Оставить прошлое шрамом.

Все это казалось ненастоящим. Будто сон, бредни, нелепая сказка. Вот откроет она сейчас глаза, и проснется снова в хижине Урокодаки. Сабито, конечно, уже давно встал и тренируется, но и она не промах! Вот сейчас поднимется, умоется, катану возьмёт и тоже на тренировочное поле побежит! Но Сабито мертв. Все мертвы. Этот демон убил их всех, не оставив в живых никого. Она отчётливо помнит, как он поедал ребенка за ребенком, не щадив никого. Ей было безумно жаль этих детей, но с попытками вспомнить их, вспомнить то, как медленно они умирали, в горле вставал огромный горький ком. Одной девчушке, с веснушками на лице, яркими зелёными глазами и громким, как у синицы, голосом, проткнули хрупенькое туловище. А того мальчика, у которого было цветастое хаори и странное родимое пятно, заживо съели. Её новой маленькой знакомой сломали позвоночник, закинув в уродливый рот как конфету. Но Сабито.. Сабито разбили голову. Не так, как это обычно описывают. Нет, вовсе не так. Его голова разлетелась на мелкие кусочки. От нее осталось лишь кровавое месиво из мозгов, мягких тканей и черепа. Все это одной кашей лежало на сырой земле, перемешавшись с кровью и останками других детей. Демон не стал его есть. Он хотел лишь его смерти. Смерти за то, что мальчик носил маску, подаренную Урокодаки сенсеем. Ее, кстати, Макомо забрала себе. Она обязательно положит ее на надгробие, но потом. Тогда, когда сможет отпустить его. А тело, упав на землю под неестественным углом, тоже выглядело ужасно. Хорошо, что он уже не чувствовал боли. Он не чувствовал больше ничего. Прокручивая эти воспоминания, Макомо согнулась пополам, очищая желудок от пищи, которую и так еле еле засунула в рот. Последние дни она ничего не ела, а лишь плакала, сжимаясь в одеяло футона, вспоминая чудесные дни, проведенные на горе Сагири. Казалось, что ей тоже следовало умереть той ночью. Возможно, если бы она не убежала, возможно, если бы не просидела все эти последние дни испытания около глицинии, то тоже была бы мертва. Как и остальные, осталась бы лишь теплым воспоминанием, которое в конечном итоге все равно уйдет. Она не считала себя слабачкой, вовсе нет. Начало испытания прошло хорошо: она убивала каждого демона, встречающегося ей на пути, не получая серьезных травм. Но потом пришло существо, жившее уж точно не один десяток лет и поглотившей уж точно не сотню детей. Больше. Намного больше. У него было много рук, растущих по всему телу и безумные, одичавшие подобия глаз. Ни один истребитель не мог ему противостоять. Оно определенно пользовалось своим величием, выбирая самые мучительные и извращёные смерти своим жертвам. Сабито сразу же сказал ей бежать. Быстрее бежать, а после испытания передать Урокодаки сенсею то, что эту местность надо очистить от демонов такого уровня, что все находятся в ужасной опастности. Он снял хаори, накинув его ей на плечи, отдал маску и ушел. Ушел сражаться, защищать тех, кто не мог противостоять этому чудовищу. От чего-то Макомо его не послушала, осталась. Пыталась войти в бой, пыталась тоже быть полезной. А потом тихо наблюдала за тем, как демонюга убивает одного ребенка за другим. После его смерти она больше не смогла оставаться там. Сдерживая рвотные позывы и тяжёлые всхлипы, она собралась с силами и убежала так далеко от того места, как только могла. Слезы и крики, к сожалению, сдержать не получилось. Громкие рыдания вырывались из ее горла, оплакивая умерших. Охваченная паникой и страхом, девочка не заметила демона, приготовившегося напасть на нее из за спины. Боль, последовавшая за ударом демона, была, пожалуй, самой ужасной за всю ее короткую жизнь. Коготь демона прошёлся как раз по ее левому глазу, рассекая толстый слой кожи. Было очень, очень много крови. Она запачкала одеяния, запачкала землю, запачкала пальцы и предплечья. Удивительно, что она не умерла от потери крови в этот же день. Ещё более удивляло то, что в этом состоянии она смогла достать меч и отсечь голову этой твари, а позже и вовсе добраться до самого края територии испытания, где росла глициния. Там то она и переждала оставшиеся 2 дня, после чего отправилась на вершину горы. Она не помнит кто ей помог, она не помнит как очнулась. Первыми мыслями при пробуждении было что то по типу:" Прошел ли сабито!?", а потом резкое осознание и крушение ее маленького мирка. Всё. Почти сразу же мыслям последовала боль. Жгучая, точно лицо подожгли. Она охватила ее так резко, что девочка даже не поняла, где именно болит. Боль ее поглатила, укутала толстым непроглядным туманом с ног до головы, ну давая и вздоха сделать. Поправочка, вот это было самой ужасной болью за всю ее жизнь. Вот с этим действительно ничто не сравнится. Казалось, что со временем боль не утихала, а только ухудшалась, все больше и больше затягивая в пучину страданий. Однако к физической боли почти сразу же добавилась и моральная. Часы проводились в немой скорби и оплакивании умерших. Хоть и действительно дорог ей был лишь Сабито, ей от всего сердца было жаль и остальных детей. Они точно не заслуживали такой участи. Никто не заслуживал, что бы вспомниая его, люди закрывали рот рукой, плача. Никто не заслуживает не вернутся с финального отбора. Вся жизнь ещё впереди, нельзя оставаться здесь призраком прошлого. Нельзя. Нельзя. Нельзя! Кроме этого к ней часто заходили какие-то люди, дабы поменять повязку или принести немного еды. Первые дни во время смены бинтов лицо паренька морщилось, когда он видел рваную рану на лице девочки. И Макомо его понимала. Увидев след, оставленный демоном на ее крохотном личике, ей тоже захотелось рыдать. А ещё больше захотелось никогда не смотреть в зеркало и не видеть свое уродливое лицо. Ей не хотелось принимать то, что кроме кроме Сабито финальный отбор забрал и ее красоту. В детстве, когда мимо их деревни проезжали великие ойран, Макомо заглядывалась на их красоту, мечтая выросли и стать хоть чуточку такой же красивой, как и эти прекрасные леди. А потом, когда она станет красивой, то кто нибудь ее обязательно полюбит, а значит она выйдет замуж. А там уже и до детей не далеко. А вместе с детьми всегда приходит счастье. Так, по крайне мере, говорила мама. Маме она всегда верила. А один взмах когтем по ее лицу изменил все, положил крест на счастье, о котором она мечтала. С таким страшным повреждением ее никогда и ни за что не возьмут замуж, тем более никогда не полюбят. В этом она была уверена. Но несмотря на то, что все вокруг казалось неисправимо ужасно, глубоко внутри она понимала, что ей надо двигаться дальше. Надо вставать, надо отпустить все произошедшее и идти вперёд. Жаль, что Макомо не хотела стоять на месте. Проблема была не в этом. Проблема была в том, что жить она перестала хотеть ещё там, в окружении глицинии.

