Исторические личности

      Часто людей почти безосновательно называют монстрами, но также бывает наоборот — когда людей называют святыми, хотя в святости их возникают огромные сомнения.       Например, такой сомнительной святой является святая Тереза Калькуттская, она же мать Тереза. Ее имя стало нарицательным: так говорят о людях (чаще всего о женщинах), готовых помогать бескорыстно; звучит это и в саркастическом ключе — «я что тебе, мать Тереза?» — а в психологии существует комплекс матери Терезы, о котором будет сказано позже.       Звали ее, конечно, не Тереза. Ее имя — Анье́са Го́ндже Бояджи́у. Иногда встречается перевод «Анжелика Гонсалес», но это неправильно. -       Родилась Аньеса в 1910 году в городе Скопье в Македонии, которая тогда была под властью Османской империи, а по происхождению была из косовских албанцев.       Семья Аньесы была счастливой и дружной; она сама позже вспоминала, что у нее было счастливое детство. В деньгах они не нуждались: отец, Никола Бояджиу, был совладельцем крупной строительной фирмы и торговцем. Мать, Дранафиле Бояджиу, урожденная Дранафиле Бернаи, не работала, была очень красивой женщиной и ревностной католичкой. Она часто брала детей с собой на службу в костел.       Детей в семье было трое: старший — Лазарь, средняя — Агата; Аньеса была младшей. Все трое были очень привязаны друг к другу и много играли вместе. В детстве Аньеса была маленькой и смешливой толстушкой, и дома ее называли Гондже, что в переводе с албанского значит «бутон цветка».       Никола Бояджиу был не только бизнесменом, но и активным деятелем албанского освободительного движения. Он боролся за присоединение города Скопье к Албании, и, возможно, за это в 1919 году был убит. Обстоятельства его смерти остались невыясненными.       Чтобы прокормить троих детей, мать шила свадебные платья, вышивала и бралась за разную тяжелую работу. В то же время Дранафиле продолжала помогать бедным — например, заботилась о вдове с шестью детьми. Когда вдова умерла, ее дети росли в доме Бояджиу, как одна семья. Также Дранафиле ухаживала за соседкой-алкоголичкой, убирала в ее доме и приносила ей еду.       Видимо, именно мать вложила в голову Аньесы установки, которые впоследствии будет проповедовать она сама, как мать Тереза.       Аньеса не только работала на пользу бедных и молилась в костеле — она училась и училась хорошо, поступив в государственный лицей. Также вместе с сестрой она пела в церковном хоре — у Аньесы был сопрано. Еще она играла на мандолине.       Много времени Аньеса проводила в ордене Святой Девы Марии, где помогала священнику, не знавшему языков. Там она и прочитала о миссионерстве в Индию. Во время ежегодного паломничества в Черногорию, когда ей было 12 лет, Аньеса у иконы Пресвятой Девы Марии впервые ощутила призыв к служению Богу, но ей еще не хотелось становиться монахиней, и она заглушила этот внутренний голос.       Второй раз внутренний голос заговорил, когда Аньеса закончила среднюю школу и задумалась о будущем. Священник ее прихода читал письма от миссионеров из Индии, и внутренний голос призвал Аньесу тоже стать миссионеркой и отправиться в Индию.       После размышлений и молитв она решила послушаться призыва. Желая «отправиться и поведать о жизни Христа людям», она поехала в Дублин и вступила в ирландский орден сестер Лорето, у которого была своя миссия в Индии. В ордене она провела около двух месяцев, изучая английский язык, а 1 декабря 1928 года отплыла в Калькутту, откуда направилась в Дарджилинг, небольшой городок в предгорьях Гималаев — там находился монастырь ордена сестер Лорето, где ей предстояло провести срок послушничества.       После Аньесу направили в Калькутту — преподавать географию и историю в школу Святой Анны. Это была школа при монастыре, чистая и хорошо оборудованная, где учились девочки из богатых семей. Аньеса понравилась ученицам, она была веселой, молодой и ласковой, и постепенно число ее воспитанниц достигло трехсот.       В школе она не только учила других, но и училась сама — общаясь с монахинями-индианками и таким образом осваивая бенгальский язык и хинди.       В мае 1937 года Аньеса приняла монашеские обеты и имя Тереза — в честь святой Терезы де Лизье, французской монахини, которая жила в XIX веке, и которая, стремясь делать добро, выполняла самую грязную работу с радостью. Также теперь уже сестра Тереза стала директором бенгальского отделения в школе Святой Анны.       Школа, хотя и была чистой, предназначенной для богатых детей, находилась близко от калькуттских трущоб, и Аньеса могла впервые лицезреть действительную нищету, когда люди жили на улицах, готовили там же — если было что готовить. Все это — нищета, голод и болезни — должно было шокировать девушку, которая дома жила в роскоши. Даже те бедные и больные, которым они с матерью помогали, могли жить получше.       Каждый день сестра Тереза и ее ученицы посещали трущобы и больницы и молились о несчастных. Кроме учениц, юная монахиня завела дружбу с отцом Генри, иезуитом из Бельгии, который стал ее духовным наставником.       Жилось в Калькутте плохо. Во время Второй мировой город и его порт несколько раз бомбили японцы, в 1943 году случился голод, из-за чего погибло несколько миллионов человек, а в 1946 году начались религиозные беспорядки. До того тоже было неспокойно: доминирующими силами в Британской Индии стали Мусульманская лига и Индийский национальный конгресс. В Калькутте, как и во всей тогдашней Бенгалии, шло противостояние между мусульманами и индуистами. Они относились друг к другу крайне враждебно.       