Часть 2. Познание. Глава седьмая
2 сентября 2024 г. в 17:55
Последствия происшествия аукнулись не только Слизерину, но и Хогвартсу. Диппет усилил защиту замка, и теперь все подозрительные артефакты не могли попасть внутрь ни в стазисных шкатулках, ни в безразмерных сумках. Попечительский совет усмотрел было в этом ущемление прав бедных деточек, которым даже любимый гримуар не привезти из дома, но Диппет был неумолим: с гримуарами и прочими опасными вещами дети должны работать в защищённых помещениях под присмотром опытных специалистов. Общие основы дети получат на Тёмных искусствах, Артефакторике и Ритуалистике, а для остального есть академии, университеты и частные учителя.
В ответ попечители потребовали расселения детей по одному, во избежание, так сказать, и разрешение защищать имущество любыми методами. Диппет сказал, что помещений предостаточно, в отличие от финансов. Слизеринцы в совете ответили, что родной факультет возьмут на себя, представители Равенкло и Хаффлпаффа обещали подумать, гриффиндорцы отмолчались. По поводу второй половины просьбы директор ответил, что озадачит учителей списком разрешённых заклинаний, артефактов и прочих методов защиты, обещал просмотреть его лично и потребовал, чтобы охранные меры были лишь из допущенных.
В отличие от школы, семейство Бёрков пребывало не в предвкушении улучшений, а в состоянии раздора. Отец и мать не сошлись во взглядах на поведение Селии, и глава семьи отправил женскую половину за границу. Каратак Бёрк вынужден был продать долю в магазине в Лютном, чтобы помочь брату выплатить финансовую часть долга за нападение на девицу из первой линии Блэков. Магическую виру отец отложил до выяснения правды о состоянии здоровья Селии Бёрк: применение проклятого кинжала медленно, но неуклонно подрывало его. Моя мать надеялась, что помогут европейские целители, так как считала, что та легко отделалась. Арктурус и Мелания в одностороннем порядке разорвали договор о намерениях, так что Орион Блэк снова оказался на рынке женихов Магической Британии.
– Отличные новости, – спустя неделю после происшествия объявил Рейнард Мальсибер. – Герберт Бёрк решил подправить репутацию, подмоченную племянницей, и помирился с Поттерами. Они сейчас занимаются усовершенствованием Хогвартс-экспресса. Слышал, что дорога обратно займёт у нас не больше четырёх часов!
– Умеешь ты подгадать момент, – покачал Абраксас Малфой. – У меня тоже новости. Когда мы столь быстро покинем Хогвартс, в нём начнут ремонт. Уже решено: мы будем жить по одному в комнате. Мой отец финансирует ремонт комнат мужской половины, а лорд Сигнус Блэк – женской.
– Комнат старшекурсников? – спросил третьекурсник Тайлер Флинт.
– Нет, конечно. Всех, – Абраксас Малфой со значением выделил последнее слово.
Я тоже получила письмо из дома, но не успела рассказать о новостях, так как была удивлена участием дедушки Сигнуса.
– На нашем факультете? – поинтересовался Рейнард Мальсибер.
– Да. На Равенкло и Хаффлпаффе решили обойтись комнатами старшекурсников, начиная с пятого.
Слушатели одобрительно загудели: мы оказались в привилегированном положении.
– А Гриффиндор? – спросила Ванесса.
– Гриффиндор? – с непередаваемо комичным изумлением спросил Малфой, и все невольно засмеялись.
На самом деле мы уже знали, что на Гриффиндоре в чести был принцип: надо – сделай сам, так что большинство к третьему курсу, а некоторые ещё на первом с разрешения декана выбирали себе комнату и обустраивали на свой вкус. Формально именно Гриффиндор в этом плане был самым удобным факультетом.
Последствия происшествия ощутил на себе и Блэк: ему сочувствовали. С каждым днём его лицо становилось всё более замкнутым и непроницаемым, но я чувствовала его раздражение. Добродушный было характер стал жёстче. Кажется, это называется: повзрослел в одночасье.
Изменилось на факультете и отношение к Реддлу. К нему присматривались, осторожно прощупывали границы, стремясь заполучить перспективного новичка, которого похвалил сам профессор Ронен за мастерски найденную брешь в сложносоставном барьере.
Реддл осторожно интересовался у меня, на какое приглашение на йольские праздники стоит ответить согласием. Я посоветовала гостевые дни с 26 декабря по 2 января поровну разделить между Селвинами, Джагсонами, Крэббами и Малфоями. Последние в списке появились не случайно: явно пытались в отметку за Гойлов переманить возможного вассала. Я иногда ловила осторожные взгляды то на себе, то на Риддле: Малфой явно оценивал перспективы. Что ж, если он считает, что этот орешек ему по зубам, разочаровывать не стану. На сам Йоль Реддл ехал к нам: мама в письме-приглашении намекнула на помощь в важном для него вопросе.
