Лучше умереть

«Кто будет качать колыбель, кто споёт колыбельную?

Кто будет качать колыбель, когда меня не станет?

Я буду качать колыбель, я буду петь колыбельную,

Я буду качать колыбель, когда тебя не станет.»

      — Учиха-сан, — выдавливает Хината, стуча зубами, — я… я н-не с-смогу! — Тц. Зачем тогда пошла со мной? Мне нужно, чтобы ты… — Я знаю! — выкрикивает Хината и с ужасом понимает, что только что перебила его. Дрожащим голосом она продолжает: — Я н-не смогу выполнить такую высокоуровневую медицинскую т-технику! Саске тяжело вздыхает. — Понятно. Кто сможет? Хината тяжело сглатывает перед тем, как ответить: — Э-э… только Цунаде-сама или… — Или Сакура, хочет сказать она, но слова замирают на губах. Саске, похоже, прекрасно знает, о чём она промолчала. — Или Сакура, да? — Хината кивает, чтобы не заикаться лишний раз. — Хорошо. Утром мы идём за Цунаде. Хината только и может, что несколько мгновений беззвучно открывать и закрывать рот. — Что? — наконец хрипит она. — Утром мы отправимся в Коноху. Чтобы похитить Цунаде, — терпеливо повторяет он. Хината смотрит на него с недоверием, но когда Саске встречается с ней алым взглядом, она покорно опускает голову. Он приказывает ей идти спать; Хината чуть не падает с дерева, когда спрыгивает обратно на землю. Похитить госпожу Цунаде? Это же самоубийство. Хотя отставная Хокаге уже немолода, Хината считает настоящим безрассудством связываться с такой могущественной женщиной — куноичи, которая голыми руками может пробить дыры в человеческом теле, словно оно сделано из мягкого сыра. Хотя Хината предполагает, что Саске не придётся беспокоиться о том, что Цунаде может выпустить ему внутренности, учитывая его «проблему» с регенерацией. Беспокоиться придётся Хинате. И Хината беспокоится. Съёжившись в спальнике, она не смыкает глаз, пока розовые пальцы рассвета не отдёргивают бархатный занавес ночи. Саске спрыгивает с дерева, как спелый фрукт, с глухим стуком приземлившись на землю. — Вставай, — командует он, и Хината торопливо собирает свою сумку. Он не даёт ей времени заварить утреннюю чашку чая, но она не жалуется. Пока они идут к порту, Хинате каким-то чудом удаётся заговорить. — Учиха-сан, ты не с-спишь? — не может удержаться она от вопроса, который давно не даёт ей покоя. — Тц. Ты когда-нибудь затыкаешься? Остаток пути до порта Хината молчит.

