ПОДГОТОВКА К «ПЕРЕХОДУ»
Москва, 2019
23 сентября, понедельник
Биндюжников замолчал и вопросительно посмотрел на Кирилла. Тот молчал, переваривая информацию. Молчал долго, и инженер понял, что, видимо, молодой человек передумал. – Пойми, Кирилл, это надо сделать срочно! Я не знаю, как он там... Может, ему плохо – ведь он попал туда совсем неподготовленным. Может, ему помощь нужна – ведь время другое, люди, отношения. Всё другое! Всё! Это шок. – Шок – это по-нашему, – пробормотал себе под нос Кирилл, вспомнив рекламу, виденную по телевизору*. – Что? – опешил Михал Михалыч. – Ты это о чём? – Это я так, про себя... И где я там его искать буду? Это во-первых. Во-вторых, если я его найду – в чём я лично сомневаюсь** – может, ему там так хорошо, что он не захочет вернуться назад – в будущее. Как в кино, право. И в-третьих, что я ему скажу: здравствуйте, я ваша тётя***, не хотите ли вернуться? – Значит, ты согласен, – обрадовался Михал Михалыч. – Тогда так давай сделаем... – Нет-нет-нет, – замахал руками Кирилл, – я не говорил, что согласен. Я только высказал своё мнение по поводу самóй идеи встречи с ушедшим туда... Да и время... Сколько прошло времени? – Ну, – нахмурился инженер, – много... год, даже больше... – Год?!– потрясённо уставился на него Кирилл. – Вы мне не говорили, что так много... И потом – я Бредбэри читал – как же с эффектом бабочки? – Да в нашем времени ничего не изменилось после его ухода. Значит, никакого эффекта бабочки! Он ничего там не порушил, не изменил кардинально. – Но всё-таки год – это очень-очень много. – Ну... да. Так получилось. Посылать туда абы кого не хотел. Я ведь когда тебя встретил! Этой осенью уже. А отправил его туда в прошлом мае. Как он вернулся из горячей точки... – Во-о-т, – протянул назидательно Кирилл, – за это время Бог знает что могло произойти. Он мог... да не знаю, что мог. Погибнуть, например, и я только напрасно сгоняю туда. – Не напрасно, – запротестовал Михал Михалыч. – Ты точно узнаешь, что с ним произошло. Это успокоит мою совесть. Хотя... если погиб, совесть спокойна уже никогда не будет. – Он помолчал, размышляя. – Но зато я буду знать точно. И это главное. А, Кирилл? Кирилл вздохнул. Он уже согласился, но сразу об этом сообщать... неприлично. Ему самому хотелось назад – в прошлое. Там не так уж и скучно. Интересно даже. Но надо хотя бы для виду поломаться. Он посмотрел на расстроенное лицо Михал Михалыча и... махнул на всё рукой. – Мне надо подумать, – и замолчал значительно. Михал Михалыч безропотно ждал. Кирилл снова вздохнул: не хотелось ему обижать хорошего человека, а вот пришлось. – Надо всё просчитать. Все возможные варианты. Чтобы я там делом занимался, а не... шлялся где ни попадя... – Обязательно посчитаем и рассчитаем, – с облегчением согласился Михал Михалыч. – Тогда сейчас расстаёмся. У меня на неделе два семинара – надо подготовиться. В пятницу я абсолютно свободен. Приеду к вам, и подумаем вместе, что и как можно сделать. Он уже выходил из квартиры на лестничную площадку, как вспомнил про часы. Достал из кармана и протянул Биндюжникову: – Вот. Спасибо, что мне сунули, а то бы я без времени... Биндюжников помедлил, взял часы и о чём-то задумался. – Всё, Михал Михалыч, я пошёл. – Да-да, – рассеянно ответил инженер и захлопнул дверь. Неделя была заполнена привычными университетскими делами. Кирилл со всем справлялся легко, не напрягаясь. Но не переставал думать о Сане Еремееве. «Искать Саньку в Затонске – что иголку в стоге сена, – думал он, автоматически записывая лекцию в тетрадь. – Затонск – город... точнее, городок. Городок хоть и не большой, но и не маленький. Не деревня в одну улицу... Нужно точно знать, где Санька в Затонске «появился». Осмотреть это место, понять, что могло произойти, что Еремеев не вернулся. Не захотел? Может, не смог... Это предпочтительнее. Но всё равно – место «прибытия» из будущего – это главное».27 сентября, пятница
