Рана, которую не исцелить

Всё началось с раны на животе. Это была его ошибка. Он должен был сразу заметить, как вокруг швов появляются черные пятна, должен был догадаться вытащить нити и дать телу восстановиться. Быть внимательнее. Кабуто смотрел на футболку в своих руках. Влажная ткань пахла озерной водой и почти вся была в крови. Он прокручивал в памяти события последних дней и находил всё больше моментов для «если бы…» Вот только было уже поздно. *** Рей легла на стол в лаборатории, положила абордажный крюк в сторону и как обычно попыталась отшутиться, мол, это царапина. Она расстегнула оставшиеся две верхние пуговицы жилета — остальных не было, — сняла его, бросила на пол. Плотно прилегающая черная блуза разрезана вдоль, оборванные края прилипли. Кабуто ухватил ткань и развел в стороны, открывая порез. Достаточно глубокий, чтобы счесть опасным — внизу, он острой поверхностной линией завершался у ареола. — Ещё чуть-чуть и ты бы поздоровалась со своими кишками. Он разорвал блузу до конца, оголил грудь, плечи и живот, чтобы ничто не мешало. Рей посмотрела на себя, затем на Кабуто, слегка приподняла брови и ухмыльнулась. — Вот это страсть… — Не принимай на свой счет, — уголки его губ едва заметно приподнялись. Свет скользнул по её смуглой коже, покрытой мурашками, затвердевшим соскам и мягкой линии живота. И шрамам. Они белели среди синяков и кровоподтеков, и Кабуто мог бы рассказать истории про большую их часть. — Знаешь, дорогой мой, там было больше десятка шиноби, и отделаться всего лишь этим, я считаю, хороший результат, — она провела в воздухе указательным пальцем. Под ногтями кровь. Бинты на руках обтрепались и потемнели. Губа и левая бровь рассечены. — Я же говорил тебе разделить их, — Кабуто потянулся за ватой и спиртом. — Я так и сделала. Сначала разобралась с главарем, потом с его подручными, потом по отдельности с теми, кто остался. Просто на обратном пути за мной погнались наемники из, видимо, дружественной группировки, и оторваться не получилось, поэтому пришлось драться, — она зашипела, когда Кабуто провел ватой слишком близко к открытой ране. — Ты умудрилась привлечь столько внимания, — Кабуто на мгновение замер. — Ревнуешь? — она улыбнулась. Кабуто тихо хмыкнул, подавив желание пошутить в ответ, и продолжил очищать рану. Она не была первой девушкой в его руках. Половые признаки в целом его мало интересовали, их значимость во время экспериментов была минимальна. Но Рей умела терпеть боль и парировать его замечания. А ещё она находилась подле Орочимару достаточно долго, чтобы Кабуто знал, где ей щекотно, и пока он контролировал её тело, она медленно подбиралась к его душе. Это тревожило. Внутри появилась непривычная теплота, она сделала его движения почти нежными. — Зачем ты принесла эту штуку? — Кабуто кивнул на абордажный крюк. Убрал окровавленную вату, положил рядом на столик иглу, нить и ножницы. — Это трофей, — Рей следила, как Кабуто вдевает нитку в иголку и наклоняется над раной. — Та деревня живет речными перевозками, а ребята, которых я выслеживала, занимаются контрабандой. Так вот, их главарь встречался с кем-то на корабле и поставил охранника снаружи, а тот отошел от пирса и оставил крюк. Мне показалось забавным стащить его — надо же быть таким идиотом, чтобы разбрасывать свои вещи где попало. Она сжала челюсти, когда игла прошла насквозь, посмотрела в потолок. — Так и вижу, как ты прячешь крюк в кустах, чтобы после боя забрать с собой, — Кабуто потянул нить на себя, соединяя края раны. — Эй, у всех свои слабости, — она стиснула столешницу. — Любопытный синоним идиотизму, — он прижал пальцы рядом