Лабиринт

Ее пальцы скользили по шершавой поверхности стен, а ноги аккуратно нащупывали пол дабы не провалиться в неожиданную яму. Из-за темноты – густой, обволакивающей, бархатной темноты, в которой Адель вязла – ее слух улавливал собственное учащенное дыхание. Она потерялась. Выхода нет. Она обречена. Она потеряла многих. Джонсон, Питкэрн, Коннор. Все, кто был ей дорог, покинули этот мир. Пришел ее черед. «Бедный отец, - подумала она, - как он там, интересно?» Но ответом ей была лишь тишина. И Адель проснулась. Девушка начала судорожно собираться. Ее мысли были лишь о том, что ей очень срочно нужно повидать отца. От мыслей она отвлеклась, только когда на нее из зеркала взглянула сумасшедшая, натянувшая чулки поверх брюк и перевязавшая волосы ажурной подвязкой. Выругавшись, она сняла одежду и оделась снова, на этот раз внимательно за собой следя. Спустя пару минут на нее уже смотрела симпатичная девушка в легкой блузе цвета слоновьей кости, коричневом кожаном корсете и коричневых же брюках. На ногах – начищенные до блеска черные ботинки. Так-то лучше. Повесив на пояс небольшую сумочку и пистолет и захватив пальто, девушка вышла из комнаты. По пути она заглянула в комнату Кросса – тот спал без задних ног, утомившись после нелегкой дороги через океан. В холле было безлюдно, если не считать хозяина таверны, находившегося здесь, казалось, и днем и ночью. - Доброе утро, - потирая стаканы, поприветствовал он ее, - как спалось? Но погруженная в свои мысли, Адель вылетела из холла быстрее ветра. Она бодрым шагом проходила по улицам Бриджпорта, остановившись у лавки парикмахера. Критично посмотрев на длину волос в отражении в зеркале, она решительно пошла к двери. После ранения даже стоять было проблематично, а уж идти и подавно. Но Коннор продолжал двигать ногами. Он не мог остановиться, когда цель была так близка. Все, что он делал последние десять с лишним лет, были лишь ради этого момента. Коннор открыл дверь и зашел внутрь. Угрожающе посмотрел на хозяйку, стоявшую у одного из столов, отчего та так и замерла с открытым ртом, но промолчала, уйдя куда-то в глубь зала. Он сидел здесь же за столом, распивая бутылку самого дорогого вина, что было в этом захолустье. Ли выглядел жалко, растеряв всю браваду с момента их предыдущей встречи. Тамплиер посмотрел на ассасина и кивнул на стул напротив. Коннор сел. - Тебе все мало? – заговорил Чарльз, тяжело дыша и прижимая руку к кровавому пятну у себя на боку, - Убьешь одного – придет другой. Разрушишь один план – мы создадим новый. Конец всегда один. Ты – безумец, и все, даже те, кого ты защищал, отвернулись от тебя. Но ты продолжаешь бороться. Почему? - Потому что больше некому. Чарльз беззвучно рассмеялся. Он кивнул на бутылку на столе. Ассасин взял ее и сделал глоток. Потом глянул на тамплиера. От напускного веселья не осталось и следа, а в глазах была лишь покорность судьбе. Коннор отставил бутылку и склонился к Чарльзу. Беззвучно выскользнул клинок, прошивая плоть. Ли вздохнул последний раз и навалился на ассасина. Коннор усадил его на стул, закрыл ему глаза и срезал с шеи круглую подвеску из незнакомого зеленого камня. Его миссия почти завершена. Адель тарабанила в дверь без передышки ровно до того момента, пока дверь не распахнулась, и из нее вылетела Кайла. Горничная бросилась ей на шею, и в слезах причитала: - Какое горе, какое горе… Следом появился Калеб. Вечно веселый, он был необычайно угрюм. - Здравствуйте, мэм. Мы очень сочувствуем, но сообщить раньше никак не могли. Внутри нехорошо похолодело. - Ты о чем, Калеб? Теперь дворецкий выглядел удивленным. - Вы не получали наше письмо? - Нет. - Заходите в дом, - открыл Калеб дверь пошире, и крикнул в дом: - Кармен, принеси капли для мисс Кенуэй. Словно во сне, она зашла внутрь. Следом вошли Кайла и Калеб, из кухни с подносом в руках появилась Кармен, из-за спины которой выглядывал Джо. - Садитесь, мэм, - попросил ее Калеб. Она рухнула на софу, чувствуя, как мурашки бегут вдоль позвоночника. - Не томи. - Мисс Кенуэй, Ваш отец убит. На поиск убийцы брошены все силы… - голос дворецкого потонул в нарастающем гуле. А потом она потеряла сознание. Мир вдруг стал проявляться, будто кто-то зажигал одну свечу за другой, и становилось светлее. Ее взгляд скользнул по комнате – без сомнения, это был кабинет отца. В руке оказался конверт. Вскрыв его, Адель увидела письмо, написанное рукой Хейтема. «Здравствуй, моя малышка. Это мое последнее тебе письмо. Сегодня меня не станет, ибо лишь моя смерть способна защитить Америку. Я знаю, что ты