***

Хината не ожидала увидеть Коноху так скоро. Прошла неделя с тех пор, как они покинули остров Наги, и ей так и не удалось подготовить себя к тому, что придётся снова лицезреть огромную каменную голову Наруто, расположенную среди остальных пяти голов, обвиняюще нависших над ней. Одна сторона его профиля залита лунным светом, а другая скрыта в синих тенях. От этого зрелища у Хинаты скручивает желудок. И всё же она с удивлением осознаёт, что не думала о Наруто на протяжении всего путешествия в компании Саске. Поразмыслив, Хината решает, что это прогресс, хотя сердце до сих пор уходит в пятки каждый раз, когда она случайно бросает взгляд на памятник Хокаге. Она украдкой смотрит на Саске. Он ковыряет под ногтями кунаем, пока они ждут полночи. Каждая секунда растягивается на час, и Хината развлекает себя тем, что наблюдает за медленным движением звёзд. Масштабность их миссии ошеломляет; Хината даже дышит через раз. Однако лёгкие, в конце концов, побуждают её делать нормальные вдохи. Так повторяется раз за разом из-за волны тревоги, которую Хината не может сдержать; короткий вдох-задержка дыхания-резкий выдох, из-за чего она время от времени тихонько кашляет от удушья. Саске свирепо смотрит на неё во время этих приступов, сверкая в лунном свете красными, как у демона, глазами. К тому времени, как растущая горбатая луна зависает в зените, Саске жестом привлекает её внимание: пора. Хината чувствует, как что-то похожее на холодный, застывший жир оседает в глубине желудка; её тошнит, она мечтает отказаться. Но всё же молчит, следуя за Саске, как бессловесная тень. Должно быть, они составляют прекрасную пару, думает какая-то праздная часть её разума, когда они проносятся по окраине деревни, через пустой парк со скрипучими качелями. Они, наверное, похожи сейчас на пару призраков с длинными чернильными волосами, развевающимися за спинами, словно угольные крылья; с бледной кожей, отражающей эфемерный лунный свет; с глазами, сияющими грозной силой. Когда они синхронно перепрыгивают через забор, пробираясь к центру Конохи, Хината чувствует себя могущественной: она чувствует себя живой. Она — жуткое, чернокрылое существо с лунами вместо глаз; она — приспешница пугающе прекрасного вампира, чьи алые глаза безмолвно требуют ответа. Но потом Хината вдруг вспоминает, что они собираются похитить госпожу Цунаде, и ощущение вседозволенности и непобедимости в ней борется с беспокойством по мере приближения к сердцу деревни. Беспокойство одерживает верх, и теперь Хината чувствует только, что руки мокрые от холодного пота, а глаза комично распахнуты из-за использования Бьякугана, но в большей степени, конечно же, из-за страха. Хината подаёт знак рукой: иди за мной. Она отлично знает вечерний распорядок Цунаде, поскольку неоднократно выпивала в компании Легендарной Неудачницы. Оказалось, что у них много общего: обе мечтали забыть некоторые места, события, людей; обе желали приглушить изматывающие душу чувства. Иногда Хинате было невыносимо наблюдать за Наруто, и тогда она до потери сознания напивалась с Годайме. Несмотря на все недостатки Цунаде — а их у неё много — она превосходный собутыльник, научивший Хинату пить крепкие напитки, играть в покер с серьёзным лицом и лечить похмелье ирьёндзюцу. От этих мыслей Хината испытывает укол вины, но заставляет себя сохранять внешнее подобие спокойствия шиноби. Учиха-сан пообещал, что не причинит вреда Цунаде-сама, и если он нарушит своё обещание, Хината поклялась себе, что отдаст жизнь, защищая женщину. В конце концов, не так уж много стоит её жизнь; она с радостью отдаст её, чтобы уберечь Цунаде, если потребуется. Саске беззвучно взламывает замок, и Хината криво ухмыляется: Хината, защищающая Цунаде? Скорее всего, именно Хинате понадобится защита от Цунаде! Особенно после того, как Цунаде увидит, кого она притащила в Коноху. Ох, Ками, что же я делаю… Как Хината и думала, Цунаде уже готовится прикончить четвёртую бутылку сакэ к тому времени, когда они появляются в её гостиной. Она холодно смотрит на них поверх края чашки с алкоголем, после чего делает глоток и подмигивает. С тянущим в грудине чувством Хината понимает, что их появление не застало