Полярная звезда

- Не нервничай так, Джон! - мягко улыбнулась Тейла, подталкивая локтем стоявшего рядом мужчину. - Она прилетела и теперь ты можешь расслабиться! Наблюдая как бизнес-джет его семьи неспешно вкатывается на самолётную стоянку частного аэропорта, Джон Шеппард едва уловимо поморщился, но удержался от того, чтобы покачать головой на эти слова. Если бы только Тейла была права! Но лишь ему самому было известно как непросто далась осада этой крепости и он до сих пор не был уверен, что бастионы пали! Выдохнуть получится только после того, как Элизабет Вейр ответит "да" перед судьёй и поставит свою подпись в их свидетельстве о браке. - Я не нервничаю! - легкомысленно отмахнулся Джон, не отводя взгляда от лётного поля. Не нужно было даже оглядываться, чтобы знать, стоящие рядом друзья сейчас переглядываются и закатывают глаза на эту откровенную ложь. - Ты потеешь, Шеппард! - добродушно хмыкнул Ронон, скосив на него глаза и складывая руки на широкой груди. - Вини в этом чёртов костюм. Он душит меня! - раздражённо фыркнул Джон, нервно дёргая полы своего пиджака. Ведение дел семейного бизнеса требовало определённых знаний, усилий и дресс-кода, и он до сих пор привыкал носить деловые костюмы чаще военной униформы. Будучи действующим подполковником ВВС, Джон Шеппард предпочёл бы оказаться в эпицентре очередного конфликта с жизнесосущими тварями в другой галактике, затянутый в броню тактического жилета, а не одетый в строгий пиджак и белоснежную рубашку за несколько тысяч долларов. Но обстоятельства безжалостно вернули его в мир, из которого он много лет назад без оглядки и сожалений сбежал в армию. И последние полгода, что прошли между гибелью его брата и сердечным приступом отца, Джон был вынужден провести не там, где бы ему этого хотелось. От желания всё пустить на самотёк после похорон отца, Джона спасало только твёрдое намерение получить то, чего он действительно очень хотел. И именно эта решимость привела его в этот день и в это место. - Как скажешь, приятель. - снова переглянувшись с Тейлой, весело фыркнул Декс на нелепую отговорку. В отличие от него, рослый сатедианец не видел ничего интересного за стеклом роскошного зала ожидания и предпочёл изучать откровенно взволнованного друга. Ронон Декс знал Джона Шеппарда уже не первый год, но редко видел его таким взбудораженным. Всё внимание нервно кусающего губы Шеппарда было полностью сосредоточено на закончившем рулёжку самолёте, к которому уже спешили служащие аэропорта. И какими бы словами тот не отмахивался от их с Тейлой замечаний, показная беспечность его развёрнутых плеч и натянутой улыбки не смогла бы обмануть даже Родни МакКея, не говоря уже о них двоих. Выжидательные взгляды ему в спину были почти физически ощутимы и Джон вздохнул, признавая перед друзьями своё поражение. - Я до сих пор не уверен в её согласии! - сознался он, сдаваясь давлению непривычного волнения. - Но ты же целых шесть месяцев летал к ней едва ли не раз в несколько дней и эти твои звонки, вы разговаривали почти каждый вечер! - недоумённо нахмурилась Тейла. - В конце концов, она же согласилась выйти за тебя замуж! Как ты до сих пор можешь быть не уверен?! - Не всё так просто, Тейла! - Джон бросил на девушку мрачный взгляд. - Она вдова моего брата, в нашем мире не слишком приветствуется то чего я хочу от неё, и если мне откровенно плевать на мнение людей определённого круга, я не могу не думать о том, как нелегко будет ей справиться со сплетнями за своей спиной! Тейла Эммаган озадаченно моргнула и нахмурилась, думая над его словами. Подобные этические проблемы мало волновали народы её галактики и знакомство с обычаями землян всё ещё требовало некоторой вдумчивости и тактичности с её стороны. Поэтому она не сразу нашлась что ответить на замечание Джона. Но он не ждал этого от неё, уже полностью поддаваясь нетерпению, когда увидел женскую фигуру, шагнувшую из нутра самолёта на подкатной трап. Несмотря на свои же слова, Джон почувствовал как часть тревоги отпускает его, как только смог разглядеть черты её лица. Тейла была права, Элизабет приехала, как он её и просил, а значит не всё было так уж и безнадёжно, как он опасался. Друзья поддерживали его на всём протяжении вынужденного отпуска по семейным обстоятельствам. Они приезжали и проводили с ним время так часто, как только могли, пока он жил в Вашингтоне, разбираясь с делами семьи, и Джон был им очень благодарен за это. Но они были уроженцами других миров и ничего не знали об истории его семьи и взаимоотношениях внутри неё. Ни Тейла, ни Ронон и понятия не имели о том, как сыта по горло Шеппардами и упряма была женщина, садящаяся в салон автомобиля, готового доставить её от самолёта к зданию вокзала. Её брак с его братом не благоухал запахом любимых ею роз и не был усеян их лепестками. Её сердце и душа были исцарапаны в кровь шипами поступков мужа, нелёгкими обстоятельствами и неправильными решениями. Истории жизни пар, подобных Дэйву Шеппарду и Элизабет Вейр, построенных больше на расчёте, чем на чувствах, не были редкостью в мире, где правили бал деньги, власть и репутация, но от этого Джон не мог меньше переживать о судьбе сначала жены, а потом и вдовы своего брата. Возможно, его бы осудили и назвали кощунственным ублюдком за такие мысли, но Джон Шеппард считал, что решение Дэйва взять в ту злосчастную поездку свою любовницу, а не жену, было самым лучшим, что брат принимал за всю его чёртову жизнь! Когда машина с его будущей женой тронулась с места, Джон Шеппард отвернулся от окна и решительно направился к выходу из зала, оставив друзей молча следовать за ним. - А где её багаж? - Ронон первым озвучил то, что всем им бросилось в глаза, пока они шли по направлению к раздвижным дверям. - Разве у женщин не в крови путешествовать с сумками, в три раза превышающими вес своей хозяйки? Он встретил выразительный взгляд Тейлы собственной приподнявшейся бровью и обменялся с ней незлобными усмешками. А вот Джон не находил в этом ничего смешного. Он хмурился, разглядывая женщину, идущую ему навстречу. Она была одета в стильный брючный костюм и в руках сжимала небольшой кожаный клатч. И, действительно, как правильно заметил Декс, никаких больше сумок в руках сопровождавших её людей. Не похоже было, что она собиралась остаться надолго. Но стиснуть зубы от досады Шеппарда заставило отсутствие его кольца на пальце её руки. - Эй, привет! - несмотря на вновь взметнувшееся в душе беспокойство, Джон сделал всё, чтобы не показать своего замешательства и улыбнулся остановившейся от него в двух шагах женщине со всей своей искренностью. Он решительно подошёл ближе и обнял её так, как ему того хотелось, этому не смогла помешать даже почти осязаемая аура напряжения, исходившая от его невесты. И глядя на маску деловой вежливости на лице Элизабет, он не мог не задавать себе очередной, уже набивший оскомину вопрос - что опять пошло не так?! - Полковник Шеппард. - хотя и позволила поцеловать себя, она несколько натянуто улыбнулась ему в ответ и предупреждающе сверкнула глазами, учтиво кивнув сопровождавшим его людям. Джон мысленно вздохнул. Он достаточно времени проводил среди своих солдат, чтобы ещё и его собственная семья обращалась к нему по званию, даже при обстоятельствах первого знакомства! - Элизабет, это мои лучшие друзья - Ронон Декс и Тейла Эммаган. - представил он застывшую по бокам пару и приподнял бровь. - Я рассказывал о них и они тоже наслышаны о тебе, так что можешь опустить официальность и снова перейти со мной на "ты"! - румянец, заливший скулы Элизабет был удивительно ей к лицу и Джон не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться её лёгким смущением. - Ронон, Тейла, это доктор Элизабет Вейр! Они кивнули друг другу, с нескрываемым любопытством обменявшись долгими оценивающими взглядами. Джон не боялся, что члены его команды сочтут его выбор неподходящим - Элизабет была красива и изящна со своими тонкими чертами лица, огромными зелёными глазами и стильно уложенными каштановыми кудрями. За впечатление самой Элизабет о его несколько необычных друзьях он тоже не беспокоился, она была умной женщиной и никогда не судила только по первому взгляду. Они обязательно друг другу понравятся, если Элизабет даст им возможность познакомиться поближе. Но с каждой неловкой секундой затягивавшейся тишины, Джон чувствовал как всё больше улетучивается его воодушевление. - Ну, если ты готова, мы можем ехать. - он мотнул головой в сторону выхода за своей спиной, но пристально уставился ей в лицо, когда заметил как на миг расширились глаза Элизабет и она быстро облизнула свои губы. - Что?! И Ронон, и Тейла были хорошо знакомы с этим ворчливым тоном и прищуром серо-зелёных глаз - так Джон разговаривал только с Родни МакКеем, когда