***

Через неделю к Макомо пришли две девочки — дочери главы этой организации. Пришли они, конечно, не из доброты душевной. Так как прошла испытание только она, смысла делать собрание на вершине горы не было. Каната и Кирия быстро представились, а затем рассказали девочке о системе рангов истребителей, дали возможность выбрать руду, из которой будет изготовлен ее собственный меч и передали ворона уз. Беседовать с Макомо они, видимо, не собирались, поэтому отдали поклон в знак уважения и удалились, попрощавшись. Девочку очень удивил говорящий ворон, поэтому она достаточно долгое время болтала с ним. Это очень занимало, в основном она расспрашивала про организацию и ключевые моменты связанные с миссиями. Точно. Совсем скоро она должна будет о правится на свою первую миссию, чего она очень ждала. Она воспринимала это как возможность спокойной выплеснуть эмоции, вовсе не боясь предстоящих событий. Порез начал больно покалывать. Ладно, миссии она точно не боялась! Однако мысль о том, что она снова может получить серьезную травму немного беспокоила. Честно говоря, Макомо очень-очень боится боли и ничего не может с этим поделать.

***

— Слушай, Кай, а какие вообще бывают демонв? — Демоны, кар, бывают разными! В основном их разделяют по рангам, так же, как и в нашем корпусе, кар! Самыми сильными зовут демонов двенадцати лун, кар! — Как как зовут? Что за глупое название. Демоны двенадцати лун? Звучит так, как будто название придумывал не великий прородитель демонов, а шестилетний мальчишка, пытающийся показать какой же он грозный. Получалось, на самом деле, так себе. Звучало совсем не страшно или злобно, скорее смешно. — Демонами двенадцати лун, мисс! — Я поняла как их зовут, глупый. Это риторический вопрос, ответа на него обычно не жду- — Но я вовсе не глупый, кар! Я очень умён, учитывая что я не человек, как вы, а ворон! Макомо, улыбаясь, посмотрела на своего нового друга. Кай, как представился ворон, был, может, и смышлёным, однако совсем не понимал сарказма и манеры речи людей, принимая все за чистую правду. Это было действительно забавно однако иногда раздражало. — О нет, Кай, ты вовсе не глупый. Это не то что я имела ввиду, прости. Что ты ещё можешь рассказать про демонов 12 лун? — Демоны двенадцати лун, кар, ближе всего располагаются к мудзану по иерархии демонов, кар! Среди демонов двенадцати лун есть шесть низших лун, они слабейшие среди сильнейших, а есть демоны высших лун, они сильнейшие среди сильнейших, кар! — О, понятно. И все они равны по силе? — Нет, кар! Демонов различают по цифре в глазах от одного до шести, от сильнейшего к слабейшему соответственно. У демонов низших лун одна цифра, находящаяся а левом глазу, кар! У демонов высших лун в обоих глазах присутствует по цифре, кар! — И они выставляют это напоказ? Что за глупость! Любой охотник сразу же узнает ранг демона, ни один здравомыслящий человек не пойдет сражаться с демоном высших лун, зная, что не осилит его! Демоны действительно казались глупыми. Вместо того, что бы скрыть свой ранг, они выставляют его напоказ, давая всем в округе понять, насколько они сильны. А ведь они могут прсото притворится слабым, что бы легче заманить к себе жертву. Она действительно надеялась, что хотя бы демоны высших лун действуют умом, а не грубой силой. Как же сильно она ошибалась. — Но мисс, кар, вы действительно думаете что от демонов двенадцати лун так легко убежать? — А разве сложно? Ты видел скорость моего мастера? Я даже не успеваю моргнуть, как он оказывается у меня за спиной! Для