По стопам жизни

      Прошло более полугода с той страшной битвы, когда демоны унесли жизни многих истребителей, среди которых оказался и младший брат Санеми — Генья. Свет, присущий этому миру, кажется, стал угасать, и каждый новый день вытягивал из души Санеми последние капли надежды. Он бродил по безлюдным улицам, где царил привычный шум жизни, но для него ничего не изменилось.       Годы тренировок и сражений не подготовили его к тому, чтобы быть рядом, когда брату это было нужно. Воспоминания о холодных словах и жестоких поступках не оставляли его в покое.       «Почему я не смог защитить его?» — терзал себя вопросом, каждый раз Санеми погружаясь в океан безграничной вины. Он видел лицо Геньи в своих ночных кошмарах, слышал его смех, который теперь остался только в памяти.       Санеми чувствовал, как тени прошлого окружают его, не позволяя насладиться покоем. Вместо радости от мира вокруг, он испытывал лишь глубокую пропасть утраты. В этом новом, мирном мире ему не было места — только тьма, и только воспоминания, которые уже не искали мести, но искали искупления.       А ещё Санеми мучался чувством вины из-за Камадо Незуко. Сейчас он понимал, как был несправедлив к юной девушке, когда она была демоном, а он был так жесток с ней и никого не слушал, когда говорили, что Незуко — необычный демон. После победы над Мудзаном и когда Незуко вновь стала человеком, после их короткой встречи в госпитале для истребителей, Санеми понял, как ошибался. Чувство вины грызло его, и с тех пор он иногда приносил тайком сладости к дому Камадо. Оставлял их на пороге и уходил, прислушиваясь к своему сердцу, полному сожалений и раскаяния.       С каждым маленьким жестом Санеми надеялся снять тяжесть, которая покоилась на его душе. Он мечтал о том времени, когда сможет найти силы извиниться и признать свои ошибки. Он верил, что однажды Незуко сможет понять его, а сладости, как символ его попыток, станут для неё напоминанием о переменах. И, хотя его шаги были осторожны и неспешны, он ощущал, что к пониманию ведёт нелёгкий путь — тот, который он сам когда-то выбрал.       И сейчас, сидя на корточках у порога дома Камадо, держа в руках небольшую коробочку с конфетами, завернутую в яркую обертку, Санеми был в небольшой растерянности. В его сердце смешивалось волнение и глубокое беспокойство. Он помнил, как жестоко обращался с Незуко, когда она была демоном. Каждый день его терзали воспоминания о том, как он ненавидел то, что она стала частью этого мира, и как не хотел признаваться в том, что был неправ. Теперь, когда Незуко вновь стала человеком, его чувства вины лишь усилились. Теперь то он понимал, что вся та ненависть, которую он изливал на неё, была лишь проекцией его собственных страхов и слабостей.

***

      Танджиро понимал, откуда на крыльце дома переодически появляются гостинцы, как и понимал, для кого они. Как и понимал почему он это делает. Когда он рассказал остальным, что подарки приносит бывший Столп Ветра, все обрадовались, за исключением Зеницу, который начал бурчать, будучи недовольный тем, почему же этот гад приносит подарки. В его голосе звучали ревностные нотки, и когда он смотрел на Незуко, каждые его слова ему буквально приходилось выдавливать из себя. Зеницу ревновал. Ревновал яростно и безоговорочно. Ревновал ко всем. Ревновал даже если не было особого повода. Ревновал потому что считал Незуко своей невестой, и очень надеялся, что когда-нибудь она станет его женой.       Зеницу продолжал бурчать под нос, его голос становился все более раздражённым. Он не мог понять, как кто-то, кто когда-то был к ним так жесток, а в памяти Зеницу ещё были свежи воспоминания о тренировках со Столпом Ветра, мог вдруг стать источником столь благожелательных поступков.       — Может, это ловушка? — воскликнул он, его глаза наполнились недоверием. Остальные, однако, смотрели на ситуацию с надеждой, и искра веры, зажжённая Танджиро, медленно, но верно начинала разгораться и в их сердцах.       Незуко, ощущая поддержку со стороны брата, решительно произнесла:       — Все мы бываем не идеальны. Мы должны дать ему шанс. Может быть, он действительно хочет исправить свои прошлые ошибки. Это слово шанс словно пробудило новые чувства. Для неё это было не просто о подарках, но о возможности надежды и близости, которую они все искали.       