War of Hearts

Очередное утро. Туманное, с холодным ветром, леденящим тело, заставляющим мурашки побеждать по телу, без тёплых солнечных лучей – оно преждевременно навевало тоску на каждого. Что приносят дни, которые начинаются с такой погоды? На земле – плохие новости, головную боль, вызванную давлением, тёплые свитера, вечера, проведённые в компании любимых, но часто заканчивающиеся ссорами. На небесах – спокойствие. Вики открыла глаза в комнате, которая, час за часом, становилась родной и любимой. Длинные алые шторы, которых прежде здесь не было, были плотно задвинуты, чтобы предотвратить сквозняк. Между кроватью и мебелью появился мягкий коврик цвета ночного неба, о котором мечтала Вики. Она не торопилась вставать, потому что вчерашняя вечеринка давала о себе знать. Не болью, но тяжестью. А Вики вновь не помнила, как оказалась в замке. Это уже стало традицией. На тумбочке, стоявшей абсолютно пустой все эти дни, лежал какой-то пузырёк. А рядом с ним – идеально сложенная записка, написанная от руки. «Доброе утро. Выпей, это от похмелья.». Она решила довериться ему, а потому открыла бутылочку и выпила содержимое залпом. Опомнившись, она посмотрела на себя. Девушка, к счастью, была не в том платье, великодушно подаренном Мими, а в большой мужской рубашке. Вики усмехнулась, все же надеясь, что переодевала её Мими, хотя глубоко внутри она знала, что это совсем не так. Непризнанная долго лежала с закрытыми глазами, вслушиваясь в тихий равномерный стук дождя, со временем появившегося за окном. Приятно было лежать, ощущая необычное тепло, идущее от стен. Конечно, конечно она знала, что это какое-то заклинание, но позволяла себе вспомнить дом. А потом, вновь слушая капли дождя, падающие с разными промежутками во времени, Вики вспомнила, как почти проснулась в чьих-то руках ночью. Девушка невольно улыбнулась. По крайней мере от молодого человека исходил запах парфюма, заставившего её в удовольствии закатить глаза. Со временем в памяти всплывали и разговоры, вопросы из игры в карты и какие-то бессмысленные детали. В голове прояснилось, стало легче, а это значило, что лекарство, заботливо оставленное ей Мальбонте, подействовало. Она в последний раз лениво потянулась в кровати, а потом спустил ноги на мягкий ковёр. Он навеял воспоминания о первых днях в школе, когда Вики надеялась встретить маму, стать демоном, найти любовь... Казалось, это все было в прошлой жизни. Девушка подошла к шкафу и, увидев там шёлковый халат, полотенца и много одежды, отправилась в душ. Все мысли покинули её, стоило включить воду, температура которой была сильно выше температуры тела. До конца поправив своё состояние, Вики начала одеваться. Платье, в котором она была вчера, впервые висело в шкафу. Девушка пообещала себе однажды разобраться с гардеробом и настырным желанием всего её окружения переодеть её. Выбор пал на плиссированные брюки, белую полупрозрачную блузку с бантом у ямочки на шее и пиджак, идущий в комплекте с брюками. На ногах были чёрные туфли-лодочки на невысоком каблуке. Вики присела на пуфик, принявшись за волосы. Как и любая маленькая девочка, в детстве она мечтала участвовать в конкурсах красоты. Внешность и уверенность – секрет успеха. На кастингах судьи всегда хвалили и почти воспевали шёлковые чёрные волосы, вьющийся по своей природе. Вики бережно провела массажкой по волосам, зубчиками распутывая клок. Она часто думала над тем, как бы мама делала это. Но здесь, наблюдая за успехами матери, за ее историей… Вики понимала, что Ребекка ушла бы из семьи. Она была рождена для блистательной карьеры, мудра не по гадам, знала, когда, что и кому нужно сказать, как сделать... И дочь не осуждала ее за это. Возможно, если бы Вики тянулась к стороне