В 1946 году Британия решила дать Индии независимость, но Мусульманская лига предложила иной вариант — раздел Индии на два государства: собственно индуистскую Индию и мусульманский Пакистан. Индийский конгресс от этого предложения отказался. а Мусульманская лига в ответ назначила на 16 августа 1946 года всеобщую забастовку, и эта забастовка переросла в массовые беспорядки. В течение 72 часов не менее 4 000 жителей Калькутты погибли, а около 100 000 остались без крыши над головой. Трупы лежали прямо на улицах, и неудивительно, что в такой обстановке, после пережитых ужасов войны и голода, у сестры Терезы случился рецидив.       10 сентября 1946 года, когда после сотрясших Калькутту беспорядков прошел едва месяц, Мать Тереза поехала на ежегодное говение в Дарджилинг. Ехала она в поезде, и по пути услышала голос, который сказал следующее: «Иди и живи среди бедных, а Я буду с тобой».       Сестра Тереза сочла это приказом свыше — от самого Бога. Разрешение покинуть монастырь, чтобы помогать бедным, она получила не сразу, но в августе 1948 добилась своего. Закончив ускоренные курсы медсестер (годичные — за четыре месяца), 38-летняя сестра Тереза ушла из монастыря, сменив одежды монахини на белое сари с голубой каймой и приколотым к плечу распятием.       Поселилась она в самом бедном районе калькуттских трущоб — Моти Джил. Кроме вышеупомянутого сари, у нее был только кусок мыла. Она помогала беднякам мыть детей и обмывать раны, собирала милостыню у торговцев на рынке или по домам, чтобы накормить голодающих, и учила детей письму, рисуя буквы палочкой на земле. Жила она, как все, спала, как все — в хижине на соломенном полу, ела тоже, как все, но, видимо, у нее было хорошее здоровье, потому что сестра Тереза не только не подхватила никакую заразу, а и довольно скоро нашла помещение, в котором организовала школу, где учила бедных детей читать, писать и обслуживать себя.       Через год у сестры Терезы появилась первая последовательница, а еще через год их было уже семь. Утром они долго молились и шли на мессу, а весь оставшийся день работали.       Их труд не остался незамеченным. Сначала некий господин Гоумс предложил монахиням верхний этаж своего дома, потом, в 1949 году, сестра Тереза получила индийское гражданство. Число ее последовательниц росло и росло, и она решила создать новый монашеский орден, и опять добилась своего.       7 октября 1950 года папа римский Пий XII дал свое разрешение на создание Ордена сестер милосердия — миссионерок любви. На тот момент в ордене было 12 сестер, и это был единственный католический орден, возникший в XXI веке. К трем классическим монашеским обетам: нищете, целомудрию и посту — сестра Тереза добавила четвертый, который предписывал всеми силами служить беднейшим, ничего не требуя взамен. Носили сестры ордена белые сари с голубыми полосками.       Деятельность ордена была направлена на создание школ, приютов, больниц для бедных и тяжелобольных людей, независимо от их национальности и вероисповедания. Последнее условие для Индии было особенно значительно. Даже само открытие католического ордена именно здесь было чем-то особенным, так как христианская община находилась в абсолютном меньшинстве, преобладали (и преобладают) индуизм, ислам, буддизм и т.д. Кроме того, в Индии существовало и существует разделение на касты, царят разные сильные предрассудки и стереотипы, которые не позволяют людям получать медицинскую помощь, а иногда прямо запрещают это.       Заботилась мать Тереза не только о простых больных, но и об умирающих. Сначала она пыталась пристраивать умирающих в больницы, но встретила сопротивление, и поняла, что для уходящих в мир иной людей нужно особое отдельное учреждение. Она обратилась к властям города с просьбой выделить ей помещение — остальное она бы оборудовала сама.       Власти города предоставили матери Терезе заброшенное строение в калькуттском пригороде Калигат, расположенное по соседству с храмом Кали — индуистской богини смерти, разрушения и ужаса, по совместительству покровительницы Калькутты. Помещение напоминало огромный сарай. В 1952 году этот сарай превратился в «дом для умирающих», и получил название Нирмал Хридая, что в переводе с хинди означало «чистое сердце». Мать Тереза называла его «мое чистилище».       Смысл этого первого хосписа состоял в том, чтобы люди здесь могли умереть и быть похороненными по-человечески. На момент открытия Нирмал Хридая в ордене сестер милосердия состояло уже 26 человек. Вместе с помощницами мать Тереза подбирала на улицах Калькутты старух и стариков, прокаженных, калек самого разного возраста — в общем, тех, кто уже был готов к уходу на тот свет. За 40 лет существования домов для умирающих сестры ордена матери Терезы подобрали с калькуттских улиц более 50 000 человек, и из них более 20 000 умерло в Нирмал Хридая.       Известность матери Терезы росла, приток пожертвований увеличивался, и с середины 1950-х годов она получила возможность помогать больным проказой (она же лепра). В Индии эта болезнь традиционно считалась божьей карой, поэтому больной должен был смириться и терпеливо переносить страдания, пока заболевание постепенно поражало пальцы, руки, ноги и лицо. изменяя облик человека до неузнаваемости. В 42% случаев проказа приводила к тяжелой инвалидности, а при отсутствии лечения больные тяжелой формой через 5-10 лет умирали.       