Танджиро снова взглянул на Зеницу и мягко сказал:       — Давай попробуем посмотреть на это с другой стороны. Каждый из нас может сделать что-то лучшее для мира вокруг. У нас всегда есть выбор. — Это напоминание вызвало внутреннюю борьбу в Зеницу. Он нахмурился и задумался, но его осторожность всё ещё не отпускала.       — Почему это он заботится о нас? — неожиданно завопил Зеницу, прижимая к груди свою подушку, словно это могло защитить его от нежелательных эмоций. — Разве он не был настоящим ублюдком?       Танджиро, наблюдая за реакцией друга, попытался объяснить:       — Он изменился, Зеницу. У всех нас есть право на искупление. Возможно, он просто хочет сделать что-то хорошее, как знак своей новой жизни. Тем более он и не был ублюдком. На самом деле — он хороший человек, просто жизненные обстоятельства сделали его таким каков он есть. Я разговаривал некоторое время назад с Гию-саном, и он мне поведал, что у всех постепенно всё налаживается и только Шинадзугава-сан по прежнему одинок. Он не отвечает на приглашения даже боевых товарищей погостить у них. Гию-сан говорит, что Шинадзугава-сан не может смириться со смертью брата и хотя бы попробовать начать заново жить. Представляешь каково это?       Но убедить Зеницу было не так-то просто. Его сердце было полно сомнений, и каждый подарок на крыльце казался ему неуклюжей попыткой загладить прошлые ошибки. Незуко, однако, смотрела на это без предвзятости, ощущая в этом жесте нежное тепло, которое постепенно разгоняло её собственные страхи.       Танджиро, очередной раз наблюдая за встревоженным лицом Зеницу, почувствовал, как его сердце сжалось.       — Почему он ревнует? — думал он, осознавая, что даритель, несмотря на своё прошлое, искренне стремится порадовать их. Подарки, хотя и таящие в себе загадку, были символом дружбы и поддержки в их непростой жизни.       Бывший Столп Ветра будто бы снова потихоньку открывал свою душу. Во всяком случае Танджиро хотелось в это верить.       Незуко же, заметив смятение Зеницу, только мягко улыбалась, её глаза сверкали нежностью. Она не понимала его беспокойства, ибо в её сердце был только покой и любовь к брату. Его заботы казались ей лишними, но, в то же время, она чувствовала, что сейчас все ещё всем не легко. Сама же она взяла на себя роль этакой курицы наседки, которая заботится о малышах цеплятах. Незуко не боялась работы и все домашние заботы она взвалила на свои хрупкие плечи. К тому же она успевала заботиться о Танджиро, Зеницу и Иноске, и заботилась так, что в последнее время Иноске от неё не отходил ни на шаг да и признался как-то, что рядом с Незуко тепло как с родной матерью.       Несмотря на всё это, Незуко хотела узнать не почему бывший Столп Ветра приносит тайком гостинцы, а чем живёт сейчас этот человек. Она желала этого, как восточный ветер, который несёт с собой не только тревоги, но и надежды. Каждая подаренная сладость, было для неё подсказкой к разгадыванию его истинного состояния.       Даже зная о его жестокости и агрессии в прошлом, Незуко его больше не боялась. Долгие ночи размышлений позволили ей увидеть не только чудовище, но и человека с раненой душой. Ей хотелось понять его, убедиться, что он сможет забыть о своей потери. Нет, не забыть, потому что забыть было бы невозможно. Она знала, что его сердце всё ещё пылает от чувства вины, от нестерпимой боли утраты младшего брата. Но в ней зрела надежда: она стремилась узнать, сможет ли он найти путь к прощению — не только себя, но и мира вокруг.       Именно поэтому Незуко начала просчитывать время с какой периодичностью появляются гостинцы на пороге их дома. Незуко хотела подловить Шинадзугаву, но пока ничего не выходило. Санеми не появлялся. Так прошло четыре с половиной недели и Незуко боялась, что Санеми вообще больше не объявится. Пока в один из дней девушка не оказалось в небольшом лесу окружавшем их дом. В этот день она решила пополнить запас трав, которые были необходимы. Она была одна. Так как Танджиро и Иноске ушли в деревню продавать уголь, а заодно захватили с собой и ноющего, недовольного Зеницу. Незуко отправилась в лес рано утром, ещё только начинало светать и не заметила как пролетело несколько часов. Внезапно испуганный крик какой-то птицы заставил Незуко вскинуть голову и напрячься. Она понимала, что опасность вблизи от дома ей не могла угрожать, да и демонов больше не существовало. Но все же расслабиться она не могла и внезапно её осенила догадка: А вдруг это Санеми в очередной раз тайком несёт гостинцы? Незуко крадучись отошла к кромке леса, откуда была видна вся опушка и интуиция её не подвела.       