Оборотни существуют

В густом лесу, где небо почти невозможно разглядеть сквозь переплетающиеся кроны деревьев, тишину разрывает далекий вой. Это Карл — гордый альфа их стаи. Его шерсть, темная, как ночь, блестит в лунном свете, а глаза светятся зелёным огнём, предостерегая каждого, кто осмелится подойти ближе. В стае его уважают, и даже опасаются, зная его силу и решимость. Квакити, наоборот, всегда отличался от остальных. Его место было на задворках стаи, рядом с Джорджем и Дримом, которые поддерживали его, когда остальная стая не замечала. Оборотень с серо-голубой шерстью и тихим характером, он был словно отражение ночи — непостоянный, изменчивый, но всё же умиротворённый. Карл всегда насмешливо относился к нему, считая слабым, и не раз высказывал своё недовольство. Но с недавних пор, с того момента, как луна стала ярче светить в их лесу, что-то изменилось. Квакити ощущал внутри странное чувство, как будто его призывала сама природа. Он всё чаще чувствовал, как его инстинкты становились сильнее, и таинственные сны тянули его к чему-то неизвестному, что было скрыто в глубине леса. Карл не мог не заметить этих изменений. Он видел, как Квакити отдалялся от стаи, ускользал в ночь и возвращался, словно потерянный, но вдохновлённый чем-то новым. Это злило его — ведь даже слабейшие оборотни подчинялись его воле, а Квакити, казалось, обрёл свою силу в чём-то потустороннем. Однажды ночью Карл решает следить за ним, чтобы узнать, что же на самом деле происходит. Он идёт по следам Квакити, пока не выходит на поляну, где лунный свет кажется особенно ярким и холодным. И там он видит его — Квакити стоит на краю пропасти, глядя на луну с такой тоской, словно это единственное, что он желает увидеть. – Почему ты всегда был таким странным? – тихо произносит Карл, подойдя ближе. Квакити вздрагивает, но не уходит, зная, что против альфы не уйти. Он встречает его взгляд, и в его глазах вспыхивает искра, которой Карл никогда прежде не замечал. – Потому что я чувствую зов, Карл. Луна меня тянет. И, может быть, в ней ответ на вопросы, которые я себе задаю. Карл поджимает губы, стараясь подавить странное чувство ревности и удивления. Он понимает, что в Квакити есть что-то, чего он до сих пор не смог понять. Что-то, что даже его воля и сила не могут сломить. Карл не мог оторвать взгляда от Квакити, который стоял, полностью погружённый в лунное свечение. Он казался другим, как будто лунный свет пробуждал в нем что-то первобытное и древнее, то, что всегда скрывалось под покровом его тихой натуры. Карл ненавидел это чувство — чувство непонимания и потерянности, ведь до этого момента он был уверен в себе и в своей власти над стаей. — Луна тебя зовет? — скептически переспросил Карл, стараясь скрыть легкую дрожь в голосе. — Это просто инстинкты. В такие ночи всем оборотням хочется бежать под лунным светом, ничего нового. Квакити отвернулся, чувствуя нарастающее раздражение от того, что Карл никогда его не понимает. — Это не просто инстинкты, Карл. Каждый раз, когда я смотрю на луну, я слышу её голос, словно она зовет меня куда-то... туда, где я найду себя. Ты не поймешь, ведь ты всегда доволен тем, что у тебя есть. Карл вскипел. Как этот слабый оборотень смеет так с ним говорить? Но вместо привычной насмешки или агрессии он почувствовал что-то другое — будто страх. Страх того, что Квакити действительно мог обладать силой, которую он, Карл, никогда не сможет заполучить. — Не забывай, кто здесь альфа, Квакити, — холодно произнес Карл, подойдя ближе и глядя ему в глаза. — Может, тебе стоит поменьше думать о луне и побольше об уважении к своей стае. Это не просто бунт против альфы — это предательство. Квакити вздохнул, но не отвел взгляда. — Я не бунтую, Карл. Я просто пытаюсь найти себя. Ты говоришь об уважении к стае, но разве кто-то здесь уважает меня? Я для вас всегда был лишь тенью, даже для тебя. Карл почувствовал, как эти слова пробивают его броню. Но он не собирался уступать — не хотел показывать слабость перед ним. — Может, ты сам поставил себя в такое положение, — процедил Карл. — Может, это ты выбираешь быть тенью, чтобы избегать ответственности и силы, которая могла бы сделать тебя кем-то важным в стае. Квакити лишь грустно улыбнулся, как будто эти слова нисколько не задели его. Наоборот, казалось, что он ожидал чего-то подобного от Карла. — Ты никогда не поймешь, Карл. Ты слишком привязан к силе и статусу. Но иногда, чтобы найти истинную силу, нужно быть в тени, где луна светит ярче. И с этими словами он шагнул вперед, прямо к обрыву, спрыгнув вниз. Карл замер, его сердце замерло на мгновение — неужели Квакити действительно ушел? Но внезапно из глубины обрыва до него донесся тихий, но глубокий вой, сильный и мелодичный, как сама луна. Карл медленно осознал, что это — голос Квакити. И этот голос проникал в его душу, вызывая дрожь и страх, которые Карл пытался скрыть. Ему вдруг показалось, что он зря недооценивал этого оборотня. Карл стоял на краю обрыва, глядя вниз, туда, где растворился Квакити, чей вой всё еще слышался вдалеке, наполняя ночной воздух чем-то тревожным и необъяснимо притягательным. Сердце Карла билось чаще; он не знал, что это — страх или желание. Может, он всё это время ошибался в своём взгляде на этого оборотня. К тому моменту, когда он решился