Мать Тереза, несмотря на ее религиозный фанатизм, все же не считала проказу божьей карой, и попыталась объяснить это людям, но ее не поняли. Тогда она стала создавать небольшие поселения для больных вдалеке от железной дороги. Вместе с другими монахинями она старалась дать прокаженным возможность полноценно жить и работать; в частности, они учили больных изготавливать сувениры из скорлупы кокосовых орехов.       Настоящий лепрозорий появился, когда мать Тереза организовала кампанию «Прикоснись своей добротой к прокаженному». Кампания имела успех, и правительство выделило ордену монахинь участок земли площадью в 34 акру возле города Асансол, что в 200 км от Калькутты. Назвали этот лепрозорий Шанти Нагар, что в переводе с хинди означает «Город Мира».       Когда правительство Калькутты захотело принудительно стерилизовать прокаженных, мать Тереза высказала решительный протест, заявив, что сама возьмет и воспитает каждое дитя, которое появится в семье больных. Указ отменили, и целая делегация прокаженных пришла к штаб-квартире ордена сестер милосердия, чтобы поблагодарить их за помощь и поддержку.       В 1955 году мать Тереза основала приют для брошенных детей, назвав его Шишу Бхаван — «Дом детей». Здесь жили дети, оставленные на улицах и обочинах дорог, в мусорных ящиках и канавах. Если настоящая мать отказывалась забрать ребенка, полицейские и больницы отдавали его сюда. Кто-то из этих детей был физически и/или умственно неполноценным, но мать Тереза говорила: «…они дети Господни и тоже нуждаются в любви. Если честно, это мои любимцы».       Популярность ордена продолжала расти, и к 1956 году в нем состояла уже 51 сестра, в а 1957 их стало 71. В 1962 году правительство Индии наградило мать Терезу орденом «Великолепный лотос».       В дальнейшем мать Тереза открыла дом престарелых, мастерскую для безработных и медпункты при железнодорожных станциях, которые оказывали медицинскую помощь бесплатно, а также предоставляли приют детям и женщинам. В 1963 году к сестрам милосердия начали присоединяться братья — сначала юноши помогали монахиням переносить неходячих больных с улиц в приюты, разгружали тяжелые вещи и выходили на улицы ночью, чтобы кормить голодающих бездомных (женщине в трущобах по ночам находиться опаснее, чем мужчине). Многие юноши тоже захотели посвятить жизнь служению бедным, и так появилось братство милосердия, в котором братья приносили те же обеты.       В 1964 году мать Тереза встретилась с папой римским Павлом VI, и того настолько потрясли результаты ее деятельности, что он подарил ей лимузин. Ездить на лимузине монахиня не стала — продала его на аукционе, а на вырученные деньги построила дом для умственно неполноценных людей.       В 1969 году британец Малкольм Маггеридж снял о матери Терезе документальный фильм под названием «Нечто прекрасное для Бога». Фильм показали на ВВС. В нем рассказывалось о ежедневном жизненном подвиге монахини и ее сподвижников. Когда съемки велись в темных помещениях, вокруг матери Терезы виднелось сияние, которое на самом деле было эффектом пленок «Кодак», но шестидесятые годы в Европе были временем открытия новых духовных практик и поиска себя, поэтому массовая аудитория решила, что это самый настоящий божественный свет. Фильм стал сенсацией, а мать Тереза — символом добра.       В 1979 году мать Тереза стала лауреатом Нобелевской премии мира «за деятельность в помощь страждущему человеку». В торжественном обеде по этому поводу она участвовать отказалась, сказав, что «не может предаваться чревоугодию, когда в мире столько людей голодает и умирает».       Когда мир сотрясло известие о новой болезни — СПИДе, мать Тереза стала создавать для заболевших этим недугом больницы, приюты и хосписы, а также — заботиться о больных детях, которые родились от инфицированных родителей.       Также мать Тереза отправлялась в зоны катастроф и войн. Она посетила палестинские лагеря беженцев в Ливане, Эфиопию во время засухи, Гватемалу после землетрясения, Чернобыль и Спитак, Боснию и Герцеговину. Она вывезла из разбомбленного Бейрута 60 покалеченных и больных детей, открыла дом милосердия для пострадавших от землетрясения в Спитаке, а когда мир узнал о массовых изнасилованиях в Боснии, отправилась в поездку по женским больницам и просила пострадавших женщин не делать аборты, а отдать детей ей, если не захотят воспитывать самостоятельно.       В 1997 году мать Тереза умерла. Ей было 87 лет.       В 2003 году она была беатифицирована, а в 2016 причислена к лику святых.       Казалось бы, настоящее жизнеописание святой. Современной святой, которая проповедовала любовь, взаимопомощь и сострадание, помогала бедным и больным, не щадя себя, работала на благо людей… вот только о матери Терезе говорят не только хорошие вещи.       Когда итальянский мафиози Джорджио Бруско, который лично знал мать Терезу, узнал о ее канонизации, то сказал: «Если она святая, то я — Иисус Христос».       И, так как жила святая не в далеком Средневековье, а во времена, когда уже существовало даже телевидение, подтверждения ее не-святости имеются более чем наглядные.       