Новый друг

      

***

      Кувейт. После завершения миссии. 1990 год.       Василий закручивает крышку на своей фляге и прислоняется спиной к борту джипа. Однако он не вытирает пот со лба. Лëгкого ветерка достаточно, чтобы он делал своë дело, сохраняя ему прохладу, и он использует весь тот холодок, который только может получить.       В любом случае, здесь никого не впечатлить чистым лицом.       Он разглядывает скалы, простирающиеся до горизонта перед его вытянутыми ногами, пейзаж, усеянный чахлыми деревьями и редким, низким, густым кустарником. Обгоревшие останки их вертолета, слишком поврежденные, чтобы обеспечить надежное укрытие от солнца. Сборище стервятников в стороне, собирающих на пиру человеческие куски, которые Солдат стащил и аккуратно сложил в кучу. Им придется переехать через несколько часов, просто чтобы держаться подальше от прямых солнечных лучей. Солнце сейчас не слишком высоко, судя по тени, так что им здесь ещë какое-то время будет хорошо. Но скоро солнце поднимется достаточно высоко, чтобы стать объектом опасности, и укрытия там будет не так уж много, как может предложить потрëпанный вражеский джип.       Тем не менее, он позвонил в базовый лагерь, приказал высадить команду, выкрикнул координаты, которые предоставил Солдат. Возможно, им вообще не придется переезжать, если время подойдет, и это было бы к лучшему. Найти более подходящее укрытие, когда солнце поднимется выше, будет непросто даже без сломанной лодыжки.       Хотя, зная Солдата, вполне вероятно, что он оторвал бы неповрежденный борт джипа и держал панель, как перекрученный металлический пляжный зонтик, просто чтобы уберечь Василия от перегрева, не заботясь о его собственном благополучии.       Нравится это или нет, но у Солдата есть определенные представления о том, что считается уместным действием в защиту куратора, и эти представления сводятся ко «всему, что работает». Он солгал бы самому себе, если бы сказал, что это не пригождалось чаще, чем ему хотелось бы.       Однако на данный момент, похоже, нет необходимости ни в чем, кроме обезболивающих, наблюдения и передачи всех чистых, или хотя бы полуочищенных источников воды в этом районе. Если бы требовалось нечто большее, он бы наблюдал, как Солдат делает больше.       Как бы то ни было, Василий прислушивается к хрусту солдатских сапог, пока тот бродит по окрестностям, время от времени останавливаясь, чтобы отбросить что-нибудь в сторону или кинуть в одну из двух куч. Не совсем патруль, конечно, но этих действий хватало, чтобы заверить своего куратора, что все настолько хорошо, насколько это вообще возможно.       Он подождал ещë пять минут, прежде чем перезвонить Солдату. – Хватит, Солдат. Мы пришлëм группу зачистки позже, если это все еще беспокоит тебя в базовом лагере. Надеюсь, он забудет о беспорядке к тому времени, как они вернутся в базовый лагерь.       Хруст ботинок по камням прекращается, и через несколько вдохов раздается еще один лязг, когда часть двигателя попадает в кучу металлолома. Василий ждëт ещë минуту или две и собирается потратить силы на то, чтобы неловко подтянуться по борту джипа, встать на здоровую ногу и добавить несколько жестов к своему приказу, когда раздается ещë одна смена ботинок и камней, и в поле зрения появляется Солдат, выглядящий слегка недовольным. – Это беспорядок, я знаю. – Василий похлопывает по земле рядом с собой. – Мы это уберëм. Но я не допущу, чтобы ты упал в обморок от солнечного от удара, пытаясь восстановить какой-нибудь кактусовый ад до состояния, предшествовавшего взрыву.       Солдат кивает и садится, куда указано. Василий знает, что это несогласие с оценкой. Это просто подчинение команде. Если бы он предоставил Солдата самому себе, весь этот участок пустыни был бы девственно чист к полудню, за исключением двух аккуратно отсортированных куч - органического мусора в куче стервятников и неорганики, наваленной на разрушенный вертолëт.       Нравится сортировать бельë. С такой же личной привязанностью к каждой вещи, как к носкам, брюкам и всему остальному – то есть ни к чему другому. И с такой же преданностью упорядоченному результату – даже слишком. Это вредно для здоровья. Но практически ничто в Солдате не является по-настоящему здоровым. Это просто выглядит здоровым снаружи. Если вы не уделяете этому достаточно внимания.       