тот действовал ему на нервы. В нынешних обстоятельствах это было красноречивой просьбой Шеппарда к друзьям оставить его с его строптивой невестой наедине. - Мы подождём вас в машине, Джон. - засобиралась Тейла и тепло улыбнулась замявшейся и покрасневшей ещё больше женщине. - Элизабет, надеюсь нам удастся пообщаться немного позже! Та рассеяно кивнула, прежде чем отвести взгляд, нервно стискивая свой клатч. Ронон промолчал, но выразительно приподнял бровь на них обоих, прежде чем сделать знак рукой, уводя служащих аэропорта вслед за собой и Тейлой и оставляя пару наедине. - Почему у меня ощущение, что мне не понравится то, что ты хочешь сказать? Слишком взвинченный для вежливости и хождения кругами, Джон не сел ни в одно из удобных кресел роскошной зоны ожидания, куда они с Элизабет прошли, чтобы поговорить без посторонних глаз и ушей. Уперев руки в бока, он обернулся к застывшей напротив него женщине. Если бы сейчас здесь стоял Дейв, он бы сказал, что палка в заднице не даёт ей расслабиться. Но Джон Шеппард не был похож на своего брата и сейчас гордился этим как никогда, потому что нужно быть последним ублюдком, чтобы всего за пять лет брака превратить великолепную улыбчивую девушку с тонким чувством юмора и смешинками в зелёных глазах в напряжённую женщину с потускневшим взглядом и приросшей к лицу маской. - Джон, я хотела ещё раз сказать, что ценю то, на что ты готов пойти, но действительно считаю, что в этом нет необходимости! - Элизабет смотрела ему в лицо, но пальцы, продолжающие сминать гладкую кожу сумочки, выдавали её нервозность. - И ты здесь только для того, чтобы разорвать нашу помолвку! - надтреснутым голосом процедил он, не сводя с неё глаз и с трудом удерживая клокочущее внутри разочарование. - Нет, я... - она так и не закончила то, что хотела сказать и закрыла рот, опуская взгляд. Элизабет чувствовала его настроение, ей всегда удавалось лучше остальных читать его эмоции и разбираться в сложных выражениях его лица, но сейчас она не знала как подобрать правильные слова, чтобы объясниться с ним. - Тогда где твоё кольцо?! - Джон подошёл ближе и взял её руку в свою, погладив длинные тонкие пальцы. Ещё при жизни Дэйва, узнав о его романах на стороне, она перестала носить любые украшения, подаренные ей, кроме обязательного на публике обручального кольца, и то, что сейчас на ней всё ещё не было даже тонкой цепочки, наполняло сердце Джона горечью. Все любовницы его брата сверкали как рождественские ёлки по сравнению с его собственной женой и Джон знал, что Дэйв не скрывал от Элизабет сколько и на кого он тратил. Она медленно высвободила руку и открыла многострадальную сумочку, вытаскивая его подарок, сопровождавший предложение руки и сердца. Бриллиант ярко мерцал под лампами искусственного света и несколько секунд они просто молча смотрели на эти переливы, когда Элизабет едва ощутимо поворачивала кольцо в своих пальцах. - Послушай меня, - Джон смертельно устал от этой тишины и игры в "хочу-не хочу", - мы ведём этот разговор не в первый раз и я уже выучил наизусть все твои аргументы! Ты не собираешься претендовать на долю наследства Дэйва, не будешь вмешиваться в дела фирмы и подпишешь любые документы, которые только захотят мои адвокаты! Но единственное, что меня волнует среди всей этой ерунды, это то, почему ты не хочешь выходить за меня замуж?! Он коснулся пальцами её подбородка, поднимая её голову и заглядывая в лицо. Джон смотрел ей в глаза и видел как они блестят от стоящих в них слёз. Он действительно знал все её "но", отчаянно боролся с ними и ненавидел страх и нерешительность, всё ещё не отпускавшие Элизабет даже после всех его усилий. - Элизабет, это предложение стать моей женой, а не приговор суда! - покачал головой Джон. - Ты знаешь что я к тебе чувствую и мы бы не были посреди этого разговора в десятый раз, если бы ты не отвечала мне взаимностью! Тема неправильности, недопустимости и нереализованности их желания друг к другу, долгие годы копившегося под гнётом обстоятельств, была очень болезненной для них обоих, даже спустя время после смерти Дэйва. Сдерживаемый собственной моралью, Джон не позволял себе ничего, что могло бы скомпрометировать Элизабет в чужих глазах, несмотря на то, что неприглядная реальность её отрепетированных отношений с его братом сводила его с ума. Но то, что пять лет назад он дал Дэйву и своему отцу выиграть одну, пусть и важную битву, не означало, что Джон Шеппард готов был проиграть двум покойникам целую войну! - Я просто не понимаю, чего ты хочешь добиться, настаивая на этом браке. - так же устало вздохнула Элизабет. - Зачем тебе нужен статус, если ты и так можешь получить всё! Тебе не кажется, что этого вполне достаточно? Она готова была стать его любовницей, Элизабет говорила именно об этом, но такое предложение привело его в ярость, вылившись в их первую серьёзную ссору. Он не собирался встречаться тайно и жить украдкой! Не с ней и не после стольких лет и усилий! Она была достойна лучшего, чем участь быть виноватым удовольствием брата её покойного мужа! - Нет, мне не кажется! - покачал головой Джон, с твёрдой уверенностью встречая её взгляд. - Я не Дэйв, и со мной у тебя будет всё по-другому! Элизабет нервно усмехнулась и снова опустила голову. Она не верила ему до конца и после всего, через что её протащило сквозь года семейной жизни, Джон не винил эту надломленную женщину в её осторожности. - У меня нет выбора, так ведь? - она смело ответила его взгляд, но побеждённо опустила плечи. - Либо я выхожу за тебя замуж, либо ты оставляешь меня в покое? Джон ненавидел то, как она представляла себе их будущее, но не намерен был отступать. Он редко хотел чего-то настолько сильно, как эту женщину, которую любил почти с тех самых пор, как их познакомили всего за одну чёртову неделю до его собственной свадьбы! Пять долгих лет он был трусом и молча смотрел на то, как гаснет свет в её красивых глазах, а дерзкая улыбка исчезает за маской идеальной жены. Но друзья, время и испытания изменили его и теперь Джон верил, что сможет перевернуть её реальность, нужно было просто преодолеть те стены, которые Элизабет построила вокруг себя, когда Дейв Шеппард оказался не тем человеком, который смог её любить. - Со мной у тебя всегда будет выбор, если это окажется в моих силах! Но я не хочу размениваться на простой роман, когда на самом деле могу получить всё! - покачал головой Джон. Он уже говорил ей об этом, но готов был повторять до тех пор, пока смысл этих слов не застрянет в её упрямой хорошенькой головке. - Мне не нужна любовница, Элизабет! Тебя я хочу как свою жену, партнёра, которому я смогу доверять и который будет верить мне! - Не бросайся такими словами, Джон! - покачала головой Элизабет, а её глаза ещё сильнее заблестели от влаги, хотя она изо всех сил старалась держать себя в руках. - Тайны всё равно будут, просто на этот раз другие! Там, где Дейв не сильно старался скрывать свои любовные победы, ты даже не можешь мне сказать куда именно ты каждый раз уезжаешь! Шеппард выпрямился, неприятно уязвлённый правдивостью этих слов. Он действительно был под приказом о неразглашении и его долгие командировки стали одной из двух причин, разрушивших его первый брак. Но сейчас Джон намерен был всё сделать по-другому и добиться для Элизабет, как для своей жены, допуска к секрету программы Звёздные Врата. Теперь, когда Атлантида была на Земле, он не собирался отсутствовать так долго и часто, особенно если дома его будет ждать она. Вот только его планы грозили так и остаться лишь перспективой, если он не сможет уговорить Элизабет на официальные отношения. И это была одна из множества причин, заставлявших Джона не сдаваться, добиваясь эту женщину. Простой любовнице никто не будет доверять государственную тайну! Но это был не тот разговор, который им снова стоило начинать взвинченными и вот так, наспех, в здании аэропорта, снаружи которого всё ещё стоял под всеми парами самолёт, который мог увезти её из его жизни. Джон нервно облизнул губы, пытаясь найти нужные слова, а Элизабет смотрела ему в лицо, читая его желание ей возразить и невозможность сделать это. Она понимающе хмыкнула и горько усмехнулась, снова опуская взгляд на кольцо, которое продолжала крутить в руке. И на короткий страшный миг Джон решил, что сейчас она протянет его ему, делая окончательный выбор в пользу предсказуемости и свободы. Но вместо этого, Элизабет надела кольцо на свой палец и повернула ладонь, секунду просто рассматривая его, прежде чем шагнуть вперёд и прижаться к груди своего будущего мужа. И Джон Шеппард длинно выдохнул скопившееся напряжение, крепко обнимая её и твёрдо пообещав себе оправдать такое доверие. ~////~ Подпиравший колесо большого чёрного внедорожника, Ронон Декс встретил их