В 1991 году редактор главного медицинского издании мира The Lancet Робин Фокс писал неприглядную правду о сети приютов матери Терезы. В 1994 году на британском государственном 4 Channel вышел документальный фильм «Ангел Ада», в котором журналист и писатель Кристофер Хитченс, режиссерка Дженни Морган и продюсер Тарик Али рассказали правду о матери Терезе, основываясь на многолетние расследования ее деятельности лично и деятельности ее ордена, которые проводил индийский врач и независимый журналист Аруп Чаттерджи. В 1995 году Кристофер Хитченс выпустил книгу-памфлет «Миссионерская поза: Мать Тереза в теории и практике».       Публиковалось и показывалось все это еще при жизни монахини, и мать Тереза признала, что большинство сказанного в статьях и фильме — правда.       А правда была в том, что…       Дома для умирающих были предназначены для умирания и ни для чего больше. После открытия Нирмал Хридая стали открывать и другие хосписы, а кроме них — центры помощи для тяжелобольных людей, в которых люди, теоретически, могли и выздороветь, но мать Тереза продолжала делать упор на том, что все эти учреждения именно «дома для умирающих», и, в целом, была права.       Волонтерка Мэри Лаудон сравнивала эти учреждения с нацистскими концлагерями. Состоял такой дом из двух залов — один предназначался для женщин, второй — для мужчин. Из мебели были только раскладушки и примитивные деревянные кровати. Все пациенты были обриты наголо. Из лекарств имелся только аспирин. В лучшем случае больные получали бруфен или другие болеутоляющие, применяемые на последней стадии рака. Да и не было целью этих домов умирания облегчить страдания людей — наоборот, мать Тереза запрещала обезболивание, говоря, что: «есть что-то прекрасное в том, как бедняки принимают свою долю, как страдают, словно Иисус на кресте». Увещевала страждущих мать Тереза примерно теми же словами: «Вы страдаете, как Христос на кресте. Иисус должен целовать вас».       При этом буквально все умирающие (многие — от болевого шока) не были католиками.       Капельниц не хватало, а иглы использовались многократно. Одноразовые шприцы на момент открытия первого дома для умирающих были только запатентованы (в 1950), но уже в 1954 году, спустя два года после его открытия, началось их массовое производство. Но и без одноразовых шприцов для многоразовых существовали разные способы стерилизации. Например, их можно было поместить в специальный автоклав, где под воздействием пара под высоким давлением уничтожались все микроорганизмы, или прокипятить в дистилированной воде, или погрузить в дезинфицирующие растворы, такие как формалин или карболовая кислота. Самым распространенным и действенным был первый способ, но чаще всего использовался второй — только не в учреждениях матери Терезы, где иглы просто промывали в холодной воде. Когда Мэри Лаудон спросила монахинь, почему они не дезинфицируют шприцы в кипятке, те ответили, что это не нужно и что у них нет на это времени.       Самое ужасное, наверное, состояло в том, что многих из тех, кого монахини подобрали на улице и унесли в дом для умирания, можно было спасти, отправив в больницу или даже просто вколов антибиотики, на тот момент уже существующие. Мэри Лаудон вспоминала 15-летнего мальчика, у которого вначале были обычные боли в почках, но ему становилось все хуже и хуже, потому что он не получал антибиотики. Позже ему стала необходима операция, и чтобы его вылечить, нужно было лишь вызвать такси, отвезти его в больницу и оплатить ту самую операцию, которая была недорогой. Мэри сказала об этом монахиням, но ей отказали, объяснив отказ так: «Если мы сделаем это для него, то придется это делать для всех».       «Дома для умирающих» много раз проверяли и видели там то, о чем говорила Мэри Лаудон. Неоднократно замечали, что на работу туда практически не берут врачей — в основном в этих домах работали волонтеры, и работали бесплатно. Работа их состояла в том, чтобы по мере сил убирать в палатах и разносить еду и воду. Еда была только постной и часто непригодной для употребления, и назвать ее обильной было нельзя. Единственное, что там обеспечивалось — уход за ранами и язвами и доброта.       Разделяли больных только по половому признаку: то есть, если больной был заразным, его все равно помещали к остальным, вследствие чего заражались и другие.       Мать Тереза считала спасением больных не выздоровление, а переход в католицизм — став католиком, человек должен был спастись от мук ада в загробной жизни. Больных не лечили, а уговаривали принять католичество, убеждая, что это избавит их от страданий. Обряд крещения проходил максимально просто: больному покрывали голову мокрой тряпкой и читали молитву.       Мать Тереза поощряла своих монахинь тайно крестить умирающих независимо от их религии. Как вспоминает бывшая сотрудница «Миссионерок милосердия» Сьюзан Шилдс, сестры должны были спросить умирающего, хочет ли он получить «билет на небеса». Утвердительный ответ означал согласие на крещение. Сестра делала вид, что охлаждает голову пациента влажной тряпкой, но на самом деле крестила его, тихо произнося нужные слова. Делалось это секретно; публика не знала о принудительном крещении сестрами индуистов и мусульман. Пациентам не предоставляли достаточно информации, чтобы те приняли обоснованное решение, хотят ли креститься, как и о богословском значении христианского крещения.

