***
Последний месяц Белла почти не помнила. Вообще после того, как доктор сообщил ей, что Фил отказался помогать Рене, у нее возник словно вакуум в голове. Только когда отец приехал, она смогла ухватиться за реальность. Хотя она лукавила. Она помнила кое-что. То, что предпочла бы забыть. Забыть, что она уподобилась проклятому Риддлу и его кодле. Забыть стоны боли и кровь. Забыть, что перешла черту, и что ей в тот момент было на это плевать. Мерлин! Она стала монстром!.. И кошмары, смесь ее воспоминаний о войне, того, что произошло в ночь, когда умерла ее мать, и просто порождений ее безумного разума вместе с отражением в зеркале, а точнее цвет ее волос, который почему-то изменился с той ночи, каждый день ей об этом напоминали. К своему стыду, Белла даже толком похорон не помнила, не помнила, что сделала с вещами матери, ничего. Пусто. Но еще больше ей было стыдно за то, что она почувствовала облегчение, что это наконец закончилось, и она может вернуться в Форкс. Единственное место, которое и впрямь ощущалось ею, как дом. Но даже все эти эмоции были какими-то блеклыми. Белла все чувствовала, словно отголосками, и по большей части она была пустая. Пустая. Пустая. Пустая.***
Август пролетел незаметно. Белла даже почти из дома не выходила и никого, кроме отца, не видела. Она знала, что к ней приходили мальчишки из Ла Пуш. Слышала, как несколько ночей подряд они стояли под окнами и тихо ее звали, кидая камешки в окно, но у нее не было сил встать. Звонила не раз Анжела Вебер, пару раз Джессика, но Белла будто стала нема, и даже простое приветствие отца, приходящего с работы, давалось ей через силу. Короче, она тонула в депрессии. Жесткой и беспросветной. Казалось, все цвета потускнели… Исчезли запахи… Ощущение безнадежности ее буквально сжирало… А в груди словно пробили огромную дыру… Лишиться матери… Дважды. Боже… Это было ужасно. Потеря Рене… Потеря себя… Это, казалось, открыло как новые раны в ее душе, так и старые давно зарубцевавшиеся шрамы, которые вдруг закровоточили и стремились утопить ее в крови и гное. Все потери, которые Белла думала, что уже пережила… Все они словно вернулись со смертью Рене. Ее первые родители… Седрик, Сириус, Ремус, Тонкс, предательство друзей, долгое одиночество из-за боязни еще одной порции боли, ее окончательная смерть, как Гарриет… Вид ее, или уже не ее, заброшенного и никому ненужного тела… Гибель Рене. Все это ощущалось так, будто ее товарняк сбил на полном ходу, и Белла, как сломанная кукла, теперь ползала по тем метафорическим рельсам и пыталась подобрать куски себя… Мерлин! Белла ненавидела себя за эту слабость. Неспособность идти дальше, за боль, которая, казалось, поселилась в глазах Чарли… Господи! Ее бедный папа. Он не спал из-за ее кошмаров, похудел… Белла чувствовала, как истлевает и тащит отца за собой. Это не справедливо!… Но как она ни старалась взять себя в руки хотя бы для видимости, у нее ничего не выходило. Все валилось из рук. Белла даже с трудом могла вставать с кровати и что-то делать по дому. Она надеялась, что возращение в школу поможет ей установить куда более крепкую связь с реальностью, но в первый же день, когда она с усилием, но догребла до школы, впервые за много месяцев сев за руль своей старушки, элементарно выйти из машины на стоянку, полную веселых и радостных подростков, которые то и дело смеялись, воссоединяясь со своими одноклассниками, которые не виделись все летние каникулы, Белла не смогла. Застыла, как дура, вцепившись в руль, и немигающим взглядом смотрела перед собой. А потом развернулась и уехала. Плевать, что кому-то она могла показаться сумасшедшей, плевать, что Чарли, наверняка, на нее рассердится за пропуск школы. Просто плевать. Плевать. Плевать. Плевать!… Белла так увлеклась своей мантрой, что только чудом вовремя успела остановить грузовик и избежать столкновения с перегородившей ей дорогу машиной. А точнее с ярко-красным кабриолетом.