Ангелов, то мать давно бы помогла дочери, просветив во все свои тайны. Но она редко тянулась к какой-то из сторон. Да и в планах девушки был обряд посвящения в демоны. Она даже хотела его пропустить, чтобы не видеть разочарованный взгляд Ребекки. Собравшись с мыслями, Непризнанная, теперь гордо носящая этот статус, отправилась на поиски владельца замка. Решив, что холод хоть и не был большой проблемой, но все же доставлял неудобства, Вики воспользовалась внутренними коридорами. Они были выполнены в тёмных оттенках, завивались, как в аду, становились лабиринтом... Она уже думала вернуться в комнату, как услышала ненавязчивую музыку, которая напомнила ей о временах, когда, учась в университете искусств, она по вечерам проходила мимо музыкальных классов. Но этот пианист был в разы опытнее. Про такую игру говорили: «Шедевр!». Вики была уверена, что буквально видела длинные тонкие пальцы, стремительно порхавшие по клавишам фортепиано. А один палец совершенно точно должен был быть украшен кольцом с буквой «М», сделанной серебром, по которому удивительно перемещалась энергия Мальбонте. Наконец, решившись войти, Вики застыла у косяка. Музыка, лившаяся из-под рук опытного пианиста, внезапно приобрела новые оттенки. Он плавно, но стремительно перешел к следующему перебору, левой рукой ударяясь в басы. Мальбонте выглядел непринужденно, но задумчиво. — Доброе утро. — Звук стал резче, аккорды яростнее, а потом музыка вмиг сменилась на легкую и непринужденную музыку. Во рту внезапно пересохло – Вики, очарованная музыкой, не могла нарушить этого глубокого течения, уносившего все с собой, успокоительно действовавшего на девушку. Девушка тонула в этой реке нот, добровольно погружаясь все глубже и глубже. — Доброе. — Она все же смогла выдавить из себя это слово, промямлив его. Вики совсем не хотела нарушать единство инструмента и игравшего. Неспокойная мелодия, словно штормящая вода, вновь вышла из-под рук Мальбонте. Девушка утонула. Больше сил держаться не было. Она медленно облокотилась на косяк, подпирая его плечом. Глаза непроизвольно закрылись, а перед ними начали проноситься воспоминания. Основной мотив нигде не менялся, но перекрывался многими агрессивными звуками. Наконец мелодия вновь утихла, будто кто-то контролировал ее. Управлял ею. В глазах полетели искры. А потом среди неспокойных нот грянула гроза. Бас был завершающим. — Что думаешь? — Спустя несколько минут молчания спросил Мальбонте. Взгляд его был направлен в панорамное окно, из которого были видны лишь серые облака, плывущие мимо. Вики все еще приходила в себя. — Не выразить словами. — Сказала она чуть хриплым голосом. — Кто это написал? К ней вернулся изучающий взгляд темных, почти черных глаз. — Я. — Ответил он. Шепфа, да кем является Мальбонте? Как кто-то может выбраться из этого урагана безумия? — Присаживайся, сейчас подадут завтрак. — Взгляд внезапно стал добрее, глаза, кажется, посветлели, а вечно напряженные мышцы лица необычно разжались. Сейчас он как никогда раньше напоминал Бонта. При его упоминании Вики… Не почувствовала ничего, кроме понятного лишь ей умиротворения. Внезапная буря чувств, которая еще вчера управляла девушкой, куда-то исчезла, оставив после себя горькое и тянущее чувство. Что-то изменилось, безвозвратно и беспощадно. — Спасибо, — она, поддавшись порыву, улыбнулась и пошла к столу. Эта комната была словно снята с картин 18 века. И только инструмент был новым, будто созданным под стать хозяину. Сегодня он был облачен во все черное – рубашка была расстегнута на несколько пуговиц, слегка обнажая острые ключицы, а привычные черные брюки, будто со страниц каталогов настоящих мировых брендов, уже не удивляли. Волосы не были уложены, а на груди не висели