______________________

      Помогала мать Тереза не всем. Деньги у нее были, и было их очень много, но тратила она их крайне избирательно.       Когда 26 июля 1963 года в Скопье, родном городе монахини, случилось землетрясение, и более тысячи человек погибло, а три четверти зданий было разрушено, мать Тереза благословила сотрудников американского военного госпиталя, которые отбывали туда, но не выделила на помощь ни цента из своего фонда.       В 1984 году на химическом заводе американской компании «Юнион карбайд» в индийском городе Бхопал, взорвался чан с ядовитыми веществами объемом 60 тысяч литров. 4 000 человек погибли сразу, 21 000 умерли в течение нескольких дней. Мать Тереза срочно приехала в Бхопал, но помогла только тем, что остановила акции против компании. Жителям города она объяснила, что это божье наказание, поэтому им надо смириться и молиться. На счет фонда матери Терезы тогда поступили щедрые пожертвования.       Когда в 1988 году в армянском городе Спитаке случилось землетрясение, посещение города матерью Терезой широко освещалось в прессе, но нет упоминаний о том, что она как-то помогла пострадавшим материально.       Когда в 1993 году в индийской провинции Латур землетрясение унесло жизни 8 000 человек, а пять миллионов потеряли крышу над головой — новые дома им построили другие организации, но позировала на фоне этих домов мать Тереза, которая не отправила пострадавшим ни гроша.       Когда монахиня уверяла, что ее организация ежедневно кормит более тысячи жителей Калькутты — это была неправда. Аруп Чаттерджи выяснил, что суповых кухонь было всего три, и накормить они могли максимум сто человек. И то не всех — суп выдавали только тем, у кого были продуктовые карточки, а карточки такие выдавали только христианам. Тем, кто исповедовал другую религию, получить продуктовую карточку, и, соответственно, суп, было невозможно.       Про количество школ для пяти тысяч бедных детей мать Тереза тоже врала — школа была всего одна для сотни детей. Кроме того, ходили слухи о продаже детей из приюта, но дело быстро замяли и все так и осталось на уровне слухов.       То, что волонтеры подбирали на улицах немощных и отвозили в приюты, также было ложью. На машинах скорой помощи, подаренных ордену, ездили монахини.       Мать Тереза дружила с Индирой Ганди, и благодаря этому ее зарегистрированный в Индии монашеский орден долгие годы был освобожден от какого-либо финансового контроля, потому что якобы являлся крупной благотворительной организацией. Но когда в 1998 году составили рейтинг финансовой помощи от организаций в Калькутте, ордена сестер милосердия и миссионерок любви не было даже среди 200 первых.       Когда журналисты задавали матери Терезе неудобные вопросы о расходовании средств, она советовала им поговорить с Богом. Позже выяснилось, что на благотворительность шло около 7% пожертвований, а остальное, в том числе Нобелевская премия матери Терезы, отправлялось в Банк Ватикана в Риме и тратилось на нужды католической церкви.       На пресс-конференции 1981 года мать Терезу спросили: «Обучаете ли вы бедных стойко переносить их участь?», на что она ответила: «Я думаю, что это очень красиво для бедных, принять их долю, и разделить страдания вместе с Христом. Я думаю, что миру очень помогает страдание бедных людей».       Деньги для нищенствующей монахини были в приоритете, а откуда они берутся, мать Терезу не интересовало. Когда Жан-Клод Дювалье, диктатор Гаити, который контролировал страну с помощью насилия и запугивания, подарил монахине $1,5 миллиона, она заявила, что «нигде не видела такой близости между бедняками и главой государства». На тот момент Гаити была одной из беднейших стран мира, но приезд матери Терезы обошелся властям в $1 миллион. Нищеты и болезней, которые когда-то так поразили ее в Калькутте, в Гаити она словно бы не заметила.       Пополнился счет ордена и после визита матери Терезы в Албанию, где она мило пообщалась с тогдашним лидером страны Рамизом Алией, преемником диктатора Энвера Ходжи, а после возложила венок на могилу того самого Ходжи, который закрыл все храмы, а священнослужителей заточил в тюрьмы или казнил.       Когда британский медиамагнат Роберт Максвелл украл из пенсионного фонда своих сотрудников $600 миллионов и часть из них отправил матери Терезе, она приняла деньги и не сказала ни слова против.       Так же было, и когда американский бизнесмен Чарльз Киттинг присвоил деньги вкладчиков фонда. Из $252 миллионов он выделил матери Терезе $1,25. Когда его посадили, монахиня написала письмо с просьбой о помиловании «верного и щедрого сына католической церкви». Прокурор Пол Терли написал в ответ, что «церковь не должна позволять использовать себя как средство для успокоения совести для преступника» и предложил матери Терезе вернуть полученные у Киттинга деньги их законным владельцам. На это монахиня не ответила и переписка оборвалась.       Те, кого обокрали Максвелл и Киттинг, не раз просили мать Терезу вернуть деньги, но она отвечала отказом: «Они пожертвовали эти деньги от чистого сердца не мне, а тому делу, которым я занимаюсь. Я не могу их отдать.»

