О вреде дверей и недостатке отдыха

      Осень заграницей отличается от той осени, к которой я привык: дома с наступлением сентября улицы превращаются в серое тёмное холодное месиво, в котором я никогда не видел ничего красивого. Да, пожелтевшие листья и рябина это конечно прекрасно, но держатся они недолго и вскоре превращаются в грязь, которая успевает марать обувь, машину, если повезёт поскользнуться в гололёд — ещё и одежду. Нет в нашей осени ничего красивого, и вы меня не переубедите.       Заграничная осень другая — яркая, пёстрая, пахнущая корицей и какао. Да, у нас пытаются сделать её такой же, но это лишь имитация, как мне кажется. Заграничная осень это украшенные улицы, люди, гуляющие по ним с довольным выражением лица, а не с видом маньяков, дети, бегающие в конце октября от одного дома к другому, желая поживиться чужими сладостями и похвастаться полученным перед друзьями.       К чему это я? За границей празднуют Хэллоуин. Причём с размахом. Иногда нам с девочками кажется, что даже Рождеству здесь уделяют меньше внимания... Может, именно с этим связано то, что случилось с нами вчера ночью? Вопрос риторический.       — Йоши! Ты чего завис? Нам стрим скоро запускать!       Лана пихает меня в плечо, вырывая из задумчивости. Я гляжу на часы на экране ноутбука и коротко киваю ей в ответ.       — Думаю, стоит ли рассказывать этот бред. По ощущениям после такого нас всех упекут в ближайшую психушку... — коротко усмехаюсь, быстро проверяя настройки камеры. — Поправьте свет кто-нибудь. Темнит.       Ульяна поднимается со стоящего неподалёку диванчика и, не спрашивая, двигает софт бокс немного вправо.       — Если мы зря тащили с собой эти бандуры, то нет, не стоит.       — Не думаю, что им будет приятно слушать, как...       — Это будет неприятно слушать даже мне. — прерывает она меня, встав за спиной. — Однако контент требует жертв, как известно...       — Звучит благородно. — гляжу на неё через плечо, сдерживая улыбку. Она чуть вскидывает подбородок.       — А то!       Перед тем, как начать, уже по традиции угрожаю Лане, что поймаю её в кадр. Она, что-то бурча, быстро пробегает мимо и остаётся рядом, там, где до этого сидела Ульяна.       Пару минут наблюдаю за летящим, пестрящим смайликами, чатом. Едва слышно выдохнув, откидываюсь на спинку стула, поправляю заранее надетую маску.       — Ребят, у нас сегодня для вас история имеется... Жутковатая, но вам понравится.       В голове шумит, во рту противно сухо, веки стали настолько тяжёлыми, что поднять их кажется чем-то невозможным. Не подводит только слух, до которого сразу доносится тихий треск дерева. И пахнет чем-то палёным. Неужели пожар?       — Если ты тоже это видишь, то мы, скорее всего, не слетели с катушек...       Ульяна. Голос непривычно тихий и дрожащий. Не знаю даже, слышал ли я его таким вообще до этого момента.       — Вижу. Но это, честно говоря, ничего не объясняет...       Лана. Звучит более спокойной... А что происходит-то, собственно?       Пересилив себя, поворачиваю голову влево, туда, откуда их и слышу, кое-как открываю глаза. Картинка расплывчатая, свет приглушён, и даже их силуэты я замечаю не сразу. Однако  ловлю себя на том, что на нашу квартиру в Амстердаме это явно не похоже. В ней, как минимум, гореть нечему...       — Очнулся... — Лана подходит ближе и помогает мне сесть. Спина почему-то очень ноет, словно я с размаху на неё упал, поэтому удаётся мне это далеко не сразу. Зажмурившись, опираюсь на что-то рельефное и, наконец, осматриваюсь.       — Матерь божья...       Несколько красных кресел. Камин. Книжный шкаф. За моей спиной, судя по всему — стойка регистрации, а около неё куча потрепанных чемоданов. По стенам и полу ползают маленькие пауки, при виде которых Лана мелко вздрагивает... Свет действительно приглушён, потому что единственный его источник — старомодная витиеватая люстра, ужасно запылённая и покрытая паутиной.       Я знаю это место довольно хорошо, но до этого видел только с экрана ноутбука, компьютера или телефона. А сейчас... Буквально в нём нахожусь?       — Ох-ре-неть...       Меня бросает в холод. В горле застревает немой крик, наполненный  испугом, удивлением и, возможно, немного восторгом. Встаю, оперевшись на Ланино плечо и только сейчас замечаю, с какими глазами на всё смотрит Ульяна, стоящая ближе к камину: в её взгляде испуг едва заметен, его заглушает интерес. Неподдельный, яркий, с немного нервной улыбкой в комплекте.       — Я вообще не понял, чему она, блин, радовалась! — тихо смеюсь и поворачиваюсь к Ульяне.       — Нет, а тебе, что, каждый день подобная возможность выпадает? — она хмурится, закидывает ногу на ногу, якобы случайно меня задев. — Давай дальше уже. Не понравилось ему, как я стою...       — Но это и правда выглядело жутко! — Лана ёжится, словно от холода, и быстро накидывает на плечи лежащий рядом махровый плед. — Все, конечно, понимают, что ты за любой кипиш, но не настолько же!       Она выглядит так забавно, маленькая, нахохленная и наигранно сердитая, что Ульяна тихо смеётся. Я ловлю себя на том, что сейчас подруга очень похожа на гнома из относительно старого тренда, но всё же сдерживаюсь от того, чтобы напеть нужную мелодию и продолжаю рассказ:       — Если мы все друг друга видим и можем пощупать, то это не сон...       Я щипаю себя за руку и медленно подхожу к камину, осторожно провожу ладонью рядом с огнём.       — Ощущается вполне себе как настоящий, мы проверили. — отзывается Лана. — Раз так, значит мы не спим, а если и спим, то находимся в очень особенном сне...       Пол тихо скрипит, когда она подходит к нам, ещё раз убеждая в реальности происходящего.       — Значит... Вы думаете о том же, о чём и я?       Обе кивают, не задумываясь даже на секунду.       — Проснёмся тогда, когда пройдём! — заявляет Ульяна с такой бодрой  интонацией, что меня передёргивает, и направляется к стойке за ключом. Быстро преодолевает преграду в виде багажной тележки, так легко, словно делает это каждый день, выбирается обратно и шагает к двери, к которой меня уже успевает подтащить Лана.       Чувство эйфории вновь уступает место страху.       — ...Намучились мы с этими штуками последними, жуть! Ульяна хромает, Лана задыхается, я на панике... — взмахнув рукой, я качаю головой из стороны в сторону. — Думаем, ну, всё, сейчас прыгнем в лифт, он упадёт, а мы очнёмся... Фигушки, что называется.       Первая часть — цветочки, в сравнении со второй. Не спорьте теперь даже. Дальше началось самое интересное...       Грохот кажется таким громким, что мы не слышим ни самих себя, ни друг друга. Кабина на бешеной скорости несётся вниз по тёмной шахте, искры отлетают с каждой секундой всё в большем количестве, а девочки держатся за меня всё крепче и крепче, каждая за свободную руку. Зажмурившись, сжимаю кулаки, в надежде увидеть вокруг себя куда более привычную обстановку. То, через что мы прошли, изрядно потрепало нервы и силы: безобидная прогулка по пустым коридорам заброшенного отеля ближе к двадцатой двери превратилась в истерики от прыгающих из ящиков пауков, нервные тики при каждом шорохе, поиск шкафов для спасения собственных жизней, приводивший к ссорам... Было бы куда проще, если бы мы были уверены в том, что можно погибнуть без вреда для своего здоровья там, у себя в реальности, но такой уверенности не было.       Лана порывалась рискнуть, когда у неё окончательно сдали нервы: если бы я не пихнул её в сторону шкафа в нужный момент, возможно, она бы уже не сидела рядом. Тогда я не был уверен, но проверять, честно говоря, не стал бы ни за какие деньги.       — Да я тебе говорю, что ничего не было бы! У Ульяны же нога не болит. — Для большей убедительности Лана цокает языком и осторожно тянется к чашке с какао, стоящей на журнальном столике рядом. Мы себе такой роскоши позволить не могли, но изредка всё же отключали камеру, чтобы сделать пару глотков воды — от активного разговора пересыхало в горле вплоть до хрипоты.       — Да никто ж не знал! — с наигранной злобой отзываюсь я. — Это ты у нас кошка, у которой девять жизней, а я на такие риски не готов был. Я про подобное и читал, и смотрел, нафиг надо...       Вновь открываю глаза. Медленно, всё ещё не теряя надежды. Вместо светлой уютной комнаты вижу тёмную сырую шахту. Сердце словно падает куда-то вниз, замедлившись. На второй круг этого ада никто из нас явно не согласен: хватило и беготни, и сбора книг, и поиска прочей ерунды. Но условия, видимо, остаются прежними: нужно дойти до конца, несмотря на травмы, усталость и назревающий коллективный нервный срыв.       — Я отказываюсь в этом участвовать... — раздаётся рядом почти в унисон. Да, от былого энтузиазма не осталось и следа, при чём у всех. И я не могу их за это осуждать, потому что мне тоже страшно.       — Идём. Всё получится. Наверное...       Хватаю Лану за руку, осторожно уводя вперёд. Она, в свою очередь, цепляется за Ульяну, и мы шагаем навстречу неизведанной темноте.       Фонариков или пластырей, как в игре, у нас не было ни на старте первого этапа, ни сейчас. Вообще ничего из того, что изначально предлагается в игре, у нас не было. Впрочем, уже потом, опытным путём, мы выяснили, что хилл тут ничерта не хиллит, но от осветительных приборов и батареек толк есть. Если это всё добро повезёт найти, конечно. Уже за это стоит сказать спасибо... Не знаю правда, кому. Честно говоря, мы так и не поняли, что это было.       — Мне казалось, что тут должно быть светлее... — Лана медленно, нехотя отпускает меня и подходит к покосившемуся шкафчику, дверца которого открывается с противным металлическим лязгом. У каждого из нас в руках оказывается по маленькой, светящейся неоновым блёклым светом, палочке.       — Ты думаешь, что это поможет? — трясу полученный трофей, глядя на него с явным недоверием — его света не хватит даже для того, чтобы детально рассмотреть собственную ладонь, не говоря уже о больших площадях.       — Давай будем честны, из нас не думает уже никто. Я просто делаю то, что могу. — дверца хлопает, заставив нас с Ульяной то ли дёрнуться, то ли подпрыгнуть от неожиданности. — Идём. Нам нужны эти... Как их...       — Лампы. — Ульяна кивает, направившись к остальным шкафам, а я стою столбом, удивлённый их решимостью. — Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим. Каким образом уже не особо важно... — с этими словами она вынимает с одной из полок средних размеров лампочку и озирается по сторонам, отыскивая генератор, в который её следует вставить.       Наконец, выхожу из ступора и тоже кручу головой, отыскивая место, в котором может быть последняя недостающая деталь. Внимание привлекает сундучок или ящик, стоящий в отдалении около железных поручней, ограждавших площадку, на которой мы находимся. Архитектура этого места вызывала у меня вопросы и раньше, а сейчас их стало только больше, пожалуй... Все эти возвышения, спуски, повороты и туннели и в игре вгоняли в растерянность, а сейчас я вообще не понимал, куда нам следует двигаться...       — Нашёл! — оборачиваюсь на девочек, подняв руку с найденной лампой. На секунду в душе вспыхивает чувство гордости, которое затухает практически сразу. Однако я всё же спускаюсь к генератору, собираю его до конца, и мы направляемся к огромной железной двери, которая теперь, по логике, должна открыться после активации механизма.       — Всё же идея с тем, чтобы отдаться на съедение любой из этих тварей, не кажется мне плохой... — Лана пожимает плечами, крепко сжав найденный фонарь. Наши шаги изредка эхом отлетают от стен.       — А мне кажется! Не выдумывай.       — Слушайте, я сомневаюсь, что если нас грохнут, то мы больше никогда не проснёмся. Так что давайте просто пользоваться выпавшей возможностью, хорошо? Считайте, что это... Квест. Просто очень реалистичный. — кивнув самой себе, Ульяна нажимает на красную кнопку, под которой красуется надпись «Gate power». Ребристая стена перед нами медленно, с тихим жужжанием ползёт вверх.       Вновь ухватив девочек за руки, направляюсь к двери под номером сто один, игнорируя дрожь в коленях.       — Ладно, там было ещё достаточно светло... — Лана тащит нас ближе к стене, на которой висят на удивление рабочие лампы, дабы экономить заряд фонарика.       — Дальше будет ещё темнее, держу в курсе.       — Да ладно, правда что ли?       Где-то слева раздаётся хруст, а затем глухой, но громкий удар.       — Хватит вам собачиться! Нам вообще в другую сторону, гении!       Оборачиваюсь на голос и наконец замечаю, что вагонетка, необходимая для того, чтобы пройти дальше, совсем рядом. Из-за сдающих нервов концентрации почти не осталось.       Ко всему со временем можно привыкнуть. К тому, что ты находишься в сырой шахте, наполненной разного рода тварями, в том числе. И к тому, что они на тебя шипят и прыгают с потолка, тоже...       — Да пошёл ты к чёрту, а! — Ульяна настолько злится на ситуацию, что кидает в потолок первым, что попадается под руку, отбиваясь от чёрного круглого создания, в народе получившего звание «Псыкалка».       — Задолбал. — Лана, не глядя, направляет луч лазерной указки чуть выше себя, устраняя проблему в виде его собрата, название которому мы придумать не успели. Исходя из моего рассказа, можно подумать, что мы совершенно не испытывали страха, но проблема в том, что к тому моменту ничего, кроме усталости и злости, казалось, ощутить было нереально. Мы уже минут пять плутали в поисках нужной, сороковой двери.       — Нашла! — наконец выкрикивает Лана, привлекая наше внимание. — Готовы? Там скорее всего этот. Бегущий.       — Чёрт его знает. Наверное. Уль, ты идёшь? — оборачиваюсь на неё, стоящую в отдалении от нас. Уже изрядно уставшую и даже не боящуюся, а просто потерявшую остатки сил.       — Иду. — коротко отзывается она, выходя из темноты. На её лицо падает красный свет от лампы под потолком, и от этого она, как и мы все, выглядит ещё более замучено.       — Если ад существует, ты мы в нём побываем... — Лана тянется к ручке на двери, поджимает губы, замерев. — Вы уверены, что хотите идти дальше?..       На пару мгновений повисает тишина. Она задавала этот вопрос уже несколько раз, и каждый из них мы с Ульяной отвечали положительно. Теперь же...       Одна хромает, вероятно, прилично подвернув лодыжку. Вторая напряжена, словно сжатая пружина, готовая вот-вот порваться. А  я... Я стараюсь внушить себе, что  с нами всё будет в порядке, потому что сам уже окончательно опустил руки. Да и бороться, по сути, было не за что, даже ради острых ощущений. Никто из нас не решился бы это повторить.       — Это было отвратительно. Так страшно мне не было ещё никогда, наверное... — я дёргаюсь, отведя взгляд от камеры. Ульяна, плюнув на возможные последствия, гладит меня по плечу.  — Вы... когда-нибудь горели заживо?       Вопрос, естественно, риторический. Только ирония в том, что мы, все трое, смело можем ответить на него «Да».       — Нет. Давайте прыгнем. В любом случае, живыми нам отсюда, без возможности прийти в норму, не выбраться.       Не дав себе время на раздумья, я подхожу к двери и, убрав руку Ланы, толкаю её вперёд. В нос ударяет запах гари. Возможно даже гнилой плоти. Лицо обдаёт жаром.       Мы все знаем, что нам остаётся либо бежать, либо стоять, чтобы отдаться на растерзание бегущему сзади товарищу, либо прыгнуть вниз, в бездну под упавшим мостом, позволив этому кошмару закончиться и перестав играть в героев. Это попросту бессмысленно.       — Это будет быстро, обещаю. Я рядом.       Они вновь хватают меня за руки. Только сейчас я понял, что так часто мы так не ходили, пожалуй, никогда.       Шаг ближе к бездне. Гул сзади. Страх, не дающий глянуть вниз.       Только сейчас я понимаю, как дорожу ими.       Ещё шаг. Одна из досок отваливается, и я рывком подтаскиваю Лану ближе.       Нам всем страшно упасть, даже если это нужно.       Мы совсем близко к краю. Там, внизу, бурлит лава. В игре мост висит куда выше. И огня там, внизу, нет. А здесь...       — Ли бы понравилось... Ощутила бы персонажа на все сто... — Лана нервно смеётся, обняв меня. Одной ногой она уже практически там, но смотрит на нас двоих, только сейчас поняв, что смерть ощутится такой же реальной, как и огонь в камине.       — Давайте уже, господи! Шаги сзади такие громкие, что я её почти не слышу. Ульяна подаётся вперёд, зажмурившись, и мы летим. Не особо долго, на самом деле. Кожу, естественно, обжигает. Но эта боль, хоть и довольно резкая, быстро затухает.       Дышать становится легче. Мне больше не больно, не страшно, я не чувствую себя беспомощным.       Я жив.       Из-за стены слышатся всхлипы. Затем быстрые шаги по коридору.       Эти объятья стали самыми тёплыми за эти четыре года. Самыми крепкими. Но этого я уже не озвучиваю, потому что...       Комната погружается в темноту. Вся аппаратура погасла и перестала подавать признаки жизни.       — Зашибись... Отметили, спасибо. — стягиваю маску, закинув голову назад.       За окном сверкает молния. Дождь начинает барабанить по крышам.       — Стука не хватает... — Ульяна задёргивает шторы, резким движением складывает руки на груди. — Пожалуй. Только давайте посидим при свете фонариков. Свечи я теперь на дух не переношу.