***
За несколько дней до праздника в центре обсуждения оказалась новость: поссорились Эстер Крауч и Генри Поттер, самая красивая пара Хогвартса и вероятные Король и Королева предстоящего Старшего бала. Я не то чтобы видела, скорее ощущала следы переживаний в привычно сдержанном облике нашей старосты, но и не думала вмешиваться в чужие отношения. Однако Генри Поттер полагал иначе и не нашёл никого другого, чтобы обратиться с просьбой передать послание неуступчивой возлюбленной. – Мистер Поттер, как посторонний человек, я ничего не могу гарантировать и полагаю, что для передачи письма вам надо выбрать другого кандидата, – сказала я отчаявшемуся шестикурснику, остановившему нашу компанию перед Большим залом. – Мисс Блэк, я понимаю. Мои ресурсы практически исчерпаны, поэтому я вынужден обратиться к вам с просьбой. Я собиралась отказаться, но тут произошло нечто странное: очертания коридора расплылись не то дымом, не то странным тёмно-серым туманом. В нём глохли все звуки, кроме каких неопределённых, неясных, в которые совершенно не хотелось вслушиваться. Я оглядывалась, не видя своих спутников, в каком-то оцепенении, и чувствовала, что сквозь него пробивается тревога. Неожиданно прямо передо мной возникло чья-то скрюченная фигура. Приблизившись, я узнала в ней измученного, странно повзрослевшего Поттера в незнакомой одежде. С всё более усиливающимся ужасом я поняла, чем мне не нравится его неподвижность: Генри Поттер был мёртв. И всё исчезло: шестикурсник стоял прямо передо мной, выжидательно глядя на меня и ничем не показывая, что видел хоть что-нибудь необычное. Слегка рассеянно согласившись попробовать передать послание Эстер Крауч, я не стала слушать цветистых выражений преждевременной благодарности. Осторожные расспросы Оливии и других показали, что наша беседа не выходила за рамки этикета и никаких магических эманаций они не уловили. Мальсибера и Крэбба, взволнованных моими вопросами, я успокоила тем, что стала осторожничать после случая с Бёрк. Эстер Крауч, вопреки ожиданиям, забрала письмо Поттера и позвала меня на приватный разговор. Оказавшись в отдельной, весьма уютной гостиной старосты, я приняла предложенную чашку чая. Привычно проверив угощение чарами, я заслужила одобрительный взгляд четверокурсницы. После вступления о холодах и обещанном профессором Роненом снегопаде Крауч внимательно посмотрела на меня и сказала: – На прошлый Бельтайн мы с Генри Поттером заключили помолку. Пока в курсе только наши семьи, но после бала, думаю, это перестанет быть секретом. Убедившись в моей спокойной реакции, Эстер продолжила: – Генри импульсивен, что одновременно и достоинство, и недостаток. Он заключил предварительный договор с мастером на обучение после Хогвартса, пока я доучиваюсь в школе. Затем решил на время моего обучения у мастера отправиться в традиционное путешествие молодого мага из благородной семьи, – тут Крауч сделала паузу, словно беря себя в руки, – по местам как старых сражений, так и настоящих боевых действий. – Думается, ваш жених намерен получить мастерство в Боевой Магии еще до двадцатипятилетия. И о своих планах сообщил… постфактум. Крауч одобрительно кивнула, словно хваля меня за сообразительность. – Я слышала, что у вас семейный талант к языкам, – сказала я. – И талант в химерологии. Полагаю, вы расстроились не из-за планов мистера Поттера, а из-за того, что они не включают ваше участие. – Неплохо, – похвалила староста и одним взмахом палочки наполнила мою чашку свежим чаем и подвинула ко мне менажницу с танцующими марципановыми человечками. Некоторое время мы молчали, пробуя марципановое печенье: я с шоколадом, Эстер с лимоном. – Не сомневаюсь, что у вас получится донести до мистера Поттера всю неблагоразумность его решения, – наконец сказала я. – Хотя, возможно, некоторыми приготовлениями к путешествию стоит озаботиться сейчас. Крауч задумчиво кивнула, и наша встреча на этом практически закончилась. Позже вечером, написав и проверив эссе, заданные на каникулы, я размышляла над всеми странностями этого долгого дня. С мотивами Крауч в принципе не было сложностей: проверка меня на болтливость, с одной стороны, попытка присмотреться к возможной союзнице или подруге, с другой. Непонятное видение или мираж, посетивший меня при разговоре с Поттером, беспокоил меня куда больше. Не надумав ничего полезного, я решила дождаться каникул и посоветоваться с родителями и, возможно, бабушкой Эфрусиной. Уже готовясь ко сну, я неожиданно вспомнила, что уже сталкивалась с чем-то подобным. Там, в комнате-ловушке, когда мне померещился красный отблеск в странно пустых глазах Реддла.