______________________

      Мать Тереза была двуличной.       Как католичка, она была категорически против абортов. В своей речи, когда ей в 1979 году вручили Нобелевскую премию мира, она заявила: «Самая большая угроза миру сегодня — это аборты, потому что это прямая война, убийство, прямое убийство человека его собственной матерью». Как говорилось выше, она выступала против насильственной стерилизации прокаженных. Вот только когда премьер-министр Индии Индира Ганди в 1970-х начала насильственную стерилизацию бедняков, мать Тереза полностью это поддержала. А в 1993 году осудила 14-летнюю ирландскую девушку, которая сделала аборт после изнасилования.       Также мать Тереза осуждала разводы и даже требовала их запрета, так как каждый брак освящен Богом — но когда принцесса Диана, которая была в хороших отношениях с монахиней, развелась с принцем Чарльзом, мать Тереза снова передумала, сказав, что «это правильное решение, так как из семьи ушла любовь».       Требовала мать Тереза и полного запрета всех видов контрацепции. Когда ей напомнили, что контрацептивы препятствуют распространению СПИДа (против которого монахиня также боролась), она заявила, что СПИД — это «справедливое возмездие за неправильное сексуальное поведение».       Несмотря на то, что мать Тереза свободно владела сербским языком, во время официальных посещений Югославии всегда общалась только через переводчика.       К феминизму мать Тереза относилась плохо и призывала женщин «предоставить мужчинам делать все то, к чему они лучше приспособлены». Писательница, ученая и телеведущая Жермен Грир, которая многими считается одной из наиболее значительных феминисток XX века, называла мать Терезу «религиозной империалисткой», и говорила, что монахиня охотится на самых уязвимых во имя сбора душ для Иисуса.

