Honor thy Father (Почитай отца своего)

Когда все за столом смущенно переглянулись, Румпельштильцхен не знал, что ему делать. Какая-то его часть желала рассмеяться, потому что его маленькая смелая дочь была так горда, произнесенной фразой и собой. А другая, советовала сгрести Эмму в охапку и быстро, как только мог, выпроводить на кухню, где отругать и заставить подумать о своем поведении. У него никогда не было таких неувязок с Бэем. Джефферсон встретился взглядом с ростовщиком, но быстро отвел, будто стыдясь чего-то, а Мэри-Маргарет вспыхнула и Голд не смог припомнить, когда видел, чтобы кто-то из встреченных им ранее женщин, мог зарумяниться больше. -Ах, ну гляньте на это, - воскликнул Шляпник, - у нас закончилось все вино, я… я схожу принесу еще. Румпельштильцхен сверкнул карими глазами, этот чудаковатый мальчик был ответственен за слова Эммы. Мужчина это знал. Он чувствовал, как впиваются в золотую рукоять трости, его тонкие пальцы. -Я провожу. И как только они вышли из гостиной, и попали за угол, в коридор, ведущий к кухне, Джефферсон обернулся и едва избежал удара голдовской трости по носу. -Эй, полегче! Не думаю, что Эмма захочет, чтобы ты избил ее будущего мужа. Румпельштильцхен чувствовал, как кипит кровь в его жилах; он хотел избить нахала безо всякого повода. -По-твоему, это смешно? -Конечно, нет, это было первым, что пришло мне в голову, когда ты размахивал своей палкой перед моим лицом. -Что ты, черт возьми, сделал с моей дочерью? – прошипел Румпельштильцхен. – Клянусь, тебе лучше ответить, тщательно подбирая слова, а если твое объяснение мне не понравится, я сделаю то же, что и любой отец, готовый защитить свою дочь. -Ничего! – запротестовал Шляпник. – Ты что, думаешь, что мне нравится, когда твоя восьмилетняя дочь фантазирует обо мне, с полными руками конфет? Ноги бы моей в этом доме сегодня не было, если бы наша дорогая королева не лезла всюду расследовать. Еще, конечно, из-за еды я здесь, но я не вкладывал эти бредовые мысли в голову Эммы. Я только хочу защищать ее и обещаю, это делать и в дальнейшем. -Да что ты! Держу пари, когда ей исполнится восемнадцать, ты будешь более чем рад предложить ей свою защиту, -Румпельштильцхен оскалился. – Забыл, что я знаю тебя с тех пор, как тебе едва стукнуло двенадцать? И помню, как ты обращался с женщинами много позже. -Я совершенно другой теперь, - напомнил Джефферсон. - Я изменился. -Никто не меняется. Только не навсегда. -Посмотрим, - пробормотал молодой мужчина. – У меня нет никаких намерений, в отношении твоей дочери, кроме оживления портала, чтобы мы с Грейс могли вернуться домой, подальше от этой проклятой земли. Это все, что я хочу, и даже пытаюсь быть с тобой честным, когда по любому поводу и без, ты нападаешь на меня словесно и физически! У нас была договоренность, когда я привез Эмму домой, в прошлом году. И хоть не ожидаю, что ты исполнишь свою часть сделки, прошу тебя – постарайся. Ради Эммы. Ты центр ее мира, и я уверен, что ты не доверяешь мне потому, что боишься ее доверия ко мне. Джефферсон отвесил издевательский поклон. -Благодарю за ужин. С нетерпением жду следующего года. – Румпельштильцхен злым взглядом проводил мальчишку обратно в гостиную. Ради Эммы. Ты центр ее мира. И, несмотря на нависшие над ними проблемы с расследованием Реджины… Эта фраза заставила ростовщика улыбнуться. *** Мэри-Маргарет подождала, пока мужчины скроются за углом и повернулась к маленькой мисс Голд. -Эмма… Девочка выглядела смущенной: «Я сказала что-то не то?» -Нет, нет, Эмма… ничего дурного. Просто… ты не думаешь, что Джефферсон немного староват для тебя? -Однажды, мне будет столько же, сколько и ему, - пожала плечами малышка. -Однажды, тебе будет столько же, сколько ему сейчас, но он ведь будет становиться старше… и, к тому времени, ему исполнится за пятьдесят. Он будет такого же возраста, как твой папа. Эмма хотела спорить до последнего, пока бы не приняли ее правоту, но что-то удержало ее, и девочка лишь тихо сказала: «Ты просто не понимаешь… и не сможешь, пока я не вырасту». -Ну, тогда объясни мне, - предложила Мэри-Маргарет. Она знала, что ребенку нужно выговориться. Дети всегда нуждаются в двух вещах – любви и стабильности, и если последним мистер Голд вполне обеспечивал маленькую Эмму, то первое дарил ей в своем особом понимании. Но это было не одно и то же. Малышке было по-прежнему одиноко. Мэри-Маргарет все же пыталась поделиться с ней всем этим и, даже решалась давать советы, в конце концов, ростовщик именно поэтому он нанял учительницу – дать его дочери женское тепло и заботу. Но девушка все же боялась за свою маленькую подопечную, и пообещала себе, что даже если Голд уволит ее из-за того, что Эмме, в силу