— Почему ты думаешь, что твоя жизнь не несет никакого значения?
— Потому что мы все равно умрем, унося в гроб лишь свое тело.
— Звучит довольно мрачно, не находишь?
— Но ведь ты согласно киваешь головой.
— Да, и мне страшно от этого.
***
— Давай, Бель, двигай своей тощей задницей или в следующий раз придется пичкать тебя стероидами! — кричит Найл и отпивает от своего шейкера, переводя дыхание. — Клянусь, иногда мне кажется, что это все из-за того, что она рыжая. — Причем здесь ее цвет волос? — Притом. Ты когда-нибудь видела рыжих среди огненных? — качаю головой, убирая выбившуюся прядь волос из хвоста. — Вот и я нет. Так что, если кому и суждено прочесть свиток, так это Конорс. — Она еще не прочла, свиток только загорелся. И, к твоему сведению, в Англии достаточно много людей, имеющих рыжие волосы. — Где именно, в Шотландии? — Допустим. Тут находится лишь малая треть всех людей Англии, Хоран, как ты думаешь, сколько рыжеволосых могло здесь оказаться? — Но с нами сейчас именно она. А тот факт, — парень кивает в сторону девушки. — Что у нее в руках загорелась гребаная банка с тысячелетним папирусом, определяющим нашу дальнейшую судьбу, доказывает, что перед нами будущая Китнисс Эвердин. К нам добегает запыхавшаяся Изабелла и проходит еще пару шагов, после чего упирается руками о колени, наклоняясь вперед. Переводя дыхание, девушка смахивает выпавшие волосы из косы и убирает тыльной стороной руки выступившие капли пота на лбу. Найл аккуратно протягивает ей шейкер с водой, которую Бель с благодарностью берет и выпивает половину содержимого. — Серьезно?! — несильно бью парня по плечу, вызывая недовольный стон. — Что такого-то? — Хоран потирает плечо, будто бы я не ударяла его рукой, а кувалдой. — Ей нужно восстановиться. — Я тут чуть не откинулась пару минут назад, а ты даже бровью не повел! — Так ты даже не сказала ничего, откуда ж мне было знать? Недовольно цокаю и закатываю глаза, ощущая, как поднялся несильный ветер. Если бы в данную минуту можно было скормить друга ястребам, то я бы без раздумий с радостью это сделала. Перевожу взгляд на Конорс, которая улыбается при виде нашей маленькой перепалки. — Как дети малые. — Покуда жив тупоголовый блондин, я за себя не отвечаю. — Эй, кто виноват, что ты родилась язвой, а не милым маффином? — Судя по тому тот, кто помог появиться на свет парню, который предпочитает быть милым маффином, — поднимаю с земли свою толстовку, которую оставила рядом с трибунами. — Ты хоть понимаешь насколько приторно это звучит из уст водного? — Лишнее доказательство того, что обаятельнее нас никого нет, — самодовольно улыбается Хоран, гордо выкидывая голову. — Видимо он отлично путает термины «обаятельный» и «слащавый», — шепчу подруге, когда парень отходит подобрать свои вещи. Мы смеемся и облегченно выдыхаем, слыша, как мистер Чейз — наш тренер — объявляет, что тренировка закончена. Слышу довольные возгласы остальных ребят, наконец получившие заслуженный отдых. Да, десять кругов по огромному стадиону выматывают не столько физически, сколько морально. При одном только виде полосы старта начинается мандраж, отчего узел в желудке скручивается похлеще питона. Благо обошлось десятью кругами, а не двадцатью, как у парней. Но несмотря на это, Хоран все равно прибежал раньше меня, что безумно раздражает моего внутреннего спортсмена. Ну или полуспортсмена. — Итак, ребята или дохлята, если хотите стать лучше, чем вы есть сейчас, — мистер Чейз окидывает взглядом всех присутствующих. — А, поверьте мне, у большинства здесь есть к чему еще стремится — следует получше заниматься собственным телом. Так что, следующая тренировка будет жестче, готовьтесь. Особенно вы, мистер Ланг, ваши ноги не лучше разваренных макаронин. Сочувственно вздыхаю, оглядываясь. Никто не рад тому, что предстоит все чаще проводить время с мистером Чейзом. Его тренировки похожи на испытания смерти, в конце которых у нас есть выбор: умереть или скончаться. Сегодня повезло, что нам предстояло заострить внимание больше на кардио, а не использовании сил. Каждый из нас старается не отставать от остальных, потому что слабые сразу же отходят в команду «второго сорта» (термин, который ввел мистер Чейз, но который используют теперь все). «Второй сорт» — это люди, занимающиеся чем-то иным, что не является применением полной силы в качестве основной задачи каждого. Они водятся с книгами, бумагами, важными для Академии, находят свои возможности больше в науке, творчестве или других областях. Они редко участвуют в каких-либо походах, используя свои способности только в теории, а не на