цепи. Только кольцо одиноко выделялось из образа. Мальбонте не спешил вставать со своего места, глубоко погружаясь в свои воспоминания до тех пор, пока Вики не дошла до огромного вытянутого стола. Он пересек все пространство за несколько шагов, чтобы успеть отодвинуть стул, так напоминавший трон. Юноша обошел стол и сел напротив. — Как спалось? — Улыбнувшись, спросил Мальбонте. — Проблемы со сном прекратились? — Сегодня спала как убитая, алкоголь творит чудеса,—улыбнулась она, — А ты? — Я всегда крепко сплю. Нарушить мой сон можешь только ты, Уокер. — Загадочно ответил он, улыбаясь кончиком губ. — Что ты имеешь в виду? — Ты снилась мне.— Коротко, без всяких объяснений ответил он. Но девушке нужны были ответы. — Сны ведь, вроде, не снятся просто так, верно? — вспомнила Вики, нахмурившись. — Да, я тоже не совсем понял, что произошло. — Он отзеркалил ее эмоцию. — Так что конкретно тебе приснилось?— Уточнила она. —Там был Бонт. Почему-то мы говорили о клетках… —Мальбонте задумчиво почесал подбородок. — Может мы хотели заняться чем-то интересным? — Вики поиграла бровями. Юноша тихо рассмеялся, а девушка улыбнулась. Их завтрак был подан в молчании. Она судорожно думала о том, чем же заполонить эту неловкую паузу, а юноша, казалось, был абсолютно спокоен. Приборы нервно подрагивали в ее руках, пока тишина продолжалась. — Мими и Дино правда друзья? — Внезапно по столовой разнесся глубокий голос. — Они не замечают взглядов друг друга? Или они просто не говорили о своем статусе? Вики и сама не знала, что между ними было. На самом деле она хотела побывать в роли свахи, особенно свахи ангела и демона на небесах. Если бы не закон равновесия, который, на самом деле, был абсолютно бесполезен. А сейчас на небесах все было слишком неспокойно, да и перед ними был живой пример того, что ничего такого страшного не случится. — Не знаю. — Пожала плечами девушка. — Но они целовались вчера вечером, так что не уверена, что они долго смогут бежать от этого разговора. — Скоро закон равновесия будет отменен. — Сказал Мальбонте, откладывая вилку в сторону. — Никто не разглашает этого, но, на самом деле, за эти пятьсот лет я был не единственным ребенком. И выжившим. Ты знаешь Протея, не так ли? — Вики чуть не подавилась от услышанного, а юноша растянул губы в довольной улыбке. — Разве он не ангел? — Девушка перебила его монолог. — В нем преобладает ангельская энергия – от его отца. — Неторопливо пояснил он. — Он был тем, кого заточили вслед за мной. Его мать думала, что спаслась. — Парень сделал недолгую паузу в рассказе, а на его лице внезапно стало отчетливо читаться отвращение. — Бедную дьяволицу – одну из любимиц Сатаны, между прочим – ангелы заперли на задании. Водоворот не открывался даже после того, как бедная женщина выполнила задание. — А Сатана? — Сатана? — Мальбонте насмешливо оглядел ее. — Он казался мне беспомощным ребенком, не знающим, как плавать, но лежащим на воде. Одна волна – и он качался еще долгое время, захлебываясь. — Демон горько улыбнулся. — Мы наблюдали за нашими умирающими родителями. Как люди.— Он сказал это без презрения, присущего всем и каждому. Потому что он испытывал на себе это. — Мне жаль, что тебе пришлось это пережить. Молчание, на этот раз лишь умиротворяющее, повисло в воздухе. Вики подумала, что она, возможно, была первой, кому он это рассказал. Она поняла, что раньше – до его появления – после большинства встреч появлялось чувство недосказанности, ощущение утаивания подробностей, а с ним тайны наоборот раскрывались. Замки, река, он сам… Они доели завтрак молча. Эта тишина была нужной, личной. Даже девушка расслабилась. — Спасибо за компанию и завтрак. И за небесный аспирин.— Сказала она, почти скрывшись за колоннами.

