Сквозные ранения.

Реймонд был прав, она хороша в своем деле. Именно поэтому он до сих пор не имеет доступа к данным ее компьютера, телефона… Но зато данные ctOS и Интернет дают вполне достаточно информации, чтобы занять Эйдена хотя бы на первое время. Сейчас он смотрит в ее квартирку через камеру в соседнем здании, и видит он, на самом деле, немного: полупустая квартира, как если бы это был номер мотеля, где есть все самое необходимое для тех, кто не собирается задерживаться здесь надолго. Сплошной минимализм, даже создается впечатление, что здесь она и вовсе не живет, однако, камеры видеонаблюдения жилого комплекса говорят об обратном. Сейчас Пирс находился в какой-то кофейне неподалеку, по новостям крутили сводку о том, что были пойманы хакеры, устраивавшие онлайн-трансляции боев насмерть, в которых участвовали обычные граждане. — Участников боев шантажировали публикацией компромата, но даже после проведенного боя все равно выкладывали все в сеть, а сами бойцы в конечном итоге оказывались пойманы полицией. Первыми трансляции начали банды в Чикаго, позже идею стали поддерживать и в других городах, — на экранах мелькали фотографии с мест происшествия, фото жертв и хакеров. — Сегодня полиция предотвратила еще одно убийство и выявила злоумышленников. Эйдену ничего не стоило соединить две точки и сделать вывод, что к расследованию приложила руку Каллаган — эдакая невидимая служительница правосудия. Такая же невидимая, как и сила, движущая этим городом: регулирующая дорожное движение, высылающая копов и скорую туда, где нужно, предсказывающая преступления и знающая все о тебе, и даже немного больше, чем ты сам. — Также были остановлены трансляции боев заключенных, которых высвобождали члены группировки благодаря ошибке в системе. По словам очевидцев, в этих случаях борьба шла за свободу и проигравший либо умирал, либо снова оказывался в тюрьме с восстановленным криминальным профилем. Блюм еще никак не комментировали ситуацию. Следующая сводка будет посвящена глобальному потеплению и вымиранию популяции… Пирс невозмутимо вернулся к изучению профиля, уходя глубже в историю: от отдела кибер-безопасности ФБР до мирного проживания в Лестере годы назад. Дальше — фотографии с академии, работы, семейные фото со странички некой Сары Каллаган. Он тут же выяснил, что светловолосая девчонка на фото — племянница Долл, дочь Алехандро Каллагана и Катрины Бланш, которые тоже были на снимке. По-прежнему ни одного личного аккаунта Делайлы в соцсети. И ее брата, кстати, тоже — только профиль в системе ctOS. Неопознанным оставался мужчина в военной форме, который изредка мелькал на некоторых фотографиях. Нашивка с его именем не была видна на снимке, а профайлер отказывался выдавать какие-либо сведения о нем. Отец страдал от ПТСР*, оставленного в его памяти Вьетнамом. Мать иммигрантка из Колумбии. Алехандро Каллаган, женат, сорок пять лет… Заместитель генерального директора Блюм. В прошлом работал в УБН*. Кончики пальцев словно ударило током. Вот это уже может быть проблемой. А может, козырем? Он звонит Реймонду: — Знаешь, я сейчас немного занят, так что… — у Боуна, судя по шуму, драка в самом разгаре. — Ты знал, что ее брат пашет на Блюм? — сходу задает вопрос Пирс. — Естественно! — раздался удар, а затем и грохот. — А ты что, уже начал копаться в кроличьей норе? Не будь параноиком, ей можно доверять. — Вопрос уже не о доверии, Боун. Ты думаешь, она использует брата как марионетку, а тот того не подозревает? — Не подозревает, она действует осторожно, всегда заметает следы, что не придраться. Единственное, что может стать проблемой, так это ты, — с насмешкой уточняет Рей. — Я? — спросил Эйден, будто ослышавшись. — Твое личико светилось по всему Чикаго пару месяцев назад, если ты не забыл, каждый знает твое имя. Если, конечно, у граждан не отшибло память. Ты у нас почти что звезда. И я не думаю, что Блюм тебя легко отпустят. Каллаган может стать твоим счастливым билетом. — Значит, у нее есть доступ к системам Блюм. Та инфа, которую ты ей нарыл… Не знал, что у тебя есть связи в Dedsec. Ты видел новости? — Трансляции петушиных боев? Да-да, видал, амиго. Щеглов давно стоило поставить на место. Пусть дальше играют в Мортал Комбат