последнюю из легендарных Саннинов врасплох. — Хината-ча-а-а-а-а-ан. И, если глаза меня не обманывают, Са-а-аске-е-е-ку-у-у-у-у-ун, — невнятно тянет она. Стоя в противоположном углу комнаты, Хината чувствует запах алкоголя, исходящий от Цунаде. — Нет, глаза не могут меня обмануть, хотя я пьяна… Хм. — Цунаде применяет дзюцу, чтобы вывести алкоголь из организма; в следующую же секунду её глаза проясняются, а губы кривятся в усмешке. — Боги. Учиха. Садитесь, сопляки, и говорите, зачем пожаловали. — Вы… вы знали о нашем приходе! — ахает Хината, а Саске рядом застывает алебастровой статуей в золотистом свете лампы. Никто из них не принимает приглашение Цунаде присесть. — Я происхожу из рода Узумаки, легендарных сенсоров; и хотя Наруто упорно старается не чувствовать твою чакру, Хината-чан, я подобными компульсиями не обременена. Я знала, когда Учиха Саске вернулся, когда ушёл и снова вернулся в Коноху. У тебя роман с мертвецом, Хината-чан? Лицо Хинаты приобретает приятный багровый оттенок. Наконец, Саске медленно движется вперёд, чтобы не спугнуть Саннина. Из-под своего чёрного плаща он достаёт свиток и осторожно передаёт его Годайме. Он спокоен и собран: он понимает, что если Цунаде знала об их вторжении, то следует действовать осторожно. — Мне нужен тот, кто может применить это дзюцу на мне, Цунаде. — Хината морщится, когда Саске опускает почтительное обращение. Цунаде придвигает стул ближе к лампе и просматривает свиток. — Понятно. А если я откажусь? — Я заставлю тебя. Цунаде бросает взгляд на Хинату, которая к этому моменту уже дрожит, как лист на ветру. — Понятно, — бормочет Цунаде. — Ты пришла сюда, чтобы похитить меня. — Это не… Цунаде-с-с-сама! Я-я-я… — Хината пытается заговорить, но Саске резко поднимает руку, заставляя её умолкнуть. — Да, если понадобится, — перебивает он глубоким, хриплым голосом. — К твоему сожалению, сопляк, я не могу выполнить это дзюцу. В комнате воцаряется тишина; Хината уверена, что слышит, как потрескивает масло в лампе и негромко позвякивают бутылки с сакэ, когда Цунаде кладёт локти на шаткий стол. — Почему? — требует Саске. — Если бы ты внимательно прочитал свиток, то заметил бы, что для этого дзюцу требуется длинный список редких ингредиентов. Естественно, у меня нет пепла возрождённого феникса, плавников русалки или цветов легендарной Сукары, которая распускается раз в тысячу лет. Саске сжимает кулаки, разжимает, затем снова сжимает; Хината слышит, как в ушах шумит кровь, и боится — смертельно боится. Впадёт ли Саске в смертоносную ярость? Активирует ли своё жуткое додзюцу и сожжёт их всех в чёрном пламени Аматэрасу? Он… — Если у тебя нет этих ингредиентов, — мрачно спрашивает Саске, — то у кого они могут быть? — Я уж думала, не спросишь, — язвит Цунаде. — В горах за страной Молний уединённо живет старая колдунья Эришики. В Первую войну её призвали убивать обладателей Мангекё Шарингана, но с тех пор она не покидала свою обитель. Саске шипит, словно яростное пламя на ветру: — Хочешь сказать мне… Что женщина, воевавшая в Первую войну до сих пор жива? Цунаде криво улыбается. — Да. Скорее всего. Она единственная, кто может тебе помочь. Я-то уж точно не смогу. Саске почти рычит, активируя додзюцу. Он смотрит в глаза Цунаде, и она теряет сознание, с громким стуком ударяясь головой о стол. — Цунаде-сама! — испуганно вскрикивает Хината и поворачивается к Саске: — Она… — Нормально всё с ней! — рявкает Саске. — Я просто стёр ей память и усыпил. Утром очнётся с обычным похмельем, — уже спокойнее поясняет он. Хината выдыхает и молча следует за Саске из дома Цунаде. Когда они уходят, Цунаде поднимает голову от стола и закатывает глаза. — Чёртово отродье. Думает, что может ввалиться сюда и подвергнуть бывшую Хокаге гендзюцу. Напыщенный маленький говнюк. — Она горько усмехается и наливает себе выпить. — Не знаю, стоит ли рассказывать об этом Наруто… Но, с другой стороны, может, и стоит. — Цунаде хмуро смотрит в чашку, затем одним глотком осушает её и наполняет снова. Время есть. До колдуньи как минимум две недели пути, так что нет нужды торопиться. Цунаде решает, что сегодня напьётся в стельку, а утром уж придумает, что делать с этой занятной ситуацией.