спуститься вниз, вой Квакити уже стих, но его следы вели вглубь леса. Карл спрыгнул с обрыва и, превратившись в своего волка, двинулся по свежим следам. Тень пробегала между деревьями, почти не оставляя звука — Карл был ловок и быстр, его чёрная шерсть сливалась с темнотой, и в его движениях была грация, которой не мог похвастаться никто в стае. Он настиг Квакити на небольшой поляне, где тот стоял, как будто ожидая его. Свет луны заливал его фигуру, освещая глаза, в которых ярко горел какой-то новый, неведомый свет. Карл застыл, глядя на него, почувствовав странное волнение, захлестнувшее его сердце. — Ты снова меня преследуешь, Карл? — тихо спросил Квакити, его голос был холоден, но в нем звучало что-то мягкое, уязвимое. Карл замешкался. Что он мог ответить? Что чувствовал себя неспокойным из-за его поведения? Что этот странный зов, который слышит Квакити, пробудил в нём ревность? Нет, он не собирался показывать слабость. — Я не преследую тебя, — ответил Карл, переходя на более уверенный тон. — Я слежу за безопасностью стаи. Ты ведешь себя странно, и это может поставить под угрозу всех нас. Квакити слабо усмехнулся, словно услышав скрытый подтекст в его словах. — Ты так боишься меня? Боишься, что я пойму что-то, чего не знаешь ты? Карл не мог выдержать этого взгляда. В его душе что-то закипело, как будто его самого начинала затягивать в эту глубокую бездну неизвестного, которой был для него Квакити. Он подошел ближе, пытаясь понять, что на самом деле происходит между ними. — Я не боюсь тебя, Квакити, — произнес он твердо, стоя лицом к лицу с ним. — Ты лишь оборотень, который даже не может найти своё место в стае. Чего мне тебя бояться? Квакити поднял голову, его взгляд был наполнен болью и, вместе с тем, странной решимостью. Он медленно положил руку на грудь Карла, прямо над его сердцем, заставив его замереть. — Ты не боишься меня... но боишься себя. Боишься того, что чувствуешь, когда рядом со мной, не так ли? Карл попытался отстраниться, но почувствовал, как эта рука удерживает его на месте. Ему вдруг стало трудно дышать — сердце билось, словно глухо вторя этому странному зову луны. Квакити как будто вызывал у него что-то, что он не мог контролировать. — Прекрати, — прошептал Карл, злясь на себя за дрожь в голосе. Квакити смотрел на него, будто видя насквозь, и что-то мягкое мелькнуло в его взгляде. — Ты не хочешь понять, потому что привык держать всё под контролем, Карл. Но некоторые вещи нельзя контролировать. Этот зов... он для нас обоих. С этими словами Квакити развернулся и побежал, превращаясь в своего волка и исчезая в тени деревьев. Карл мог бы догнать его, но что-то останавливало его — это чувство, тягучее, как неумолимое притяжение луны, будто тот свет был нитями, тянущими их друг к другу. Карл стоял, чувствуя, как его сердце продолжает биться. Он знал, что не сможет так просто оставить это. И если Квакити знал что-то важное, он сделает всё, чтобы понять, что именно их связывает, и какой судьбой им суждено следовать под светом этой луны. Карл всё ещё стоял один на поляне, окутанный лунным светом, когда осознал, что не сможет оставить Квакити и его загадочный зов. Все его прежние уверенность и гордость казались глупыми и пустыми перед тем ощущением, что пробудил в нём Квакити — что-то древнее, как сама природа, и непостижимое, как свет далёких звёзд. Он закрыл глаза, сосредоточившись на запахе, который оставил после себя Квакити, и, словно призываемый самой луной, бросился за ним вглубь леса. Ветер завывал среди ветвей, и луна, казалось, освещала путь перед ним, обнажая его самые скрытые страхи и желания. Наконец, он снова нашел Квакити на скалистом уступе, где внизу шумел дикий поток. Квакити стоял на краю, обернувшись к нему, его взгляд был мягким, как у волка, который наконец нашел дорогу домой. Карл замедлил шаг, чувствуя, как напряжение оставляет его, уступая место какому-то тёплому, странному спокойствию. Это был момент, когда ни один из них не хотел отводить взгляд. — Я знал, что ты придёшь, — прошептал Квакити, и Карл почувствовал, что в этих словах таится что-то большее, чем простой вызов. Это было словно приглашение. Карл сделал шаг вперёд, его рука нашла руку Квакити, и холод их пальцев вскоре исчез под теплом, которое мгновенно возникло между ними. Они стояли, держась за руки, не нуждаясь в словах. Луна поднималась всё выше, её свет ярко озарял их, словно даруя им что-то древнее и священное, что не требовало объяснений. — Зов... ты не зря почувствовал его, Квакити, — прошептал Карл, вдруг понимая, что они оба слышали один и тот же голос, что вел их к этому моменту. — И я тоже чувствую его. Теперь понимаю, что всегда чувствовал. Просто боялся признать. Квакити слабо улыбнулся, и в его глазах светился мягкий свет. — Мы с тобой были связаны луной всегда, Карл. Это связь, которую не разорвать. И, возможно, мы вместе должны узнать, что она означает. Они стояли так, глядя друг другу в глаза, их сердца бились в унисон, и время словно остановилось. Они нашли друг друга, нашли в этом ночном свете нечто большее, чем просто себя — что-то, что принадлежало только им и луне. В ту ночь, под светом яркой луны, они оба поняли, что их судьбы переплелись навсегда. И пусть дорога будет трудной, они знали, что теперь никогда не будут одни.