***

— Так вы с Дино не говорили после того как целовались целый вечер? — Прошептала Вики, горбясь от разочарования. — Нет, конечно же нет! — Пыталась прошептать ей в ответ Мими. Но ее глаза уже горели пламенем, а девушка еле сдерживала себя. — Как ты себе это представляешь?! — Она поморщилась. — «Мы вчера почти трахались на том милом диванчике на вечеринке. Было классно, не хочешь встречаться?»? Так что ли? —Девушка перешла на ультразвук. На них попыталась шикнуть девушка ангел из компании, идущей напротив, на что Мими лишь махнула рукой. — Нет, но вы должны поговорить об этом… — Вики лишь надеялась на благоразумие Дино. — Он же тебе нравится. — Не обязательно кричать об этом на весь коридор, Вики! — Громко воскликнула Мими. — Вообще-то ты начала первая. — Пробормотала она в ответ. — Ладно, прости. Мими хмыкнула, но девушка поняла все без слов. Она слишком волновалась из-за ее еще не начавшихся отношений с Дино, поэтому вымещала свои эмоции в привычной для демонов форме прямо на подруге. Девушки направлялись в общий зал. Распоряжение пришло не лично, как это было обычно, а на записке, появившейся на кровати Мими после их недолгой прогулки по саду Адама и Евы. Обычно их передавали и с именем того, кто собирал учеников –обычно это был директор или кто-то из высших учителей. На этот раз все было очень странно, но никто не придавал этому значения. Наконец они дошли арки, ведущей к уже почти полному залу. Сердце Вики упало глухо стукнуло, а потом будто исчезло. На вершине лестницы стояли не Ребекка, не Кроули и не Геральд… Несколько светловолосых ангелов с ажурными крыльями, веявшими страх, стояли там. Вики сразу поняла кто это. Советники цитадели смотрели на всех свысока. На нижних ступенях покорно сидели морские драконы. Но не обычные– их взгляды были пусты, а сами они были не привычного зеленоватого, а красного, переливающегося с черным, оттенка. Статуя равновесия позади них внезапно изменилась, став увеличенной копией статуи Немезиды. Непризнанная вздрогнула, а все ее тело – даже крылья – покрылось мурашками. Мими нашла руку подруги и вцепилась в нее мертвой хваткой. Ее испуганные глаза метались по помещению в поисках объяснения. Или спасения? —Здравствуйте, дорогие ученики, учителя и серафимы. — Начал тот, чьи волосы были собраны в низкий хвост. — Вы понимаете, что должно было произойти что-то очень, очень серьезное, чтобы Цитадель прислала сюда своих служащих. — Он обвел взглядом своих холодным взглядом всех присутствующих. — Сегодня Шепфа передал старейшинам послание. — Мужчина сделал паузу, ища кого-то глазами. Мама была той, на ком остановился его взгляд. Она же выглядела растерянной и злой. «Она же входит в число старейшин… Почему она не с ними?» – пронеслось в голове Вики. — Шепфа вынес приговор для некоторых ангелов и демоном. — Он внезапно замолк, будто сомневался. А потом резко вознес свои глаза ко мне и уверенным тоном сказал: —Виктория и Ребекка Уокер будут лишены крыльев, но оставлены на небесах, в результате предательства и последовавшего отказа от сотрудничества и содействия Мальбонте. — Сердце непризнанной бешено заколотилось после тишины. Она хотела было попятиться к двери, но уже было поздно. Когда ее схватили за плечи, она вмиг нашла Ребекку. Та потеряла былую уверенность и силу. Серафим была растеряна. — Я не предавала Небеса, что за чушь?! —Закричала Вики. Она была в панике и птицей билась в сильных руках, напоминавших клетку. — Ни я, ни моя дочь ничего не делали! Шепфа не мог созвать совет без одной из старейшин! Так и скажите, что вы сами… — Она внезапно замолчала. Девушка поняла, что на нее воздействовал ангел, ведущий ее к советникам цитадели. — А разве не вы высвободили Мальбонте? Разве Вы, серафим Ребекка, не заключали сделку с Мальбонте? — Вики не оставляла своих попытки вырваться. — Разве не Вы, непризнанная Виктория, вызволили