История одной встречи

      Каз помнил ту ночь, хоть и расплывчато, обрывками, как раскиданные по разные стороны фрагменты нагромождённой мозаики. Немудрено: ярмарки служили в Кеттердаме явлением спорадическим, но по той же причине и запоминающимся. Луна высовывалась, показывала масляно-серые бока меж гроздьями венчающих фургоны цветов, разливала свой свет по лоснящимся от недавней мороси крышам, а в рыжих всполохах уличных фонарей кипела жизнь. Коренастые хозяева таверн и кабаков восхваляли новый сорт отеческого пива, одетые в замшело-чёрный мужчины задерживались у лавки с драгоценностями в поиске подарка для своих избранниц, а дети вовсю тянули старших к фургону с марципаном и миндальным печеньем.       Россыпь сладких ароматов уговаривала воодушевиться, но десятилетний Каз, напротив, помрачнел: он до последнего надеялся, что Саския присоединится к ним на празднестве, и даже пытался уговорить её отца, выпытать у него добро, но господин Герцун только улыбнулся ему кольцами старческих морщин и заверил, что неотложные дела требовали оставить столицу на день ярмарки.       — Не отставай, Каз, — неторопливо усмехнулся шедший рядом Джорди, и в свете огней яшмовые глаза брата на миг почудились ему жёлтыми.       Мальчишка промычал что-то, смяв зашуршавший в ладони пакет карамелек. Каз подумал, что вафельные трубки, мимо которых они только что прошли, наверняка были вкуснее, но он уже растратил все выданные Джорди деньги, ограбив больше десяти прилавков со сладостями.       — А где фокусник, который заставляет предметы исчезать? — пытливо вопросил Каз, демонстративно оглянувшись по сторонам в поисках знакомого иллюзиониста. — А Филипп? — так и не дождавшись ответа на первый вопрос, продолжил он, не отважившись признаться вслух, что скучал не только по Саскии, а ещё и по их новому другу. — Он ведь мог бы заработать на своих заводных собачках.       — Не знаю, что с фокусником, но Филипп сегодня очень занят, — задумчиво протянул Джорди.       Каз нахмурился, пока брат того не видел.       «У всех какие-то внезапные дела» — угрюмо подметил он, нежданно почувствовав себя одиноким и брошенным.       Говор снующих кто-куда людей усиливался, и все вокруг только и болтали о том, как хорошо заработает Кеттердам на этой ярмарке. Может, то вовсе никакое и не развлечение, а очередной знак немого пиетета к обожествлённой керчийцами торговле — Казу то невдомёк, да и в какой-то миг мысль о том становилась эфемерной. Людей вокруг столько, что яблоку негде упасть, и в этом нагромождении Каз ощутил себя таким миниатюрным, будто взрослым не составило бы труда раздавить его, словно муравьишку, случайно оказавшегося под носком чужой туфли. Он сунул руку в пакет и бегло закинул в рот карамельную конфету, но в следующий миг едва не подавился ею: нечаянно или нет, но некто неожиданно врезался ему в спину.       — Аккуратнее! — ворчливо буркнул Каз, оглянувшись через плечо.       И тогда же переменился в лице, завидев, что столкновение произошло вовсе не с пьяным да неуклюже покачивающимся взрослым, а с наверняка заблудившейся в толпе девчонкой, поправляющей выбившиеся из косы тонкие прядки.       «Ох…»       — Ой, прости, — наконец-то заговорил Каз, и девочка уставилась на него так, будто до этого о его присутствии и не догадывалась. — Ты не потерялась? Я…       Но она, прощебетав что-то на непонятном языке, встрепенулась и с невиданным им изяществом устремилась прочь через толпу зевак, да до того прытко, что Каз, лишённый дара речи, остался стоять на том месте с вытянутой рукой.       — Вот ты где! — не то раздражённо, не то обеспокоенно воскликнул резко взявший его за ладонь Джорди. — Я же говорил не отставать! Гезена ради, Каз…       — Ты видел эту девочку? — торопливо залепетал мальчишка, точно и не услышав укоризны в словах старшего брата. — Она точно не здешняя! У неё кожа такая… тёмная. Не как у земенцев, но всё равно тёмная.       — Она явно сулийка, — на вздохе выдал Джорди, оборачиваясь, точно хотел отыскать её в этой толпе. — И я надеюсь, что её родители где-то поблизости: им опасно находиться на улице в одиночку. Особенно в Кеттердаме.       — Она такая быстрая и ловкая, — восхищённо продолжил Каз, удачно забыв о том, что эта быстрая и ловкая девочка ещё недавно феерично врезалась в него и едва не сбила с ног. — И при этом я даже не слышал, как она бежала! Прям как наша кошка, которую мы оставили в деревне.       — Ты про Призрака? — с большим энтузиазмом спросил старший, и на губах его тут же заиграла миролюбивая улыбка. — А ты знаешь, что сулийцы прирождённые акробаты? Может, она приехала с роднёй в Кеттердам, чтобы показать пару номеров на ярмарке.       — Как фокус с исчезновением? — завороженно уточнил он, и тёмные глаза мальчика мигом загорелись неподдельным интересом.       — Мхм… — неуверенно протянул Джорди. — Возможно, чем-то интереснее.       Улыбка и восторг мгновенно слетели с Каза.       «Что может быть интереснее фокуса с исчезновением?» — почти возмущённо спросил он про себя.       Иллюзиониста они так и не отыскали. Вместо него зазевавшихся людишек развлекал нетрезвый старик, вытаскивающий кролика из шляпы. Каз бы непременно восхитился им, не попадись ему в семь лет книга, разоблачающая половину знаменитых фокусов, и потому он лишь уныло оглянул лениво аплодирующих зрителей да прошёл мимо. К гадалке же он подходить и вовсе не стал, прекрасно помня, как некогда ещё живой отец между бранью увещевал никогда не верить этим беспризорным лгуньям и не срамить Гезена, давая им деньги за вопиющее враньё.       Единственным достоинством ярмарки, пожалуй, оказались сладости: ещё ни разу Каз не получал так много не просто за один день, а за всю ночь.       — Каз, — враз заговорщически окликнул потеребивший его по плечу Джорди, как если бы намеревался поведать какую-то великую тайну. — Эй, Каз, посмотри туда.       Проследив туда, куда показывал брат, мальчишка замер, с интересом изучая покачивающуюся на пёстрой ленте сулийскую гимнастку. Женщина дёрнулась и перевернулась вниз головой, и Каз от испуга вздрогнул, подумав, что та вот-вот ударится о деревянную платформу, но она застыла, повиснув в столь неудобном для простого человека положении, пока натренированное для акробатики тело не качнулось, помогая той выпрямиться. Лента дёргалась, словно грозилась порваться в любой момент, но при всём том услужливо держалась до конца номера сулийки. Одним выверенным движением она сделала сальто и с неотъемлемой грацией приземлилась на ноги, после чего публика разразилась овациями.       — Ух ты… — завороженно прошептал хлопающий ей Каз.       — О, глянь-ка, — снова послышался голос Джорди, мотнувшего головой куда-то наверх. — Это вроде твоя недавняя знакомая.       Каз поднял ввысь взор… и в ужасе ахнул: в метрах над платформой затянут канат, по которому зачастую шествовали опытные гимнасты, но вместо взрослой женщины он увидел ту самую девчонку.       «Она же не собирается…» — только было подумал он, как та протянула маленькую бронзовую ножку к канату.       — Сумасшедшая! — воскликнул Каз, но недостаточно громко, чтобы его бурная реакция дошла до неё, и стремглав повернулся к брату. — Джорди, да она же упадёт и сломает себе шею!       — Тш-ш-ш, — успокоил тот. — Смотри. Видишь? Во-первых, это тебе отсюда с твоим ростом кажется, что канат поставлен очень высоко, а на самом деле ничего подобного, а, во-вторых, там есть страховочная сеть. Даже самые талантливые акробаты ставят её, а что уже говорить о маленькой девочке?       — Всё равно сумасшедшая.       