С этого он и начал, когда появился у Михал Михалыча: – Надо более точные координаты... – Согласен с тобой. Кирилл, – не удивился Михал Михалыч. – Проходи на кухню: я чай вскипятил, заварил. Ещё пока горячий... Кирилл прошёл на кухню, ставшую уже родной, расположился, как у себя дома, за столом, налил чаю, хлебнул, обжёгся, как всегда, задышал ртом. – Вот, – показал снимок на экране планшета Михал Михалыч. – Вот сюда я его отправил. – Я видел этот снимок у тётьлюси в папке. У неё много видов Затонска. Даже цветные фото есть. Вот это, например, цветное: лиловое такое небо, словно золотом облитое старое дерево, тёмно-зелёная, почти малахитовая, зелень... Красота. Да, и подпись стоит под каждым снимком – тётьлюся постаралась. И дата стоит, где нашла... – Дата, – задумчиво повторил Биндюжников. – Помнишь, какая? Кирилл задумался. – Что-то июнь... или июль... кажется. А вот парк помню точно – 25-е августа. – Так, хорошо, – быстро впечатал дату физик. – А год какой? – Парк – 1890-й, а дерево... 1889-й! – Точно? – Точно, – твёрдо сказал Кирилл. – У Темненко, по словам тётьлюси, все фото разложены по датам. Под некоторыми даже время указано. Под деревом стоит вечернее время – «через час после обедни». А в парке – обеденное, «четвёртый час после полудня». Михал Михалыч впечатал новые данные и откинулся на спинку стула. – Разница в год... Это много. Но ничего. Я думаю, Саню можно будет найти. Он парень молодой, сильный, здоровый. Работу себе найдёт. У него медицинское образование... Может, при больнице – санитаром? А если нет, то грузчиком, охранником каким-нибудь. Купцам всегда такие люди нужны. Есть же купцы в Затонске? – Есть, как не быть, – заулыбался Кирилл. – Тётьлюся нашла информацию, что в Затонске даже кулачные бои были! – Да ты что!? – изумился Биндюжников. – И кто ж там ими баловался? – Некий купец Крымов. Вот имени не помню. – Вот к нему загляни непременно – узнать про Саню. Авось, повезёт, – посоветовал Михал Михалыч. – Да и место это, с деревом, найди обязательно. Глянь, что там и как. Что помешало Саньке вернуться. – Это да, сделаю. Только отправиться туда мне надо на день, если не на два. Где-то переночевать, что-то поесть, как-то одеться, чтобы в глаза не бросаться. Анна Викторовна оба раза обратила внимание на мою одежду. – Это мы подумаем, прикинем, достанем, – легко сказал Биндюжников. – Особенно насчёт костюмов легко решить проблему. У меня две знакомые старушки есть в костюмерной мастерской... – Два божьих одуванчика, Муся и Нюся? Михал Михалыч так и замер с открытым ртом: – Откуда ты... – Имел такое счастье... – улыбнулся Кирилл. – Был у них дважды – последний раз в понедельник на этой неделе – и честно играл роль манекена для примерки и подгонки костюмов. – Это они могут, да, – согласился инженер. – Они такие... – А вы что, тоже играли на сцене? – недоверчиво посмотрел на Биндюжникова Кирилл. – Ну, «играл» – это громко сказано. Так, мимо проходил. В прямом смысле этого слова. Изображал Епиходова в постановке «Вишнёвого сада»****. Он там, если помнишь ремарки, «проходит в стороне, играя на гитаре». Вот я и «проходил», бренча что-то по струнам, не слишком мелодичное, но с аккордами... Михал Михалыч усмехнулся: – А в «Любови Яровой»***** моя роль сократилась до одной фразы: «Пустите Дуньку в Европу». Фактура у меня была не профессорская, и голос подкачал – я тогда простудился и говорил в нос, и «пальтà» у меня подходящего не было – делил с главным героем кожаную куртку. Как в таком виде на сцену выходить! Вот я из кулис выглядывал, бросал фразу и исчезал. Такая роль, брат... Кирилл тоже посмеялся. – Ну, вернёмся к нашим баранам, – посерьёзнел Биндюжников. – Я отправил Саню сюда, – показал он фотографию с деревом на закате. – И отсюда он должен был вернуться назад... Не вернулся, и я предполагаю, что что-то произошло, и он просто не смог вернуться. Судя по небу, приближалась гроза. Возможно, молния... – И что? Это как-то могло повлиять? – В