любишь поплакать, но прошу тебя, не стоит. Я принимаю свою смерть добровольно и ни капельки не жалею о своем решении. Прости, что сорвал тебя с места. Но тебе предстоит сделать нечто важное. Во-первых, тебе нужно получить наследство. Денег, оставленных мною, тебе хватит на всю жизнь. Продавай дом и уезжай – куда угодно, но только не оставайся в Америке. Англия больше не твоя темница, выбирай, что тебе по душе. Обрати внимание на Францию – она поистине прекрасна и подойдет тебе по духу. Но сначала выполни мою просьбу – под столом ты найдешь сундук. Отдай его содержимое Чарльзу. И уезжай. В тот же день. А теперь мне пора. Жаль, что я не могу заглянуть в твои глаза в последний раз. Живи в свое удовольствие и береги себя. Люблю тебя. Хейтем». Адель приказала себе не плакать, но слезы предательски текли по щекам. Не обращая на них внимания, она стала искать сундук. Внутри оказалось письмо и сверток. Все было запечатано сургучом. Женщина прижали их к груди и бросилась к двери: - Джо, готовь экипаж! Коннор зашел в брошенную деревню. Собирались основательно, забрав все, что можно было унести. Грустно было смотреть на это место. Место, где он рос, место, где погибла его мать, место, где он убил своего друга. Место, которое он тщетно пытался спасти. Его народ покинул эти земли несмотря на все его старания. Индеец зашел в дом посередине деревни, дом матери Рода. Внутри нашелся ящик, который забыли вряд ли случайно. Коннор открыл крышку и извлек стеклянную сферу, засветившуюся ровным золотым светом. Когда мужчина взял ее в руки, от сферы разошлась вспышка света, стирая реальный мир. - А…мы ждали тебя. Ты сделал, как мы просили и достиг успеха, - услышал он женский голос. Именно этот голос направил его к Ахиллесу, чтобы встать на тропу войны и спасти свой народ. Как он тогда думал. - Нет. Не достиг. Мой народ ушел. - Так нужно. Это жертва. И не напрасная. Ведь ты нашел его, - Коннор почувствовал прикосновение к плечу. Он отстранился и увидел девушку в длинном белом платье и обруче из темного металла. Ее волосы колыхались будто от ветра, но ветра не было; ее сероватая кожа, темные глаза и необычная внешность говорили о том, что она не из нашего мира. На ум пришли сказки, которые когда-то ему рассказывала мама, о Тех, Кто Пришел Раньше. - Это? – протянул Коннор медальон. - Да. Спрячь это. Там, где не станут искать. Придет время и то…что было…станет…снова. - Я не понимаю… - И не нужно, - осела его девушка, - сделай так, как мы просим, и можешь делать, что хочешь. - А как же мой народ? - Ты спас это место, а твой народ хранил его. Это важнее всего. - Этого мало! - Так будет всегда. Ты ищешь то, чего не существует. Но ты сделал многое. И многое еще сделаешь. Девушка пошла прочь. Сделав несколько шагов, она обернулась. - Но помни: спрячь амулет, где его никто не найдет. Коннор почувствовал, как треснула сфера в его руке. Он неотрывно смотрел, как шар распался на сотни блестящих осколков. А когда он поднял глаза, он уже был в доме, словно ничего не произошло. Адель зашла в кабинет и бросила сверток с письмом на стол, сама села в глубокое кресло, откинувшись на спинку и закрыв глаза. Ли она не застала – лишь его свежую могилу и рассказ прислуги о том, что его нашли мертвым в одной из таверн, причем убийца ничего из вещей не взял. Сначала отец, теперь Ли – и вот уже Адель осталась совсем одна. Вдруг она вспомнила про сверток. Уж коль ей его не доставить… Женщина схватила письмо со стола, аккуратно вскрыла его и принялась увлеченно читать. На это ушло не более пары минут, в течение коих глаза девушки распахивались все шире и шире. И вот письмо полетело на пол, а в ее руках оказался наруч, который она освободила из обертки, разрывая бумагу на клочки. Она помнила этот наруч, отец почти всегда его носил, но вблизи она рассмотрела его впервые. Он был обмотан тонкими полосами ткани, под которыми обнаружился знак ассасинов. Адель не верила своим глазам. Когда-то отец был ассасином, но тамплиеры убили его семью, взяв его еще мальчиком под свою опеку. Его сестра, Дженни, была отправлена в Дамаск, откуда Хейтем ее привез обратно в Англию и поселили на площади Анны – Адель вспомнила свою соседку, очень милую пожилую даму, с которой пару раз болтала, столкнувшись буквально в дверях собственного дома. А еще Хейтем занял пост магистра, убив своего предшественника и таким образом отомстив за свою семью. Адель еще раз осмотрела наруч. На внутренней стороне она нашла клинок, который она как-то давно заметила у Коннора. От клинка шла тонкая нить, заканчивающаяся