Бонта из башни? —Едко подметил он. — Бонт – невинное, святое дитя! — Продолжала протестовать она. Ее столько раз хотели исключить из-за пустяков, что не перечесть. А из-за ее самого правильного поступка, совершенного на Небесах, ее были готовы лишить крыльев! — Освободив Бонта, Вы дали выход и его отрицательной сущности. Вам повезло, что Вы не впутали друзей, мисс Уокер, и что Шепфа решил помиловать Вас и оставить на небесах. Помните, что случилось с Адмироном Винчесто? От упоминания имени, после которого осталось столько боли, Вики содрогнулась. Зал замер в ожидании и оцепенении. Мать и дочь, Ребекка и Виктория Уокер шли на наказание. Вики, стоя на в ожидании своей участи, искала глазами друзей. Мими упала в обморок, Дино не появился в зале, Ади и Люцифер наверняка опохмелялись. Еще вчера и она радовалась и жила в счастливом неведении. — Вы будете чувствовать боль друг друга, чтобы наверняка усвоить урок. — Заговорил советник, взявший в руки длинный меч. Он был полупрозрачным, но в нем четко виделись два оттенка, перемешивающихся с друг с другом. Привычные белый и черный, как обозначение ангелов и демонов. Энергии, имевшие оттенки, будто играли между собой. Они сменялись, переходя то на рукоять, то на наконечник. Он был острее, меньше, чем весь остальной меч. Он еще даже не коснулся холодным металлом перышек крыльев матери, а Вики уже хотелось кричать от боли. Не зря говорили, что всякая красота скрывает за собой опасность, тайны и кошмары. Золотые крылья замерцали, когда острие коснулось их основания, прямо у спины. Ребекка Уокер внезапно натянулась, словно струна. Она быстро задышала и зажмурилась, выпячивая лопатки назад. Призывая к действию. И тогда главный советник сделал надрез. Боль была невозможной, но, когда Вики открыла рот, она онемела. На самом деле, ей всего лишь так казалось. Ее крики были слышны повсюду: от зала до больничного крыла. И даже дальше. Ребекка Уокер же зашептала что-то, сжимая руки в кулаки. Из раны на ее крыле прыснула густая кровь, а она внезапно согнулась. —Прекратите! Пожалуйста, прекратите! —Кричала непризнанная, пока ее покидающее сознание шептало ей, что это не меч, не пощада, а смерть. Долгая, болезненная и такая… легкая. Теплая кровь потекла из ее ушей, когда с первым крылом матери было закончено. Ей дали несколько минут передохнуть. «Перед смертью не надышишься» – вновь услужливо подсказывало подсознание. — Шепфа!.. — Серафимы и весь зал застыли в молчании. Крыло Ребекки начало чернеть. —Как ангел стал демоном?! Что это еще значит? — Закричал неожиданно боязливо советник, который говорил первым. Израненное сознание уплывало куда-то. Но боль… Боль была везде. Острая. Тупая. Виктория Уокер плакала, почти обезумев. Она не слышала ничего про крылья матери. Весь мир ограничивался невозможной и нетерпимой болью. Вики не знала, когда они приступили ко второму крылу. Воздействие не позволяло ее сознанию абстрагироваться от реальности, уйти в желанный мир забвения – Небытие. Они позволили Ребекке спокойно выдохнуть лишь до тех пор, пока не перешли к ее дочери. Серафим, бывшая непризнанная всегда была борцом. Она не позволила никому увидеть свое красное, заплаканное лицо. И лишь когда орудие коснулось ее дочери она подняла глаза и одними губами прошептала «Прости». Вики свела лопатки так, что они соприкасались. Вместо того, чтобы сразу преступить к наказанию, советник провел мечом по краю крыльев. Они вспыхнули пламенем, которое почти сразу заменилось белым пеплом выжженных крыльев. Вики кричала в отчаянии, пока в верхнем окне не показалась знакомая фигура. Боль внезапно прекратилась, а советника сбила с ног волна ветра. Находясь на краю израненного сознания, девушка смогла признать очертания морского дракона. Фыр уже второй раз спасал её. Он подошёл к ней, а девушка осторожно забралась на него. Вики показалось, что сейчас он взлетит, но дракон подошёл к матери, потерявший сознание. Вики нашла в себе силы слезть, аккуратно, но быстро подняла маму на него. Внезапный прилив сил закончился, а девушка, к своему счастью, успела сесть на спасителя.  — Тебе не кажется это все чересчур... Трагичным? — Внезапно раздался голос над её головой. Она зажмурилась, пытаясь сохранить сознание. Неужели она все-таки умерла? —Ты не мертва. —Голос Винчесто внезапно стал незаинтересованным. — Тогда почему я слышу твой голос? —Вновь зажмуриваясь и раскрывая глаза, спросила Вики. —Твой дар, Вики. Ты слышишь мой голос с помощью Фыра. — Пояснил демон. — Сэми тоже может с тобой связываться. — Я не слышала о таких способностях. — Удивленно произнесла девушка. — А почему именно Фыр? — Морской дракон, дважды готовый пожертвовать собой ради непризнанной. — Усмехнулся Винчесто. — Кто еще? — И то правда. — Ответила Уокер, а потом дракон вновь ускорился, а голос исчез. — Тебе стоит сказать спасибо Мальбонте. — Вики подняла брови в немом вопросе. — Он нашел Фыра и сказал лететь за тобой. Сказал, что происходит что-то плохое. — Я скажу. — Заверила она его. — Как там Ребекка? —Мужчина тяжело выдохнул. Вики оставалась в неведении. — Она снова задумала что-то. Меня осудили за освобождение Бонта, а ей сказали про сделку с Мальбонте. — Девушка нахмурилась. — Я выясню все, когда она придет в себя. А при следующей связи расскажу. — Спасибо, Вики. —Ответил Винчесто. — Забудь о том, что я сказал перед смертью. Любовь не делает тебя слабой. Любовь делает тебя честной, возможно, жертвующей, красивой и живой. Я боялся смерти, боялся… Просто помни о существовании любви, ладно? И напомни Мими об этом.— По его голосу и паузам было слышно, что он не знал, как говорить об этом. Не умел. Как и, похоже, все демоны. Вики, все еще находившаяся под впечатлением от своего дара, не заметила, как они долетели до замка Мальбонте. Одного из двух мест, где было бы точно безопасно. Но, зная, что именно он был тем, кто каким-то неведомым образом узнал об опасности, она не сопротивлялась. Он осторожно помог Вики и Ребекке и отправил слугу за Мамоном. Тот ведь был способен залечить любые раны, Мальбонте знал это по своему опыту… Ребекка пришла в себя уже после того, как Мамон рассказал Вики, что крылья, отрезанные мечом смерти, невозможно отрастить. Первым, что мать почувствовала, когда проснулась была боль. А потом крепкие объятия и слезы дочери. Мамон удивился удаче Вики. Ей очень, очень повезло, что ее крыло успели только опалить. Он предупредил, что теперь, на что бы она не захотела их поменять, черные шрамы останутся. Но боль уйдет, и она вновь сможет летать. Вики забыла о своем твердом намерении расспросить маму или Мальбонте о сделке, потому что кем бы ни была эта женщина сейчас, какие секреты она бы ни хранила, кем бы ни притворялась – она оставалась её мамой. Девочки, желавшей хотя бы раз в сознательном возрасте увидеть ее. Вики уже лежала в постели с выключенным светом, когда вспомнила о том, что произошло после пробуждения мамы. Она сама поцеловала Мальбонте в щеку… Румянец, появившийся на ее лице можно было увидеть и в ночи. Зачем она это сделала? Он оставил семью наедине, предварительно выделив Ребекке собственную комнату. Мысли сразу вернулись и к тому, с чего началась эта встреча с хозяином замка. Почувствовав острую боль, Вики отогнала от себя мысли и уснула.

***

Юноша стоял, опираясь на закрытую дверь и наблюдая за маленьким ножичком, вырезавшим красивые извилистые узоры в стенах, потолке и полу. На его губах играла легкая улыбка. За окном вновь висела светлая, одинокая луна. В его руке лежала книга, к которой изредка возвращался внимательный взгляд. Люстра мягко освещала текст и изображения, позволяя выполнить все правильно. Он красив, высок. Как одинокая скала среди равнин. Он наблюдал за орудием, начинавшим самую важную часть его плана.