Каз затаил дыхание: она ступила на тонкую шероховатую верёвку, и в тот час же ему стало страшно отвести взгляд, точно лишь благодаря его вниманию та могла удержать равновесие и не упасть. На секунду он задумался: не боязно ли ей? Не мешала ли ткань персикового шёлка или коса, качавшаяся шероховатой змейкой за спиной?       Она прошла по канату, остановившись ненадолго, будто в последний миг прислушавшись к рассудку и одумавшись, но тут же продефилировала по нему до того легко и просто, как если бы парила по воздуху или если бы воздух был её главной стихией. Она взлетела над ареной, будто невесомый цветок, блуждавший на границе неба и земли. Зрители восторженно взревели, и Каз, шумно сглотнув ком, позволил себе облегченно выдохнуть. Он был восхищён, но равносильно столько, сколько в нём распалялась незыблемая эйфория, его обуревала и тревога, что злая шутка судьбы предательски подведёт девочку и она падёт вниз громоздким камнем, и даже осознание того, что её всё равно подхватит и убережёт от болезненного падения сеть, не успокаивало его.       Понятие времени обратилось в прах, когда она спустилась на платформу и представление подошло к концу, и Каз наконец-то позволил тревоге отступить.       — Пойдём, Джорди, — не оборачиваясь, обратился он к брату, пока брёл сквозь куда-то расходившуюся толпу. — Может, посмотрим на неё поближе. Как думаешь, ей было страшно на такой высоте?       Джорди либо не ответил, либо его ответ затерялся в гвалте о чём-то толкующих взрослых, но когда Каз, уже не надеявшийся найти выход, протиснулся, то понял, что очутился в тёмной пустующей улочке. Ярмарка оставалась позади, по ту сторону толпы, пока перед ним стелились пыльные закоулки ночного Кеттердама.       — Д-джорди? — боязливо позвал он, озираясь в поисках брата, но Джорди не только не появился, а ещё и не откликнулся.       «Я потерялся» — жалостливо осознал Каз неприятную правду, осматриваясь в попытке понять, в какую часть Кеттердама его занесло.       — Джорди! Джорди-и-и!       — Maan! Paapa!       Каз вздрогнул от неожиданности. Судорожно обернувшись, он моментально уловил метнувшуюся бронзовую молнию, вышедшую из окаймления теней так, будто доселе она сливалась с мраком в попытках скрыться от чужих глаз.       «Это же она» — заколыхало за прочной черепушкой, пока он смотрел на ту самую девчонку, сначала ударившуюся о его спину, а после напугавшую своим рискованным номером. — Стой! Погоди, не убегай!       Она резко остановилась, и продолговатая коса хлестнула её по плечу, когда незнакомка круто развернулась к нему.       — Ты что, опять потерялась? — почти по-взрослому запричитал Каз, столкнувшись с испуганным блеском в угольно-чёрных глазах соратницы. — Да как так можно, а? Ты не ребёнок, а катастрофа на ножках! Как можно быть такой потеряшкой?       «А сам-то?» — издевательски пророкотал внутренний голос, услужливо напомнив, что он и сам потерял Джорди.       «Это другое!» — попытался оправдаться Каз в споре с воображаемым собеседником.       — Но-о-о… — протянул он, после чего выпалил: — Это было так невероятно! Ты даже круче господина Ван Кормика, нашего иллюзиониста. Он делает так, что вещи пропадают, а потом находит их у тебя в кармане. Ты ещё так тихо ходишь, я даже не слышал твоих шагов! Ты как тень. Или дымка. И то, как у тебя получается по канату ходить… — и тут, переменившись в лице, Каз выдал строже: — Но ты так больше не делай, я испугался!       Девочка, всё это время молчаливо слушавшая его, лениво моргнула. Голова её склонилась набок, пока взгляд выражал недоумение, а погодя немного она заговорила с ним по-сулийски.       — Я не понимаю твой язык, — виновато изрёк Каз. — «Как, видимо, и она мой».       Вспомнив, что они потерялись, что Джорди ещё недавно говорил, как опасно сулийцам блуждать по Кеттердаму в одиночку, он без стеснения взял её за руку. Пропустив мимо ушей изумлённый девчачий возглас, Каз потащил девочку за собой.       — Ты только не волнуйся! — говорил он, зная, что она всё равно его лепета не понимала. — Я найду твою родню, а потом и сам вернусь домой. Если не найду, то попрошу брата, чтобы ты осталась жить у нас. Только запомни: если всё-таки останешься с нами, то не теряйся так часто, чтобы тебя плохие дяди не украли. И больше никогда ко мне не подкрадывайся!       Но она, воскликнув что-то, слабо ударила его по руке своей маленькой ладошкой, требуя немедленно отпустить её. Каз, напротив, сильнее стиснул ручонку незнакомки, да ещё и одарил её уничижительным взглядом, тем самым, коим на него когда-то смотрел отец, стоило ему перейти к капризам.       — Я тебе помочь пытаюсь! — рявкнул он, что прозвучало скорее обиженно, чем сердито.       Однако в тот час же Каз отдёрнул себя.       «Она в чужой стране, где ей опасно быть одной, потерялась, не знает языка, а тут какой-то незнакомый мальчик куда-то её ведёт, — и осознание всего этого отозвалось уколом вины, побудившим Каза слегка ослабить хватку, но всё равно не дать ей вырваться и убежать. — Тут бы и я не особо доверял».       — Послушай, со мной тебе будет безопаснее. Если тебя увидят одной, то могут украсть, а со мной тебе бояться нечего, — заговорил он, самому не зная, зачем: она всё равно ни слова не поймёт. — И-и-и… если тебя это хоть немного заставит довериться мне, то… держи.       Следом, не колеблясь, Каз протянул ей пакет карамельных конфет, и девчонка, не ожидавшая того, удивлённо хмыкнула.       — Я бы дал что-то больше, но у меня с собой только это, а все деньги я уже потратил, — виновато сознался он. — Но если придёшь в Кеттердам ещё раз, я подарю тебе что-нибудь другое.       Она приняла подарок несмело, не то от недоверия, не то просто с непривычки. Дёрнув рукой, будто немо прося отпустить, и более не предпринимая попыток сбежать, она заглянула в пакет, а секундами позже, уложив его рядом, потянулась к своей косе. Обвязывающая волосы огненно-алая лента изящно скользнула, ослабив пряди, и незнакомка, не произнося ничего, потянулась, дабы обвязать его запястье.       «Может, мне начать коллекционировать подаренные девочками ленты?» — про себя усмехнулся Каз, разглядывая подарок. — С-спасибо. Раз ты теперь мне точно доверяешь, то держись ближе ко мне, хорошо? Мы попытаемся обойти толпу, чтобы нас не затоптали. Мне кажется, твои родители всё ещё у арены.       Махнув головой в сторону людской ватаги, Каз, стараясь бежать не слишком быстро, поманил её за собой. То, что барьер недоверия между ними исчез, он понял немногим позднее, когда девочка на бегу взяла его за руку и сжала, точно чувствуя, что с ним она в самом деле в безопасности.       Обойдя часть толпы и вновь очутившись в эпицентре событий, Каз хаотично оглядывался в поисках кого-то, кто хоть отдаленно походил бы на сулийца, и отчаянно не хотел верить, что караван мог бросить её, оставив совершенно одну на чужбине. Плеяда все как один похожих людей смешалась, и даже попытки различить в говоре чужую речь не увенчалась успехом: он слышал лишь керчийский, да и то не мог разобрать ни слова в этой какофонии, и в предчувствии неладного сильнее стиснул ладонь боязливо съёжившейся незнакомки.       Каз снова обернулся к ней. Косу её растерзал и разорвал ветер, пока они бежали, и некогда заплетённые волосы подавно разметались беспросветно-чёрным шлейфом по спине и тёмно-карамельным плечам. Шёлк местами потрепался, но прикреплённые к ним мелкие колокола всё равно не издавали ни единого звука, сопутствуя своей хозяйке и помогая ей бесшумно ступать по земле.       «Они ведь не бросили её?» — обеспокоенно вопросил про себя ступающий мимо недовольно цокающих взрослых Каз, уже всерьёз принявшись опасаться, что её семью им так и не удастся отыскать.       