охотников это должно быть не так уж и сложно, убежать от сильного демона. — Но ваш учитель столп в отставке, мисс! — Кто-кто? —Столп, мисс! — Я поняла что он столп, но кто это такой? Она ещё никогда не слышала о ком-то, кого звали бы столпом. Звучит величественно, однако без значения слова это не так важно. — Столп — это высший ранг истребителя демонов, мисс. Достичь уровня столпа даётся далеко не всем, это тяжелейший труд, и вы должны это учитывать, когда говорите о его скорости. — Ой... Ее учитель был столпом в отставке!? То есть, когда то он был самым сильным человеком в организации, и она об этом не знала!? Как такое могло быть возможно вообще? Почему ей об этом даже слова не говорили... Тогда, получается, его скорость имеет не каждый охотник.. Это расстраивает! — Это многое объясняет! Ест честно, я все это время думала что мой учитель простой охотник, ушедший в отставку. А он, оказывается, безумно силен.. Да, это многое объясняет. ... — Кай, это значит, что если вдруг охотник низкого ранга сталкивается с высшей луной, то он даже сделать ничего не может? Что делают охотники, когда сталкиваются с такими сильными демонами? — К сожалению, кар, я не могу тебе ответить! Демоны низших лун зачастую умирают от рук столпов, а демонов высших лун мы не видели уже несколько лет. Они очень сильны, и даже если какие либо охотники с ними сталкивались, то, видимо, встреча заканчивалась смертью последних! А вот теперь мысль о предстоящей миссии действительно пугала. Как бы она не была убита всем этим горем, как бы она не хое да покончить со всем, она не была готова к смерти. Особенно жестокой. Особенно от рук демона. Одна мысль о том, что она может встретится с кем то настолько сильным, как демоны двенадцати лун, то ее сразу бросало в дрожь. Даже название сейчас заиграло совсем по другому, больше не звуча так смешно и странно. Оно звучало как верная смерть. — Кай... Когда мне надо будет отправляться на миссию? — Как только вам выдадут меч, мисс! — Ах, наверно, это совсем скоро.. Надо вставать и.. Идти к Урокодаки.. . .. ... Урокодаки. Ей надо идти к Урокодаки и оповестить его о том, что она жива. . А Сабито нет. . Ей надо сказать Урокодаки о том, что Сабито мертв. Сказать о том, что посмела выжить. Сказать о том, что его лучшего ученика убили, а она спаслась. . Она ощутила слезы на глазах. Странно, она даже не заметила, как начала плакать. Такого с ней ещё никогда не было. — Кай... Что мне делать?.. — О чем вы, мисс? Ворон, видимо, действительно не понимал о чем девочка. Он слишком добрый. — Кай, я не думаю что смогу посмотреть в глаза своему мастеру снова. Мне кажется ч его сильно подвела. Макомо было тяжело об этом говорить. Ей было стыдно. Стыдно за свои чувства. — Но я думаю что он будет определенно рад тебя видеть после финального отбора, кар! Ворон не ного посидел, будто бы думая, все ли он сказал, а потом добавил: — Тем более живой, кар! Кажется, ваш учитель ждал вас все это время! Возможно, он думает что вы мертвы, кар! Эти слова как будто были пощечину. Урокодаки ведь не знает что она жива. И никто ему об этом не напишет. Он ведь ждёт их. Ждёт их живыми, ждёт как родных детей! И даже если Макомо придет одна, он все равно будет безумно ей рад. Он не прогонит ее, а встретит как родную дочь, которую очень-очень долго ждал. Да, она не могла продолжать эгоистично отсиживаться здесь. Пора брать волю в кулак и вставать, подниматься и идти дальше. Даже без желания жить, надо. — Кай, помоги мне собрать вещи в дорогу. Пора выдвигаться.