с линией шва, чтобы чуть облегчить боль. Это большее, что Кабуто мог сделать — две из трёх пилюль, которые он дал ей с собой на случай ранения, она уже съела. Дверь в лабораторию открылась. Вошел Орочимару. Следом — невысокий парнишка с забинтованной головой. Его глаза расширились, увидев полуобнаженную девушку на столе. Опустил взгляд, нерешительно шагнул вперед и остановился недалеко от входа. — З-здравствуйте, — промямлил он. Рей приветливо кивнула. — О, моя любимая пара, — сказал учитель, подходя ближе. Заглянул Кабуто через плечо и осмотрел Рей. Кабуто напрягся. — Увы, — она посмотрела на Орочимару с ухмылкой. — Сегодня без прелюдии. — Я слышал, для старых супругов это нормально, — ответил он, глядя на Кабуто. Ещё один стежок, игла входит в тело, соединяет ткань — на пальцах остаётся кровь, — выходит с другой стороны. Натянуть нить, но не слишком сильно. Повторить. Грудь Рей поднимается чаще. — Что тебе нужно? — спрашивает Кабуто строго, бросая взгляд на паренька. — Боль не проходит, — тот не смеет поднять голову, через повязку голос звучит едва слышно. «И не пройдёт» — подумал Кабуто. Эксперимент подавал надежды, но, увы, даже улучшенный геном бессилен, если тело поражено болезнью. Кабуто разогнулся и указал на бутылёк с деревянной пробкой и красным кругом на этикетке. — Принимать также. Старое можешь выбросить. Парень схватил лекарство и, поклонившись, вышел. Орочимару задумчиво посмотрел ему вслед. За дверью раздался громкий влажный кашель. — Хм… — учитель снова посмотрел на рану. — Ты превзошел себя. Такой аккуратный шов. Кабуто захватил последний участок на ареоле, и Рей судорожно выдохнула через рот. — Готово, — он отрезал нить, положил инструменты на стол. — Обрабатывай края раны раствором, который я тебе давал. Почаще. Дня три никаких тренировок. А лучше просто лежи. — Да, дорогой, — Рей потеребила торчавший из шва на груди кончик нити. Кабуто отвёл её руку. — Не надо. — Полагаю, миссия прошла успешно? — спросил Орочимару. Рей коротко пересказала события и протянула ему свиток. Учитель спрятал его в рукав хаори. Кабуто очищал ножницы и иглу, когда раздался едва слышный треск и короткий женский стон. — Интересно… — проговорил Орочимару, слегка наклонив голову. Кабуто уронил ножницы в раковину и подбежал к столу. Рей лежала зажмурившись, со сжатыми губами и шумно дышала через нос. Она согнула ноги в коленях, упершись пятками в гладкую поверхность и вцепилась в столешницу так, что костяшки пальцев побелели Идеально ровный и плотный шов лопнул. *** Всё началось с раны на животе. А, может, раньше. Странно, что Орочимару не поделился наблюдениями, ведь, наверное, пока ставил опыты на Рей, он что-то понял. Кабуто сжал футболку. Проколотый палец запульсировал болью. Сжал руки сильнее. Может, если бы учитель сказал, всё сложилось бы иначе. Но он не хотел ничего говорить, ему было интереснее наблюдать. Эксперимент с Рей он закончил задолго до её последнего ранения, эксперимент с Кабуто не дошел даже до середины. *** Рей зашипела и дернулась. Игла соскользнула и воткнулась Кабуто в палец. — Лежи ровно, — сказал он нахмурившись. Через долгие минуты кропотливой работы, периодических вскриков и вздохов, рана была зашита снова. — Всё, — буркнул Кабуто, потирая затекшую спину. — Спасибо, солнце, — чуть хрипло ответила Рей. — И просто лежи в ближайшие дни. Если я увижу, что ты шляешься по коридорам, я привяжу тебя к кровати и запру. У меня нет желания зашивать тебя в третий раз, — сказал Кабуто, накрывая Рей полотенцем. — Если запрешься вместе со мной, я не возражаю. Кабуто закатил глаза. Рей захихикала и тут же поморщилась. — Прекрати, ты