______________________

      Мать Тереза была авторитарной и жестокой лидеркой. О ней вспоминали: «Если мать Тереза говорила тебе: «Сядь», — ты садился». Она имела значительное влияние на всех, кто ей помогал. В ее ордене практически ничего не происходило без ее согласия и разрешения. Все сестры милосердия ее ордена вели крайне аскетичный образ жизни. Требования к ним были очень жесткими. Спали они на полу, на матрасах, набитых соломой. Каждый день в четыре часа утра необходимо было вставать и молиться. Питались монахини овощами и рисом, а работали по 16 часов в день. По приказу матери Терезы сестры проходили мили по раскаленным на адской жаре тротуарам Калькутты, причем часто — босиком. Даже пить охлажденный сок в жару глава ордена им запрещала. Сестры ордена матери Терезы должны были быть «крепки телом и здравы умом, быть щедры и любить бедных». Они должны были браться за любую работу, даже самую грязную, и при этом оставаться жизнерадостными и отзывчивыми. Многие сестры так и не смогли ее простить, уходили из конгрегации и после писали обличительные тексты.       Так как мать Тереза не признавала никаких благ цивилизации, например, стиральных машин и прочей бытовой техники, сестры ордена делали всю работу руками. Жилище сестры также должно было быть очень скромным, максимально напоминая дом бедняка. Все личные вещи монахинь — два белых сари с тремя голубыми полосками и три белые сорочки из хлопка с длинными рукавами, которые легко помещались в маленькую сумку.       Сама мать Тереза так не жила. Проповедуя аскетизм, она, путешествуя по миру, предпочитала передвигаться в персональных самолетах и вертолетах или первым классом, причем часто перелет ей оплачивали сами авиакомпании. Останавливалась она не в хижинах, а в самых фешенебельных резиденциях, где вряд ли спала на полу. Когда она заболела, то не стала лечиться в одной из своих клиник, а легла в хорошо оборудованную больницу в Калифорнии, одну из самых дорогостоящих клиник в мире. Во время операций на сердце мать Тереза ни разу не отказалась от обезболивающего, не отказывала себе ни в чистоте и комфорте, ни в дорогих лекарствах, и это было бы прекрасно, если бы при этом мать Тереза не отказывала в том же самом другим людям, оправдывая это христианским страданием.       И, как вишенка на торте — мать Тереза не верила в Бога. Как говорится — Directed by Robert B. Weide. Хотя ладно, в Бога она верила, но кризис веры переживала серьезный и сомневалась в существовании Бога тоже серьезно. Ее мучило это практически всю ее жизнь, а начался кризис, когда она ушла из монастыря, чтобы помогать бедным, и длился этот кризис на протяжении почти пятидесяти лет, в течение которых мать Тереза, как утверждал ее постулатор, канадский священник Брайан Колодейчук, «не ощущала присутствия Бога вообще, ни в сердце, ни в Причастии». Она писала, что в ней «нет ничего, кроме пустоты и тьмы», что у нее «нет веры», что она «отвергнутая, пустая, без веры, без любви, без рвения». В ее дневниках говорится также: «Я чувствую себя потерянной. Господь не любит меня. Бог не может быть Богом. Возможно, его нет».

______________________

      Мать Тереза определенно была фанатичкой, даже с учетом ее кризиса веры, ибо то, что она делала, совершалось не ради денег. Потом, когда деньги у монахини начали появляться, она могла распробовать вкус богатства, славы и власти, но когда она ушла из монастыря на улицы Калькутты, у нее не было гарантии, что дело выгорит. Тогда она была никем, ее никто не знал, она тоже не знала, что скоро станет известной.       Очень похоже, что мать Тереза фанатичкой пассивно-созерцательного типа, так как открытой агрессии к другим вероисповеданиям она все же не проявляла. Возможно, у нее была демонстративная акцентуация характера: носитель такой акцентуации всегда стремится быть в центре внимания, старается всячески обратить его на себя, и вся его деятельность подчинена этой цели. Этот тип фанатика выставляет свою религию напоказ, всячески о ней заявляет, но внутренне ее основным требованиям не следует.       То, что мать Тереза слышала внутренний голос, который, как она посчитала, принадлежал Богу — очень похоже на религиозный бред. При религиозном бреде в сознании человека доминируют мысли религиозного содержания, и являются для человека самыми приоритетными. Чужие мысли прочитать нельзя, но также религиозный бред может сопутствоваться разными типами галлюцинаций; в случае матери Терезы — слуховыми. Этот симптом встречается у 3% страдающих шизофренией, а также может наблюдаться при аффективных расстройствах, таких, как расстройства депрессивного спектра, расстройства биполярного спектра и расстройства маниакального спектра.       Кроме того, возможно, у матери Терезы был комплекс матери Терезы — не зря его назвали в ее честь. Это совсем не доброта и забота, это другое. Это совсем не про людей, готовых снять с себя последнюю рубашку и вкалывать ради других до седьмого пота, ничего не получая взамен, и проистекает это не только из сострадания. Или совсем не из сострадания. Иногда человек хочет быть нужным и полезным другим. Некоторые психологи считают, что такой комплекс может развиться у людей, которые выросли без младших сиблингов и у них осталось нереализованное желание кого-то опекать. Иногда комплекс матери Терезы наблюдается у жестоких и нетерпимых тиранов, которыми движет желание контролировать других людей и навязывать им свои правила.

______________________

А что вообще хорошего делала мать Тереза?