на Сеге и покуривают травку, они зашли слишком далеко. — Они члены Dedsec? — Не совсем. Dedsec явно такие дела не одобряют. Они против коррупции, а не здравого смысла и человечности. А эти… лишь очередная криминальная банда. Слушай, у меня тут еще дела есть. У тебя по вопросам все, надеюсь? — Все. Внимание привлекает свежий пост из инстаграма Сары, в котором она сфотографировала пару билетов на фильм «Грань Будущего» в The Chicago Theatre. Ну вот, сами же напрашиваются. Вся информация, как на блюдечке, только вишенки сверху не хватает. Спасибо соцсетям, дающим без труда преследовать людей. Допив свой кофе, Эйден решает все-таки прогуляться, несмотря на вечную непогоду. Последние дни он действительно ничего не делает, и ощущается это уж слишком странно. Обычно он всегда чем-то озадачен, выслеживает кого-то или пытается что-то взломать, а сейчас… Сейчас он пытается залечь на дно. «Ты нассал в каждое пиво, Пирс!» — вспоминается ему очередная искрометная фраза Джорди. И черт, он прав. Но он так не привык. Потому и пытается вести свое расследование дальше. Нет, не изучение бедняжки Каллаган, а торговлю людьми. Интересно, люди вроде нее, в курсе этого? «Он думает, что имеет свободу выбора, но, на самом деле, он затерялся в лабиринте. В системе. Все, что он может — это поглощать. Его преследуют демоны, которые, скорее всего, только в его собственной голове…» Мерцающая во тьме вывеска кинотеатра видна за квартал. Эйдена настигают воспоминания, в этот раз хорошие. Годы назад он водил сюда малышку Никки. Конечно, им не всегда были по карману билеты, а потому, купив пару, они не выходили из кинотеатра, а перебегали между залами с фильма на фильм и прятались на задних рядах. Он обожал водить ее на ужастики: убирать ладони с глаз кричащей в ужасе Никки и смеяться каждый раз, когда она пугается или же хохотать с ней в унисон, если фильм оказывался комедией. Они никогда не могли выбрать попкорн, ведь Никки любила сладкий, а он — соленый. Приходилось бросать жребий или играть партию в камень-ножницы-бумага, чтобы принять это важное решение. Эйден часто ходил в кино с друзьями или подружками, но именно сеансы с Никки остались свежими в его памяти, словно все это было еще вчера. Эйден вовсе не заметил, как начал глуповато улыбаться. Маску, что ли, натянуть? Он был старшим, всегда защищал сестричку и был для нее примером. А она всюду следовала за ним, даже на те самые ужастики Никки шла, потому что шел он. Однажды он заметил, что Никки повзрослела: заботилась о нем больше, чем он сам — беспечный хулиган, ставший чаще попадать в передряги и с каждым разом все серьезнее. Именно тогда, увидев разочарование в глазах сестры, он все понял. Так же смотрела на него мама, наверняка узнавая в нем отца. Эйден хотел бы стать кем-то другим, но жизнь распорядилась иначе. Иногда он даже задумывается, жив ли отец сейчас, но никогда не хочет знать наверняка. Он больше не оборачивается назад, но от воспоминаний-то не убежать. Сеанс как раз закончился, люди толпой начали выходить из дверей старомодного кинотеатра, раскрывая зонты, чтобы не промокнуть под дождем. Пирс притаился у входа, едва освещаемого светом вывесок, в мокром пальто, согреваемого лишь слоями одежды и любопытством — совершенно невидимый для толпы, смотрящей только на свет. Вот и они: счастливые и беззаботные, заинтересованно обсуждающие увиденный фильм. Эйден смотрит, как Сара — худенькая девочка с короткими светлыми волосами — держит за руку ее, улыбается, а Делайла раскрывает зонт и закрывает их двоих от дождя. Он затаил дыхание, вспомнив, как и сам водил племянников развлекаться. И, говоря честно, он даже завидовал своей знакомой. Себе такой роскоши он уже позволить не может. Она водит пальцем по экрану смартфона, хмурится и вытирает капельки с экрана о свое пальто. Теперь она переводит взгляд на девочку и…улыбается. Нет, совершенно не так, как в их последнюю встречу, а иначе, в этой улыбке было намного больше искренности, нежности и, очевидно, любви. Пирс и сам не помнит, когда в последний раз улыбался так же. Думалось, что после того, как он закончит с отмщением, он сможет стать счастливее, но, на самом деле, не осталось ничего, кроме опустошенности. Совсем