возраста, уже не будет необходимости в няне, она все равно будет готова выслушать и, если понадобится, утешить юную мисс Голд. Эмма надувшись, уставилась в свою тарелку. -Папа говорит, что если я расскажу, ты все равно не поверишь. -Во что не поверю? - нахмурилась учительница. -Ни во что, - тихо ответила девочка и по комнате разлилась тишина. Но всего через несколько секунд, дверь гостиной открылась. С легкой улыбкой на губах вошел Джефферсон. -Мне нужно идти. Спасибо вам обоим за чудесный ужин. -Так скоро? – обеспокоенно спросила Мэри-Маргарет. Ну, по крайней мере, их ужин в честь Дня Благодарения прошел намного лучше, чем все ее свидания вместе взятые. Но у девушки хотя бы было время понять, почему этот молодой мужчина был приглашен. Ранее, Мэри-Маргарет не было известно, что богатый мистер Хеттер, живущий в дома на холме, и владелец всего города – мистер Голд, были знакомы, но предположила, что это вполне имело смысл. Они оба были богаты и не имели ничего общего с другими жителями Сторибрука поэтому, девушка подумала, что два самых состоятельных человека в городе могли организовать свой элитный клуб, или что-то в этом роде. Она не представляла мистера Голда в подобном направлении, но тогда совсем бы не понимала, почему на семейный ужин, включавший верную няню, был приглашен довольно приятный и обходительный Джефферсон. Он был очень привлекательный… она достаточно разглядела его, в то время, как они перебросились парой фраз за столом. Неужели… мистер Голд решил их свести? Хотя, Мэри-Маргарет должна была признать, что это был очень неплохой выбор для нее. Ростовщик подарил ей возможность «почти свидания» с человеком, которого она никак не ожидала увидеть в подобном свете. -Просто у меня есть некоторые незаконченные дела, я должен вернуться домой, - сказал Джефферсон. – Было приятно пообщаться с вами. Мэри-Маргарет улыбнулась ему в ответ, и уже ждала, что молодой человек пригласит ее на чашечку кофе, но он только слегка качнул головой в прощальном поклоне и, обернувшись, покинул гостиную, а через минуту и дом. Но Эмма спрыгнула со своего стула и бросилась вдогонку. -Эмма! -Что происходит? – спросил мистер Голд, остановившийся в дверях. -Она побежала за Джефферсоном, - девушка быстро поднялась из-за стола. – Я схожу за ней. -Не нужно, - спокойно ответил Голд, садясь в свое кресло у камина. – С Эммой все будет в порядке. Он не допустит, чтобы с ней что-то случилось. -Но… -Просто наслаждайтесь ужином, мисс Бланшард. Я убил на его приготовление два часа. Она вернется, когда попрощается. Мэри-Маргарет нехотя села, и взяла в руку вилку, с нанизанным на ее кусочком индейки. Теперь она была холодная. *** Эмма выбежала на крыльцо, смотря, как Джефферсон спускается к своей машине. -Прости! Мужчина обернулся на звук ее голоса: «За что?» -То, что я сказала… было неправильным,- она опустила взгляд. -Эмма, ты понимаешь, почему мы не сможем пожениться, когда ты станешь старше? – спросил Джефферсон, возвращаясь к тому месту, где стояла девочка. -Я не знаю. Но ты же не будешь взрослеть, как думает Мэри-Маргарет, а я буду и… это ведь не должно быть ложью. -Но Проклятье не сможет держать всех нас вечно. И когда оно падет, все начнут стареть, и ты сможешь выйти замуж за того, кого захочешь. -Но мне же будет двадцать восемь! – возмутилась Эмма. – Я буду старой! Шляпник рассмеялся, будто то, что она сказала, было забавным. Эмма совсем ничего не понимала. -На самом деле, ты не будешь старой в двадцать восемь. Откуда он знал? Ему ведь еще не было двадцати восьми? Или… О, прекрасно, ей придется выходить за старичка. -Эмма, - Джефферсон положил руку ей на плечико, - я знаю тебя с тех пор, как ты была совсем маленькой. Я следил, чтобы с тобой не случилось ничего дурного и… сколько бы лет ни прошло, для меня ты все равно останешься той малышкой, которая пыталась надеть мою шляпу, когда тебе было три годика, а она падала тебе на плечи. -Папа тоже так говорит, - нахмурилась девчушка. -Замечательно! Это хорошо, Эмма. Не забывай об этом. Не забывай о том, что было в твоем прошлом. Мы с твоим папой будем рядом, ну… я, скорее, буду кем-то вроде дядюшки, который всегда готов тебя поддержать, и сохранит все твои секретики. Эмма кивнула и взяла Шляпника за рукав: «Ты вернешься в дом? Пожалуйста. Тут очень холодно, а в твоем доме, наверное, одиноко». -Я не могу, - ответил он. – Мне правда нужно идти. У нас с Румпельштильцхеным есть кое-какие важные дела, и я должен помочь ему с их решением. Джефферсон легонько обнял Эмму, а потом также щелкнул по ее маленькому носу. -Будь умницей, малышка. Не разочаровывай отца. Эмма смотрела как ее друг забрался в свою машину и пропал за поворотом на особняк, стоящий на холме.