***

Казалось бы: хуже уж точно быть не может! Ну конечно. Может, и ещё как. Сняв на долгое время повязку, Макомо заметила то, что глаз ее был поврежден настолько сильно, что, кажется, полностью ослеп. Она не видела левым глазом вообще ничего. Это, на самом деле, объясняло то, почему он стал намного светлее. Так обычно выглядели незрячие глаза. Как она сразу этого не заметила? На самом деле, времени грустить у нее особо не было, поэтому она лишь поменяла повязку и продолжила собирать вещи, плавая в своих мыслях. Конечно это не огорчало, но пока серьезных осложнений она не почувствовала, что не могло не радовать. Вещей у нее не сказать что было много. Она лишь упаковала свою маску, маску и кимоно Сабито, привела себя в порядок и была готова отправляться в путь. Подойдя к зеркалу, она проверила свой внешний вид. Макомо аккуратно завязала свое кимоно, которое, к сожалению, было порядком испачкано и свежим его назвать точно было нельзя. Ну, выбирать все таки не из чего, уж извините! Волосы она аккуратно завязала маленьким хвостиком на затылке, оставляя задние пряди свободно свисать с плеч. Она любила такую прическу. Волосы в глаза не лезли, а выглядело очень даже мило. На лице, кроме повязки, были так же и огромные мешки под глазами. Глазки, кстати, тоже выглядели ужасно. Так, как будто из них всю энергию разом высысали. Жуть. Впринцепи, своим внешним видом она была довольна. Окинув взглядом комнату, она убедилась, что точно ничего не забыла, и немного прихрамывая пошла прочь. Скучать по комнате этой она не будет точно. На улице стояла отличная погода. Ветра совсем не было слышно, яркие лучики солнца ласкали лицо девочки, на небе не было ни единой тучки. Будет прекрасный закат. Сабито был художником. Не профессиональным, конечно, но пейзажи у него выходили прекрасные. Это всегда удивляло Макомо: как такие грубые руки могут рисовать что то такое нежное и прекрасное? Зачастую он изображал места на горе Сагири, например, тренировочное поле или хижину сенсея. Рисовал эти места он ни один раз, каждую новую картину преподнося по другому. Рисовал он не только пейзажи. На день рождения Макомо, мальчик подарил ей прекрасный портрет. Впечатления от подарка не покидали Макомо ещё три дня. Сабито рассказывал легенду о том, что через неделю после смерти художника, бог даёт тому возможность один раз раскрасить небо. Да, закат сегодня будет прекрасным. Окинув поляну, где должны собираться юные истребители демонов, Макомо развернулась, неторопливо уходя. Грустно осознавать, что все дети, пришедшие сюда с мечтами стать истребителями, мертвы. Это была их последняя неделя. Желая отвлечься от грустных мыслей, Макомо обратилась к ворону, которого незадолго да этого посадила на руку: — Ну что, Кай, готов к дороге? — Нет, мисс! — Ой? Чего это? — Потому что я не лечу с вами, мисс! — Хм, подожди, ЧТО!? Макомо удивлённо посмотрела на птицу, явно не ожидая такого ответа. — Подожди, что это я, буду все это время одна? — Получается что да, мисс! Я полечу за первым заданием для вас, кар! Мы встретимся только на горе Сагири! Это значит, что она останется одна, со своими мыслями и тишиной вокруг на целый день, если не больше. Это ее точно не радовало, сразу же испортив всё настроение Девочка, явно недовольная этим ответом, лишь разочаровано отвернулась от птицы и пошла прочь. — Удачи, мисс! Ответа не последовало.