появление на парковке, приподняв бровь и спрятав в бороде добродушную ухмылку. Губы Джона изогнулись в ответной усмешке и он покрепче ухватил ручку чемодана, который катил вслед за собой. Тейла Эммаган, сидевшая в салоне с открытой дверью, приветствовала развернувшиеся плечи Шеппарда более откровенной улыбкой, разгладившей морщинки хмурости на её лице и вся эта немая сценка между ними троими рассказала Элизабет больше о том, как Джон нервничал, ожидая её переезда к нему, чем если бы она спросила его самого. Потянувшись, она обняла его ладонь, Джон тут же переплёл их пальцы, но бросил на неё косой вопросительный взгляд. Элизабет едва заметно кивнула, сжала его руку и почти могла чувствовать, как последние остатки напряжения покидают её мужчину. Несмотря на помолвку, они ещё привыкали быть публичными и учились не прятать даже такие незначительные жесты привязанности. - У тебя интересные друзья. - сказала она, когда рослый великан отлепился от борта машины, чтобы открыть багажник для её вещей. - Ты так много и ярко рассказывал о них, но я не думала, что они настолько... - Разные? - понимающе усмехнулся Джон. Ронон и Тейла действительно оставляли о себе впечатление на контрасте между ними и он не мог винить Элизабет за её замешательство. Друзья отличались своей нетипичностью от привычного ей круга его общения, этим лишь ещё больше подчёркивая как изменила Джона та новая жизнь, которую Элизабет нарисовала себе по его рассказам и письмам. - Не позволяй себе обмануться их показным миролюбием, мы вместе не один год и они оба готовы в любой момент выбить из меня дерьмо, если посчитают, что я этого заслуживаю! - Хм, значит мы быстро найдём общий язык! - искорки веселья заставили изогнуться уголки её губ и Джон только закатил глаза на эту дерзость. Усадив Элизабет в машину, он обошёл внедорожник, чтобы сесть за руль и покачал головой от мыслей о том, как отчаянно хочет, чтобы эта женщина разделила с ним не только постель, но и все тайны его нынешнего мира. Какой бы чопорной и сдержанной не выглядела со стороны доктор Элизабет Вейр, он знал лучше и был уверен в том, что Атлантида и Звёздные Врата приведут её в восторг и только выиграют, если она сможет открыто применить весь свой опыт во благо экспедиции и программы. Элизабет многому его научила и, отчасти, это благодаря ей он сумел стать человеком, которому доверяли люди в двух галактиках. Джон хотел, чтобы она видела, как он изменился, знала о своей роли в этом и могла гордиться собой. Но больше всего ему не терпелось увидеть как снова засияют счастьем и удовольствием от жизни её зелёные глаза. Есть поверье, что на то, чтобы влюбиться, человеку достаточно минуты. Элизабет расправилась с ним быстрее, но он провёл год, глупо игнорируя очевидное и ещё четыре, разгребая последствия. Так что Джон бы сказал, что важнее, сколько ты потратишь на осознание этого. Он услышал о Элизабет задолго до того, как встретил её лично. Она была хорошей подругой его, тогда ещё будущей жены и, как это часто случается в тривиальных романах, именно та их и познакомила. Привела на вечеринку в честь дня рождения его отца, с намерением свести её с Дэйвом. Тот делал свои первые шаги в политической карьере и остро нуждался в хорошо разбирающемся в этом мире пираний человеке рядом с собой. И Элизабет Вейр, в свои 27 уже имевшая приличный послужной список, отлично подходила на эту роль, по мнению Ненси. Джон не планировал становиться частью интриг своей невесты, его вообще не было бы на том сборище богатых и влиятельных, если бы Нэнси и Дэйв не уговорили его встретиться с отцом после нескольких лет молчания между ними. Джон согласился, но не считал удачной идеей начинать их сближение на такой вечеринке; он только что вернулся из очередной военной командировки, где участвовал в попахивавшей откровенным дерьмом заварушке, и его злила необходимость вежливо улыбаться лощёным кабинетным крысам, протирающим своими задницами кожаные кресла в дорогих кабинетах и принимавшим решения, стоившие жизни хорошим ребятам. И Джон отнёсся к новому знакомству с настороженностью и некоторой прохладностью, как и ко всему остальному, происходящему в тот вечер. Не помогло первому впечатлению и то, что Элизабет Вейр была из семьи финансистов и работала при ООН, а чем дольше Джон служил в армии, тем сильнее презирал политиков и бюрократов, и опрометчиво причислил эту красивую женщину с невероятными зелёными глазами, к денежным пустословам и карьеристам, составлявшим большую часть гостей Патрика Шеппарда. Далеко не сразу он разглядел за ухоженной внешностью и смазливым личиком живое чувство юмора, острый ум и стремление повлиять на этот мир. Следующая их встреча, когда Джон застал босоногую Элизабет, сидящей на полу его гостиной, закончилась весьма напряжённой пикировкой на тему непопулярных решений, из которой оба вышли с чувством заинтересованности продолжать оспаривать взгляды друг друга. Не ожидавший действительно хороших аргументов от той, кого не принимал всерьёз, он даже выразил надежду как можно реже видеть Элизабет в их доме, но Ненси только закатила глаза на сердитое фырканье своего жениха в сторону подруги. В тот момент она отнеслась слишком легкомысленно к его взъерошенным перьям, чтобы вовремя понять, что Джону нравятся люди, которые заставляют его прилагать усилия. Он сам долго не понимал, насколько глубоко зацепила его эта острая на язык зеленоглазая брюнетка, пока не стало слишком поздно отступать от неё назад. Но там, где Джон пошёл на поводу у своего раздражения, отказываясь видеть дальше своего носа и уязвлённого самолюбия, Дэйв оказался умнее и не упустил свой шанс. Её план подружить их, сработал даже лучше, чем рассчитывала сама Ненси и её будущий деверь очень быстро заинтересовался доктором Вейр всерьёз. Он включил на полную мощность всё своё обаяние и умение угодить женщине, и на свадьбу самого Джона, Элизабет Вейр пришла уже в статусе девушки его брата. Их помолвка с Дэйвом окончательно сделала Элизабет частью его мира и Джон был вынужден стиснуть зубы и искать способы быть с ней милым. И, на удивление, это получилось даже проще, чем он мог надеяться, когда их разговоры перестали касаться политики. Ненси была права, настаивая, что они обязательно поладят, если сменят тему своих обсуждений. Несмотря на изначальные разногласия, у них нашлось и немало схожих взглядов на жизнь, а перелом в его отношении к ней произошёл в тот момент, когда Джон понял, что она специально выводит его из себя. Только много позже Элизабет призналась, что ей нравилось спорить с ним, потому что у него было интересное видение мира. Но до этой откровенности было ещё очень не близко, а тогда он просто решил, что в её игру могут играть двое, и они зашли так далеко, что в какой-то момент Джон осознал, что Элизабет понимает его лучше, чем его собственные отец, брат и даже жена! И тогда он потянулся к ней уже совершенно по-иному. Их встречи стали его возможностью выплеснуть то, что волновало или желанием получить дельный совет. Элизабет охотно шла ему навстречу и такая откровенность открыла, наконец, ему глаза на то, как стремительно дружеский интерес перерастает во что-то более личное. Пусть и с большим опозданием, но Джон увидел то, что его брат разглядел гораздо раньше - не просто умную женщину и влиятельную представительницу при ООН, а красавицу с мягкой улыбкой, добрым сердцем и огненной страстью, спрятанной за строгостью её деловых костюмов. И чем дольше Джон видел Элизабет в непринуждённой обстановке, тем сильнее ему хотелось продолжать смотреть на неё. Её отношение к нему тоже менялось, Джон знал это, потому что видел, что она пытается сделать для него - за то время, что Элизабет встречалась с Дэйвом и была вхожа в дом его отца, те сделали гораздо больше попыток понять его и сблизиться, чем за все предыдущие годы. Разница была столь разительна, что он просто не мог не ощущать этих мягких манипуляций со стороны Элизабет и, несмотря на то, что считал, что невозможно починить то, что изначально не работало, Джон был невероятно благодарен за эти усилия и ценил её стремление вернуть ему семью. Но за пределами фамильного поместья Шеппардов его ждала собственная долго выстраиваемая жизнь, военная карьера, отнимавшая много сил и времени, и непростые отношения с женой, требующие терпения и осторожности в его общении с другой женщиной, особенно если та была её подругой. Несмотря на неконтролируемо растущую близость между ними, рамки условностей и приличия были безжалостны, и Джон виделся с Элизабет не так уж и часто, как ему того хотелось. И того, что они могли себе позволить становилось недостаточно от встречи к встрече до тех пор, пока не стало ясно, что он не просто скучает по Элизабет как по другу, а что она