***
В тонких и бледных пальцах, покрытых слабыми разводами старых химических ожогов, лежал образец Л36. По своей сути, просто кусок льда с застывшими изнутри фрагментами. Приятный, голубоватого оттенка.Даже ничего особенного, если забыть где его взяли и что внутри. Погладил пальцем тонкую грань в легком, около медитативном трансе. После чего всё-таки положил его в пиалку, защелкнул зажим ручки и поднял над тускло горящей спиртовкой, горящей синевато-рыжим огоньком. В ожидании не заметил как с плеч сползло одеяло, разве что только когда оно с тихим шорохом сползло на пол. Ветер всё же решил напомнить о себе, припорошив рабочий стол не таящими снежинками и погасив спиртовку. Альбедо отложил в сторону пиалку с полурастворённой ледышкой. Вытащил её из лужицы талой воды, но посмотрев на неё, всё же оставил: просто пустышка. Поднял взгляд на лампу. Керосинка покачивалась, от чего по стенам струился извилистый узор теней. — Наверное, нужно уже заканчивать… Темнело уже не в пример раньше чем в летние месяцы и работать сейчас уже просто не удобно. Всё же поднял с пола одеяло и завернулся в него обратно. Сколько бы ни жил в вечной мерзлоте, а к холоду так и не смог привыкнуть окончательно. А особенно холодно в предрассветном сумраке. Рутинные приготовления заняли до смешного мало времени: накрыть и потушить лампы, завесить вход в лабораторию чем-то ещё более плотным, согреть постель горячей грелкой... Открытый огонь оставлять нельзя. Если и не призовёт кого-то, кто ночью предпочитает бродить по окрестным скалам вместо вместо сна, так подведёт за собой отравление угарным газом. И ни одно, ни другое совсем не хотелось. Глядя в темноту перед собой, почему-то думалось о лете... О тёплом, ласковом ветерке и покачивающихся ветреных астрах. Красных, с ребристыми лепесточками-парусами. До забавного похожих на детскую вертушку. А на улице всё так же медленно и бесшумно падал снег. И так хотелось верить, что далёкое голготание антропоморфных уродцев не приблизится во сне... Нет, конечно же нет... Вот же мысли глупые в голову лезут, как же влезут они сюда, если даже мост обветшал и обвалился ещё прошлой осенью?.. Разве что свалятся с высоты или творение рух мастеров Кхаэнри'ах спустится со своего возвышения, но рогатый культиватор спит уже давно, и, наверное, тоже видит сны. Свернулся клубочком под тяжелым пуховым одеялом, спрятав миловидное личико в коленях.***
Из всех сорока двух образцов льда хоть какой-то интерес представляло только три. В остальных попадался, в большинстве своём, просто удачно замёрзший мусор, веточки, камешки, грязь, кусочки шерсти... В одном сохранилась часть таблички, которую при его, из-за отсутствия практики, не идеальном знании древних языков, прочитать уже невозможно. Хотелось поверить, что там пишется о чём-то величественном. Что-то под стать гордой нации, что прикасалась к небу, слушала его напевы... Второй оказался потемневшей металлической лентой. Будто бы оторванной из общей массы. На нём ещё сохранился незамысловатый узор линий. Трикветры. Множество мелких, переплетающихся в единую линию. Судя по изгибу, над ней хорошо поработал кузнец, смягчив края. Может быть когда-то обруч ритуальной чаши, а может просто часть украшения священнослужителей. Пик Виндагнира с нежеланием открывал свои тайны тем, кто не вхож в ряды народа небесной столицы. И всё же, интересно узнать, влезть под слой льда и снега, сковырнуть заветренную болячку, чтобы узнать ту самую тайну, которая будет посверкивать, заманивая глубже, привлекая интерес учёных. Третьим оказалось вымерзшее колечко с нежно-голубыми каплевидными камешками. Почему-то до глупого похоже на то, что его просто сплели из ивовой веточки и прилепили стекляшки. Такие находились очень часто, так что он почти не глядя, просушил и сунул в глубокий карман.***
Зачастую, покинуть горную лабораторию было на порядок сложнее чем попасть в неё. Пусть оборудования взял с собой не очень много, путь преграждали вездесущие хиличурлы и фатуи. И если первых можно понять и простить, на неразумных, как говорится, не обижаются, то насчет вторых появлялись логичные вопросы. Их лагеря здесь были абсолютно бесполезными. Гора - мертвая, здесь нет ничего, что могло бы их заинтересовать... И тем не менее, они были и здесь. И дабы не приходилось сбегать, теряя ценное оборудование и силы, приходилось осторожничать. Не стоит, наверное, рассуждать о политике Снежной, но ресурсы своих воинских подразделений они располагали до ужаса странно, даже хаотично. Впрочем, это только их проблема. Спускался медленно и осторожно, дабы