Римская симфония сердец

Джулия выбежала из бара с непроизвольным криком в горле. Слезы бежали ручьем по ее щекам, ослепляя её настолько, что она едва видела дорогу. Она чувствовала, как её сердце рвется на части от боли и унижения, которое невозможно было переварить. Улицы Рима, обычно такие уютные и приветливые, казались пустыми и холодными. Её дыхание становилось всё более частым и сбивчивым, как будто она задыхалась не только от бега, но и от собственных мыслей, которые сплетались в хаотичный клубок. Когда она добралась до безлюдной площади, Джулия остановилась, прижалась к старой каменной стене. Она скользнула по ней, пока не села на землю, и дала волю своему горю. Слёзы текли ещё сильнее, и она громко всхлипывала, не в силах остановиться. Это было больше, чем просто ревность или обида — это было чувство предательства, которое она испытала ещё два года назад. Её пальцы дрожали, она начала нервно дёргать ресницы, вырывая их по одной. Это старая привычка преследовала её с детства. Когда эмоции становились слишком сильными, она всегда находила выход через боль, заставляя себя сосредоточиться на чём-то другом. Психотерапевт? Она отмахнулась от этой мысли. Слишком страшно было признать, что кто-то другой может заглянуть в её душу и увидеть все эти раны. Её глаза всё больше воспалялись, но она продолжала дёргать ресницы, пытаясь хоть как-то унять внутреннюю боль. Её предали. Как тогда. Два года назад... Воспоминания хлынули на неё, как наваждение. Она снова видела тот день — день, когда она пришла домой, и они были там, вдвоём. Она тогда тоже не могла поверить своим глазам. Её ноги подкосились, её дыхание стало тяжёлым, точно как сейчас. Она застала их вместе, в тот самый момент, когда мир вокруг неё рухнул. Они... кто же это был? Сейчас, сидя на холодной мостовой, она вдруг заметила, что всё это время сжимала в руках букет цветов — те самые, которые Эндрю подарил ей перед их встречей в баре. Она посмотрела на эти нежные бутоны, которые ещё утром казались символом радости и чего-то светлого. Теперь они стали чем-то чуждым и омерзительным. Внутри неё снова вспыхнула ярость. Она начала яростно колотить букет об каменную стену, слыша, как цветы ломаются и хрустят. "Ненавижу!" — кричала она, словно обращаясь не только к букету, но и ко всему миру. Пыльца и лепестки разлетались в стороны, как пепел её разбитых надежд. Каждый удар казался мощнее предыдущего, пока цветы не превратились в беспорядочный комок изломанных стеблей. Джулия стояла, тяжело дыша, когда последние лепестки разбитого букета осели на землю. Она не хотела больше плакать здесь, на улице, чувствуя себя такой уязвимой и обнажённой перед своими эмоциями. Взяв себя в руки, она выпрямилась, вытерла остатки слёз с лица и пошла в сторону дома. Улица была тёмной и тихой, но ей было всё равно. Боль всё ещё бушевала внутри неё, но она пыталась её заглушить. По пути ей на глаза попался круглосуточный магазин, который держали турки. Огонёк в витрине светился тепло и манил её зайти внутрь. Она резко повернула и вошла в магазин. Без лишних мыслей она схватила банку мороженого, пакет чипсов и бутылку колы зеро, стараясь не смотреть на кассира, который по-доброму улыбнулся ей. Всё, что ей хотелось, — это утопить свою боль в еде и на время забыть обо всём. Джулия вернулась домой и едва успела захлопнуть дверь, как уже оказалась на диване. Включив ТикТок, она начала быстро листать ленту, не останавливаясь на одном видео дольше, чем на несколько секунд. Ложкой черпала мороженое прямо из банки, с жадностью глотая каждый кусочек. Её рука машинально тянулась за чипсами, но её мысли блуждали где-то далеко. Как всё могло так повернуться? — думала она, пытаясь на время заглушить внутреннюю боль. И тут на экране телефона мелькнуло что-то, что заставило её остановиться. Видео от журнала Vogue. Она замерла, когда увидела заголовок: "Эндрю К. снимает обложку с Кэти Перри в Риме". На экране её любимый журнал показывал видеокадры, как Эндрю держит камеру и управляет съемкой. Его лицо было сосредоточенным, он выглядел таким профессиональным и уверенным. Кэти Перри смеялась на съемочной площадке, словно они были в отличных отношениях. Джулия не могла поверить своим глазам. Это что, сегодня? Она посмотрела на подпись под видео — его выложили час назад, а съёмка состоялась сегодня утром, когда Эндрю сказал ей, что был на встрече с друзьями. Его лицо, обычно такое родное, теперь выглядело чужим. Он никогда не рассказывал ей о своей работе, о том, что он — тот самый Эндрю, о котором все говорят в мире моды. Почему он скрывал это? В душе вновь вспыхнуло чувство предательства. Её руки задрожали, когда она отложила телефон. Всё, что она видела, больше не имело значения. Он снова её обманул. Снова. Как тогда. Она больше не могла думать об этом спокойно. Встав с дивана, Джулия направилась на кухню, где стояла бутылка вина. Резко выкрутив пробку, она сделала большой глоток прямо из горла. Вино потекло по её горлу, чуть не дав ей захлебнуться, но она не остановилась. Её взгляд был пустым, а слёзы снова текли по лицу, смешиваясь с остатками смазанного макияжа. С бутылкой вина в руке она вернулась на диван, снова плюхнулась на мягкие подушки и, поглощённая своим горем, начала вслух ругать свою жизнь. "Ненавижу всё это... почему всё так сложно? Почему мне опять приходится проходить через это? Почему он... Почему всегда предательство..." Она не могла остановиться, её голос срывался на плач, а горечь и злость на мир нарастали с каждым глотком вина. Прошли часы. Ночь медленно уступала место рассвету. Бутылка вина почти опустела, а Джулия, измученная и выплакавшая все свои слёзы, наконец погрузилась в беспокойный сон. С первыми лучами солнца, пробивавшимися сквозь окно, она лежала на диване, со следами слёз на лице, крепко сжимая пустую бутылку в руке, словно это была её последняя опора в этом мире боли и разочарований.