нужна ему как женщина. В тот день он, по просьбе Дэйва, прилетел на вертолёте, забрать его жену из аэропорта Далласа, где её самолёт экстренно сел из-за технической неисправности. Шёл настоящий ливень, от которого не спасали даже зонты, но там, где Дэйв был бы раздражён и хмур, Элизабет сияла как скрытое за грозовыми облаками солнце, улыбаясь необходимости снять безнадёжно испорченные туфли и бежать к ожидавшему её вертолёту босиком по лужам. Влага напитала её волосы, заставляя кудри прилипать к лицу и топорщиться в разные стороны, а широкая улыбка проступала ямочками на её щеках, и Джон поймал себя на том, что не может отвести глаз. - Привет, Джон! - звонко рассмеялась Элизабет, устроившись на сиденье рядом с ним и принимая его тяжёлый и немигающий взгляд за молчаливое смирение с испорченной обивкой. - Извини за потоп! А потом, продолжая мило улыбаться, она потянулась и невесомо поцеловала его в щёку. Они проболтали о чём-то весь полёт, но единственное, что Джон мог вспомнить, это тонкий и свежий запах её духов и ощущение теплоты и мягкости её губ на его коже. Уже ночью, ворочаясь в бесполезных попытках уснуть, он снова вернулся к этому, и от лица Элизабет его мысли стремительно скользнули к её губам, стройному телу и его изгибам, скрытым под намокшей тканью лёгкого летнего платья, и это были уже не те образы, которые Джон мог так легко выбросить из головы. Тихо чертыхнувшись от закономерной реакции своего тела на соблазнительное видение, он быстро выбрался из постели и направился в ванную. Заниматься подобными вещами наедине с собой и струями душа, было привычным делом в таком месте как армия, изменилась лишь та, кого он видел перед собой в своём не на шутку разыгравшемся воображении. Развязка была яркой, острой и очень мучительной от стыда и сокрушительного чувства бессилия перед пониманием, что никакие фантазии о Ненси никогда не приводили его к такому быстрому возбуждению и бурному финалу. Прислонившись пылающим лбом к прохладному кафелю, Джон безнадёжно пытался взять под контроль тяжёлое дыхание и презрение к себе. Его собственная красивая и молодая жена спала сейчас в соседней комнате и даже секс с ней этим вечером не избавил его от похотливых мыслей о другой женщине. И то, что хозяйкой желаний его тела была избранница его старшего брата, не делало чувство вины легче. Выключив воду, Джон развернулся и прижался спиной к скользким от воды плиткам, уставившись в никуда, облизывая пересыхающие губы и думая о том, что ему теперь со всем этим делать. Он знал, что после последних смущающе-удовлетворительных нескольких минут, больше не сможет относиться к Элизабет так как раньше. Если вообще когда-нибудь посмотрит ей в глаза без воспоминаний о силе своего облегчения. И дело было не только во внешней привлекательности Элизабет, оглядываясь на их отношения, серьёзно изменившиеся за последний год, он теперь ясно видел всё то, что так успешно ускользало от его внимания, и масштаб этого провала впечатлял. Джон тяжело вздохнул и закрыл глаза, не сильно ударяясь затылком о стену от понимания, как невероятно он облажался и глубоко влип. Со стороны могло показаться, что Джон, всё же, сумел преодолеть свою слабость к Элизабет и между ними ничего не изменилось, но это было не так. То, что он осознал своё физическое влечение к ней, не могло не усложнить ему жизнь и Джону пришлось принимать некоторые решения. Он не мог отпустить её из своих мыслей как ни старался; стоило только понять, что это тёмное и жестокое внутри него - не просто жажда затащить Элизабет в постель, и уже даже вина перед Ненси за моральную измену не сумела задушить желание продолжать видеться с её подругой. Но искусно врать и изворачиваться было сильной стороной политиков, а Джон был как открытая книга, если не для близких людей, так для проницательности Элизабет, и чтобы не ставить ни её, ни Ненси в неловкое положение, он всё чаще стал проситься в командировки, уводившие его из дома на недели, а то и месяцы. Но, холодный и замкнутый от того, с чем имел там дело, Джон каждый раз возвращался, притянутый своей тоской по теплу и свету, исходящему от Элизабет, и не всегда Ненси становилась первой, кто узнавал о том, что он в городе. Расписываясь в собственном бессилии побороть своё влечение, Джон сравнил влияние Элизабет на его жизнь с важностью Полярной звезды для путешественников и моряков седой древности. И зеленоглазая переговорщица из ООН стала именно ею для него, такая же недоступно далёкая, но отчаянно важная. Эти метания не могли не сказаться на его поведении в их семейной жизни и жена очень скоро начала что-то подозревать. Она была умной женщиной и не зря делала блестящую карьеру в нацбезопасности, но сколько бы ни устраивала Джону третью степень в своих допросах, Ненси не имела веских доказательств его измены и не могла выяснить достаточно о его заданиях, чтобы быть уверенной, что её муж действительно летает на вертолёте где-то очень далеко под палящим солнцем, а не кувыркается с любовницей. Сомнения заставляли её нервничать, оборачиваясь обидами и ссорами. И это стало ещё одним поводом для Джона как можно чаще держаться подальше от дома. К этому времени он уже понимал, что их брак держится скорее на их собственном упрямстве, чем на чём-либо ещё. Всё это лицемерие и игра в благополучие окончательно рухнули, когда Элизабет пострадала от рук террористов. Эта женщина сильно изменила его реальность, но если привычный мир Джона быстро разваливался на куски после встречи с ней, Элизабет Вейр жила своей жизнью, не подозревая об истиной силе своего влияния на чужую семью. Она продолжала строить свою карьеру и следовать идеалам и даже замужество и новые обязанности не заставили её бросить свою работу в диппредставительстве ООН. Дэйв не возражал и, наоборот, гордился своей женой и уважением, которым она пользовалась за то, что делала. Но всё сильнее разгорающийся конфликт на ближнем востоке, в который ООН стала активнее вмешиваться, серьёзно изменил его мнение. Там, где такие как Джон, насаждали свои взгляды с оружием в руках, Элизабет появлялась, чтобы отстаивать интересы путём дипломатии. И это не всегда заканчивалось успешно. Уезжая в очередную командировку, он был в курсе того, что она ждала ребёнка, Дэйв с гордостью объявил о радостном событии всей семье за несколько дней до этого. И Джон достаточно знал своего брата для того, чтобы понимать зачем ему такая преждевременная огласка - давление беспокоившихся родственников могло помочь ему удержать жену от ненужного риска для жизни и заставить её вернуться в безопасность кабинетов и залов заседаний. Если бы только этот план сработал! О том, что на делегацию ООН совершено покушение и есть пострадавшие, Шеппарды узнали по своим каналам уже спустя час, но Джон просто оказался ближе. И это был единственный раз, когда он воспользовался своей фамилией, деньгами и влиянием семьи, чтобы организовать для раненой Элизабет срочную эвакуацию обратно в Штаты. Лучшее медицинское сопровождение, которое Джон смог найти для неё в этой богом забытой дыре, военный самолёт только для одного пассажира и долгий перелёт над атлантикой, который злой на весь белый свет, майор Джон Шеппард провёл рядом с со своей находившейся без сознания Полярной Звёздочкой. После потери ребёнка уже ничто не могло остаться по-прежнему даже в её собственном браке. Джон продолжал соблюдать, как ему казалось, безопасную дистанцию в отношениях с семьёй, чтобы не подставлять Элизабет ещё больше, но находился достаточно близко, чтобы быть в курсе того, как непросто ей и Дэйву было пережить случившееся. Он не мог вмешиваться в их отношения открыто, и оставалось только надеяться, что Дэйв не настолько глуп, чтобы взвалить всю ответственность на плечи жены и этим давить на неё ещё сильнее. Всё стремительно разваливалось на куски не только вокруг Элизабет, не прошло много времени, прежде чем Ненси сообщила ему, что подала на развод, и для Джона это не стало такой уж неожиданностью. Он не пытался оправдаться и не мог винить её за ту реакцию, которую вызвало у неё его короткое возвращение в Штаты, когда он даже не появился дома, проведя несколько дней между базой и больницей, а потом вернулся обратно, на поле боя, тем же военным транспортником, которым перевёз жену брата в Америку. Для Ненси он не мог быть ещё более очевиден в своих поступках и с тем же успехом оставалось лишь открыто назвать жене имя соперницы. Джону было жаль рухнувшей из-за него женской дружбы, но он не находил в себе сил слишком сильно беспокоиться об этом. Он любил свою Звёздочку и не мог сделать для неё меньше в тот момент. Никто в этом любовном многоугольнике не остался слеп после тех событий и от прежнего мира внутри семьи Шеппард не осталось и камня на камне. Дэйв