Равноденствие

      Песнь лесного народца не спутать ни с чем. Плач тростниковой свирели, хрупкий перезвон колокольчиков — и нежный голосок, хватающий сразу за горло и сердце. Голова налилась туманом. Надо спешить. Торнли торопливо перелез через поваленный ствол и застыл.       Под засохшим малиновым кустом сидел Куэйд, деревенский охотник. Глаза смотрели в пустоту, в бороде блестела нитка слюны. Ружьё валялось тут же. Плохо.       Торнли рухнул рядом, проехавшись коленями по шуршащей листве. Встряхнул за плечи что есть силы, зажал уши Куэйда ладонями и громко завёл:       — Жил-был Грегори-лесник —       Лоб ногой чесать привык,       Вместо рта хмельное пиво       Заливал за воротник…       Дурацкая детская песенка напрочь ломала дивный лад, вызволяя разум из чародейской топи. Торнли упорно пел куплет за куплетом, пока у самого в ушах не зазвенело…       Щёку обожгло ледяным дулом ружья. Он завалился набок, больно врезавшись локтем в торчащий из листвы корень. В лоб уставился злой чёрный глаз.       — Спятил?! — рявкнул охотник сквозь зубы. — Чего лезешь?! Пошёл вон!       При попытке встать Куэйд пошатнулся и едва не растянулся на земле рядом с травником. Выпрямился с трудом, опираясь на ружьё, прислушался к себе. Слабость и головокружение как будто подсказали ему что-то. Взгляд затравленно метнулся вниз, губы дёрнулись, но слов не последовало. Он лишь стиснул оружие в кулаке и шумно ломанулся через кусты.       Торнли отряхнул рукав и беззлобно усмехнулся. Повезло, что успел, а Куэйд пусть себе думает что хочет. Чтобы беду отвести, надо на своём стоять до конца. Дед Тавин своей настойчивостью, бывало, людей с того света вытаскивал. А за удар охотник от него в ответ бы схлопотал.