ничего. Несомненно, смерть Куинна принесла ему некое удовлетворение, но не надолго. Да, он изменил многое, спас многих, но, в то же время, ничего и не изменилось, скорее, стало даже хуже. Никки и Джексону пришлось уехать и сменить имена, чтобы спрятаться от последствий его собственных пагубных решений. Эйден хотел бы повернуть время вспять — поступить правильно, сделать в этот раз все как надо — но это невозможно. Остается лишь оглядываться на упущенные возможности. Нет, он поклялся не оборачиваться. Сейчас его и людей напротив отделяла граница света и тени, служащая неким барьером. И его будто затягивало глубже, во тьму. До тех пор, пока он не столкнулся с ней взглядом. Каллаган его заметила: задержала на нем взгляд и вскоре отвела его, будто вовсе ничего и не видела, но он точно знал, что видела. Он почувствовал это, как если бы она коснулась его случайно, сама того не осознавая. Подъезжает машина, в человеке за рулем Эйден узнает Алехандро, который в жизни выглядит намного старше, чем на фотографиях. Эйден машинально натягивает маску на лицо и опускает голову, прикрываясь козырьком бейсболки. — В бильярд играешь? — раздается голос поблизости. Эйден ошарашенно поднимает взгляд, заставая Делайлу перед собой. Одну. Кажется, они с братом даже не поздоровались, неужели в их семейке не все так гладко? — Играю, — коротко отвечает он на заданный вопрос, даже стянув с лица маску. — Хорошо, тут есть уютное местечко неподалеку, — она окидывает Эйдена слегка тревожным взглядом. — Да ты весь промок… Заходи под зонт. Чикаго загорался огнями: они провожали улицы, очерчивали здания, отражались в лужах на каменной плитке тротуара. Холодало, подступала зима. Снега еще не было, но в воздухе витало предвкушение главного праздника. На витринах магазинов уже красовались рождественские украшения, вывески о распродаже в черную пятницу. Они молчали. И, к удивлению, это молчание не ощущалось неловким. Эйден ожидал, что она задаст вопросы о том, что он тут делает, откуда знает, где она, но ему все больше казалось, что она и без слов все знает. Это хорошо, не нужно будет оправдываться. А может, ей просто все равно? Они по разные стороны баррикад, но умудряются сражаться против одного и того же противника. Наверное. Что она о нем знает? Верит ли тому, что говорят в новостях? С одной стороны, сводки правы, с другой… С другой стороны, она зачем-то помогала Рею. Какие у нее мотивы? — Ты что-то хотел, или?.. — начинает разговор она. — Знаешь что-нибудь о торговле людьми? — выпаливает он подготовленный вопрос. — Ты про Куинна и его темные делишки? Слышала, не более. Они слишком хорошо заметают следы и ведут теневую деятельность. — Поищи в базе данных полиции что-нибудь об этом. У меня есть список имен, его тоже нужно будет изучить, — Эйден даже не спрашивает, требует. — Если найдешь что-нибудь достойное внимания, сообщи, — он в пару нажатий отправляет ей список гостей. — Не проблема, — спокойно отзывается Долл, открывая список у себя и пробегаясь взглядом по именам. — У тебя все в порядке? — не глядя интересуется она. Хотел бы он сказать «да», но это будет ложью. Начинать врать так рано почему-то не хочется, поэтому он молчит. А Долл и не возражает. В старомодном пабе они пропускают по стакану горького Гиннеса и принимаются за игру. Долл натирает мелком свой кий, присев на краю стола и едва касаясь носками пола. — Я начну? — спрашивает Пирс, получая в ответ утвердительный кивок. Одним четким ударом он разгоняет треугольник шаров по всему столу, парочка сплошных закатываются в лунки со звонким стуком. — Кто научил тебя играть в пул? — спрашивает Каллаган, следя за игрой Эйдена. Она, наконец, позволила себе изучить Лиса: мужчина средних лет с проседью в каштановых волосах, зелёные глаза. Непривычно видеть его так, вживую, а не на размытых фото или видео, которые крутят по новостям. — Отец. Это было давно, — он прицеливается в неприступно стоящий на зеленом покрытии стола шар и звонко бьет по нему белым. — Не расскажешь про вас с Боуном? Что вас связывает? Делайла отводит взгляд, пожимает плечами, вздыхая так, будто история и правда долгая, и всю он, конечно, не услышит. — Скажем так, у нас общие цели. Мне нужны были его таланты, а ему — рука