делаешь только хуже. — Я знаю, но ничего не могу с собой поделать, — ответила она, вымученно улыбаясь. Медленно попыталась сесть, придерживая полотенце на груди, но содрогнулась и охнула. Кабуто положил руку ей на плечо. — Ляг, тебе ещё нельзя вставать. — Я хочу в свою комнату…я дойду… — тихо сказала она, её лицо перекосило от боли. — А забег на скорость устроить не хочешь? — Я не буду лежать на операционном столе! — вызверилась Рей, отталкивая его руку. — Конечно, лучше умереть от заражения крови... — Здесь холодно и воняет трупами! Я не хочу тут лежать ни минуты больше! Взгляд Кабуто потемнел. — Хорошо, давай. Иди. Я посмотрю. Но учти, как только все швы снова лопнут, и ты начнешь истекать кровью, я ничего делать не буду. — Договорились, — прошипела Рей и осторожно встала, опираясь на стол. Орочимару по-прежнему слегка улыбался. Он приподнял бровь, когда они с Кабуто встретились взглядами. Как же поступит его ученик? Ведь тот знает, почему Рей никогда не исцеляли с помощью обычных дзюцу. Почему ей всегда приходится терпеть больше боли, чем всем остальным, и что будет, если сейчас позволить ей идти одной. Кабуто посмотрел в спину Рей. Та делала небольшие шаги, опираясь на стол и дышала так, что не оставалось сомнений — ей тяжело. Он сжал челюсти, бросил короткий взгляд на Орочимару и подошел к ней. Насколько возможно мягко подхватил за талию и перекинул её руку себе через плечо. *** Казалось, прошла вечность, прежде чем они добрались до комнаты. Кабуто помог Рей лечь. — Как ощущения? — он приподнял бровь, посмотрел чуть насмешливо. — Иди в жопу, — сдавленно ответила Рей и закрыла глаза. Он сел рядом и чуть отвел в сторону полотенце, чтобы проверить шов на животе. Кабуто молчал, выражение лица было пустым. Нити на месте. Границы шва чуть покраснели и кое-где выступили капельки крови, но, в целом, приемлемо. Убрал полотенце в сторону, открывая всю рану. Он старался делать мелкие стежки, но шрам всё равно будет большим. Больше, чем все остальные. Вернув полотенце на место, Кабуто посмотрел на Рей. Сжатые челюсти. Хмурится. — Ты хреново притворяешься, что тебе не больно, знаешь ли, — сказал он ровным тоном. — И не пытаюсь, — прошептала она и открыла глаза. — У тебя есть что-нибудь? Я не выдержу, если так будет всю ночь. Кабуто кивнул. Их комнаты были по соседству, поэтому прошло не больше минуты, прежде чем он вернулся с тремя баночками и высыпал на руку по одной таблетке из каждой. — Пей, — он протянул таблетки вместе с водой. Рей послушно закинула их в рот и сделала несколько глотков из кружки. — Скоро станет легче. Может клонить в сон. — Идеально, я готова спать целый день. Кстати…можешь помочь переодеться? — Может ещё массаж сделать? — Я бы не отказалась, но в другой раз, сегодня я не в форме. Ну пожалуйста, — она сложила ладони вместе и приложила к губам. — Вдруг я неправильно пошевелюсь, и шов снова лопнет. Кабуто скривил губы. — Во что? *** Кабуто не верил, что делает это. Словно синухи при господине, он послушно снял с неё обувь, штаны и перчатки, а теперь стоял согнувшись и влажной тряпкой стирал кровь с её бедер и живота и это, казалось бы, довольно интимное действие, её ничуть не волновало. Ни один из подопечных Орочимару не получал таких привилегий. — Так, давай перевернись на бок, — тихо скомандовал Кабуто, отбросив полотенце и начал аккуратно стягивать остатки блузки с плеч. Ткань сползла с тихим шорохом. Голые лопатки, волосы разметались по подушке, на шее пульсировала вена. Кожа от затылка до ямочек на пояснице выглядела такой мягкой. — Знаешь, ты видел меня без одежды столько раз, что шутки Орочимару