Recordamini

«Эдвард, ты как обычно» - думает Ал, без особого раздражения следит за большой стрелкой часов на высокой башне, что стоит на краю оживленной площади.  Никогда ведь не может прийти вовремя. Ожидание все равно радует: они не виделись вживую где-то года два, если не больше. Письма и короткие беседы по телефону не могут стать заменой тому времени.  Стрелка часов медленно ползет от тройки к четверке, Ал переминается с ноги на ногу.  Впрочем, если они опоздают на показ синефильма, ничего страшного не случится - все-таки время, проведенное с братом, в любом случае большое событие. Жаль, что раньше казалось, будто так будет всегда - может быть, понимая, что они в конце концов разойдутся, Ал бы собирал больше воспоминаний?  - Ал! - Эдвард бежит, размахивая шляпой, - Альфонс!  Ал оборачивается и Эдвард тут же заключает его в объятиях.  - Братик! - голос Ала уже не такой звонкий, как прежде, но такой родной и знакомый, - Я так скучал, я даже… - Он заглядывает в лицо Эда, его глаза переполнены восторгом, - Как же я рад.. Ал не может сдержать эмоций, моргает от подступающих радостных слез.  - Ну, тише, - Эдвард смеется, треплет брата по голове, - Чего ты так разнервничался? Совсем разбаловали тебя в Сине.  Ал улыбается так же, как когда-то в детстве и кажется, будто солнце осветило вечернюю площадь.  - А мы не опоздаем? - Эдвард косится на башенные часы, - Во сколько там начало-то?  Ал от эмоций забывший, что вообще-то они собрались в иллюзион, пару секунд хлопает глазами.  - Ох, уже полпятого! Пошли уже, - он хватает брата за руку, - Скоро начнется.  ***  Ал восторженно оглядывает ярко освещенный амфитеатр кресел с пурпурной обивкой, лепнину на потолке и огромную, блестящую как тысяча солнц, люстру. На сцене тяжелый занавес, у сцены - оркестровая яма, где уже настраиваются музыканты.  - Почти как перед спектаклем! - говорит Ал.  Эд хмыкает. - Ты часто ходишь теперь в театры?  Ал отрицательно качает головой. - Нет, в Сине бывают только уличные представления, - он улыбается, - У Линга, правда, есть придворный театр. - И что там показывают? - Эд смеется, - Небось, истории о великом Гридолинге, который спас Империю Син и нашел ключ к бессмертию?  Ал смеется так громко, что на них оборачивается женщина с предыдущего ряда. Ал зажимает рот рукой, прежде чем застенчиво извиниться.  - Ну, ты почти угадал. А ты был в театре? - обратился он к Эду. Эд отрицательно качает головой.  - Скукотища, - Эд пожимает плечами, - Смысла особого нет. Я все время работаю, либо в библиотеке сижу. - Не изменяешь своим привычкам, - Ал улыбается, - Да я тоже не особо.  - У вас уже открыли иллюзионы?  Ал отрицательно качает головой. - Пару раз привозили кинетоскоп, какой-то чудак из столицы, но люди не поняли, - Ал пожимает плечами.  Эд хмыкает. - Честно говоря, я тоже ничего хорошего не жду…  Свет гаснет и Эд испуганно вертит головой. Сидящий рядом мужчина шикает на него. - Это нормально? Так должно быть? - Эд хватает Ала за руку. Ал пожимает плечами: - Вроде да, синефильмы же в темноте показывают, - шепчет он.  Медленно раздвигается занавес, на сцене, вместо актеров, белый экран.  На экране появляются титры: ДВЕСТИ ЛЕТ НАЗАД… - Это уже гомункулы были, - шепчет Эд. Ал согласно кивает. Женщина с переднего ряда снова оборачивается и шикает на них. Некоторое время Элрики молча смотрят в экран. Там показывают черно-белую историю про загадочного сыщика, который жил в Аместрисе двести лет назад и расследовал убийство сексапильной красотки. Ее играет высокая кудрявая брюнетка с пышным бюстом. - Помнишь гомункула Ласт? - взволнованно говорит Ал. Эдвард активно кивает. Мужчина рядом с ним шумно выдыхает: - Еще одно слово, и я попрошу вас вывести, молодые люди, - раздраженно шепчет он.  