помощи, — она всматривается в него. — Полагаю, у тебя похожая история, да, Эйден? Конечно, она знает его имя. С ее уст оно срывается особенно непривычно для его слуха, уж слишком давно никто не обращался к нему вот так — вживую. Все, что он слышал, лишь упоминания его личности в очередной сводке новостей на радио или телевидении. А ответ Каллаган означал только то, что они оба изучали друг друга. В этом приглушенном теплом свете он лишь на мгновение задерживает на Делайле взгляд и усмехается, но промахивается кием мимо шара и уступает очередь ей. — Хорошо, у меня идея, чтобы сделать игру более интересной, — она бросает хитрый взгляд на Пирса и встает, перекидывая из руки в руку кий. — Уже звучит ужасно, — с усмешкой отзывается он, отходя от стола. — Тот, кто выиграет, имеет право задать другому вопрос, а тот, кто отвечает, должен сказать правду и только правду. Эйден отходит, возится у старомодного музыкального автомата, листая сборник песен. Когда он нажимает на кнопку, стены паба наполняет бодрая музыка и голос Элвиса Пресли. Увы, он не может позволить себе глаголить истину и выдавать себя с потрохами, играя в ее игру. Чем меньше знает его информатор, тем меньше точек давления она сможет нащупать. — А знаешь, я согласен. Готовься проиграть, — в его глазах загорелся азарт. Завязывается напряженная игра, никто не хотел уступать. Эйден вдруг вспоминает, как играл в пул раньше: с отцом и его паршивыми друзьями, иногда и на деньги с незнакомцами. Стол тогда был для него значительно выше, в дыме сигарет было трудно сосредоточиться, но он все равно побеждал. Отец трепал его волосы рукой, приговаривая: «Молодец, сынок». Отчего-то по напряженной спине пробегается холодок, и Эйден делает заключительный удар. Неужели Каллаган поддалась? Не очень заметно, чтобы она хотя бы пыталась его обыграть. Она затяжно аплодирует ему, все сидя на краю стола. — Видимо, с тобой мне не тягаться. Придумал вопрос? Он задумчиво подходит к ней. — Почему? — загадочно начинает он, уперев кий в пол. Каллаган смотрит на него непонимающе. Подходит ближе, будто надеясь разглядеть трещинки в ее фальшивом образе. Он ощущал, что в ней есть какой-то подвох, загадка, которую предстоит отгадать. Похожим образом он когда-то давил на Клару. — У тебя есть семья, в твоей жизни все нормально. Нет криминальной истории, нет темного прошлого. Идеальное досье. Но я видел, с кем ты дружишь, — он усмехается. — Что с тобой не так? Его вопрос встречает стену молчания. Каллаган даже не смотрит на него, лишь куда-то вперёд, насколько Эйден мог судить со стороны, видя лишь ее приоткрытые губы за локонами темных волос. — У нас всех свои причины. Эйден отводит взгляд, прокручивая кий между пальцами. Больная тема. Личное? — Почему ушла с отдела экспертизы? — Это второй вопрос. — На первый ты толком не ответила. — Нельзя всегда получать, что хочешь. Он разбудил зверя, он видел это в ее переменившемся взгляде, движениях, утративших ту легкую беззаботность. Теперь Эйден был уверен — она намерена в ней победить, но игра давно кончилась, остался лишь диалог, который идет как-то не очень плавно. Эйден хочет отрезать формальности, чтобы не тратить времени, рассчитать, можно ли ей довериться, если вдруг припрет нужда. При этом он старался быть мягче, чем с Кларой в их первую встречу. События разворачиваются быстро: она делает первый шаг, разгоняя шары по зеленой поверхности стола и сразу несколько шаров попадают в лунки, все они — сплошные. Эйден лишь отводит взгляд и усмехается себе под нос. — Ой, не повезет же тому, кто нарушит закон, когда ты в таком настроении. Ответом служит звонкий удар по очередному шару. Эйден понимал, что шанса она ему точно не даст, а если и даст, то лишь в результате его невероятной удачи. Тем не менее, он уже перебирал в мыслях вопросы, которые могла бы задать Каллаган: семья, прошлое, Реймонд Кинни, становление главной звездой новостей Чикаго. Вроде бы ничего не упустил. — Множество людей пропадает в США ежедневно. И никакая инновационная система не помогает найти их всех. Да, часть этих людей вскоре возвращается домой целой и невредимой, часть — находится полицией. А некоторых никогда не найдут — и те могут быть мертвы. Блюм — это лишь