Honor thy Father (Почитай отца своего)

Иногда Эмма думала, что ее чувства к матери были запутаны, как старый клубок ниток. Девочка любила мать, в том не было сомнений, но ее всегда занимал вопрос, нужно ли принимать свои эмоции от общения с Мэри-Маргарет или же нет? У мисс Бланшард было лицо Белоснежки, матери, которой Эмме так не хватало, и она была заточена в мозгу… или сердце, или душе Мэри-Маргарет, девочка не была уверена на этот счет. Но как бы то ни было, учительница ей матерью не была и, это удручающее Эмму чувство, было сродни тонне сброшенных на нее кирпичей. Нести это бремя было ужасно, зная, что ее мать присматривает за ней. Девочке хотелось плакать и обнимать ее, называть мамой и полагаться на нее умственно и душевно, но Эмма не могла этого делать потому, что ее няня не знала о своем материнстве и уж точно не представляла ее своей дочерью. Она видела себя лишь той, кто даст совет, поддержит и научит, но никак не мамой. И как бы Эмма ни старалась направить их отношения к доверительным мать-дочь, Мэри-Маргарет, казалось, всегда убегала от этого. Это заставляло Эмму часто грустить. Ее отец делал вид, что понимает ее состояние, но это никогда не убеждало девочку. Лишь Джефферсон был в состоянии понять; он был оторван от своей дочери и не мог ежедневно общаться с ней. Он наблюдал за нею издалека, но знал, что не может подбежать и обнять ее, назвав по имени, ведь в этом мире оно ей не принадлежало. Однажды, Шляпник сказал своей маленькой подруге, что очень ей завидует. Ох, если бы он знал о том бремени, с которым Эмма жила каждый день, он бы так не сказал. И, поэтому, хотя Джефферсон и был единственным приближенным, он по-прежнему не очень понимал, те чувства, что она переживала. -Иногда папа рассказывает мне о моей маме, - сказала как-то Эмма, помогая Мэри-Маргарет с ее работой в прачечной. Девочка была достаточно взрослой, чтобы ей больше не требовалась няня, но Румпельштильцхен по-прежнему был уверен, что ей нужно общаться с мисс Бланшард. Он сказал, что ей нужно учиться ответственности, помогая няне по дому, и что пора бы расплатиться за все маленькие свитера, а также рубашки Румпельштильцхена, которые она пачкала, будучи еще совсем маленькой. Поэтому Эмма работала бесплатно… и, в общем-то, не возражала. -Я не знала, что твой папа знал твою мать, - взглянула на нее Мэри-Маргарет. -Он и папу моего настоящего знал, - легкомысленно добавила девочка. Он рассказывал ей их истории, но это не считается. Она любила Прекрасного, как отца, но пока была обеспокоена его… их общим положением в этом запертом и стертом со всех карт городке, Румпельштильцхен был ее настоящим папой. -Расскажешь о них? – весело предложила девушка. Эмма выпрямилась; ей следует быть очень аккуратной с такой темой. Мэри-Маргарет никогда не знала, что произошло. -Папа говорит, что она, куда бы ни отправилась, приспосабливается и выживает там. Жизнь у нее не всегда была прекрасная, но она прощала тех людей, которые делали ей больно, и еще... папа говорит, она… она была героем. Она помогала спасать людей. Выражение лица Мэри-Маргарет не поддавалось чтению, и Эмма испугалась, что ее рассказ был больше похож на лепетание восьмилетнего ребенка, с полной головой фантазий о родителях, которые бросили его. Однако, ей почти не было до этого дела. Она знала свою и их историю. Эмма набрала воздуха в грудь и продолжила. -А мой настоящий… я имею в виду биологический папа, он совсем как мама, мой приемный папа сказал, что он был благородным и любил маму, и они все время находили друг друга… но теперь, когда я это говорю, это кажется глупым, но он и правда