      Если задуматься… ее основным достижением был заработок огромных сумм для католической церкви. И идея создания хосписов — именно идея, потому что на настоящие хосписы ее «дома умирания» не походят.       Лепрозории мать Тереза не придумала — просто организовала такое учреждение в Калькутте. Первые упоминания о лепрозориях относятся еще к XIII веку; но в Калькутте и в целом в Индии, где прокаженных было очень много, появление лепрозориев было важно, а еще важнее — то, что мать Тереза старалась переубедить людей в том, что это божья кара, утверждая, что это болезнь. На самом деле лепра не так заразна, как считалось на протяжении веков, хотя и передается чаще воздушно-капельным путем, чем через прикосновение. Жить с лепрой можно, это не такая смертельная болезнь, как чума или оспа. В начале XX века американская ученая Элис Болл разработала инъекционный масляный раствор для лечения лепры, а в 1940-х годах на смену ему пришли антибиотики. Неизвестно, впрочем, лечила ли мать Тереза таких больных; судя по ее «домам умирания» — вряд ли. Не считала божьей карой, в отличие от СПИДа, и то хорошо.       Также хорошо, что она создавала школы и приюты, хотя и совсем не в таких огромных количествах, как говорила. Мать Тереза помогала людям, но далеко не всем.       Ее «дома для умирающих» — самое главное ее преступление. Именно преступление. Единственное, что она делала для людей, которых забирала туда — собственно, забирала туда. Как говорила в своем материале для издания The Guardian писательница и правозащитница Мари Марсель Текаекара, никто, кроме матери Терезы, не забирал умирающих с улиц. Мари Текаекара жила рядом с монастырем ордена милосердия, и вспоминает также: «Будучи 12-летней, я ненавидела эту несправедливую, мелкую автократку».       У монахинь, которые собирали больных с улиц, не было медицинского образования, осмотр они не проводили, да и не могли провести качественно при отсутствии оборудования, следовательно, в «дом умирания» тащили людей с самыми разными диагнозами. Возможно, человек не был смертельно болен, а просто упал без сознания от жары. Или от истощения. Или от опьянения — хотя опьянение можно было по крайней мере унюхать.       Принудительное крещение было нарушением прав человека. Свобода вероисповедания — право исповедовать и практиковать любую религию, а также право не исповедовать и не практиковать никакой религии, проповедовать религиозные или другие мировоззрения и/или пропагандировать отказ от них. «Проповедовать» и «пропагандировать» не равно «принуждать» — выбор взрослый человек должен делать сам; но другие религии, кроме католичества, очевидно, матерью Терезой за религии не воспринимались.       Запрет же на обезболивающие был настоящим форменным садизмом, так как в хосписах матери Терезы были в том числе люди, умирающие от последней стадии рака. В таких случаях, чтобы снизить невыносимые боли, бывает разрешено применять даже легкие наркотические вещества.       А еще — посмотрите на фотографии матери Терезы. На ее лицо, на ее глаза. Я смотрела; у нее злое лицо и злые глаза. По ней видно, что она недобрая женщина, даже когда она улыбается.

______________________

Как же ее тогда канонизировали?

      Ну, для начала ее беатифицировали, то есть, признали блаженной. Это означает разрешение почитания человека в конкретном месте или определенном церковном обществе, и это необходимый этап для начала процесса канонизации.       По правилам католической церкви, чтобы канонизировать человека, как святого, он должен совершить чудо — и церковь начала искать чудеса, совершенные матерью Терезой.       Вначале таким чудом было объявлено исцеление жительницы индийского штата Бенгалия. Ее звали Моника Бесра, и в ее желудке была 17-сантиметровая злокачественная опухоль. В годовщину смерти матери Терезы сестра Моники положила той на живот медальон с ликом Святой Богородицы, которым прикоснулись к телу матери Терезы в день ее похорон, и помолилась матери Терезе о выздоровлении Моники. Через 8 часов опухоль якобы исчезла.       Все было бы хорошо, но Моника Бесра поссорилась с мужем, а тот взял и рассказал журналистам, что у нее была не опухоль, а киста яичника, и вылечили кисту не молитвы матери Терезе, а лекарства, за которые заплатил муж. Он не просто рассказал это, но и отвел представителей прессы к врачам, которые показали соответствующие документы.       Произошел скандал, и канонизацию временно поставили на паузу. В 2008 нашлось новое чудо: исцеление жителя Бразилии Марсилио Андрино. У него была злокачественная опухоль мозга, но когда его жена Фернанда стала молиться матери Терезе, опухоль исчезла. Никаких медицинских документов на этот счет не было. Может, и опухоли не было, но мать Терезу канонизировали.       Еще бы. По самым скромным подсчетам она принесла Ватикану 3 миллиарда долларов и миллионы новых последователей.