капиталистический вздор, который помогает держать всех на коротком поводке, но не помогает найти пропавших без вести людей, — в памяти Пирса мелькает множество фото девушек с аукциона. — Эта система может предотвращать теракты и преступления тоже, но правительство не волнуют судьбы простых граждан. И в любой день жертвой может стать один из нас. Эйден не вмешивается в ее пылкий монолог, просто потому что она права. Он молча глядит на разгорячившуюся Делайлу, которая, по-видимому, уже играла сама с собой. Вот и ее уязвимость — эмоции. Здесь есть личный подтекст. Как и у него: личное. У всех свои причины. Перед глазами он будто снова видит надгробную плиту, плюшевую игрушку. Он нашел трещину в ее защите. Но может ли это просто быть попыткой растопить лед? Щепотка искренности? Или выдуманный образ, которого она собралась придерживаться? — Мы все просто погрязли в этом нескончаемом цикле насилия, — она, затерявшись в собственных мыслях и не замечает, как Эйден подходит к ней, кладя ладонь на ее напряженное плечо. — Задавай свой вопрос, — его размеренный тон действует на нее успокаивающе. Эйден видит, как от злости на ее лице выступил румянец, как появляются морщинки меж ее бровей, когда она хмурится. Слова о цикле откликаются в нем воспоминаниями. Казалось, менее чем за секунду, в его сознании промелькнули лица всех тех, кого он погубил за эти невыносимо долгие месяцы. Это было похоже на лавину, которая, спускаясь вниз, сносила деревья и погребала в морозной могиле заживо. И все началось с него самого. Если бы ни его прошлое, ни криминал, в котором он был замешан с юности, быть может, Лена бы не пострадала, Джексон бы не видел смерти собственной сестры, а Николь бы не ненавидела его, глядя на то, как ее брат становится копией отца, которого не видел большую часть своей жизни. Отпустив кий, Каллаган облокачивается о стол и опускает взгляд, но когда она задает свой вопрос, то смотрит прямо на него. — Если бы ты мог изменить что-то в прошлом, то что именно? — Делайла отводит взгляд, а музыка услужливо подходит к концу в этот самый момент. Вопрос почему-то озадачивает Эйдена, хотя он сотни раз проигрывал в собственной голове самые разные сценарии, всегда делал одни и те же выводы: он бы не молчал, когда нужно было говорить; не лгал, когда нужно было говорить правду; не был бы черствым, когда нужно было проявить хоть каплю любви; — Детство, наверное, — тихо и хрипло отвечает Пирс. — Почему? — спрашивает шепотом Делайла. — Это второй вопрос, — повторяет он, усмехаясь. — Стал бы кем-то другим. Делайла понимающе кивает, опуская взгляд. Но кто-то должен быть таким, как он. — Извини, — начинает он, сразу же привлекая внимание Каллаган, которая теперь так пристально смотрела ему в глаза. — Думаю, мы начали не с той ноты, — он чуть сжимает ее плечо своей рукой. — Думаю, ты прав, — посмеивается она. Жутко странным было то, насколько искренней она казалась. Вот так взять и доверить собственные мысли совершенно незнакомому человеку, не боясь, что тот использует это против тебя. Глупой она не была, нет, но что-то определенно обеспечило это доверие к нему. Будто она говорит не с человеком, которого видит второй раз в своей жизни, а со старым другом, таким, который поймет и поддержит, не осуждая. Надо отметить, ему даже как-то не хватало этого — простого и откровенного общения. — Мне надоело смотреть и бездействовать. Он медленно поднимает на нее свой взгляд. — Поэтому я ушла из экспертизы. Я хотела попытаться хоть что-то изменить, а не только разгребать последствия, когда все карты сыграны. — Полагаю, с братом вы не очень ладите, — делает логическое заключение Эйден. — Просто у нас разные точки зрения. И я его в этом не виню. Обиды обидами, но любовь никуда не денешь, верно? В этот момент он вспоминает о Никки и Джексоне. В сердце неприятно щемит. Где они сейчас? Хотел бы он знать, но если попытается их найти, то рискует потерять навсегда. — Верно, — сухо отвечает он. Никки права, он никогда не умел отпускать. И не научится. Этой ночью они еще долго гуляют по городу вдвоем, а после прощания, когда Каллаган остается одна, она ощущает не только взоры камер, но и чей-то бдительный взгляд, и он не вызывает тревоги, а только спокойствие.