практике. Проще говоря, «второсортник» своего рода Робин для Бэтмена. Потому тренер не сильно их гоняет, забавляясь больше своими «щенятами» (термин, который тоже используется мистером Чейзом, но никем более). Кажется несправедливым, что если человек желает заниматься чем-то помимо серьезной работы, связанной с темой опасности и безрассудства, то его сразу же клеймят второсортником. Нельзя позволять людям решать, как себя вести и где использовать свои способности. Но мне трудно говорить об этом, потому что я до сих пор стою с теми, кто желает быть или уже является Бэтменом. Парни и девушки расходятся в разные стороны, где находятся раздевалки, и мы с Бель уже собираемся уходить со стадиона, являющегося своего рода полигоном, как раздается голос мистера Чейза, заставляющего нас двоих остановиться. Тот окликает подругу по фамилии и подзывает к себе, на что Конорс поворачивает голову в мою сторону. — Иди. Будем ждать тебя у выхода. Слабо улыбаясь, Бель передает мне свой спортивный верх и отходит, чтобы пробежать пару шагов к тренеру. Провожаю взглядом рыжеволосую и тяжко вздыхаю. То, как чаще стали представители Академии звать Конорс к себе по каким-то различным причинам, уже не кажется удивительным. Насколько скоро мне неизвестно, но определено произойдет что-то, что повлияет не только на нас.***
Хлопаю дверцей шкафчика, мысленно закатываю глаза, чтобы не делать этого так часто вживую, и прислоняюсь лбом к холодной стали. — Ты знала, что даже ее имя в переводе означает «посвященная Богу»? Черт, откуда вообще такие совпадения! Круто! — Боже, Найл, захлопнись уже, — вскидываю голову наверх. — Умоляю… — Вот вы где, голубки. Лиам оказывается рядом с нами и шлейф от его духов пронзает нос. Смотрю на парня, чьи руки засунуты в карманы синего бомбера с эмблемой Академии — белый сокол, на нем темные штаны, внутри простая белая футболка, а на лице красуется теплая улыбка. Если не считать того, что Пейн представитель земли, характер которого должен иметь твердость, скрытность и отсутствие эмоций, то его с легкостью можно спутать с тем парнем, который занимается спортом по будням и выпечкой на выходных, а по воскресеньям играет в лото с бабушками или помогает бездомным животным. — Чем заняты? — Молюсь всем божествам, которые существуют, чтобы они забрали Найла к себе. Потому что если они ничего не сделают в эту секунду, мне придется самой его к ним отправить. — Ха-ха, очень смешно. — Не знаю, что ты опять сделал, но я полностью поддерживаю эту идею, — говорит Ли и я начинаю победно улыбаться. — Ой, да пошли вы! Можно подумать ваша жизнь станет лучше после моей кончины, — закатывает глаза Хоран и обиженно дуется. — Я всего-то поддерживаю свою подругу в трудный ей период жизни. — Вынося мозг всем остальным друзьям? О да, Найл, всеобъемлющая поддержка. — Что ты такого сказал, что довел Андерсон до истерики? — Смотри, тебе тоже скажу: ты знал, что если перевести имя Изабеллы, то оно читается как «клятва Богу»? То есть, буквально, она связана с Богом! Найл так активно и воодушевленно рассказывает эту информацию, что несколько человек, которые проходят мимо, странно косятся на него, а Лиам только и успевает, что шептать «Господи, спаси». Усмехаюсь и глубоко вздыхаю, в очередной раз останавливая своего друга, нескончаемо описывающего имя Конорс. — Нигде случайно нет перевода имени Найл? «Болтливый кретин», — проходим немного вперед и я оказываюсь между двух парней, попутно получая недовольный взгляд слева. — И где ты только вычитываешь подобное? Вроде бы у нас нет в расписаниях «переводоведение имен». — Это есть на любом сайте, просто посмотрите. Ваши имена выскакивают сами по себе. Найл достает телефон и тыкает им в лицо. Я чуть не врезаюсь в какого-то парня спереди и, извинившись, отбрасываю руку друга от своего лица. — Убери, кретин. — Я не буду заниматься этой херней, мне не особо-то и интересно знать, что мое имя будет значить, — бурчит Лиам. — И я сомневаюсь, что в интернете пишут правду. — Ты действительно веришь в то, что имена означают существо человека? — я невольно задумываюсь о какой-то доли адекватности в мозгу Хорана, однако прихожу к печальному выводу. — Он наверное опять рылся в журналах, которые тырит у старой тетки снизу, — пожимает плечами Пейн. — Говорил же, все начинается с покраски волос. А дальше уже чтение разных статей про маникюр, психологические советы, значение имен, и в целом список имен для будущих детей. — Во-первых, никакие журналы я не краду. Я уже десять раз подходил в почтовое отделение, чтобы почтальон проверял квартиру прежде, чем засовывать все