Василий делает ещë глоток воды и вступает в небольшую внутреннюю дискуссию. Если он передаст флягу Солдату, шансы на то, что он проглотит хоть сколько-нибудь невелики. Он, вероятно, примет флягу без возражений, может даже поднести ее к губам, но вряд ли сделает что-то большее, чем притворится, что пьëт. Он достаточно послушен, если только это не будет дорого стоить его куратору.       Бороться не стоит. Пока нет. Особенно учитывая то, что у Солдата начнутся свои внутренние дебаты, как только Василий протянет флягу. Если бы был приличный шанс, что его действия приведут к тому, что Солдат получит достаточное количество жидкости, Василий бы это сделал. Но, по его оценкам, пройдет ещë час или больше, прежде чем Солдат примет его предложение о воде, и он пока не готов требовать уступок.       Лучше приберечь это на тот случай, когда ему придется приказать Солдату искать своë собственное укрытие от солнца, а не только Василия. По крайней мере, его снаряжение светло-коричневого цвета, так что перегреваться он будет не так быстро, как в чëрном. Но, надеюсь, до этого вообще не дойдет. Базовый лагерь не так уж далеко, чтобы команде по эвакуации потребовалось так много времени, если только они тоже не свалятся с неба.       Такая пустая трата времени, персонала и оборудования. По крайней мере, это произошло на обратном пути. Солдат был бы не против отправиться за этой целью в одиночку, но Василий предпочитает не оставлять его без полевого помощника, если этого можно избежать, а в базовом лагере нет никого, кто выжил бы в этой роли.       Он опускает флягу и изучает Солдата, который, в свою очередь, изучает что-то на земле. Василий надеется, что это не змея. Или скорпион. Возможно, ящерица. Это было бы не так уж плохо. – Что это? – наконец спрашивает он. Солдат поворачивает голову и моргает: – Паук.       Потрясающе. Это прямо там, со змеями и скорпионами в списке живых существ, к которым Солдат предпочëл бы не привязываться. Но у них есть как минимум час, возможно, больше, и паук на какое-то время привлечет внимание Солдата. Что ещë более важно, паук будет держать Солдата здесь, в тени. – Разрешено. Заведи нового друга, Soldatik.       Василий сдерживает нежную улыбку, наблюдая, как Солдат наклоняется вперëд и осторожно вкладывает что-то в обтянутую кожей ладонь своей металлической руки. Трудно сохранять серьëзное выражение лица, когда Солдат делает подобные вещи. Но ему не требуется никаких усилий, чтобы не улыбнуться, когда он видит тëмно-коричневую массу - паука, контрастирующую с коричневой кожей.       Это чертовски большой паук.       И это существо было совсем рядом, менее чем в двух футах от его сломанной лодыжки, а он даже не видел эту штуку. Василий старается не думать о том, сколько других пауков находится поблизости, которых он не видит.              Паук ютится на ладони Солдата, поджав под себя лапки, вероятно, защищаясь. Однако, похоже, он не возражает, когда его поднимают для более тщательного осмотра, и через несколько минут начинает постукивать толстой волосатой лапой по чëрной коже Солдатской перчатки. Затем второй. Затем ещë несколькоми, в неуверенном, замедленном темпе.       Василий изучает эту штуку вопреки своему желанию. Он вспоминает долгие летние месяцы на даче, когда Солдат знакомил его со всеми видами дикой природы, но это было тогда, а это вражеская территория. А белки не ядовиты.       Но в любом случае это в руке Солдата, а не у него. И в металлической руке в придачу. Даже если он ядовитый и даже если он был настолько опасен, что мог ранить Солдата, под кожей все равно останется кусочек металла.        Он не может припомнить, чтобы когда-либо видел такого мохнатого паука, как этот. Но даже с этими огромными чëрными клыками паук, несомненно, мохнатый. Каждая из его ножек покрыта пушком, а выпуклое тело на самом деле выглядит мягким.        Солдат, похоже, тоже так думает, потому что он слегка проводит кончиком пальца по спине паука, а затем выставляет правую руку перед ним, чтобы дать ему более длинную полосу для маневра, когда он неизбежно пугается.        Василий теряет счет времени, наблюдая, как паук ползает по рукам Солдата, время от времени устраиваясь на ладони или пытаясь пролезть под рукав. Это не ручной паук, если пауков вообще можно приручить... но вполне возможно. Он, конечно, не выглядит взволнованным обращением.        И затем Солдат снова наклоняется вперёд, кладëт одну руку ладонью вверх на землю, а другой выталкивает паука. Василий начинает спрашивать, почему, но затем чувствует вибрацию под собой. Это будет команда по извлечению.        Хорошо. В конце концов, им не пришлось переезжать.