***

Идти на финальный отбор было не так уж и плохо. Да, отрицать бессмысленно, это было ужасно волнительно. Однако она шла после сытного завтрака, отлично отдохнувшая и, что самое главное, вместе с Сабито. Она могла разделить с ним это волнение, обговорить все возможные ситуации, которые могли произойти на отборе и просто поболтать не о чем. Время шло быстро, и они дошли до места назначения всего за один день. Так как они выдвигались заранее, им даже пришлось ждать ещё день до начала. Идти обратно было тяжело. Макомо шла очень, очень медленно. Усталость, накопившаяся за эту неделю свалилась на плечи, не давая сделать и шагу без опоры в виде коряги. Ноги у нее не были повреждены, однако идти было все равно затруднительно. Девочка не давала себе делать перевалы, ведь хотела уже к вечеру дойти до хижины. Даже если Урокодаки будет разочарован, она бы хотела разделить этот закат вместе с ним. Во вторых, идти одной было морально тяжело настолько, что девочка уже разговаривала сама с собой, пытаясь хоть как то разбавить эту гнетущую атмосферу. К тому же у нее не было с собой и кусочка еды, воды тем более. Ужасно хотелось есть, однако по дороге не было никаких прилавков или торговцев, у которых можно было бы что-нибудь приобрести. Самой сложной частью пути был подъем на гору. Девочку сразу же встретили разбитой тропинкой и разряженным воздухом. Тут же на нее нахлынули и воспоминания. Ведь именно тут они тренировались. Именно тут они летом ловили рыбу, и зимой ходили за хворостом. Именно тут они проводили лучшие дни, сопровождаемые ежедневными тренировками, в надежде стать сильнее. А этого не будет. И дело не в том, что им не надо больше обучатся. Дело в том, что находится здесь одной слишком опасно. Слишком болезненно. Слезы начали скапливаться в уголках глаз, когда она проходила мимо полянок, на которых они вместе с учителем часто не только занимались, но и хорошо проводили время. Тут, например, они сделали огромнейший костер. Сабито хотел попробовать прыгнуть через него, но Урокодаки остановил его. Тут они устанавливали ловушки для животных. Сабито ненароком угодил а одну из них! Тут стоит огромный дуб. Она помнит как Сабито упал почти с верхушки, а потом лежал в постели целую неделю. А вот тут они с Сабито разговаривали о своих семьях. Сабито был добр с ней, она долго ему выговаривалась. А потом говорил Сабито, и она держала его за руку, поддерживая. А потом он дал поводить рукой по его шраму. Щеки Сабито были очень мягкие и теплые. И везде Сабито. Сабито. Сабито.. Сабито! Сабито!! Нет, не может быть! Не может быть того, что он умер! Он совсем недавно, совсем недавно улыбался, совсем недавно они играли тут в прятки! Нет, нет, нет, нет! Слезы уже градом катились по щекам Макомо, она все ближе и ближе подходила к хижине. Мысли о Сабито давили на нее, не давая дышать полной грудью. Или это был разряженный воздух? Не так важно. Образы Сабито мелькали перед глазами. Сабито был везде, он был во всем что она видела. Кажется, она была проклята. Он не заслуживал такой участи. Он не заслуживал такой смерти. О боже, лучше бы она там так умерла. Все что угодно, лишь бы он снова был жив. Теряя равновесие, она упала на холодную землю, выронив трость из руки. Но вместо того, что бы подняться, она лишь громко всхлипнула, содрогнувшись всем телом и громко зарыдала. И она совсем не заметила, как ее подняли с колен, крепко обняв за плечи. Она сразу почувствовала родной запах Саконджи. Когда она успела дойти до дома? О нет. Сейчас ей надо будет сказать ему. Сказать что Сабито больше нет, что он не вернулся не прсото потому что задержался, а потом что его больше нет. Макомо правда пыталась что то выдавить из себя, но выходило только не связанное бормотание. Но даже так, даже так Урокодаки, конечно же понял ее. — Я знаю, я знаю. Ты молодец, я ждал живым любого из вас, молясь о вашем здоровье день за днём. Ты сильная, ты смогла пройти отбор. Не вини себя, теперь все хорошо. Наверно, она должна была успокоится, но эти слова... Этих слов ей очень не хватало, именно эти слова она мечтала услышать. Ее не винили, ее приняли с теплом и искренним счастьем, ведь она жива. Девочка лишь разрыдалась ещё больше, крепче обнимая Урокодаки. Она почувствовала как ее плечо намокает. Видимо, плачет не только она. Солнце осветило их фигуры, а нет переливалось прекрасными малиновыми и желтыми оттенками. Сегодня был чудесный закат.