ящик. Во-вторых, — Найл дотрагивается до своих волос и поправляет. — Чем не угодили мои волосы? Девушкам больше нравятся блондины с голубыми глазами — это факт. — В твоем случае дело не в волосах, Найл. Втроем оказываемся на улице и свежий воздух ударяет в лицо, а свет от солнца заставляет слегка прищуривать глаза. Перед глазами оказывается фонтан, устроившийся по середине дороги перед самой Академией. Внутри фонтана стоит статуя в виде стоящих спиной друг к другу парня и девушки, где каждый из них держит меч в правой руке и книгу с небольшим шаром на ней — в левой. Глядя на них, трудно сказать кем они являются друг для друга: братом и сестрой, парнем и девушкой, или, быть может, простыми незнакомцами. Нам не дано знать их историю, но отпечатавшиеся на их лицах бесстрашие, уверенность и сила создают неосязаемый дух и образ, который приписывается всем людям, находящихся в Академии. Вокруг находятся деревья и лужайки, на которых разместились несколько обучающихся. Парочка из них занята чтением, несколько человек весело и бурно что-то обсуждают, а другие кучки наслаждаются временем, которое предоставляется после занятий. Сама Академия красуется среди леса, не так близко к городу. Она достаточно большая и имеет множество коридоров, комнат и помещений, и если не знать пути, то можно легко заплутать. — Знаешь, Найл, твоя нездоровая одержимость тем, что у Бель в руках стал светиться свиток уж очень меня беспокоит. Я должна знать, что ты не возводишь алтарь нашей подруге и не приносишь ей жертвоприношения. — Нет же, вы не понимаете! — Хоран учащенно качает головой так, будто мы с Лиамом не понимаем самых простых и очевидных вещей. — Бель станет первой, кому удалось открыть и прочесть свиток. Когда станет известно, что будет написано в нем и нужно будет спасать мир, то кто будут самыми крутыми и невероятными, оказавшимися рядом с главной героиней, друзьями? Мы с Пейном переводим глаза друг на друга, а после возвращаем невозмутимый взгляд к довольно улыбающемуся Найлу. — Ты серьезно, спасать мир? — скептически спрашивает Ли. — С чего ты взял, что мир нужно будет спасать? Может там рецепт пирожков или автограф какого-то древнего Дрейка? — Потому что никто не знает, что именно кроется внутри. И почему именно сейчас? Почему именно Изабелла? — Потому что, — выдыхает Лиам, потирая переносицу. — Мы не должны забывать, что этот свиток оставался не тронутым очень долгое время. — Вот именно, — подтверждает Хоран. — Но почему-то именно в тот момент, когда Бель была рядом, когда взяла в руки священную вещь, которую никто не мог прочесть, именно в тот момент он засветился? На долю секунды мы вправду задумываемся об этом. Вправду, не понятно почему именно Бель смогла хоть как-то повлиять на свиток. Тысячи лет прошло и за тысячи лет не было никаких признаков, что древний папирус возможно как-то раскрыть и прочесть. Быть может, никто и не пытался. — А вдруг это произошло случайно? Что, если этого не должно было произойти? — задаю вопрос и парни озадаченно молчат. — Ничего не известно и не понятно, но Конорс вызвала ректор. Это мы знаем точно. И не один раз, — многозначительно киваем, понимая к чему ведет Найл. — Значит, дело обстоит куда херовее, чем нам кажется. Вряд ли бы это сулило обычную посиделку за чашечкой чая. — Возможно. Но если есть «да», всегда имеется и «нет». — Ох, Пейно, твои философские замашки иногда могут доводить до петли. По спине проходит холодок от слов Хорана. Действительно, Изабеллу много раз вызывала миссис Грейс — ректор Академии. И хоть девушке не давали ответы, она всякий раз бывала в кабинете миссис Грейс, требующей историю о том, как и что почувствовала Бель при свечение свитка, как это произошло, что именно способствовало и прочих мелочей. Всем было известно, что миссис Грейс никого не вызывает к себе просто так. А сейчас, по всей видимости, дело касается всех, не только одного человека. Вижу вдалеке Бель, вышедшей из здания и глазами вытаскивающая кого-то. Машу ей одной рукой, привлекая внимание. Она сразу же ловит нас глазами и семенит в нашу сторону. Преодолев расстояние, рыжеволосая встает рядом со мной и приветствует Лиама. — Где ты был? Опять пропустил тренировку мистера Чейза. — Знаешь, звучит так, будто ты меня осуждаешь, — притворно возмущается Лиам и заставляет Бель хихикать, а меня улыбнуться. — Что на сей раз? Миссис Грейс так и не дает ответов? Лицо девушки бледнеет до невозможности, беззаботность, которая только что была, исчезает с легкостью, и веснушки на ее носу и щеках становятся отчетливее. Обеспокоено выжидаем пока Бель ответит, предчувствуя, что