петлей. Женщина потянула за нее, и клинок резко выскочил вперед. Потянула снова – клинок занял свое привычное положение, где был невидим для потенциальных жертв. Женщина одела наруч на левую руку и затянула все ремешки настолько туго, насколько могла. Он плотно прилегал к ее руке и готов был служить новой хозяйке. Адель набросила петлю на безымянный палец и попробовала выбросить клинок. Это получилось довольно легко, будто она не впервые обращается с этим предметов. Спрятав лезвие, она резво вскочила, заблокировала входную дверь стулом и подошла к шкафу. «Государь, Никколо Макиавелли» - прочитала она на переплете и осторожно потянула книгу. Как она и ожидала, шкаф исчез, открыв вход в тоннель. В бостонском порту было как всегда шумно и многолюдно. Кричали торговцы, бегали пассажиры, вальяжно прохаживались капитаны судов. Сверху на них глядело вечернее солнце, окрасившее мир своим светом в цвет розового золота. Дул легкий ветерок, и стоявшие ровной линией корабли чуть покачивались на волнах. - Мы не сообщаемся с Италией, мисс, - сказал один из капитанов, - только с Англией. Оттуда можете уже отправляться, куда хотите. По-моему, из Плимута во Флоренцию можно попасть напрямик. - Хорошо. Тогда мне одно место до Плимута, пожалуйста. - Все стремятся в Америку, а Вы хотите ее покинуть, мисс? – услышала Адель из-за спины знакомый голос. До боли знакомый. - Простите…- начала она, поворачиваясь к незнакомцу. Закончить она не успела, так как почувствовала, как земля уходит из-под ног. Их взгляды встретились. Женщины с теплыми карими глазами и остриженными по плечи темно-медными волосами, с мягкими чертами лица и болезненно-бледной кожей, которой уже давно не касалось солнце; под глазами залегли глубокие тени от бессонных ночей и пролитых слез. И мужчины с такими же бархатными глазами, мужественным лицом, на котором даже нашлось место шраму, тонкой линией пересекшему левую щеку. - Куда?! – воскликнул Коннор, подхватывая на руки обмякшую Адель. - Куда идут, когда видят мертвецов? В обморок, конечно – съязвила женщина, не открывая глаз. - Каких еще мертвецов? Ты вообще о чем? - Все эти три года я верила, что ты умер. Так мне сказал отец. - Да уж, подсобил, папаша… - Не называй его так! – Адель тут же открыла глаза и попыталась отстраниться от Коннора, но тот ее крепко держал. - Почему? Мой отец, как хочу – так и называю. - Что ты несешь? - Абсолютно ничего, сестренка. - Хватит! - Я абсолютно серьезен, Адель. Хейтем – мой отец. Но ведь ты не его дочь? Адель кивнула. - Он меня удочерил. - Выходит, он мне не соврал. Если бы ты знала, как я скучал! Я проверил чуть ли не половину жителей Англии, даже Дженни Кенуэй нашел. - Свою тетку. - Прости? - Ты не знаешь историю собственного отца? Я думаю, тебе интересно будет ее послушать. - Обязательно расскажешь. А пока посмотри, - Коннор кивнул куда-то в сторону. От берега один за другим, отходили корабли под британскими флагами, нагруженные солдатами. Все это происходило под аккомпанемент радостных криков граждан новой свободной страны – Америки. Их лица светились улыбками, их глаза блестели от счастья – война покинула их дом вместе с чопорными англичанами. - Они…свободны? – спросила Адель. Но Коннор, казалось, не заметил ее слов. Его взгляд был направлен в сторону помоста, на котором человек громко рекламировал свой товар – людей. - Слушай, мне тут закончить кое-что надо, - проговорил он, бережно ставя Адель на землю, - увидимся у церкви Христа. Адель потянулась, сладко зевнула и посмотрела на Коннора, который лежал слева от нее и уже спал, как младенец. Она потянулась к нему, мягко коснулась губами щеки и легла сбоку от метиса, обвив его руками. Коннор что-то проворчал во сне, повернулся и обнял Адель, прижав ее к себе. Женщина хихикнула и закрыла глаза, проваливаясь в сон. Снова красные стены и белые двери. Но одна дверь занавешена красным полотнищем с золотым орлом на нем. Адель открыла эту дверь. Внутри был зал, которому было не меньше трех сотен лет. От двери на возвышение вела красная ковровая дорожка, вдоль которой стояли люди в белых одеждах. На возвышении стояли два человека. Одного она сразу узнала: это был Никколо Макиавелли, чей портрет она видела в книге. Но заговорил с ней другой: небритый мужчина лет сорока, в бело-красных одеждах с капюшоном, на котором было стилизованное изображение орла. Когда он заметил Адель, по залу разнесся его приятный голос: - Laa shay'a waqi'un moutlaq bale kouloun moumkine*. В этих словах заключена мудрость нашей веры … *Ничто не истинно, все дозволено