…
На следующее утро Мирцелла проснулась рано. Солнце только начинало подниматься, и первые лучи освещали стены её комнаты в Сольничном Копье. Она быстро оделась и направилась в сад, где её уже ждал Тристан. — Доброе утро, Мирцелла. Как ты сегодня? — сказал Тристан, встречая её с доброй улыбкой. — Доброе утро, Тристан. Чувствую себя немного лучше, когда рядом ты, — ответила Мирцелла, взяв его руку. Они сели на лавочку под большим деревом в саду, окружённом цветами и зеленью. Тристан начал говорить о своих планах. — Я думаю о том, как сделать наш замок более уютным. Как бы ты хотела, чтобы он выглядел? Мирцелла задумалась. — Мне хотелось бы, чтобы замок был тёплым и светлым, чтобы здесь было приятно находиться. Место, где можно забыть о заботах и интригах. Тристан кивнул. — Я постараюсь сделать всё, чтобы тебе было комфортно. Мы создадим место, где будем счастливы. Мирцелла вздохнула. — Знаешь, даже с тобой рядом, я иногда чувствую себя одинокой. В этом красивом, но огромном замке и среди всех этих людей, я всё равно остаюсь в стороне. Тристан нежно коснулся её руки. — Я понимаю. Но знай, что я здесь ради тебя. Мы справимся с этим вместе. Мирцелла посмотрела на него с благодарностью. — Спасибо, Тристан. Ты стараешься, и это помогает. Но иногда мне кажется, что я просто не могу найти своё место. Всё вокруг напоминает мне о том, что я не совсем здесь. Когда солнце стало клониться к закату, и Тристан провожал её обратно в замок, Мирцелла почувствовала лёгкую грусть. Несмотря на тепло и заботу Тристана, одиночество оставалось с ней. Она знала, что её внутренний мир не изменится сразу, но по крайней мере, она имела кого-то, кто искренне заботится о ней.…
Когда Мирцелла вернулась в свои покои, день уже подходил к концу. Комната была погружена в полумрак, лишь слабый свет лампы освещал пространство. Мирцелла сняла свои наряды и начала готовиться ко сну, тихо расчесывая волосы. Отсутствие служанок показалось ей странным, но она решила не придавать этому значения. Стража за дверью также молчала, что вызывало лёгкое беспокойство. Она подошла к окну, размышляя о странной тишине, и вдруг почувствовала движение позади себя. Резкий звук шагов раздался у двери, и прежде чем Мирцелла успела обернуться, кто-то схватил её за руку. Нападавший был одет в тёмную одежду а его лицо скрывала маска. Мирцелла попыталась вырваться, но незнакомец оказался слишКом силён. Когда она встретилась с его взглядом, то увидела лишь ярко- аметистовые глаза, блестящие Сквозь прорези маски, и пряди синих волос, выбившихся из-пОд капюшона. Этот образ врезался ей в память, как последнее, что она видела, прежде чем её снова ударили по голове. Её ноги подкосились, и она упала на пол. Всё вокруг стало размытым. Незнакомец ловко накинул на неё мешок, и туман начал окутывать её сознание. Единственное, что оставалось в её памяти -- это его холодный, пронизывающий взгляд и эти странные синие волосы. В следующий момент её окружила полная тьма.…
Мирцелла пришла в себя в темной каюте на палубе корабля. Она была связана и привязана к стулу, а её голова гудела от удара. Вокруг царила полная тишина, нарушаемая только шумом волн за бортом. Неожиданно дверь каюты приоткрылась, и в проёме появился силуэт юноши. Его лицо частично скрывало тёмное покрывало, но её взгляд сразу привлекли его аметистовые глаза и синие волосы. — Приветствую тебя, Мирцелла, — произнёс он низким голосом, заходя внутрь. Его тон был холодным и бесстрастным. Мирцелла с трудом попыталась поднять голову и взглядом следила за ним. Тело было тяжёлым от стеснения верёвками. — Кто ты? Почему ты это делаешь? — её голос дрожал от страха и боли. Юноша молчал некоторое время, затем подошёл ближе и встал напротив неё. Его глаза светились в темноте, но он не произнёс ни слова о своей настоящей сущности или мотивах. — Ты и твоя семья — причина, по которой я здесь, — сказал он, его голос звучал как шёпот, но от него несло угроза. Мирцелла почувствовала, как её сердце забилось ещё быстрее. Она с трудом пыталась осмыслить его слова. — Я не