был благодарен ему за помощь с возвращением Элизабет, но попросил Джона держаться подальше от его жены. Не то, чтобы у младшего Шеппарда были планы разрушать отношения, в которых та, казалось бы, была вполне счастлива. Но если невиновность его Звёздочки во всей этой некрасивой ситуации с его мужским интересом к ней Джон готов был отстаивать перед братом, отцом и бывшей женой, даже перед лицом угрозы окончательно испортить с ними отношения, над чувствами самой Элизабет он боялся задумываться с несвойственной ему трусостью. Он не знал, как бы повёл себя, если бы она сказала, что между ними никогда не может быть ничего крепче дружбы, но ещё сильнее его пугали подозрения в том, что его желание к ней может быть не таким уж и безответным. Его могли считать кем угодно, но Джон не был дураком и, среди прочего, видел, как блестят её глаза, когда их взгляды пересекаются, но вся его жизнь была прямым доказательством тому, что он просто не может никого сделать счастливым. И вместо того, что бы встретиться со своим страхом и комплексами лицом к лицу, Джон предпочёл твёрдое намерение не ломать устоявшуюся жизнь любимой женщины своими неумелыми признаниями. Пройдёт время и Элизабет честно и без прикрас назовёт лицемерными лжецами их обоих, но до этого в их жизнях случится ещё немало дерьма и неправильных решений. Джон будет жалеть о том, что не увёл жену у брата, когда узнал, что тот так и не простил ей потерю их ребёнка и нежелание менять то, чем она занималась. А Элизабет, что пошла на поводу у Патрика, умолявшего её не портить разводом репутацию Дэйва на политической арене и что дала их браку ещё один шанс, несмотря на то, что знала об изменах мужа. Это никому не принесло счастья и вылилось в драку между братьями, вторую неудачную беременность и окончательное охлаждение отношений внутри семьи. И чтобы попытаться разорвать этот круг боли, Джон согласился на командировку в Макмердо и принял судьбоносное предложение генерала О`Нилла. Но даже новая жизнь, начавшаяся для него в миллионах световых лет от Элизабет и планеты Земля, не смогла вылечить Джона от его чувств. Знакомство с прекрасной атосианкой могло стать отличной возможностью завести более здоровые отношения с женщиной, они безусловно нравились друг другу, но из этого не вышло ничего, кроме тёплой дружбы и крепкого доверия. И он не без горечи думал о насмешке судьбы в том, что именно такими, безопасными и надёжными, должны были быть его отношения с Элизабет. Они были удивительно похожи в умении читать его, Тейла видела острую занозу в душе Джона; наблюдение за его любовными интрижками, раз за разом оборачивающимися неудачей, рассказало ей больше о том, почему он не хочет говорить что и кого он оставил дома. Восстановление связи с Землёй многое изменило, вскрыло старые раны, но Тейла и их тесная дружба пришли ему на помощь, и общение с ней помогло Джону лучше понимать не только женщин, но и самого себя. И он принял, наконец, факт, что Элизабет навсегда останется той, ради кого он будет возвращаться даже из самой глубокой пропасти. Неизвестно как долго их необъявленный роман в письмах мог бы длиться, если бы не внезапная гибель Дэйва. На похоронах Элизабет сказала ему, что не останется с Патриком в их фамильном особняке и переезжает в свой старый дом в Джорджтауне, где собирается вернуться к преподаванию, сделав перерыв в своей работе с ООН. Но годы, проведённые в другой галактике, отточили новые грани в характере Джона, переплавив его упрямство в нечто, достаточно сильное, чтобы отрастить хребет его желаниям и не дать этой женщине возможность исчезнуть из его жизни. Теперь он не только чётко понимал, чего хочет от неё, но и был достаточно уверен в себе, чтобы не упустить свой шанс. За время её замужества между ними не было ничего смелее взглядов, осторожных слов и одного поцелуя, неловкого от отчаяния, но ошеломившего их обоих очевидностью и необходимостью этой близости. Джон не хотел давить, Элизабет не готова была ничего менять, но это было до того, как другая галактика и её обитатели закалили его характер и превратили желание быть ей другом в уверенность в том, что он хочет её, может этого добиться и сделает её счастливой. Возвращение Атлантиды на Землю сблизило, наконец, их миры и обернуло это стремление в реальную возможность, которой он тут же и воспользовался. Джон не хотел, чтобы в глазах отца его ухаживания выглядели как пир на могиле брата, но не собирался сдаваться даже когда сама Элизабет сказала, что не готова к новым отношениям. Ему было больно видеть во что её силу духа превратило равнодушие Дэйва, но так же ясно как слышал её, Джон читал изнанку этих слов. Элизабет упрямо строила свою новую жизнь вдали от прежнего круга общения, наследства Дэйва и денег Патрика Шеппарда, но противоречила сама себе, соглашаясь на ещё, а затем и ещё одну встречу с Джоном, пролетавшим тысячи миль просто ради того, чтобы выпить с ней кофе, провести вечер или просто прогуляться. За одним таким днём следовал новый, его звонки ей постепенно становились их звонками друг другу и очень часто простое желание сказать "спокойной ночи" выливалось в долгие разговоры, не раз заканчивавшиеся тем, что уставшая после тяжёлого дня в университете, Элизабет засыпала на том конце линии, убаюканная его голосом. Она часто спрашивала зачем ему такие недоотношения, когда вокруг было столько красивых, молодых и более достойных вариантов, но Джон лишь улыбался тому, что она просто ничего не знала о себе. Он не считал их связь ущербной, получал от их встреч едва ли не столько же, сколько отдавал, и упорно шёл к своей цели. Элизабет могла врать себе сколько угодно в том, что в её жизни нет места новому роману и она не та, кто вообще нужна ему теперь, но чем дальше Джон отодвигал её границы, тем увереннее был в том, что она устала не от разочарования, а от одиночества, что она хочет быть с ним, но боится снова обжечься. И когда Элизабет в очередной раз сказала, что с неё хватит романтики и чувств, он увёз её в отпуск. Просто в один день появился на пороге её дома и не дал ни возможности отказаться, ни времени собраться. Их ждал перелёт бизнес-классом на один из тропических курортов и неделя вдали от всего, что было их прежней жизнью. И то, что она поехала с ним, хотя фыркала от раздражения на уничтоженные планы всю дорогу, придавало Джону уверенности в том, что эту важную для себя женщину он научился понимать правильно. Окончательную точку в его сомнениях и пяти годах их хождения кругами, поставил выбор Элизабет номера в их отеле. Там, где могла настоять на двух кроватях и он бы согласился на это, она выбрала одну и Джон едва сумел заставить себя выждать приличное время, провести с ней день и сводить Элизабет на ужин, прежде чем наброситься, едва она прикрыла за ними дверь их спальни. Уже в его объятиях, задыхаясь от крепких и глубоких поцелуев, которым не было конца, Элизабет со смущением дала понять, что в её постели не было мужчины уже больше двух лет, с тех пор, как её брак с Дэйвом дал окончательную трещину, и это подтолкнуло Джона быть более внимательным к её потребностям. Их первая ночь была осторожным знакомством тел и желаний, но уже на следующую Элизабет показала ему что такое настоящие страсть и голод. И пикантные воспоминания о том, что творилось на шёлковых простынях всю ту неделю, до сих пор заставляли Джона удовлетворённо улыбаться, а его кожу покрываться мурашками. Элизабет Вейр определённо стоила того, чтобы её ждать и за неё бороться! Думая об этом, Джон бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида, прежде чем повернуть ключ в замке зажигания. Встретившись взглядом с глазами Элизабет, он подмигнул ей и она только закатила глаза на блеснувшее в его взгляде мужское самодовольство, и едва заметно покачала головой, как будто знала чем вызвана кривая ухмылка на его губах. Она не могла винить его за такую реакцию, и не делала этого, судя по лёгкому румянцу, окрасившему её скулы. Но какими бы восхитительными не были те семь дней, они стали лишь следствием того, что росло долгие годы. Сила её потребности в нём приоткрыла Джону дверь в мир её настоящих желаний и едва это произошло, Элизабет тут же потеряла свой шанс скрыться от него за колючей проволокой собственной неуверенности. Он больше не боялся быть откровенным или уязвимым, только не перед ней, и это окончательно разрушило её оборону из здравого смысла и застарелой боли. Джон сделал предложение несколько дней спустя после их возвращения в Штаты. Подарил кольцо и сказал, что даже такой сильной женщине, как она, иногда требовалось, чтобы кто-то взял на себя ответственность. И Джон только рад был стать таким человеком для неё. Он обещал дать ей время, но объяснил, что для него нет обратной дороги к