есть что-то, о чем нас следует осведомить. Все никак не решаясь и ведя внутреннюю борьбу, она наконец вздыхает и тихо выпаливает на одном дыхании. — Созвали Совет. Если бы не шум кругом, можно было бы услышать, как челюсть Хорана падает и соприкасается с землей. Наши глаза округляются, позволяя тишине накрыть нас волной, а я на секунду задерживаю дыхание, пытаясь осмыслить происходящее. Бель стоит, опустив голову вниз и теребя браслет на запястье. Не трудно догадаться, что на лицах у нас исписан шок и что ситуация явно патовая. — Так значит, — первым говорит Лиам. — Дело намного серьезнее, чем кажется, да? — получив легкий кивок Бель, парень кивает в ответ. — Хорошо… Ты как? — В порядке. Точнее, немного потрясена. Миссис Грейс требует от меня полнейшего контроля и улучшения своих сил, чтобы быть готовой ко всем исходам, — мрачно объясняет девушка, приобнимая себя за талию. — К каким таким исходам? — не выдерживаю, хмуря брови. — Ну, возможно придется чем-то жертвовать, хотя даже и не понятно, что делать в целом. — Черт, вот это да! Я не думал, что дойдут до Совета. Это придает еще более официальный образ. — Заткнись, Найл. И, желательно, до конца этого дня. — То есть, они лишь гадают, к чему приведет чтение свитка? — задаю вопрос, в надежде, что все будет хорошо, и нам нечего пытать себя ложными опасениями. — Технически, да. Мы не имеем понятия, что там, однако стоит быть готовыми ко всему. Мне сказали, что чуть позже нужно будет… — Бель запинается, смотря каждому поочередно в глаза. — Нужно уже прочесть свиток. Тишина вновь окутывает нас в своих объятия. Что ж, мы знали, что настанет час, когда придется наконец открыть злосчастный священный свиток с тысячелетней бумагой и прочесть содержимое. Суть в том, что мы не знаем чего действительно ожидать от написанной там информации. Вдруг, все будет плохо? Или хорошо? Что если мир будет в опасности? Или, наоборот, там будет возможность изменить нашу историю и избежать всех войн? А если мы навсегда исчезнем? Или же… Черт, так много вопросов и каждый из них основывается на догадке. Совет. Это Верховный Совет. Никогда, ни при каких обстоятельствах, Совет не созывается просто так. В Совет входят люди, обладающими высшими силами и властью: первые представители четырех стихий, трое старших магистров и ректора пяти Академий мира (в том числе и миссис Грейс). Прошлый Совет созывался сто сорок шесть лет назад, когда представители огня решили подчинить остальные стихии. То было кровавое событие, которое вспоминают с особой скорбью. Но несмотря на историю, мы, нынешнее поколение, живем в мире, где предпочли забыть о великой войне и существовать в равноправии. Хотя до сих пор считается, что мирный договор, на котором держатся все четыре стихии, не является символом спокойствия. Прикрываю на секунду глаза и собираю всю волю в кулак, чтобы дать понять друзьям, что не время киснуть. — Мне кажется, мы слишком загоняемся по этому поводу. Мы в безопасности до тех пор, пока не прочтем свиток — в этом я уверена. А когда нам наконец станет известно написанное, будем решать, что делать. Сомневаюсь, что Совет примет решение, который будет ставить всех под угрозу. Все согласно кивают. Не время поддаваться панике и уж точно не время давать ненужные советы, которые пропитаны сомнениями и желанием поскорее избавиться от чувства неизвестности. Ведь, конце концов, там же не будет написано что-то, что сулит нам Армагеддон? — Отлично, а пока предлагаю… — Ух ты, кого же я вижу! — автоматически набираю воздух в легкие и закатываю глаза, когда слышу до боли знакомый голос. — Смотри, Томмо, сборище второсортников. Ладно, Конорс, ты не в счет. Ты вышла из их команды, когда зажгла какую-то священную белиберду. Мы все направляем внимание на приближающихся молодых людей. Черные, как смоль, волосы, черная кожаная куртка, приподнятая по локоть, обнажающая руки, набитые татуировками, черные рваные штаны и белые кроссовки. Дополняет образ ярко-красная бандана на голове: не думала, что байкеры решили родить себе сына, похожего на Алладина, и еле держусь, чтобы не выпалить данный комментарий. Прикусываю губу, узнавая в этом арабском принце — Зейна Малика. — Неужели тебе так хочется подтверждать стереотипы про земных? — подает голос Бель, когда парни оказываются перед нами. — Это какие же, позволь узнать? — Что у вас камни, вместо мозгов, — девушка тут же поворачивает голову в сторону Пейна. — Без обид, Ли. Лиам пожимает плечами и кивает, словно делает вид, что доля правды в этом все-таки есть. Перевожу глаза на человека напротив и ловлю голубые