понимаю. Моя семья не причастна к… — начала она, но юноша прервал её. — Не стоит искать оправданий, — сказал он. — Ты всего лишь пешка в этой игре. Он достал из кармана небольшой нож, который засиял в тусклом свете. Юноша медленно приблизился к ней, и Мирцелла почувствовала, как её страх достигает пика. — Что ты собираешься делать? — воскликнула она, но её голос уже звучал в панике. Юноша посмотрел на неё с холодной решимостью, но не стал действовать немедленно. С ним, похоже, боролись внутренние демоны. — Ты не должна умирать, — произнёс он в конце концов, хотя его голос оставался беспощадным. — Но не думай, что я оставлю это просто так. Он открыл дверцу каюты, оставив Мирцеллу в полумраке. Корабль продолжал качаться, и её мысли метались от страха до отчаяния. Кто же этот юноша? Почему он так настроен против неё и её семьи? И как ей выбраться из этого адского кошмара?…
Юный Грифф стоял в темной каюте, его взгляд был устремлен в пустоту за окном, где бушующее море отражало его внутренние терзания. Он не знал Мирцеллу лично, но её фамилия и происхождение были достаточно веским поводом для ненависти. Она была Баратеон, бастард Ланнистеров, кровью связанная с людьми, ответственными за страдания его семьи. — Мирцелла Баратеон, — с холодной отстранённостью произнёс Джон Коннингтон, стоявший позади него. — Её кровь — позор. Она, как и её брат, — плод лжи, рожденный от Ланнистеров. Они заслуживают того, что им уготовано. Эйгон, скрытый за маской Юного Гриффа, молчал, сжимая руки в кулаки. Он знал, что похищение Мирцеллы было шагом, который они должны были сделать. Но почему именно она? Его разум всё ещё пытался осмыслить это. — Почему именно она? — наконец произнёс Эйгон, его голос был глухим и наполнен сомнением. — Мы не знаем её. Какая польза от её пленения? Коннингтон хмуро посмотрел на него, его глаза блестели в полумраке. — Её семья уже нанесла достаточно вреда твоим родным. Её кровь — ключ к тому, чтобы заставить Ланнистеров платить за их грехи. И если она тоже окажется жертвой… так будет угодно справедливости. Эйгон, скрытый за маской Юного Гриффа, размышлял над словами Коннингтона. Ненависть и желание мести за убийство его матери и сестры горели в его душе. Мирцелла могла стать инструментом в их планах, но её личность, её настоящая роль — всё это оставалось загадкой. — Скажи мне, — прервал его Эйгон, — каков наш следующий шаг? Если она уже в наших руках, как мы используем её, чтобы добиться своей цели? Коннингтон сделал паузу, и в его взгляде промелькнула решимость. — Мы должны использовать её, чтобы сломить их волю. Ланнистеров нельзя оставить в покое. Время пришло, чтобы показать, что их ложь и преступления не останутся безнаказанными. Эйгон кивнул, но в его глазах была тень сомнения. — Мы не можем позволить себе ошибку. Я не знаю, каково её место в их планах, но я знаю, что её семья ответственна за гибель моих близких. Это — достаточно, чтобы действовать. Коннингтон помолчал, затем продолжил: — Мы начнём с того, чтобы дать Ланнистерам понять, что их тайны и интриги уже не будут прятаться в тени. Мирцелла — лишь начало. Их страх и боль будут служить нашим целям. Эйгон посмотрел на карту, где чертежи плана по захвату королевства были тщательно вырисованы. Он понимал, что каждая деталь была важна. Однако мысль о Мирцелле как жертве, не зная её личной истории, гложет его изнутри. — Мы должны действовать быстро. Пусть это будет уроком для всех, кто осмелится перейти нам дорогу, — сказал Эйгон, его голос был полон решимости. — Пусть они знают, что за свои поступки придётся платить. Коннингтон кивнул, его лицо приняло выражение удовлетворения. — Всё будет сделано. Мирцелла станет символом справедливости, которую мы принесли с собой. Время мести пришло. В каюте вновь повисла тишина. Эйгон оставался погружён в свои мысли, понимая, что месть и справедливость переплелись в его судьбе. Вне каюты, за горизонтом, бушевало море, как и его внутренние волнения.…