простым отношениям друзей с привилегиями, что она нужна ему целиком, со всеми её проблемами, сомнениями, желаниями и чувствами. И только самой Элизабет теперь предстояло решить, готова ли она к такому. А он будет ждать её в Сан-Франциско. И он действительно сделал это, отступил, дав ей возможность всё обдумать без него. Это были самые длинные и нервные две недели в его жизни и когда Элизабет позвонила, чтобы сказать, что прилетает, Джон почувствовал себя так, будто мог поднять Атлантиду в воздух одной только силой своего облегчения. Элизабет всё же наградила его приподнявшейся бровью и собственной маленькой улыбкой, прежде чем отвести взгляд и откинуться на сидении, уже вполне расслабленная от рассеявшихся сомнений, и Джон тронул машину с места. Пока его будущую жену ждал только пентхаус с видом на залив, пустые полки рядом с его вещами в их гардеробной, знакомство с остальными его друзьями и возможность сделать Джона счастливым и довольным, просто просыпаясь в одной постели с ним. Но он сделает всё, чтобы свести орбиты двух своих жизней как можно ближе друг к другу, чтобы со временем слить их в одну. ~////~ Проведя пальцами по белой ткани своего подвенечного платья, Элизабет Вейр с лёгкой улыбкой подумала о том, что каждая маленькая девочка с детства мечтает о трёх вещах - стать принцессой, иметь пони и сыграть свадьбу своей мечты. Элизабет могла бы считать себя удачливой во всех отношениях - она целых два года была хозяйкой старого пони по имени Гарольд, в школьной постановке ей однажды досталась роль Белоснежки, а её первая свадьба действительно была похожа на сказку. Там было всё: великолепное платье, блеск бриллиантов, роскошный отель, живые цветы, дорогое шампанское и сотни людей, поднимающих бокалы за счастье жениха и невесты. Отойдя от вешалки, Элизабет запахнула полы своего шёлкового халатика, опустилась за туалетный столик и взглянула на себя в зеркало. Прошло всего шесть лет с тех пор, но из отражения на неё смотрела уже не та молодая, свежая и амбициозная девушка, которая в окружении подружек, стилистов и фотографов собиралась на свою пышную свадьбу, чтобы стать миссис Дэйв Шеппард. Теперь в уголках её глаз залегли небольшие морщинки, а во взгляде светился опыт, лишивший её иллюзий об отношениях и мужчинах, ведь никто не предупреждает юных мечтательниц, что медовый месяц кончается и в Королевстве наступают суровые будни. Если бы её мать ещё была жива, она бы сказала, что Дейв Шеппард отличный выбор на роль мужа. Он происходил из обеспеченной и влиятельной семьи, был красив, харизматичен, умён и не жаден - не человек, а настоящее комбо из достоинств, которыми наделяла каждая будущая принцесса своего прекрасного принца. Их роман был ярким и головокружительным, а свадьба на шестьсот человек оказалась настоящим событием месяца, о котором говорили и писали. Этот праздник мог бы стать началом вполне себе сказки, где принц с принцессой жили, пусть не долго, но счастливо и умерли в один день, если бы не два обстоятельства. Элизабет вздохнула, опуская глаза на свою руку, с пальцев которой уже давным-давно сняла обручальное кольцо первого мужа. Если мать и одобрила бы её выбор, то вот отцу Дэйв вряд ли бы понравился. Её папа был проницательным человеком, он хорошо разбирался в людях и непременно сказал бы, что такие как Дэйв не меняются, какими путами его не стреноживай. Но Элизабет в свои 27 считала, что ей по плечу всё и не такая уж это и проблема, что при всех своих положительных качествах, Дэйв обладал одним, но значительным минусом - он просто катастрофически не мог удержать свой член в штанах! Он не скрывал что любит секс и обожает женщин, Элизабет ещё до свадьбы не раз наблюдала за его флиртом, но наивно надеялась, что предложение руки и сердца означает, что Дэйв готов поумерить свой пыл и её одной ему будет достаточно. Но это заблуждение, одно из многих, которые она допустила, строя вокруг него свою личную жизнь, не принесло с собой практически ничего, кроме прозрения, боли и разочарования. Прошло чуть больше года с момента свадьбы, а Элизабет уже знала о первой измене мужа. Она не отрицала и своей доли вины за то, что их семейная лодка, под так и не раскрывшимся парусом любви, уверенно пошла ко дну - брак требовал компромиссов, на которые она не всегда могла согласиться. То, чем она занималась в ООН, было очень важным для неё и это единственное, что Элизабет отказалась менять в своей жизни, связывая её с Дэйвом Шеппардом. Но даже он не мог обвинить её в том, что она не старалась это исправить, неумело пытаясь найти баланс там, где изначально всё срослось неправильно. И в какой-то момент она обнаружила, что позволила Дэйву решать за неё всё, вплоть до намерения оставить ребёнка, которого она не планировала рожать так рано после свадьбы. Ей нужен был тайм-аут, и поездка с гуманитарной миссией на ближний восток была не самой лучшей её идеей, Элизабет признавала это, но в тот момент она настолько ничего не контролировала в своей жизни, что чувствовала острую необходимость вырваться из-под удушающих благих намерений своей новой семьи. На них напали по дороге в посольство, она получила осколочные ранения, перелом ноги и трёх рёбер, но именно тупая травма живота, когда их машину перевернуло взрывом, стала причиной выкидыша, положившего конец её взаимопониманию с Дэйвом. Элизабет ещё долго после этого не понимала что идёт на поводу у собственного чувства вины перед мужем и людей, которых больше интересовало внешнее благополучие. Осознание, что их с Дэйвом отношения не спасти, пришло очень поздно, с чередой его измен, её пошатнувшимся женским здоровьем после второй, уже вполне осознанной, но такой же неудачной попытки завести ребёнка и их равнодушию ко всему, что раньше привлекало друг в друге. Их брак тянулся пять лет и неизвестно сколько ещё она терпела бы унизительные шепотки за своей спиной, если бы однажды Дейв не уехал в горы, кататься на лыжах, где нелепо погиб вместе со своей любовницей в несчастном случае с обрывом троса фуникулёра. Элизабет глубоко вздохнула, сбрасывая с себя меланхолию не слишком приятных воспоминаний. Да, Дэйв был далеко не идеален, но всё же, по-своему, они любили друг друга, пусть от этого чувства быстро ничего не осталось. Он остался в прошлом, а она двигалась дальше и снова стояла на пороге перемен. От собственного отражения, её взгляд скользнул по спальне, которую она уже почти месяц делила с любимым мужчиной и упал на шкатулку для драгоценностей, в которой поблескивала в свете раннего утра золотая цепочка. Элизабет потянулась к ней и вытащила драгоценный кулон в виде созвездия Малой Медведицы, крайняя звезда которой сияла чистой слезой бриллианта. На губах расцвела улыбка, а сердце согрелось тёплой волной нежности, когда пальцы скользнули по изящному украшению. Джон. Даже просто думая о нём с его подарком в руках, Элизабет не могла отрицать того блеска в своих глазах, который видела, снова поднимая взгляд в зеркало. Эти мысли будто снимали со спины груз неудавшегося брака, делая её лёгкой, и прогоняли прожитые годы с лица, и Элизабет вновь чувствовала себя живой, страстной и нетерпеливой. Он был всего лишь в соседней комнате, куда она выпроводила его для собственных сборов и они не виделись, сколько, пару часов? А она уже скучала по нему так, как ни по одному мужчине в своей жизни! Её улыбка наполнилась оттенком горечи от силы переполнявших её эмоций и Элизабет сжала кулон в пальцах, чувствуя как грани впиваются в ладонь, и успокаивая себя тем, что имеет полное право на эти переживания. Второй из братьев Шеппард стал ещё одним винтиком, расшатавшим всю стройную конструкцию надежд Элизабет на счастливую семейную жизнь. На момент их знакомства, Джон имел звание майора, контракт с ВВС, невесту и феерические проблемы с окружающей его действительностью. Красивый и опасно неприручённый, он обладал почти животным магнетизмом и таких парней Элизабет, привыкшая строить свою жизнь умом, а не сердцем, старалась обходить стороной. Всё складывалось против этого влечения с самого начала - его невеста Ненси была одной из немногих её подруг, его брат больше подходил для стабильных отношений и не было ещё более далёкого от её убеждений человека, чем военный офицер. Джон смотрел на мир немного иначе, чем все, носившие погоны, с которыми Элизабет имела дело в своей карьере, и с ним было интересно обсуждать устройство и изнанку этого мира. В их жарких спорах для неё рождалась истина о Джоне Шеппарде и Элизабет искренне не понимала, почему для Ненси так сложно раскусить характер своего жениха. Но попытка помочь Джону найти общий язык, если не с целым миром, то хотя бы с близкими, обернулась её собственным неконтролируемым падением в этого мужчину. Несмотря на железную волю