глаза, осматривающие мое лицо. Ухмылка быстро расползается на лице Луи и я уже знаю, что нас ждет не очень милая беседа. — Здравствуй, Русалочка. — Здравствуй, Урсула. — Выбралась наконец-таки на свежий воздух? — А что, непривычно видеть обычных людей, а не трупы всяких тварей, которыми ты себя окружаешь? Ну все. Луи Томлинсон, дамы и господа, — представитель огненных, самодовольный и напыщенный идиот, по совместительству чертов гад. Этот человек заслуживает свое звание не просто так, а за все те «благие» дела, которые творит на протяжение долгого времени. Стоит отметить, Томлинсон прекрасно справляется с ролью сволочи и не упускает возможности провести со мной диалог, который не заканчивается приятным исходом. После любого комментария, оставленного им, мне всегда хочется взять револьвер и выстрелить им в голову. Ему или себе — зависит от ситуации. Кто бы мог подумать, что самый близкий друг, которого я любила всем сердцем, теперь является для меня самым чужым человеком в Академии? Все началось задолго до того, как мы с Лу оказались в Академии. В частности, я и Луи стали очень близки благодаря нашим родителям. Все случилось спонтанно: переезд Томлинсонов в наш район, их желание найти хороших соседей, и мое, черт его, дружелюбие, желающее помочь несносному мальчишке обрести друга. Мы были детьми, не знающими часов и усталости. Не было дня, чтобы мы не были вместе и не было мгновения, чтобы мы хотели быть порознь. Он, черт возьми, знал даже то, что я ем на завтрак. Взрослея, мы отлично понимали, что наша жизнь будет меняться. Всегда. Рано или поздно дети превращаются в подростков, а подростковый мир — жесток. Нам не сразу удалось понять, кем мы являемся. Точнее, не удалось понять только мне, а вот Луи быстро смекнул, когда прожег у себя в гостиной дыру с размером в окно. И, когда в одно утро, мы поняли, что являемся не простыми детьми, пришлось совместно уговаривать родителей отправить нас в Академию. И если бы не Луи, то я бы вряд ли могла сейчас находиться в стенах этого здания. Родители доверяли ему жизнь их дочери больше, чем ей самой. И меня нисколько не беспокоил и не обижал данный факт, потому что… потому что это Луи и это правда. Я действительно доверяла ему свою жизнь больше, чем себе. Доверяла ему больше, чем кому-либо в жизни. Без сомнений. И никогда не была в нем не уверена. До тех пор, пока все-таки сомнения не начали раскалывать нашу дружбу. — Вау, очень мило. Луи улыбается, поправляя свою челку двумя пальцами. Когда-то этот жест сводил меня с ума, его взгляд, полный нежности и беззаботности, и шутки, которые мы говорили друг другу. Мое сердце трепетало, жадно желая увидеть Томлинсона, словно он был каким-то чудом, способным исчезнуть. А он, в свою очередь, стоял рядом, забавлял и просто приносил радость. Все было искренним и настоящим. Теперь же, спустя время, все это является полной противоположностью — язвительным и ненавистным. — Вряд ли в твою сторону можно было бы адресовать что-то милое. — Правильно, только лишь прелестное. Ветер вокруг нас собирает несколько опавших листьев и подбрасывает их в воздухе, заставляя кружится. Невидимый легкий толчок дает знать, что воздух быстро прошелся вокруг, оставляя нас стоять на месте, но позволяющий почувствовать слабый холод. Ненавижу этот взгляд. Луи играется со мной, как кошка с мышкой, и я ненавижу чувствовать себя обессиленной перед тем, кто когда-то был рядом и являлся моим другом, зная про меня абсолютно все. — Может хватит? — Лиам делает шаг вперед и мы с Бель оказываемся за его спиной по обе стороны. — Обойдемся и без ваших комментариев, идет? — О, Пейно, великий дипломат, — смеется Малик и наклоняет голову вбок. — Перестань, бро, мы же шутим. И хотим поболтать, уже и это нельзя? — День и так был тяжелым, Зейн, все уставшие. Так что давайте лучше разберемся по домам. Бро. Малик медленно убирает свою улыбку, явно недовольный тем, что Лиам не рядом с ним. Можно понять, Зейну важно, чтобы Пейн, как и он, был на одной стороне и был истинным представителем земли. Однако Пейн не такой. Ли хоть и тверд, но не настолько, и не желает закапывать свои эмоции, чтобы быть бесчувственным и выгребать из этого свою силу. Луи кладет руку на плечо друга, призывая уходить, и парни молча отходят в сторону. — До встречи, Дюймовочка. Томлинсон кидает на меня последний взгляд и уводит Малика подальше от нас, совместно себя тоже. — Чертов злодей.***