Элрики снова замолкают, изредка обмениваются толчками и смешками. В какой-то момент, Ал увлекается синефильмом, а  Эдвард чувствует, как оркестровая музыка уносит его прочь из иллюзиона.  Эд проваливается в темноту сна, и ему кажется, что они едут с Алом в купе поезда, стучат рельсы, мимо несется лес. Ал - все еще маленький мальчик, заточенный в огромный доспех, при взгляде на который, у Эда сжимается сердце. Пахнет пылью и дорогой. Впереди целая жизнь и большие надежды.  *** - Эд? - Ал толкает брата, - Ты чего, все проспал?    Эд подслеповато морщится и трясет головой - яркий свет неприятно щиплет глаза.  - Ты ведь правда, совсем не изменился, братик! - Ал ласково улыбается.  - Что? - голос Эда хриплый от сна,  - Уже все закончилось?  Ал кивает. - Нас сейчас выгонят отсюда, - Ал обеспокоено смотрит на охранника, который направляется к ним,  - Сейчас-сейчас! Мы уже уходим!  Охранник как будто не слышит, только шаг его становится более стремительным. Ал и Эд спешат покинуть зал. В дверях они обгоняют ту женщину, которая шикала на них - она провожает их презрительным взглядом и вздохом: «Мальчишки!» *** - Ну, синефильм хоть интересный был? - спрашивает Эд, когда они выходят в прохладную улицу из иллюзиона.  Ал пожимает плечами. - Не знаю, мне не с чем сравнивать, я раньше ничего не смотрел. Только «Политый поливальщик», но это давно было, его Лингу привезли показать, а этот понравился Земпано, он был уверен, что и тебе тоже, - Ал улыбается.   Он вкратце рассказывает сюжет фильма. В итоге оказывается, что сексапильная красотка вовсе не погибла, ее схватила банда контрабандистов и увезла в Драхму. Сыщик спас красотку из плена, и они жили долго и счастливо.  - Вообще, - Ал шмыгает носом, - Тебе должно было понравится, там было много классных моментов: драки, перестрелки.. В общем, все как мы любим.  Эд смеется. Вдруг его лицо вытягивается. - А помнишь! Это мы сражались с Ледяным Алхимиком! - он тычет пальцем на вмятину в стене дома, -Неужели, с того времени осталось? Ал закатывает глаза. - Да это вообще не здесь было, - он смеется, - Братик, ты что-то путаешь!   - Да нет же, посмотри, - Эд подходит к дому, потом делает несколько шагов в сторону и пятится спиной  к Алу, - Вон там Рой Мустанг и Армстронг его пытались укокошить!  Ал смеется. - Да нет же! Это вообще на другой улице было! - он задумчиво потирает лоб, - Впрочем, здесь все улицы похожи одна на другую.  Эд оборачивается на него и его голос сквозит грустью: - Не то, что в Ризенбурге.  Ал кивает. - Не то, что в Ризенбурге, - говорит он.  Ал подходит к Эду и берет его за руку. Знаешь, если честно, я так рад, что все закончилось… - он опускает глаза, - Но иногда мне грустно, я скучаю по тому, что тогда было.  Эд понимающе кивает.  Мимо них проносится автомобиль, какая-то женщина кричит из окна ребенку, пробегает дворовая собака, парочка сидит за вечерним кофе на террасе - жизнь идет своим чередом, но когда-то…   Здесь или на точно такой же улице, сверкали молнии преобразований, звучали выстрелы, здесь, или на точно такой же улице, Элрики сражались с настоящими монстрами. Здесь или на точно такой же улице, они скрывались, выслеживали, бежали так, что сердце стучало в ушах - одно на двоих. Здесь или на точно такой же улице, они мечтали, надеялись и рыдали. Здесь или на точно такой же улице, они верили, что когда-нибудь снова окажутся в мире улиц Ризенбурга, которые не похожи одна на другую.  - Я тоже иногда скучаю, - говорит Эд, - Ну, по некоторым моментам. Точно не по всем.  Ал понимающе смеется.  Элрики вполне себе вписываются в обычную жизнь, где нет места страху и погоням, но спустя два года разлуки, пока они идут по этой конкретной улице, каждая их фраза начинается с: «А помнишь?…»