не проглядеть обледеневшую землю. Снег падал сухой и редкий, как крупа. Шажок за шажком... Уже виднеется арка. Когда-то давно - ворота, сейчас - воспоминания о некогда существовавшем народе. Белёсая, обернутая в иней как в покрывало. Руки уже начали мёрзнуть, а пальцы стали красными и нечувствительными. Ничего, уже не страшно. Скоро будет тепло. Тепло и очень, очень хорошо и мягко. Под тёплой шинелью грела мысль о мягкой шерстке, в которую приятно запустить продрогшие пальцы, зарыться носом, а ещё о домашнем, нежном запахе. Почему-то казалось, что обязательно слегка сладеньком, как стеклянная карамелька... Всё же не удержался и поскользнулся - перевесил рюкзак. С тихим шорохом шлёпнулся на бок и заскользил вниз, как с детской горки. Впрочем, катился не долго, скоро носки сапог упёрлись в землю и Альбедо поднялся, слабо покачнувшись. Тихо усмехнулся. Поднял голову к серому небу: в кои-то веки облака немного рассеялись и сквозь тих проступило редкое солнце. Не греет, ни капли, но подставить лицо под свет оказалось очень приятно. Медленно вдохнул клубочек пара и улыбнулся. Вот ведь, счастливый, как настоящий дурак. Спускаясь с крутого склона, притих - хиличурлы разбили лагерь. Даже немного засмотрелся на них. Не высокий шаман, белый как лёд и узорный как иней, сжимал в лапках скипетр с крылышками и крупным навершием. Покачивал им из стороны в сторону, переступая, бормоча что-то неразборчивое в приступе ритуального танца, пока состайники занимались кто чем. Кто-то наблюдал за окрестностями, кто-то совал в огонь веточки, а кто-то сидел и самозабвенно наблюдал за своим шаманом, слабо покачиваясь из стороны в сторону в такт словам. От тихой заводи тянуло зябким холодом и сыростью. Тем не менее, не желая ввязываться в неравный бой, спустился прямо к воде. Здесь уже не так холодно и покрасневшие пальцы стало пощипывать. Под ногами лежал холодный и влажный песок, плотный, на нём ещё долго оставались следы. Надо было с собой взять что-то поесть. Уже стемнело, воздух посерел, а меж желтых берёз вились ленты тумана. Подул холодный ветер с горы. Когда пригрелся уже хотелось спрятаться от него, запахнуть ворот по самые уши, чтобы как в коконе... Скоро будет исследовательский лагерь, там можно переночевать. Там не откажут, ещё и сами накормят, согреют, переберут весь тот хлам, который вручили ему размораживать, потому что человек, который его должен был принести и разобрать самостоятельно - сорвался где-то около пещеры звёздного сияния. На нового работника денег не было, да и не то чтобы кто-то туда настолько рвался, вот и свалили всю работу на алхимика, который только мимо проходил. От воды ещё сильнее потянуло сыростью и пошёл дождь. Так не кстати... По-осеннему промозглая погода никогда не радовала. Наводила на хандру и желание уйти до весны в спячку. Березы сменились соснами, по мокрому воздуху послышался аромат дыма. И еды. От этого манящего аромата под рёбрами скрутило более чем ощутимо. В голове появилась по-детски отчаянное и обидное желание, чтобы вот прямо сейчас, прямо здесь... Чурл его знает что, но вот то вкусное, что там готовили! По левую руку стоял обрушенный мост. Когда-то очень давно крепкое строение, выветрилось и сдалось под напором воды и времени. Но знак хороший, значит ещё не долго. И на горизонте уже огни и виден столб сероватого, тусклого дыма. Под ногами хлюпала грязь. Похоже, здесь дождь был на порядок сильнее. Вышла луна в окружении звёзд. Прибавил шаг, хоть мышцы изрядно ныли, посушиться и посидеть в палатке хотелось больше. А ещё больше хотелось есть и насквозь пропахнуть еловым дымом. В лагерь попал уже далеко за полночь, почти все спали, поэтому путешественника заметили не сразу. И тем не менее, отобрали вещи и сунув в руки плошку с чем-то, что в почти полной темноте различить не представлялось возможным, но пахнущим вкусно до одури и слюнявых дорожек в углах рта, оставили в одиночестве, став копаться в вещах при свете тусклых ламп. Поэтому вместо сна, который, судя по времени, был бы предпочтительнее, он сел рядом с полевой печкой и тихо сопя и причмокивая стал есть. В процессе, судя по тому как хрустели орешки, понял, что это планировались мондштадские оладушки, но что-то пошло не по плану, поэтому это было просто недожаренное картофельное тесто с орешками. И тем не менее, насколько оно вкусное, что очень хотелось плакать. — Самая лучшая приправа это голод, не так ли? — Из темноты послышался хриплый голос повара. Этот человек явно видел с каким остервенением Альбедо ел. — Да, и ещё раз, спасибо вам большое. — алхимик благодарно