Кидаю обеспокоенный взгляд на рыжеволосую девушку рядом на пассажирском сидении и возвращаю глаза обратно на дорогу. Солнце скрывается за горизонтом, покрывая небо в нежно-розовый цвет, и позволяет сумраку подкрадываться. Дорога занимает больше времени, чем нужно, потому что высадить Найла было огромной проблемой. Он говорил о возможности стать крутыми бойцами и создать свою лигу справедливости, как только Бель прочтет послание, и мне приходилось тормозить каждый раз, чтобы хорошенько отлупить Хорана. А перед его домом пришлось силком вытаскивать парня из машины, потому что он не собирался выходить, продолжая болтать о нелепом теле-шоу, которое он смотрит по вечерам. Теперь, когда мы с Конорс остались наедине, мне хотелось бы лучше услышать то, что чувствует на самом деле подруга. И, если быть честной, мне немного страшно это узнавать, потому что если окажется, что есть какая-то темная сторона всей этой священной дребедени, то я без понятия, как быть. — Как ты себя чувствуешь? — Неплохо. Конечно, неплохо. Всегда так. Конорс закрывается, когда чувствует себя плохо, и не дает четкого ответа, потому что боится, что это может ранить кого-то сильнее, чем ее саму. — Нет, Бель, «неплохо» не выглядит так, будто я везу тебя на смертную казнь. Так что, пожалуйста, поделись со мной, потому что я вижу, что тебя это волнует. — Вовсе нет, я не… — Ты теребишь браслет с момента, как мы вышли из Академии. — Черт, — Изабелла посмеивается и прекращает теребить браслет, оставляя руки в покое. — Ты слишком хорошо меня знаешь. — Ну, обычное дело хороших друзей, — посылаю теплую улыбку. Бель поджимает губы и смотрит на дорогу, давая понять, что она прогоняет миллионы мыслей в голове, стараясь начать. — Я не знаю… Все это так странно. Ощущение, что я прохожу какую-то долбанную игру, — я вздыхаю. — Я волнуюсь, что ничего не смогу. Что если моих сил не хватит для того, чтобы осуществить то, что предписано в свитке. Вдруг, я обычная слабачка и ничего не могу? — Что, прости? Возмущенно уставляюсь на Конорс, чуть ли не сворачивая на обочину, но возвращаю руль в прежнее состояние. Изабелла является одной из девушек среди огненных, которая имеет достаточно сильные способности и возможности. Ее сила превосходит иногда и некоторых парней среди их стихии. Сколько помню, Изабелле не сразу удалось разобраться в своих способностях, поэтому большую часть времени ей пришлось преодолевать мысленные и физические преграды, которые встречались у нее на пути. Тренировки, обучение и бесконечный повтор практик, помогающих лучше понять свое предназначение — все влияло на хрупкую девушку, чей характер стал непоколебимее. В учебном плане Изабелла превзошла всех, кто так же ее окружает. Все те часы, что мы провели вместе в библиотеке и порознь тоже, помогли быстро схватить программу и начать заниматься с быстрой скоростью. И уже спустя месяц после вступления в Академию девушка стала успешной во многих областях, проходящих всеми. И, смотря на Конорс сейчас, можно сказать, что она прошла довольно долгий путь, который вознес ее в список, состоящий из лучших обучающихся Академии. Рыжие волосы красивыми волнами спадают на плечи, зеленые глаза устремлены вперед, рассыпанные веснушки покоятся на носу и щеках, пухлые губы, на которых нанесена красная помада, и стройное спортивное тело. Бордовая водолазка прекрасно подчеркивает цвет глаз и волос, а темная юбка чуть выше колен обнажает стройные ноги. Сколько парней стали пленниками этой очаровательной рыжей бестии, которая и не подозревает о своих сильных способностях, и сомневавшаяся в них. И, признаваясь, кто и должен все-таки был открыть свиток, так это именно Конорс. — Ну да, ты? — скептически приподнимаю одну бровь. — Ты-то не сможешь? — Черт, Руфь, я тебя убью когда-нибудь за то, что ты не позволяешь мне сомневаться в чем-то. — А в чем смысл сомнений? Они не приводят ни к чему, кроме как к лишнему страху и образованию хаоса, — поворачиваю за угол. — И ты действительно собралась убивать меня раньше Хорана, серьезно? — Нет, — смеется Бель. — Я не знаю, как он до сих пор не задохнулся рядом с тобой. — Я не знаю, как еще держусь, — улыбаюсь. — Мне правда ничего неизвестно. Пока что, — будто собираясь меня успокоить продолжает подруга. — Но, думаю, все будет хорошо. Это всего лишь бумага, которую нужно прочесть. — Очень надеюсь, что всего лишь… Останавливаюсь у дома Конорс, но не выключаю двигатель, зная, что мы еще некоторое время пробудем внутри машины, потому что вижу, что Бель не собирается выходить. — Как ты себя чувствуешь? Немного голодна, если быть честной. — Господи, нет, — цокает Бель и я искренне не понимаю, о чем она спрашивает. — Я о том, что случилось. О Луи. — Ох, нет. Нет, нет и еще раз нет. — Но ведь… — Нет, Бель. Я