Страшная сказочка про любовь

Виктор Франкенштейн сделал всё, что просил его странный благотворитель. Но чтобы запустить сердце — пусть пересадка прошла успешно — всё же потребовалась магия. Мерцающий белый и вполне плотный сгусток исчез в её груди, и в ту же секунду безмятежные черты исказились, а изо рта вырвался хрип… — Что с ней? — переспросил Румпельштильцхен. - Ей больно? Франкенштейн пожал плечами: — Больно, но это как раз хороший признак… Трупного окоченения ещё не наступало, но восстановление кровообращения это всегда болезненно, к тому же повреждения будут заживать в своём темпе, и это займёт не один день… Тело на столе рвано вдохнуло, зарычало сквозь зубы, и Румпельштильцхен раскинул над распростёртой девушкой руки, окутывая её белым коконом магии. Он накрыл покрытую кровоподтёками руку своей. — Тише, не бойся, больно не будет, — слова прозвучали ласково, и Франкенштейн в очередной раз задумался, кем приходилась заказчику ожившая девушка. — Ну я бы не стал так утверждать, — заметил Франкенштейн. Всё-таки в своём мире он был не только учёным, но и имел обширную врачебную практику, во время которой взял себе за правило не прибегать к утешительной лжи. — Я ускорил процесс заживления, — нехотя пояснил Румпельштильцхен. Девушка завозилась на столе, и маг подсадил её, помогая усесться. Швы, которые Франкенштейн наложил всего четверть часа назад действительно успели затянуться так, словно им было по меньшей мере месяц. «Не плохо бы запаковать эту магию в флаконы и изучить получше», — подумал врач. Такая плата, пожалуй, устроила бы его больше, чем банальное золото. Девушка поёжилась, обхватив руками обнажённое тело. Румпельштильцхен заискивающе улыбнулся, глядя в её ничего не выражающее лицо: — Совсем забыл об одежде. Но ничего, сейчас мы это исправим. — Маг достал из воздуха плотную батистовую простынь и накинул девушке на плечи, укутывая её. — Так лучше, Белль? — поинтересовался маг, помогая девушке встать на ещё шаткие ноги. — Не больно? — Не больно, — хрипло ответила пациентка. — А кто такая Белль?