взглянул в темноту, облизывая пальцы. В ответ последовал только краткий смешок и шорох ткани. — Как доешь - оставь просто, утром разберёмся. — он сказал в пол голоса. — Хорошо, так и сделаю... Послышались удаляющиеся шаги и наступила тишина. Почему-то стало даже забавно, уважаемый среди людей учёный, старше многих, а по своей сути не особенно и отличается от других. Всё также сидит на корточках, прислонив спину к печке, чтобы согреть, нахохлился и ест, облизывая пальцы и пачкая губы. Также как и многие путешественники до него, и так же как те, кто будет после... В палатке уже завернулся плотнее в шинель, здесь почти уютно, тепло, слышно разномерное сопение, копошение нескольких тел. Они смешивались и слипались в единое месиво, которое разве что только к утру снова обретало форму и границы. Свернулся в клубочек под шинелью, притянув колени к подбородку. Кажется ночью на него кто-то лёг и придавил к земле. Впрочем, так даже теплее. Утро встретило сизым небом и рыжей полосой у горизонта. Сразу понятно, что наступила осень. На горном хребте она не настолько мерзопакостная и зябкая. Просто становится холоднее, день короче, а ночи глубже. Со временем под утро хочется покрыться шерстью с толстым слоем пуха.***
На землю опал туман и Альбедо сидел босоногий и растрёпанный на ящике рядом с палатками. Видел бы его сейчас кто: похожего на сонного котёнка, в толстом, бежевом свитере на голое тело и мелкими капельками воды на коже, после умывания в речке. Ссутулился, грея руки о кружку с дымящимся чаем. В рыже-зелёной жидкости плавали веточки и кусочки листиков, а пару раз снял с языка какие-то желтые лепесточки. Даже заикаться о том, чтобы спросить что в этот чай насыпали - себе дороже. Вместо нормального ответа о том, что там какая-нибудь мята, цветок-сахарок и душица будет часовая лекция о том, что вот именно вот такая травка росла когда-то в таком-то месте. А потому сейчас она настолько полезная и чистая, что если её пожевать, то омолодишься до семилетнего возраста и тебя собственная мать не узнает от того, что волосы вырастут во всех возможных местах. Будут кудрявыми и пушистыми, а может быть даже с подшерстком. Медленно прилип губами к кружке, потягивая терпкий чай и прикрыв глаза. Небо стало зеленоватым и светлым. Лагерь просыпался и вовращался к жизни. Тем не менее, к моменту как Альбедо уже собрался и ушёл, по лагерю ещё ходили сонные амёбы в попытке проснуться и уточнить, ночью кто-то приходил или это был только сон, навеянный горным ветром. Хотелось, чтобы ещё день пути прошёл мимо, позволив скорее вернуться в город, куда раньше не настолько уж и рвался... Просто уже соскучился по своей ассистентке. По нежному, тихому голосу, любопытству в глазах и ласковой улыбке. По тому особенному теплу в душе, которое она дарила одним своим присутствием. По дороге, не удержался и сходил до статуи архонтов в долине ветров, нарвав последние цветущие астры — её любимые цветы. Шумел дуб, под его кроной медленно парили кристальные бабочки. Голубоватые и полупрозрачные, как карамельные. Барбатос стоял неподвижно на своём постаменте. Крылатый, с косами и капюшоном, держащий в руках сферу. Как будто бы ангел застывший в мраморном безмолвии. Наверное глупо, но всю дорогу до города трогал эти ребристые лепесточки, похожие на детскую игрушку. Столь забавно, что нечто подобное создала природа... И сила Анемо Архонта, наверное. Снова ночь и звёзды, букет совсем завял и был выброшен в воду. Всё равно она не оценит. Всё равно не уложит его на сгиб локтя с нежной улыбкой, как это делают многие барышки... Сахарочек другая, она не станет вести себя как другие, потому занимала особое место в душе Принца Мела. Она будет краснеть, а если всё-таки отважится, то прижмётся к нему бесшумно, как потерянный котёночек и пригреется... Ради этого ждал зиму. Чтобы брать её за руки и греть пальцы, чтобы поправлять толстый и тёплый шарф, пока она столь самозабвенно проводит свою сотню экспериментов на улице... Ей бы поймать ящерку или крысу, дать выварить их, почистить от шкурки и мяса, а потом часами вместе собирать как хрупкий пазл, аккуратно разглядывая сочленения костей... Так что тихо прошел по ночному городу, освещенному окнами и направился к Штабу. Для начала, нужно отметиться, что прибыл, у магистра Джинн, она ещё работает. И после уже можно спокойно идти спать. Внимательная и всё помнящая Ноэль наверняка уже всё приготовила, зная о его скором приходе, так что, как минимум сегодня, спать будет в тепле, без надобности кутаться в пуховое одеяло и шинель и слушать холодный ветер...