и Луи не друзья. И никогда больше не станем ими. Точка. Если Иисус мог бы простить Иуду, то я не готова простить Луи. Слишком сильно сжимаю руль, отчего костяшки на моих руках белеют, а в салоне становится холоднее. Злость. Гнев. Ярость. Вот что мне не удается контролировать. То, с чем я борюсь всю свою жизнь — не дать злости закрыть тебе глаза и ясный рассудок. Это слишком сильное чувство, позволяющее утонуть в пучине сумасшествия и безрассудства. И у него слишком ужасный итог. Спокойно выдыхаю, чувствуя руку на своем плече и прикрываю глаза. Усталость берет вверх и я подумываю купить парочку талонов в спа, чтобы избавиться от всего этого негатива. — Никогда не говори никогда, но… — Конорс приоткрывает дверь и останавливается на секунду, прежде чем выйти. — Будь в порядке, пожалуйста. Ты мне нужна и я не смогу без тебя. Мы прощаемся и я оставляю Бель у крыльца ее дома, уезжая в сторону своей квартиры. Мимо проносятся множество домов, в которых горит свет, и включенные фонари вдоль дороги говорят о том, что наступил вечер. Небо начинает темнеть и показывать по одиночке звезды. С улыбкой поглядываю наверх и слегка приспускаю окно, запуская свежий воздух внутрь машины. Наслаждаюсь моментом и высовываю руку, очерчивая пальцами в воздухе невидимые линии. Стоит мне проехать еще парочку метров, как справа боковым зрением где-то вдалеке замечаю яркую вспышку и поворачиваю голову. Сквозь правое окно пытаюсь разглядеть хоть что-то, но дается с трудом, потому притормаживаю и останавливаюсь рядом с парком. Не выходя из машины, наблюдаю дальше через окно пассажирского сидения, которое открывает вид на огромный парк, борясь с чувством, что это моя паранойя, забирающая остатки моего разума. Нет, а что такого? Всего-то вспышка света, вдруг кто-то решил проверить прожектор? Вспышка повторяется и я понимаю, что это не прожектор, потому что от вспышки проходится невидимая волна, которая слегка ударяет машину вбок. Если это кто-то, кто использует свои силы, то нужно немедленно сообщить об этом в Академию. Использование сил вне Академии запрещено, особенно, на территории, где полно обычных людей и их семей. Это правило, которое ты зубришь, как только ты начинаешь свое обучение. Первое и самое важное правило. Слишком много нюансов, слишком много возможностей подвергнуть не только свою жизнь опасности, но и чью-то, слишком много всего, вокруг чего строится это правило. Проходит пятнадцать минут, прежде чем я откидываюсь на сиденье и потираю глаза. Мне явно нужны талоны в спа. Что там говорил Найл? Свечи и горячие ванны? Определенно то, что нужно. Завожу машину и выезжаю на дорогу, сворачивая уже на известный район, в котором единственное живое существо, способное с тобой как-то взаимодействовать, это крыса, выпрыгивающая из мусорного бака. К сожалению, этот район не особо приятный, но всяко лучше, чем жить на вокзале или спать на лавочке в парке. Оказываясь в этом районе, я всегда мысленно давала себе подзатыльник, что не смогла подыскать ничего лучше и просила себя найти в скором временем квартиру не в богом забытом месте. Однако не удается доехать до места моего обитания, как на полпути мне приходится остановиться посреди дороги. Перед машиной оказывается парень, в ободранной одежде и даже… каплями крови на ней? Кудрявые волосы прилипли ко лбу, его дыхание прерывистое и он с силой сжимает свои кулаки, но решает все же прикрыть одной рукой глаза, потому что фары дают яркий свет. — Эм, мистер, — «сумасшедший» доканчиваю в голове и выглядываю в окно, чувствуя едкий запах. — Вам нужна помощь? — Нет. Удивленно смотрю на парня, который еле стоит на ногах и не понимаю, как действовать дальше. Его вид говорит обратное: еще немного и он просто свалится. — Вы уверены? — Да. — Я могла бы… — Нет. Что ж, это самый общительный человек из всех, кого я встречала в жизни. Ну, кроме моей соседки — Ингрид. Даже если в мире произойдет апокалипсис, она вряд ли станет кричат или биться в истерике, скорее закатит глаза и с самым каменным лицом будет наблюдать за испепелением мира. — Что ж, я бы хотела проехать… Извините, вы не можете… — Да. — Вы на все сто процентов уверены, что вам не нужна помощь? — Да. — Ладно, слушайте, я… — Езжай. И давно это стало принятым перебивать людей? Несмотря на то, что весь внешний вид парня показывает, будто он только что вышел из колючей проволоки и ему нужна помощь, я хочу дать ему парочку уроков этикета. Но вместо ругани или каких-то словосочетаний, которые бы лишний раз дали мне исчерпывающие ответы, парень молча отходит в сторону, позволяя мне проехать. С сомнением продолжаю движение, медленно проезжая мимо странного (а может сумасшедшего) кудрявого парня. Когда мне приходится оставить его где-то позади, то, не зная почему, смотрю в зеркало и проверяю там ли он стоит. Почему-то мне кажется, что с ним что-то не так и что-то произошло; что-то однозначно плохое, раз уж он встал посреди дороги средь наступившей ночи в полном одиночестве с ободранной одеждой и лицом, выражающим не самые добросердечные чувства. Однако мне не удается найти за собой даже силуэта человека.***
