«Летом — яблоки, осенью — персики.
Если я не могу быть с тем, кого люблю
то мне вообще никто не нужен.»
— Ты… ты что? — неверяще переспрашивает Хокаге. Хината смотрит в пол; на красном ковре виднеется серое пятно, которое она находит чрезвычайно интересным, крошечное пятнышко, оставшееся после того, как его старшего ребёнка вырвало прошлой зимой. В том году свирепствовал грипп. Не то чтобы Наруто известно, что она знает о происхождении этого пятна; хотя, может, и известно. Иногда Хинате кажется, что ему всё известно. — Я подаю в отставку, — едва слышно шепчет Хината. Она не поднимает взгляда, прекрасно понимая, что утонет в океане глаз Наруто, если позволит себе на мгновение взглянуть на него, что недавняя её решимость растворится, как соль, а ведь… Она должна быть сильнее, сильнее всего этого. Сильнее ради него? Сильнее… ради него, для него, из-за него, как и всё, что она сделала и однажды сделает — всё только во имя Наруто. И она готова. В одной руке у неё заявление, а в другой — газетная заметка. Наруто внезапно поднимается, — со стола водопадом чёрно-белых перьев летит ворох бумаг, — и что-то говорит, но Хината не может разобрать слов; его голос подобен прекрасной песне, и на мгновение Хината теряется в этой мелодии. Его сильная, тяжёлая рука ложится ей на плечо, но Хината, тихонько пискнув, отшатывается; чары рассеиваются, и рука безвольно опадает. И поскольку Хината трусиха (всегда была трусихой), она молча впихивает ему в руки официальное прошение об отставке и практически вылетает из кабинета, и длинные тёмные волосы развеваются за её спиной, как знамя. День начался вполне обыденно: Ханаби читала своей маленькой дочери сказку о гадком утёнке. Хината сидела у неё в гостях, потягивая чая и глядя остекленевшим, словно затянутый ряской пруд, взглядом перед собой. Слушать, как Ханаби рассказывает о гадких утятах, было всё равно, что слушать крякву, сокрушающуюся из-за унижений, причинённых менее удачливым животным: ну разве это не ужасно, дорогая, что утята были жестоки к бедному маленькому лебедю? О да, мы никогда не должны быть жестоки с теми, кто уродлив… Если не считать, что Ханаби олицетворяла пресловутую шипящую утку, а Хината — уродство. Сестра практически увела Конохамару у Моэги, после того, как первый сделал предложение второй. Ханаби часто шутила по этому поводу: я знала, что он слишком хорош для неё, и каждый раз у Хинаты при этом сосало под ложечкой, потому что она знала, каково это — быть гадким утёнком, который так и не превратился в лебедя. В каком-то смысле эта беспощадность делает Ханаби идеальным лидером Хьюга — так думает Хината, когда бежит по улицам с раскрасневшимися от напряжения щеками, игнорируя каждого, кто пытается её окликнуть. Идеальная. Это слово точно описывает Ханаби. Она красивее, сильнее, умнее, в ней есть всё, чего нет в Хинате. Пять лет. Прошло пять лет с последней, так называемой, Великой войны шиноби, в финале которой Мадара был повержен, а Саске разорван на кусочки, после чего погребён глубоко под землёй кучкой рваной плоти, в которой сложно было опознать человека. О, кровь тогда покрыла небо и землю, как жуткий фейерверк. Наруто каждую годовщину войны произносит речь; рассказывает о том, как сильно любил Саске — как брата, говорит он и плачет перед толпой жителей Конохи, рвёт на себе одежду и бьёт себя в грудь, а за его спиной перед старым кварталом Учиха стоит белоснежный мемориал, и Хината в глубине души думает, что это перебор, но молчит и плачет вместе с гражданскими. Но кто о чём плачет — загадка даже для неё. И сейчас Хината плачет; она путает прошлое и настоящее, но на этот раз знает, откуда эти слёзы, которые разрывают грудь, как сила, разорвавшая плоть предателя Учихи. Чуть ранее этим же утром, после инцидента с гадким утёнком, как она решила его называть, Хината бесцельно бродила по деревне, расстроенная, но не знающая, почему и что с этим делать. В конце концов, она купила себе пончик, стакан кофе и утреннюю газету — тогда это показалось ей хорошей идеей. Она пролистала газету, сканируя всевидящими глазами чёрный шрифт, но ничего из прочитанного совсем не отложилось в голове. Тогда Хината тайком взглянула на колонку знакомств и подумала, а не стать ли ей лесбиянкой — в разделе «Женщины ищут женщин» было несколько многообещающих объявлений. На самом деле, это ей посоветовала Ханаби, видя, что Хинате явно не везёт с противоположным полом. Но в итоге ни одно из объявлений не заинтересовало её, и Хината, запихнув в рот остатки пончика и разбавив приторный вкус посыпки чёрным кофе, перевернула страницу. Далее следовал раздел с объявлениями о трудоустройстве. Именно эта страница сейчас зажата в руке Хинаты и залита слезами, пока сама Хината всё бежит, бежит, бежит, будто может обогнать прошлое и начать всё сначала. На скомканной газетной бумаге обведено объявление следующего содержания:Новый храм Огня (на границе со страной Чая) ищет жриц, которые будут
ухаживать за огнём нашей Госпожи, да будет благословенно её имя,
Богини домашнего очага!