Она прижалась к стволу дерева, прислушиваясь к каждому шороху. Сердце стучало в унисон с тревожными мыслями. Незуко знала, что не может позволить себе проявить слабость, но тот момент, когда она увидела фигуру вдалеке, заставил её замереть. Это был высокий силуэт с белыми волосами, и её сердце заколотилось ещё сильнее. Санеми? Нет, а вдруг это ошибка. Незуко решила, что ей нужно приблизиться, чтобы рассмотреть его лучше. Она тихо прокралась через кустарник, внимательно следя за каждым движением. Когда силуэт стал более чётким, она поняла, что это действительно был Санеми. Он преградил путь к главной тропе, и в его руках был свёрток. Незуко ощутила, как от волнения у неё пересохло в горле. Этот момент был долгожданным, и она знала, что этот шанс она упустить не должна. Нужно действовать осторожно.       К её удивлению, Санеми выглядел не так, как она его запомнила. Его лицо отражало усталость, а глаза, казалось, были полны забот и горечи. Незуко решила, что самое время раскрыть себя. Взяв себя в руки, она сделала шаг вперед, тихо произнося:       — Шинадзугава-сан…       Услышав её голос Санеми замер, а потом резко обернулся. Он не мог поверить своим ушам. Ведь инстинкты кричали ему ранее, что за ним кто-то наблюдает, но он не придал этому значения. Санеми узнал этот голос, но не мог представить, что рядом с ним стоит она. Его сердце забилось быстрее, смешиваясь с волнением и тревогой. Он шагнул ближе, и в темноте леса их взгляды встретились. В её глазах светилась решимость, но Санеми замечал в них и страх.       — Ты… Как ты здесь оказалась? — прервал он молчание, его голос звучал грубо, но в нём скрывалось беспокойство. Он не мог позволить себе показывать слабость, даже перед ней. Незуко, однако, только улыбнулась — тёплой улыбкой, которой Санеми не видел целую вечность.       — Я пришла вас увидеть, — произнесла она, отважно поднимая голову. Она чувствовала его внутренних демонов и хотела стать тем светом, который согреет его холодное сердце. Даже если его прошлое было полным горя, она верила, что надежда всё ещё жива.       Санеми вздохнул, его сердце мучительно сжималось от внутренней борьбы. Но в глубине души он знал, что был не в силах взять сейчас развернуться и уйти. Затем он резко поднял руку протягивая Незуко свёрток.       — Это тебе… — хрипло выдавил он.       — Спасибо, Шинадзугава-сан, — вновь улыбнулась Незуко. — Но почему вы прячетесь? Почему приносите гостинцы тайком? Все были бы рады вам, Шинадзугава-сан, — произнесла она шагнув ближе, но он в ответ отвёл лишь глаза, не желая показывать свою уязвимость.       — Я не заслуживаю видеться с вами, — пробормотал он, его голос звучал хрипло и подавленно.       Незуко не желая оставлять его одного, сделала шаг вперёд, её нежный тон мягко резонировал в тишине леса.       — Вы уже не тот, кем были раньше, Шинадзугава-сан. Мы все изменились. Я тоже. Мы можем попробовать понять друг друга.       — Ты не знаешь о чем говоришь! — вскрикнул он, ещё не осознав, насколько его слова могут ранить. В его глазах читались тёмные тени, эхо прошлых переживаний, оставивших глубокие шрамы на душе. Незуко, почувствовав боль его отчуждения, лишь чуть наклонила голову, как будто пытаясь заглянуть в его сердце.       — Я знаю, что вы потеряли много, — произнесла она, её голос теперь звучал спокойно, как тихий ручей, сквозь который просвечивало солнце. — Но это не значит, что вы должны оставаться в одиночестве. Я хочу быть рядом, хочу помочь, но для этого вы должны быть готовы открыть своё сердце.       Шинадзугава не мог вынести этой нежности. Он покачал головой, как будто отталкивая её слова. Его мир был устоявшимся, каменным, и вдруг он чувствовал, как в нём зарождается смятение.       — Я не могу, — тихо произнес он, слова вырывались из него, как ветер, рвущий ветви деревьев. Но в глубине души его что-то начало меняться, трещины в его стенах становились всё шире, словно кто-то незримо тянул его к свету.       Незуко с широко раскрытыми глазами стояла перед ним, полная решимости.       — Я знаю, что вы страдаете. Мы все потеряли кого-то важного, но жизнь продолжается, и вы тоже заслуживаете новой жизни, — её голос был мягким, но в нём слышалась сила, которая удивила его.       Почему она была так добра к нему, когда он был так ужасен?       