там, где всё решали слова, Элизабет оказалась ошеломляюще беззащитной перед тем, за что отвечали чувства. Стоило только ей узнать его получше и понять, что за внешней дерзостью и бунтарством скрывается доброта, храбрость и способность любить, как она уже не могла выбросить Джона из головы. И чем дольше и пристальнее она вглядывалась в человека, скрывающегося за фасадом вспыльчивости и легкомыслия, тем сильнее её тянуло к нему и отчётливее приходило понимание, что она выбрала не того брата. Там где Дэйв, подражая отцу, стремился быть важным, Джон хотел быть нужным и этим был близок её идеалам. И когда мысли о Джоне стали стремительно перерастать в желания, она сделала шаг назад от их крепнущей связи. Она была замужем за его братом, а он был женат на её подруге и не существовало способа разорвать эти путы без последствий. Растерянность в глазах Джона, не понимавшего что происходит, причиняла ей боль, но не было таких слов, какими Элизабет могла бы безопасно объяснить ему, почему ограничила их общение. Невесело хмыкнув воспоминаниям о собственной глупости, Элизабет надела кулон на шею и окинув себя взглядом, решительно взялась за кисть для макияжа. Можно было долго об этом рассуждать и винить кого угодно в том, что она оказалась слишком слабовольной, чтобы принять хоть и трудное, но правильное решение, сути это не меняло. В тот момент рядом с ней уже не было отца, поддержавшего бы её в любой ситуации и она прислушалась к человеку, ближе всего подходившему тогда на эту роль. И в отличие от сыновей и её самой, Патрик Шеппард был прагматичен, дальновиден и проницателен до конца. Он быстро разобрался в запутанных взаимоотношениях своих детей и их жён и сумел обернуть всё в пользу того, на кого делал ставку. По-своему, он любил Джона, но тот слишком рьяно и успешно оберегал свои личные границы и не позволял отцу вмешиваться в его жизнь со своими планами. И для Патрика это ставило Дэйва и его интересы во главу угла. Элизабет до сих пор злилась не только на себя за то, как сильно она запуталась в своих чувствах и желаниях, но и на то, как умело они переиграли её, воспользовавшись её разбитым душевным состоянием и вызвав на откровенный разговор о том, что происходит между ней и Джоном. Ей нечего было им рассказывать, но она не сумела скрыть то, что он был ей небезразличен. И Патрик ловко обернул эти чувства против неё самой, указав, как важно не только то, что происходит с ней, но и как это сказывается на Дэйве и отражается на их отношениях с Джоном. Муж попросил дать ему и их браку ещё один шанс, и она, проплакав всю ночь, на утро отозвала своё заявление на развод, безвольно согласившись и дальше смотреть со стороны на то, как катится под откос не только её собственная, но и жизнь любимого ею человека. Джону повезло больше, если это можно так назвать. Ненси оказалась смелее в том, что не хотела тратить свою жизнь на человека, которого так и не смогла понять и принять за несколько лет брака. Она довела свой развод до конца и резко оборвала все связи не только с Джоном, но и с ней, закончив их многолетнюю дружбу без объяснения причин. Хотя, если даже для свёкра её интерес к Джону не остался тайной, то для Нэнси тем более. Но Элизабет не стала выяснять правдивость своей догадки. Она чувствовала себя виноватой перед бывшей подругой ещё и в том, что не собиралась любить Джона меньше, каким бы неправильным и эгоистичным это чувство не было. И Джон, чьи отлучки по заданиям ВВС становились более продолжительными и частыми, тревожил её гораздо сильнее чем то, что, с уходом Ненси, вокруг почти не осталось людей, которых она бы могла назвать друзьями. Элизабет скосила глаза на ворох бумаг, разбросанных на низком журнальном столике у небольшой софы. Сверху лежал лист со списком гостей и он был гораздо скоромнее, чем та пухлая папка, что не покидала рук свадебного организатора, отвечавшего за её первую свадьбу. Никаких многочисленных подружек невесты, её единственной нынешней свидетельницей была Тейла Эммаган, девушка, работавшая в команде Джона. Изящная красавица с экзотической внешностью, она заставила Элизабет нервничать после всех дифирамб, которые воспевал ей Джон в своих письмах. Но сейчас они узнали друг друга лучше и Тейла сумела немного унять зеленоглазого монстра Элизабет заверениями в том, что даже она устала от того, что Джон никак не мог заткнуться, рассказывая своим друзьям о той, к кому каждый раз возвращался домой. И слушая Тейлу с её нежной улыбкой в сторону непоседливости Джона, Элизабет не могла не думать о том, что не достойна быть центром мира этого человека, который ради неё был готов многое изменить ещё несколько лет назад. Он терпеливо ждал её и не переставал это делать годами, пока она металась между ним и Дэйвом, пытаясь разобраться в себе и своих желаниях. Поверхностное натяжение копившихся проблем и недосказанности в этом любовном треугольнике просто не могло закончиться иначе, кроме как взрывом. Катализатором стала всплывшая измена мужа, о которой она узнала из газет - Джон был тогда в городе в очередном своём увольнении и после звонка, нашёл её в слезах, а она была настолько подавлена тем, как всё рушится вокруг неё, что просто не смогла устоять против желания почувствовать тепло, к которому её тянуло со страшной силой. Между ними не было ничего серьёзнее тесных объятий и одного единственного немного неловкого поцелуя, но именно он придал Джону решимость как-то повлиять на окружавшую её реальность. Их драка с Дейвом была некрасивой и закончилась синяками и взаимными обидными обвинениями, но на какое-то время вернула её мужу здравый смысл. Вот только тот день стал последним, когда Джон появлялся на пороге их дома. Она не могла его винить за желание убраться подальше от искушения, но когда его отсутствие в Штатах затянулось дольше обычного, воспользовалась всеми своими связями в обход мужа и свёкра, чтобы выяснить всё ли с ним в порядке. Но узнала лишь о том, что последним местом службы Джона была база Макмердо в Арктике. А дальше стоял гриф "секретно", о который разбивались все её попытки разузнать больше. И там, где Дэйв и Патрик лишь разочарованно поджимали губы, когда на их очередной запрос из ВВС приходил отказ, она не находила себе места от тревоги - указ президента засекретить личное дело обычного майора не сулил спокойствия её сердцу. Элизабет не любила вспоминать то время, ничего хорошего тогда не произошло и отсутствие новостей о Джоне не делало её жизнь легче. Он вернулся внезапно, целый год спустя, уже в звании подполковника, изменившийся практически до неузнаваемости. Это был короткий и полный неловкости визит, оставивший больше вопросов чем ответов. Но после стольких месяцев, проведённых в неведении, Элизабет не готова была мириться с его отстранённостью и новым сроком неизвестности. Она ни перед кем не испытывала никаких угрызений совести, когда потребовала от Джона писать ей, звонить, да хоть с голубями посылать весточку о том, что он жив хотя бы раз в месяц, если уж ни на какое другое общение со своей семьёй он не готов был идти. И он, неожиданно, согласился. Их переписка длилась не один год и через его письма, выхолощенные от всего, что могло бы выдать где он и чем занимается, Элизабет всё больше замечала как Джон меняется, становится, взрослее, мудрее, жёстче. Превращается в того мужчину, за которым она бы чувствовала себя как за каменной стеной, если бы дала себе и ему такой шанс. Внезапная смерть Дэйва, серьёзно подорвавшая здоровье Патрика, вернула Джона в США, где бы до этого тот ни находился. Но Элизабет уже была слишком измучена той двойной жизнью, которой жила все эти годы, и убедила себя, что такой человек как Джон достоин лучшего, чем истрёпанная оболочка, которой она себя чувствовала в тот момент. У него был целый новый мир, о котором она ничего не знала, верные друзья, служба, где он чувствовал себя на своём месте и девушка, о которой писал с нежностью, заставлявшей её ревновать. А всё, что осталось у Элизабет, это сомнительные перспективы стать матерью, работа, которая больше не приносила прежнего удовлетворения и полное сожалений и упущенных возможностей одиночество. Джон пытался её остановить, пытался поговорить честно, но она позорно сбежала, не готовая иметь дело с сиянием уверенности и силы, исходившим от него. Было глупо предполагать, что тысячи миль между ними остановят упрямого мальчишку с лицензией пилота и целым парком различного летающего, ездящего и плавающего транспорта - Элизабет выяснила это очень быстро. Он дал ей немного времени прийти в себя, а потом не стал скрывать того, чего хочет от неё. Отрицать, что она чувствует к нему что-то меньшее было бессмысленно, когда её сердце заходилось в бешеном ритме при одном только взгляде на