Прошёл месяц, и на море разразился ужасный шторм. Корабль, на котором находились Мирцелла и её похититель, дрожал от ударов волн, как игрушка в руках бури. Гроза разрывала небо, молнии ослепительно сверкают, и дождь нещадно лил, превращая палубу в сплошное озеро. В каюте, где была заперта Мирцелла, всё дрожало и колебалось. Она пыталась освободиться, но связанная и напуганная, её усилия казались тщетными. Внезапно, в разгар шторма, она почувствовала, что замок оков ослабел, и воспользовалась моментом. Набравшись смелости, она вырвалась из каюты, пробираясь сквозь сотрясаемый корабль. На палубе царил хаос. Матросы боролись с бурей, пытаясь удержать судно на плаву, крича друг другу команды и забрасываясь водой, вздымаемой в ветре. Мирцелла, заливаемая дождём, продвигалась вперёд, её мокрые волосы прилипли к лицу, а её платье прилипло к телу. Внезапно, перед ней появился фигура в маске, скрывающая её лицо, но Мирцелла могла видеть его волосы — они были ярко-синими, но теперь под дождём выглядели как серебристые. Его глаза светились индиго, как огонь в темноте. — Ты думала, что можешь сбежать? — голос был резким и пронизывающим, перекрывая шум шторма. Мирцелла замерла, её страх был почти физическим, и она с ужасом осознала, что в нём нет ни капли милосердия. Эйгон, не раскрывая своего имени, приблизился к ней. Его глаза были полны решимости и тёмного намерения. — Кто вы? — её голос дрожал от страха, но в нём была нотка отчаяния. Эйгон не ответил, только ещё больше сжал её запястья. Вокруг них бушевал шторм, волны вздымаются и обрушиваются на корабль, как будто сама природа желала их гибели. Вихрь, который захватывал их, казался символом её отчаяния и беспомощности. — Твоя семья должна ответить за свои деяния, — произнёс он мрачно. — Это не просто о тебе, это о том, что они сделали, и о том, что придётся заплатить за это. Мирцелла пыталась оттолкнуть его, но Эйгон был неумолим. Его глаза, полные мрака и решимости, казались единственным светом в этой бесконечной ночи. Шторм был в самом разгаре, и Мирцелла, видя, как её попытки спастись заканчиваются провалом, почувствовала себя совсем одинокой, её страх и отчаяние переполняли её. Когда шторм достиг своего пика, Мирцелла поняла, что её судьба уже решена, и её страх стал невыносимым на фоне бушующего океана и ураганного ветра. Когда буря достигла своего апогея, и корабль, казалось, вот-вот развалится, Мирцелла решила, что у неё больше нет выбора. В отчаянии, охваченная страхом и решимостью, она обернулась и, собрав все свои силы, прыгнула в бушующий океан. Холодная, пронизывающая вода обрушилась на неё, погружая её в кромешную тьму. Она не умела плавать, и волны с гневом пожирали её, как чёрные пасти. В тот момент, когда она бросилась в темноту воды, почувствовала, как её поглощает холод и тьма. Шторм был беспощаден: в ураганном ветре и дождь превращали каждую секунду в ад. Волны разрывали её, а гул грома и свист ветра сливались в жуткий хор страха. Видя её отчаянные усилия, Эйгон, не теряя времени, бросился за ней. В его движениях была особая грация и решимость, хотя его лицо оставалось скрытым. Серебристые волосы, которые были окрашены, теперь смылись, открывая истинный цвет — блестящий белый. Его глаза были глубокого индиго, отражая мрак океана. Он боролся с бушующими волнами, и его хватка была неизбежна. Когда он поймал её, она была уже на грани истощения, не в силах противостоять его мощи. Эйгон не дал ей утонуть. Силой, но с точностью, он схватил её и потянул обратно к кораблю. Шторм продолжал бушевать, но теперь у них не было выбора. Эйгон, ведя её через ужасное море, направил её в направление, где виднелись очертания берегов. Его присутствие было постоянной тенью, и его холодное молчание не оставляло ни малейшего шанса на понимание его намерений. Когда шторм, наконец, начал утихать, корабль оказался на берегу неизведанных земель. Эйгон и Мирцелла выбрались из воды на песок, но их путешествие только начиналось. Мирцелла, трепеща от холода и страха, была полна недоумения. Она оказалась в незнакомом месте, в руках у человека, чьи цели и мотивы оставались ей совершенно неизвестными.