был мужественным и храбрым и стоял за людей, которым причиняли зло и… -Эмма, - заботливо сказала Мэри-Маргарет, перебивая ее. Это произошло в то мгновение, когда Эмма испугалась, что расплачется. Она вытерла рукавом слезы, в отчаянии ища любой намек на понимание со стороны матери. Но девушка только смотрела на нее с печальным сочувствием, что сделало Эмму еще более расстроенной. Ее матери здесь не было, она не поддерживала свою маленькую дочь все эти годы, когда та нуждалась в ней. Мамочка, просто очнись… пожалуйста. -Я лучше пойду, - Эмма вытерла слезы с лица. -Эмма… -Мне нужно делать уроки, - ответила она, ускоряя шаг. – Я провалила последний тест по алгебре и папа убьет меня, если не сдам и завтрашний… -Эмма, - девочка проигнорировала отчаянный зов своей няни, спускаясь по лестнице и покидая ее квартиру. *** Румпельштильцхен нашел дочь, сидящей на ступеньках деревянного замка, на старой игровой площадке у моря. -Как давно мы не были здесь? – спросил он, занимая место рядом. -Как ты узнал, где меня искать? -Ну, когда тебе грустно, тебе нравится быть одной поэтому, мест, в которые ты обычно прячешься не так уж и много: хижина в лесу и этот замок. Эмма ничего не ответила. Когда она была еще ребенком и у нее были неприятности, она всегда приходила на этот берег, к старой игровой площадке. Отец всегда находил ее здесь, но она все равно возвращалась потому, что хижина в лесу ее пугала. -Я не хочу быть Спасителем. -Я знаю, милая, - Эмма взглянула на отца, она слышала сожаление в его голосе и видела боль во взгляде. Он не хотел для нее такой судьбы, но у молодой Эммы не было выбора. Судьба начертала ей быть Спасительницей, и даже если она откажется, девочка все еще будет заперта в одном городе с женщиной, которая всеми доступными ей способами пыталась выяснить, кто же такая юная мисс Голд, а после этого собиралась ее убить. У Эммы просто не было выбора. -Я выживу здесь? – спросила она, подтягивая колени к груди. -Да, - ответил Румпельштильцхен полным решимости голосом. -Ты точно в этом уверен? Твое пророчество так говорило? -Эмма, я даю тебе слово, что никто не посмеет к тебе притронуться, - сказал он, поднимая пальцем ее подбородок. – Для начала, им придется встретиться лицом к лицу со мной, а ты ведь знаешь, все боятся меня. Эмма улыбнулась уголком губ и поцеловала отца в щеку. -Не хочешь рассказать мне, что произошло сегодня? -Знаешь, - девочка опустила взгляд, - иногда, я так хочу встретиться с мамой, а не с Мэри-Маргарет. Румпельштильцхен вздохнул, притягивая дочь в объятья. Эмма, сделав глубокий вдох, проглотила стоявший в горле ком, и, пытаясь не заплакать, опустила голову на отцовское плечо. -Встретишься, - пообещал он. – Обязательно встретишься. Эмма не смогла сдержать слез. -Милая, я знаю, что это очень непросто для тебя и я… я сожалею об этом, но я хочу, чтобы ты знала, что я никогда не жалел, что забрал тебя из приюта. Я всегда буду тебя любить, и, надеюсь, когда ты придет время, и ты узнаешь все, что я сделал, ты об этом вспомнишь. -Ты уже не тот человек, - девочка шмыгнула носом. -Во мне больше от того человека, чем ты думаешь. Эмма изучала его несколько минут, прежде чем снова взглянуть на волновавшееся море. Иногда она размышляла о том человеке, которым был ее отец в прошлом и о том, кем он являлся здесь, в этом мире. Это было более чем любопытно. Она любила отца, а он любил ее в ответ, и она знала, что это по-настоящему. Может, слухи и истории о нем перегибали палку? Но если это не так, то она не видела другого выхода, кроме как продолжать любить его и пытаться изменить его сущность, повернув к свету.