него, но Элизабет сомневалась в том, что сможет не повторить путь Нэнси, уставшей от его отсутствия, если позволит себе попробовать Джона на вкус. Эти сомнения отравляли её сердце и разум, не давая расслабиться и принять его ухаживания как что-то серьёзное, но за годы своего загадочного отсутствия, Джон в своём упорстве и искусстве добиваться желаемого, заматерел настолько, что, спустя семь месяцев с тех пор, как стала вдовой, Элизабет Вейр, считавшая себя уже полностью лишённой всяких иллюзий о романтике и любви, снова собиралась стать женой. Две недели назад они получили свою лицензию на брак и сегодня был тот самый день. И даже заканчивая сборы, Элизабет не могла не думать о том, что всё ещё опасается того, что её ждёт в новых отношениях. Она знала Джона давно, любила его столько же, но что на самом деле могла сказать о нём и его настоящей жизни? Она понимала какого человека собиралась назвать мужем через несколько часов, но насколько она сама подходила ему и его миру? Отложив флакончик духов, аромат которых нанесла финальным штрихом на свой образ, Элизабет встала из-за туалетного столика и решительно направилась к вешалке с платьем. Стянув его с плечиков, она бросила наряд на кровать и принялась развязывать пояс своего шёлкового халатика. У неё не было ответа на свой вопрос и на самом деле, ей было эгоистически всё равно, пока она могла получить этого мужчину! ~////~ Джон легко потратил бы на их свадьбу столько, сколько она захотела, но Элизабет предпочла теплоту небольшой церемонии только в кругу самых близких блеску и громкости предыдущего торжества. Он не слишком любил находиться в центре внимания большой толпы, это знание о нём не изменилось с годами, а она меньше всего хотела видеть лишних людей на их празднике. Они оба спланировали это и получили от своего дня что хотели - было много смеха, искренних улыбок, приятных знакомств и неожиданных встреч. И теперь на город опускалась ночь, вечеринка осталась позади и их гости давно разошлись, оставив молодожёнов наедине. - Устала? - мягко спросил Джон, прижимаясь щекой к её волосам. Они медленно, почти лениво покачивались в такт негромкой музыке, наполнявшей гостиную, но это были, скорее, объятия, чем танец и Элизабет положила голову ему на плечо, расслабленная ладонями мужа, мягко рисующими круги на её спине. - Немного. - негромко вздохнув, созналась она, прижимаясь крепче к его груди. - Давай, я отведу тебя в спальню и мы отдохнём? - предложил Джон, целуя её в висок. Это действительно был насыщенный и яркий день и его собственное тело приятно гудело от всего, что тот преподнёс. Элизабет пошевелилась в его руках и подняла голову, заглядывая ему в лицо с внезапной злой усмешкой. - Ты весь день выглядел как чертов кусок торта в этом костюме и последнее, чем я хочу заниматься, когда ты отведёшь меня в спальню, это отдых! Джон приподнял брови на её фырканье, его губы растянула волчья усмешка, а голод, мгновенно взметнувшийся в серо-зелёных глазах, отозвался мурашками возбуждения на коже Элизабет. - Ты та, кто будет рассказывать мне об этом?! Разрез на твоём бедре и эти каблуки сводили меня с ума весь день, но ты пытаешься меня тут обвинить, в том, чтобы выглядеть как проклятое ходячее искушение?! Больше не обращая внимания на стихшую музыку, они смотрели друг на друга, и между ними не осталось ни капли прежней безмятежности. Но там, где ладони Джона лишь усилили нажим, скользя по её талии, вниз, к бёдрам и округлости её попки, Элизабет уже успела выдернуть полы рубашки из-за пояса его брюк и забралась руками под ткань, пройдясь ногтями по горячей коже в чувственном поддразнивании. Джон с усилием втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы и зарывшись пальцами в мягкие локоны её причёски, притянул Элизабет для крепкого и жадного поцелуя, от которого у неё расползались мысли и поджимались пальцы на ногах. - Если я сейчас найду на тебе ещё и подвязку, до спальни мы не доберёмся! - предупреждающе прорычал он ей в губы, прежде чем сделать то, о чём мечтал весь день - скользнуть ладонью в соблазнительно высокий разрез её платья, ощупывая гладкую кожу бедра своей жены. - Мне придётся это проверить! - сверкнув глазами, выдохнула Элизабет и обхватив его голову руками, снова притянула Джона к себе, чтобы поцеловать с силой разгорающегося словно пожар, желания. На ней действительно оказалась подвязка и Джон очень быстро сделал так, чтобы из одежды, Элизабет осталась только в тонком кружеве, опоясывающем её бедро. Сминая изящное украшение в своём кулаке, другой рукой он зарывался в её волосы и скользил ладонью вдоль линии её спины, уже не заботясь ни о чём, кроме ощущений, которые она дарила ему, седлая его колени и прижимаясь мягкими полукружиями своей груди к его телу. Элизабет шумно выдыхала ему в губы и жадно обводила ладонями крепкие плечи и выпуклые мускулы, стаскивая с мужа белоснежную рубашку и крепче обнимая его бёдра своими ногами. Она уже знала его тело наизусть, но каждый раз открывала для себя мужскую красоту Джона как в первый раз. Его сила заставляла её чувствовать себя голодной ко всему, чем природа щедро наделила этого мужчину и Элизабет задыхалась от желания, теснее обвивая его руками и исследуя пальцами и губами тёплую кожу и тренированные мышцы. Она была уже горячая и возбуждённая от одних только этих ласк, когда провокационно потёрлась о твёрдую выпуклость в его трусах и Джон застонал и зажмурился от резкости ощущений у себя в паху. Он ухватил её крепче, прижимая к себе, прежде чем повернуться и повалить Элизабет на спину, вжимая её в прохладные простыни на кровати. Спешно выпутавшись из мешавших остатков одежды, Джон снова вернулся в её объятия и не понадобилось многого от её женских умений, чтобы он потерялся в огне сжигавшей их жажды. Своими губами на её груди, своими пальцами между их тесно сплетёнными бёдрами Джон успел довести Элизабет до оргазма прежде чем собственный контроль окончательно ускользнул от него. Она была уже на полпути ко второму пику удовольствия, когда, изведённая его мучительной неспешностью, толкнула Джона в плечи и перекатила их, оказываясь сверху и навязывая яростный темп плавными движениями своих бёдер. Её глаза были прикрыты от наслаждения новым ритмом их движений, скулы раскраснелись от страсти, а припухшие от поцелуев влажные губы распахнулись от стонов и шумного дыхания, рвавшихся из высоко вздымающейся груди. Волосы рассыпались по её плечам когда Элизабет изгибалась над ним, запрокидывая голову и царапая ногтями собственные бёдра, она неустанно двигалась навстречу его толчкам в неё и была самой прекрасной женщиной, которую когда-либо видел Джон Шеппард. Он не сводил с неё глаз, впитывая в себя этот образ каждой клеточкой своего тела, обнимал руками тонкую талию, скользил ладонями по животу, лаская впадинку пупка, прежде чем его сильные, но нежные пальцы добрались до её груди с набухшими сосками. Элизабет громко застонала кусая губы и содрогаясь над ним и вокруг него и, подталкиваемый этими ощущениями, Джон ещё сильнее и жёстче толкался в неё, стремительно нагоняя свой собственный оргазм, и кончил за считанные мгновения до того, как она, запустив пальцы между ног, довела себя на нём до новой разрядки. Её бёдра дрожали так же сильно, как и его, когда Элизабет, прерывисто всхлипывая, тяжело оседала поверх него и Джон крепко подхватил её за предплечья, прежде чем мягко потянуть на себя и, шумно вздохнув, выскользнуть из её тела, укладывая их обоих на бок. Она обвила его шею руками, прежде чем её кисти безвольно обвисли и Джон, негромко мурлыкнув в покрытый испариной висок, собственнически обнял прижимающееся к нему обнажённое женское тело, скользя ладонями по округлой мягкости её попки и покрывая ленивыми поцелуями кожу изящной ключицы. С Элизабет всегда было так, она за секунды умела завести его настолько, чтобы облегчение оставляло без сил и способности соображать их обоих. Например, только сейчас, когда почувствовал какими влажными были бёдра, которыми она обнимала его, устраиваясь поудобнее, Джон вспомнил про чёртовы презервативы, лежавшие на тумбочке возле их кровати! Закатив глаза от злости на собственную глупость он стиснул зубы, но не нашёл в себе достаточно не охваченных эйфорией клеток мозга, чтобы волноваться слишком сильно и чувствовать себя виноватым. Элизабет, казалось, никогда не беспокоила эта его забывчивость и сейчас между ними было слишком тепло, мягко и расслабленно, чтобы думать о чём-то большем, чем стремительно нагоняющая их сонливость. - Это было хорошо! - будто услышав все его тяжёлые от усталости мысли, пробормотала Элизабет ему в плечо и навалилась ещё сильнее, ускользая в сон. И Джон довольно улыбнулся, прежде чем поцеловать её в макушку и самому прикрыть глаза.