Вне времени

Скрип половиц под ее ногами не заставил его пошевелиться. Медленно, мягко она приблизилась к Даниилу, и привычно коснулась пальцами его черных, как смоль, волос. Едва проглядывающая седина, у самых висков, делала его еще красивее – подчеркивая опыт, и... видимая лишь ей. Он больше не был безобразно молод – так она окрестила его давным-давно, несмотря на собственный возраст. Его глаза ныне не сияли безысходностью и готовностью идти на смерть, но отражали все те же упрямство и веру в собственную правоту, приправленные обретенными мудростью и пониманием мироустройства. Она не менялась – внешне, сам Даниил тоже не старел – больше не старел, благодаря парочке трюков в ее рукаве. Город цвел; им обоим было, чем заняться. Власти не вмешивались – то ли позабыв о непокорных игрушках, то ли забавляясь, не трогая их. Двое осознавших. Двое, способных пойти наперекор. Быть может, выбраться из этой песочницы они не могли (пока) – перекроить же ее по своему разумению им за это время удалось изрядно. Она подалась вперед, опираясь грудью о спинку его стула и приобнимая мужчину за шею. – Я заканчиваю, – усмехнувшись, коротко сообщил он, дописывая очередную бумагу. Клара только потерлась носом о его щеку. Как будто она не знает. – Не торопись. Она ему не мешала, они оба уже привыкли к тому, что могли вторгаться в личное пространство друг друга вот так. Даниил, разумеется, делал это реже, не желая излишне проявлять свои чувства на людях, но ее никогда не гнал и от жестов не отмахивался. Ubi concordia, ibi victoria. Поставив подпись, он отложил заполненный бланк в сторону и повернулся к ней, тут же вовлекая Клару в объятия. Невесомо, словно кот, поднявшись с места, он обхватил ее талию и приподнял – заглядывая ей в глаза с фирменным, хищным прищуром. – Кажется, это я должен был тебя дожидаться, – говорит он без капли сожаления. – Кайся, – не скрывая улыбки, отвечает она. – Хм-м... если настаиваешь, – немыслимый для прежнего него ответ ныне отражает крепость их сформировавшегося союза. Легкие, язвительные подтрунивания, нежные жесты и, разумеется, редкие ссоры до хрипоты – разрешающиеся компромиссом или пылкими взглядами, пока не найдется очередная точка соприкосновения. Колокол отбивает двенадцать. День подошел к концу. Вместе с тем, начался новый. – С днем рождения, – тихо говорит Даниил. Он знает точную цифру. Она – никогда не утруждалась тем, чтобы запоминать. Даже дату, новую дату, она выбрала с его подачи – те дни с ее рождения едва ли можно было брать за точку отсчета. А может, и можно было. Но она не захотела, решила сделать по-своему... и даже чуда никакого не требовалось. – Спасибо, – мягко благодарит Клара. Ей приятно, и если кто и искренен с ней, то это он. Ответная, теплая улыбка на привычно хмуром лице заставляет ее прижаться к нему крепче. Ей не нужны подарки – Даниил, в общем-то, и не умеет их дарить. Фигурка Хель, редкие столичные сухарики, букет желтых цветов, родом из степей... все это было мило, забавно, но вовсе необязательно. В конце концов, главное у нее уже было. Ее противовес. Борец за чудо. Мужское для ее женского. – Пойдем спать, – с долей хитрецы не приглашает, ставит перед фактом он. Клара тянется на носочках, чтобы расстегнуть верхнюю пуговицу его рубашки. Завтра у них обоих выходной.