Прохожу внутрь квартиры и заворачиваю на кухню, где стоит Ингрид, заваривая себе чай. Или что-то наподобие чая, потому что чай не пахнет, как кошачий лоток. — Оу, привет! Как ты? — Нормально. — В чайнике еще осталась вода? — Да. — Ты была сегодня дома или на работе? — Везде. Ну, попытаться стоило. Я дала себе слово, что когда-нибудь мне удастся разговорить восковую (и по совместительству железную) соседку, с которой мне, уж к сожалению, приходится делить крышу. Прохожу ближе к холодильнику и открываю дверь, замечая, что продуктов не так уж много. — Нужно купить продукты, а то не протянем и недели. — Да. — Я съезжу на выходных, тебе что-нибудь взять? — Нет. Девушка с темными волосами, которые больше похожи на обгоревший уголь, выходит из комнаты и скрывается за углом, после чего слышится хлопок двери, оповещающий о том, что Ингрид вновь в своей берлоге. И лучше никому туда не соваться. Это второй самый информативный диалог за последний час. У Ингрид восточная внешность, она чем-то похожа на Приянку Чопру, только намного худее. Темные волосы, карие глаза, которые она красит черным карандашом и подводкой, создавая лисий взгляд, худое телосложение и до невозможности черный гардероб, единственным разнообразием в котором является белая футболка. На самом деле Ингрид хороший человек. А точнее я пытаюсь себя убедить в этом, потому что эта девушка с момента нашего совместного жительства ни разу не обмолвилась о себе. Знаю некоторые факты, которыми она удосужилась со мной поделиться, и на том спасибо. Судя по всему, Игрид человек, который имеет лишь парочку друзей, способных быть с ней в обществе, однако я не представляю какими они могут быть — немыми? Тяжело вздыхаю и прокручиваю весь сегодняшний день в голове. Мне посчастливилось услышать весь бред Найла, вновь встретиться лицом к лицу с Луи, поговорить с Бель и встретить непонятного кудрявого парня, который больше смахивал на американского психопата. День задался, я считаю. Из всей этой кучи меня радует, что Бель видит во мне поддержку и заботу, а я, в свою очередь, вижу в ней свою опору. Изабелла Конорс. Никогда бы не подумала, что стану одной из тех, которые оказываются рядом в какой-то переворачивающий момент жизни подруги. Нет, я искренне люблю Бель и ни за что не отвернусь от нее, что бы ни случилось. Но в теперешней ситуации, в ситуации с ней, всех волнует только Конорс и ее способность прочесть свиток. В кино обычно подобные ей девушки являются главными персонажами, на чьи плечи легла ноша спасти человечество или открыть новые горизонты нашей вселенной. А такие как я… Я всего лишь друг, способный оказать поддержку и помощь, если понадобиться, как… как Робин для Бэтмена. Неужели я действительно второсортник? Чувствую вибрацию у себя в кармане джинс и вытаскиваю телефон, смотря на уведомления. Групповой чат: «Зачетные задницы Академии» Найл: /ссылка на сайт с именами/ Лиам: Я вроде ясно дал понять, что не намерен заниматься этой чепухой. Я: Найл, серьезно? Поклевай лучше свою курицу, которую ты таскаешь из KFC. Лиам: И смени, твою мать, название. ДЕСЯТЬ раз просили. Изабелла: Что за сайт? Что происходит? Найл: Меня совершенно не любят мои друзья. Меня, мои интересы и желания. Встретимся на том свете, сосунки. Я ухожу из жизни! Палец невольно тыкает на ссылку сайта, на котором открывается множество имен. Кручу список вниз, пока не натыкаюсь на свое. Чувствую, что мое сердце начинает биться немного чаще. Что я готова там увидеть? «Происхождение имени Руфь. Имя Руфь довольно древнее, встречающееся также и в Библии. Чаще всего именно имя «Руфь» встречается у славянских народов, а вот европейцы используют иной вариант — «Рут».» Тут согласна. Частично, мое имя часто используют в подобной версии, нежели прописанной в документах. «Имя еврейское, иудейское. Руфь происходит от древнееврейского имени. Рут, означающее…» — Да пошли вы все разом! «…означающее «друг», «подруга».» Найл: Ладно, видимо я правда надоел, раз уж инсценировка моего самоубийства на вас не повлияла. Лиам: Идиот. Я: Кретин. Изабелла: Что происходит?