про супругов уже не кажутся мне шутками, — слабо ухмыльнулась Рей, переворачиваясь обратно на спину. Кабуто наклонился и положил ей ладонь под затылок и помог приподняться, и пока он вытаскивал блузу, до его лица долетело её дыхание. — Очень странные шутки, если учесть ваши с ним близкие отношения, — ответил Кабуто, бросая остатки одежды на стул. Глаза Рей расширились. — Что?! Ты что, думаешь, что я и Орочимару… — Разве нет? Ты с ним флиртуешь, и он отвечает взаимностью. К тому же я видел, как ты пару раз выходила из его комнаты под утро, — сказал Кабуто, расправляя ночнушку. — Подними руки. Аккуратно. — Ты вонючий шпион! — она послушно подняла руки. — Я лишь докладывала о миссиях, ничего больше. И, знаешь, да, он весь из себя сахарный, когда ему нужно, а потом — бах! и он отправляет меня на суицидальную миссию, где мне вспарывают живот до груди. Голова и руки прошли в ночнушку. Кабуто сел на кровать и потянул ткань на себя, накрывая туловище Рей. — О, значит, наши миссии для тебя слишком тяжелы, м? — сказал он насмешливо. Кружевной подол ночнушки был на уровне белья, когда Рей вдруг схватила руки Кабуто. — Я не сплю с Орочимару. Она удерживала его кисти. Костяшками больших пальцев он касался её бедер, в лицо не смотрел. — Ты что, ревнуешь? Его или меня? — спросила Рей прищурившись и отпустила его. Кабуто фыркнул. — С чего бы мне ревновать, — он потянул ткань ночнушки дальше, пока та не закрыла ноги Рей до середины бедра. — И уж тем более к Орочимару. — Ты так уверен в себе? — она ухмыльнулась. — Я могу лечь на бок? — Он едва ест и спит. Ему плевать, что вокруг него и где он сам, если это не связано с его великими целями. И ему плевать на людей, — говорит он монотонно. — Нет, нельзя. — Но у него такой длинный язык… — ухмылка Рей стала шире. Кабуто приподнимает бровь. — Это всё, что тебе нужно? Язык? — Ну… наверняка у него ещё что-нибудь…впечатляющее. На лице Кабуто мелькнула тень разочарования. — Серьёзно? Ты не могла придумать что-то оригинальнее? — О чём ты только думаешь! — Рей сделала невинное лицо и надула губы. — Я вообще-то про его харизму. — Ага. Рей посмотрела на него озорным взглядом и поджала губы, сдерживая смех. — Не ожидала, что ты подумаешь о хуе Орочимару… Накрой меня, пожалуйста. Кабуто сохранил бесстрастное выражение лица и потянулся к одеялу. — Конечно, думаю о нём с утра до ночи, — он укрывает Рей одеялом до груди, она кладет руки сверху. — Да ладно, ты же медик, постоянно препарируешь кого-то с Орочи… тебе давно должно быть всё равно. — На хуи? Орочимару? Или препарирование? — сказал Кабуто и подоткнул одеяло по бокам. — Интересно, а он тоже длинный, как и его язык? Кабуто потер переносицу под очками. — Тебе больше ничего не надо? — Ладно, ладно, всё, больше не буду, — сказала Рей с виноватым видом и взяла его за руку. Кабуто тяжело вздохнул и посмотрел ей в глаза. — Я ведь могу перерезать тебе голосовые связки, — задумчиво проговорил он и сплел свои пальцы с её. — Сначала научись зашивать людей с первого раза, — она мягко улыбнулась. — Сначала научись не попадать в передряги. — И это всё сочувствие после всех лет вместе! — фальшиво возмутилась Рей и приложила свободную руку к груди. — Я само сострадание, — усмехается Кабуто и чуть сжимает руку Рей в своей руке. — Завтра же подаю на развод, — отвечает она и зевает. «Снотворное действует. Наконец-то». Кабуто встаёт с кровати. Какое-то мгновение их руки соединены, взгляды направлены друг на друга. — Может, останешься? Он гладит большим пальцем её кожу, его губы трогает едва заметная улыбка. Чуть наклоняет голову в сторону и отвечает: — Швы разойдутся.