Почему он вообще с ней заговорил? Почему не послал эту девчонку к чёрту? Почему просто не отдал гостинцы и не ушёл? Эти вопросы роились в голове Санеми, но ответов он не находил.       — Я не могу простить себя, наконец произнёс он отворачиваясь, — Я был жесток к Генье, к тебе… к самому себе.       Незуко сделала ещё шаг. К нему.       — Вы не одиноки в своих страданиях, — тихо произнесла она, как будто читала его мысли. — Каждый носит в себе груз утрат, но это не должно определять, кто мы есть.       Санеми ощутил, как его сердце колебалось от её слов. Удивление и досада вились в его душе, словно буря в самом центре океана. Почему эта девочка пыталась достучаться до него, когда он сам отошёл так далеко?       — Я не заслуживаю новой жизни, — упрямо произнёс он, его голос звучал глухо, почти потеряно.       — Но жизнь не спрашивает вашего разрешения, — настаивала Незуко, её глаза сверкали искренностью. — Она просто продолжается, несмотря на боль.       Санеми замер, пытаясь разгадать причины её настойчивости. Она словно была светом в его темноте, пронзающим тугие тучи самобичевания.       — Мы можем разорвать этот круг, — добавила она, и в её голосе звучало нечто более глубокое, чем просто доброта.       Внутри него что-то шевельнулось. Может быть, надежда? Спасение? Нет. Всё к чёрту! Он снова покачал головой.       Не дождавшись ответа, Незуко добавила:       — Генья хотел бы, чтобы вы жили полной и счастливой жизнью.       Санеми в этот момент словно замер, почувствовав, как внутри вспыхнула та старая ярость.       — Почему ты говоришь мне, чего бы хотел Генья?! — рявкнул он, его грубый голос звучал с оттенком боли. Слова, как острые клинки, вонзались в его грудь. Незуко, однако, не собиралась отступать.       — Потому что это правда, — твёрдо ответила она, не опуская взгляда. — Генья хотел счастья для всех, даже если сам был не в состоянии его ощутить. Ваша ненависть не обладает силой, чтобы изменить его мечты. Вы должны понять, что исцеление начинается с прощения, даже если оно трудно даётся.       Санеми скрипнул зубами, в его груди вспыхнула буря эмоций, но что-то в словах Незуко начало маячить на горизонте, как светлый путь в тьме. Чуть ослабив хватку своей ярости, он увидел отражение незримой надежды — той, что Генья оставил в их сердцах. Рука дрогнула, и он заставил себя выдохнуть, чувствуя, как натянутые струны внутри него немного расслабляются.       Пауза затянулась, наполняясь напряжённым воздухом, пока теперь он сам не шагнул ближе.       — Как ты смогла пережить это? Ты же была демоном… — спросил он, задавая вопрос, который мучил его долгое время.       Незуко, оставаясь спокойной, ответила:       — Я нашла поддержку в своём брате, затем в друзьях. Вы тоже можете это сделать. В её голосе прозвучала уверенность.       — Но что, если я не найду никого? — его голос выражал недоверие.       — Поддержка бывает разной, — сказала Незуко, её глаза блеснули. — Иногда она приходит неожиданно. Я сама не ожидала, что в тяжёлые моменты рядом окажутся те, кто готов принять меня без осуждения.       Он взглянул в её глаза, и там увидел искренность.       — Важно помнить, — продолжила она, — Даже когда кажется, что весь мир против тебя, всегда есть надежда. Быть демоном — не значит быть одиноким. Я научилась принимать свои ошибки и двигаться дальше. Без этого невозможно восстановить душевное равновесие.       Слова Незуко как будто превышали простое утешение. Они создавали тонкий, но крепкий мост между ними, преодолевая пропасть страха и сомнений.       Напряжение между ними стало чуточку меньше. В душе Санеми загоралась искорка надежды. Может быть, именно эта маленькая беседа станет началом чего-то нового?       — Знаешь, я всегда думал, что не заслуживаю этого, — произнёс он, стараясь взять себя в руки. — Нельзя просто так взять и изменить свою судьбу.       — Но вы уже её меняете и меняетесь сами, — ответила Незуко, её голос звучал мягко, словно мелодия. — Каждый день вы проявляете доброту, даже если сами этого не замечаете. Эти сладости… они делают мир лучше, и не только для меня.       Он кивнул, не зная, что сказать. В глазах Незуко горело понимание, и он вдруг понял, что его внутренние демоны могут быть побеждены.       — Я уже и забыл, как обращаться с добротой.       — Я буду рядом, — улыбнулась она, и в этот миг надеялась на совместное будущее, полное света и дружбы, которое только начинало расцветать между ними. — Если вы только захотите, — поправилась она. — То я буду рядом.