том-то и дело! Если переход схлопнулся в результате катаклизма, особенно природного, то он уже «не откроется» здесь, в этом месте, и в это же время. Понимаешь? – Нет, – честно ответил Кирилл. – Всё просто: электрический разряд «закрыл» временнóй переход. И открыть его отсюда, да и, пожалуй, оттуда уже нельзя. Кирилл переварил информацию. – И это означает, что Саня остался там... навсегда? Михал Михалыч кивнул. Кирилл представил себе, как это - осознать, что теперь ты в прошлом и выхода обратно нет и не будет... Не позавидуешь! Он глотнул чаю и поморщился: остыл. Пока он готовил себе горячий, Михал Михалыч открыл папку с фотографиями и разложил их на две кучки. – Вот смотри, – сказал он Кириллу, когда тот уселся за стол с чашкой только что крепко заваренного чая. – В эти места я уже отправлял... ну, Саню, тебя. И ты на людей наткнулся. Значит, – продолжал Михал Михалыч, – нужно выбрать такое место, где встреча с людьми исключается или маловероятна. Смотри: где это место? Все фотографии Темненко делал либо утром, либо вечером, на закате. Видимо, из тех же самых соображений. Из утренних самым подходящим местом был церковный двор. Из вечерних – кусты сирени на углу какого-то здания с решетчатой оградой. – А как я его буду искать? – поинтересовался Кирилл. – У тебя будет целый день на разведку, или даже два. Ты найдёшь то место с деревом, где появился Саня. И будешь туда наведываться ежедневно. Лучше всего вечером, на закате, когда дерево выглядит так же, как на фото... Если, конечно, оно там есть. Он опять открыл таблицу с датами: – Вот, есть «25 сентября, 1890 год. Ворота церкви». Это осень. Не жарко, значит. Оденься соответственно. «Перейдёшь» в полночь: мне так удобнее: каждый 12 часов буду включать «переход». Тебе придётся где-то есть-спать... Я тут покопался в интернете. Можно переночевать в монастыре. В Затонске он есть******. Там каждый «человек Божий» может получить ночлег. Найдёшь? – Найду... Или спрошу, в крайнем случае... – Хорошо. Договорились. И вот ещё. – Михал Михалыч вынул из кармана часы с цепочкой, те самые, что «сунул» Кириллу и получил обратно. Щёлкнул крышкой, часы открылись. Они ходили. – Это тебе вместо пульта. Пульт-то у меня остаётся. А это я сделал тебе на крайний случай: вдруг надо будет срочно вернуться. Возьмёшь двумя пальцами вот так, – показал он, как, – и дёрнешь за цепочку. Колечко сразу выдвинется. Портал сразу откроется прямо перед тобой. Только шагнуть вперёд – и ты дома. В смысле – в парке у ДК. Но это на самый крайний случай. А так я буду открывать портал там, где ты перейдёшь, повторяю, на пять минут, каждые 12 часов: полночь, полдень... Понял? Кирилл кивнул, разглядывая часы. Часы как часы. Ничем не примечательны... кроме, пожалуй, возраста. На вид им было лет сто: немного потёртые, потемневшие о времени и частого употребления. Вот только цепочка серебряная, новая. – Попробуй, – велел Михал Михалыч. Кирилл попробовал – и перед ним повисло марево в виде кокона. – Чтобы портал закрыть, ткни по колечку, ставя его на место. Кирилл так и сделал. Раздался щелчок – колечко встало на место, и портал исчез. – А так – просто часы. Будешь хоть время знать... __________________________ * «Шок – это по-нашему!» – слоган телерекламы 90-х гг. прошлого века. ** «В чём я лично сомневаюсь» – слова ослика Иа из «Винни-Пуха» А. Милна (пер. Б. Заходера) *** «Здравствуйте, я ваша тётя!» – советский двухсерийный художественный телефильм режиссёра Виктора Титова (1975). Снят по мотивам пьесы Брэндона Томаса «Тётка Чарлея» (перевод Ильи Рубинштейна). Премьера состоялась 26 декабря 1975 г. Главную роль «тёти» исполнил А. Калягин. **** «Вишнёвый сад» – пьеса АП Чехова (1904). Одно из самых известных произведений Чехова и одна из самых известных русских пьес, написанных в то время. ***** Любовь Яровая» – пьеса Константина Тренёва (1919). Фраза о прислуге Дуньке принадлежит профессору Горностаеву. ****** См. «Демиург»