Гарантируем щедрую оплату, полное медицинское обслуживание,
просторную келью в храме. Питание и одежда так же включены.
Денежные средства, потраченные на путь, возвращаем в полном объёме!
Рассмотрим только соискателей-женщин.
Обязательное условие: девственность и готовность посвятить
всю свою жизнь нашей Госпоже, да будет благословенно её имя.
Собеседования начинаются в конце месяца.
Надеемся на скорую встречу!
В конце объявления указан адрес; Хината уже знает его наизусть. И пока Хината собирает свою маленькую дорожную сумку — одну смену одежды, кусочек мыла и зубную щётку, фотографию матери — она снова и снова спрашивает себя: зачем? И в ответ на этот вопрос в голове проносится калейдоскоп образов: свадьба Наруто и Сакуры, свадьба Тентен и Неджи, Шикамару и Темари, Чоджи и Ино, Ханаби и Конохамару, и, что хуже всего, её отца и какой-то пышногрудой темноволосой женщины-джонина из Младшей ветви, которая спасла ему жизнь на последней войне. А после трое розоволосых детей Наруто и Сакуры; Хината часто со своего насиженного места неподалёку от особняка Хокаге наблюдала, как родители укладывают их спать, и да, она понимала, что это преследование, и нет, она деактивировала Бьякуган в ту минуту, когда Сакура и Наруто начинали сосать друг другу лица — спасибо, не хватало ещё на это смотреть. Ханаби однажды вручила ей визитку очень хорошего психотерапевта, который специализировался на консультировании тех, кто пристрастился к вуайеризму, но Хината сожгла эту мерзкую картонку вспышкой чакры — нет уж, спасибо ещё раз. Хината моргает, запихивает остатки своих скудных пожитков в сумку и утирает застилающие глаза слёзы. Она знает, что Наруто хороший отец; с расстояния в несколько сотен метров она видит нежность в его глазах, когда он целует своих детей на ночь. И она знает, что Наруто счастлив; он очень любит Сакуру, и всегда любил, и иногда, когда он целует свою жену, Хината не может отвести взгляд и думает… она думает… Она думает о том, о чём не должна думать, и деактивирует додзюцу, а после бьёт себя по лицу, прямо по глазам, будто это поможет стереть всё, что они видели. Теперь же, когда Хината подходит к воротам, небрежно перекинув рюкзак через плечо, словно какая-то беззаботная бродяжка, у неё перехватывает дыхание, потому что тут собрались все, — будь проклят драматизм Наруто и Хирайшин, которым все, мать их, прибыли сюда, — и даже Сакура со своим извечным глупым выражением на лице: то ли сожалеющим, а то ли нервным, которое всегда появляется у неё в присутствии Хинаты, потому что она знает. А рядом с ней Наруто; его светлые волосы развеваются на ветру, как прекрасное и густое, выбеленное солнцем пшеничное поле, а взгляд… Его взгляд тоже всезнающ, хотя сам Наруто притворяется, что не знает. И тогда Хината проклинает себя, потому что слежка за учеником легендарного Жабьего Саннина была далеко не самым мудрым поступком, ведь всё это время он чувствовал её, но никогда ничего не говорил, а просто игнорировал всё, как и неловко улыбающаяся при встрече Сакура. Хината ненавидит свою жизнь и желает, чтобы богиня домашнего очага, в которую она не верит, просто сразила её на месте пылающим огненным шаром. Её взгляд ненадолго останавливается на Кибе и Шино; они держатся за руки, и безмолвно умоляют её остаться. И Куренай-сенсей с пятилетним сыном на руках открывает рот, будто хочет сказать что-то, но снова закрывает, когда их с Хинатой глаза встречаются. Хината закусывает губу. А потом её охватывает горечь, ведь у каждого, кто стоит впереди между её дрожащим телом и воротами, у каждого есть любимый человек или ребёнок. Даже Рок Ли, главный гадкий утёнок Конохи, за последние пять лет обзавёлся несколькими внебрачными детьми от весьма видных гражданских женщин. Только Хината одна. Всегда одна. И поэтому она собирается предложить своё тело, разум и душу богине очага там, где её, по крайней мере, не будут окружать люди, которые занимаются сексом, люди, которые любят и любимы. Она в последний раз встречается взглядом с Наруто и понимает, что он знает, о чём она думает и что чувствует, — потому что он всегда знал, но не выдал это ни малейшим словом, ни жестом, — и прежде чем кто-нибудь успевает сказать ей, что она поступает глупо и безрассудно, и куда, чёрт возьми, она вообще уходит, Хината исчезает, оставив после себя лишь несколько благоухающих лепестков роз, разлетевшихся по ветру.