Выбравшись из толпы и снова ступив на менее людную территорию ярмарки, Каз хотел было повести её за собой, как вдруг девочка, крикнув что-то, без предупреждений отпустила его и ринулась прочь.       — Ты куда?! — ошарашенно воскликнул он ей вслед.       Но тогда же, только Каз вздумал кинуться за ней, пока это не сделал блуждающий по ярмарке работорговцев, она очутилась в руках высокого поджарого мужчины. Первой мыслью пронзило, что её таки схватили, что ему стоило забыть о своём маленьком росте, мужественно метнуться вперёд и немедленно освободить свою новую подругу из алчных ручищ злодея, но не успел Каз шагнуть к ним, как стремглав застыл на месте: девочка обняла мужчину за шею, пока к ним, что-то взволнованно тараторя, бежала поправляющая неудобные шелка женщина.       «Это её родители» — вспыхнуло в сознании, отдавшись фантомной болью в районе сердца не то потому, что то подразумевало собой прощание, не то из-за того, что его-то с Джорди отца и мать уже давно забрал к себе Гезен.       Высокий сулиец, к которому она и побежала, сгрёб малышку в охапку и развернулся, не догадываясь, что некто подглядывал за ними издалека. Пока старший неторопливо уходил, высунувшаяся из-за его плеча девочка окинула взглядом ярмарку, будто вспомнив о нём и пытаясь найти, а, отыскав, помахала на прощание. Каз скомкал уголок рта в болезненной улыбке и помахал в ответ, дёрнув обвязанной её лентой пятерней, но когда силуэт сулийской семьи исчез из виду, улыбки на нём как будто и не было.       Вздохнув, Каз мрачно воззрился на алеющую на запястье ленту.       Он так и не узнал её имя.

* * *

      — Что ты здесь делаешь?       Он хотел спросить это. Вяло, едва ли не монотонно, насилу давшись диву.       Но не спросил.       Вопрос так и повис в тщедушной тишине борделя.       Каз успел потерять Джорди в эпидемии и холодных водах моря, успел перекроить рассудок под безысходность ситуации, не единожды сесть за решётку и сломать ногу, но даже в этой энтропии он узнал её, пытавшуюся найти защиту в нём — но при всём том умело завуалировавшую то в желание помочь ему — и выходящую на свет из ощеренной пасти тени как тогда, шесть лет назад, когда он впервые восхитился бесстрашно шествующей по канату девчонкой.       Каз знал, когда обернулся и впервые увидел её, одетую в фиолетовые шелка и бесшумно передвигающуюся на свет всё равно не греющего солнца: это она.       На следующий день, явившись за ней во мглу сизого рассвета, он узнал, что её звали Инеж.       И понял, что её здесь быть не должно.       — Это не… не какая-то уловка, правда?       Она смотрела на него недоверчиво, нисколько не утаивая, что обращалась к нему за помощью в отчаянии страшном и всесильном, как будто и не она вчера осмелилась рискнуть и заговорить с ним, пока Танте Хелен их не слышала.       — Будь это уловкой, я бы пообещал тебе безопасность. Счастье, — презрительно хмыкнул он. — Не знаю, существуют ли эти вещи в Бочке, но со мной ты их точно не обретешь.       Что-то в ней дрогнуло и забилось в агонии — Каз то уловил так же, как со дня на день читал мысли простофиль, намеревающихся обмануть его.       Но вопреки тому, приняв правду с должным стоицизмом, она окинула его куполом потяжелевшего взгляда, как если бы в ловушке очутился именно он, а не она.       — Хорошо, — между тяжким вздохом твёрдо отрезала Инеж. — С чего начнём?       — Начнём с того, что выберемся отсюда и найдем тебе приличную одежду, — проскрежетал он, уводя её из приемной и выполняя давнее обещание подарить ей что-то, что будет значить куда больше, чем пакет карамельных конфет: давая ей часть свободы, чтобы позднее даровать её полностью. — О, и ещё, Инеж.       Одетая в перчатку длань сжала свинцовый набалдашник трости.       — Больше никогда не подкрадывайся ко мне.