В тихом омуте

      Рассвет давно миновал, и день клонился к вечеру, когда Ламберта разбудил золотистый назойливый луч, пробившийся сквозь неплотно закрытые ставни. Открыв глаза, он поморщился от резкой боли в висках — неприятное, но ожидаемое последствие эликсира. Ламберт решил, что теперь будет включать эликсиры в счет, и потянулся, чувствуя, как ноют перенапряженные мышцы.       Запах пота, травяных настоев и чего-то неуловимо женского витал в воздухе. Ламберт нахмурился, ощущая, как липнет к телу влажная простыня, и совершенно не удивился, обнаружив пустую половину кровати. Отсутствие травницы было ожидаемым, почти предсказуемым. Ни одежды, ни сумки с травами, даже запах ее волос уже выветрился. Ведьмак хмыкнул. Очередная ночь, очередная пустая постель. Обычно он сам предпочитал исчезнуть до рассвета, избегая неловких прощаний и пустых обещаний, но в этот раз Яромира избавила его от хлопот. Оно и к лучшему — не придется тратить время на объяснения и притворное сожаление.       Поднявшись, он скривился от хруста в плечах. Чертовы кости, вечно ноют. Зато на столе обнаружились миска с водой и полотенце.       — Надо же, позаботилась.       Сонно переваливаясь с ноги на ногу, он подошел к столу и плеснул ледяной воды в лицо, смывая остатки сна и похмелья. Вода стекала по шрамам, колола кожу, возвращая к жизни. Ламберт фыркнул и вытерся жестким полотенцем.       С отвращением натягивая на себя изгвазданную в крови и слизи утопцев рубашку, он вспоминал вчерашний день, Яромиру в овраге, ее испуганные глаза и слишком быстрое согласие. А потом ночь… Горячая, страстная и, как оказалось, насквозь фальшивая.       — Старый дурак, — выругался Ламберт, стягивая завязки на штанах. — Купился на простой трюк, как зеленый юнец.       Он покачал головой, удивляясь собственной глупости. Обычно он за милю чуял ложь, а тут — как нашло что-то. Взгляд упал на мечи, прислоненные к стене. Вот они — единственные верные спутники. Не воспользуются тобой, не сбегут на рассвете. Ламберт провел рукой по рукояти серебряного меча, чувствуя знакомые зазубрины. Сколько раз эти клинки спасали его шкуру? И сколько еще спасут? Ведьмак хмыкнул. Ремесло свое он не любил — грязная работа, неблагодарная. Но что еще остается такому, как он? Только и бродить по дорогам, убивая чудовищ за горсть монет. И все же, когда пальцы сжимались на рукояти, мир становился проще. Яснее.       Ламберт застегнул последнюю пряжку на потрепанной куртке и мельком глянул на смятую постель. Незавершенный контракт засел в мозгу занозой. Наина все еще где-то там, и пока он не устранит угрозу, не видать ему оплаты. Он потянулся к сумке, нащупывая найденную ранее куколку. Мерзкая вещица, но верный знак — дело дрянь. С того момента, как он обнаружил ее в кровати Наины, стало ясно: этой девке уже не помочь.       Ведьмак усмехнулся, вспоминая занудные лекции Весемира о проклятиях. Старый хрыч вечно талдычил о трех элементах для снятия сильного проклятия: желание жертвы освободиться, согласие проклявшего и какой-то там обратный ритуал. Чушь собачья, конечно. За всю свою практику Ламберт ни разу не видел, чтобы эта теория сработала. В случае с Наиной и шансов не было и подавно. Девка уже не в себе, Хозяйкам леса плевать на свои жертвы, а что за ритуал использовали — хрен его знает. Короче говоря, дело гиблое. Остается только завершить контракт обычным способом.       Выйдя из дома, он на ходу проверил снаряжение. Мечи на месте, эликсиры в сумке — все как обычно, а затем окинул взглядом Вербки, погружающиеся в вечерние сумерки. Дым из труб, мычание коров, скрип ставней — привычная суета. Воздух наполнялся вечерней прохладой и запахами готовящейся еды. Ламберт с грустью вздохнул — есть перед работой не стоило, пусть и живот разразился требовательным урчанием. Да и чутье подсказывало: ночка предстоит жаркая.       Направившись к реке, он осматривал окрестности. Деревенские звуки стихали, уступая место шелесту камыша и плеску воды. Сырой воздух, запах тины и мха — идеальное место для засады водяной нечисти. Ламберт мысленно перебирал возможные сценарии встречи с Наиной. Нужно быть готовым ко всему.       Достигнув берега, ведьмак сбавил шаг, внимательно изучая песок. Следы нашлись быстро — цепочка отпечатков, ведущая к воде. Знакомая форма, характерный изгиб стопы — несомненно, Яромира. Песок еще хранил влагу, четко очерчивая каждый шаг. Значит Яромира ушла недавно. Ламберт прикинул: не больше четверти часа назад.       Он пошел по следам, которые вели вдоль кромки воды, петляли в камышах, словно Яромира не решалась войти в реку. Внезапно след оборвался у самой воды, оставив напоследок примятую траву и вмятины в мокром песке. Значит, все-таки вошла. Глупо, но предсказуемо.       Выпрямившись, Ламберт окинул взглядом реку. Поднявшийся туман придавал пейзажу зловещий вид, скрыв дальний берег и превратив реку в бескрайнее море. Чертыхаясь, ведьмак снял с себя куртку, аккуратно свернул ее и положил на большой камень у кромки воды, придавив сверху тяжелым булыжником. Купаться он совсем не планировал.       Убедившись, что все лежит надежно, Ламберт нехотя шагнул в холодную воду. Мурашки пробежали по коже, когда вода достигла пояса. Еще несколько шагов, и ведьмак погрузился с головой. Мутные воды сомкнулись над ним, приглушая все звуки до неясного гула. Вокруг царил зеленоватый полумрак, пронизанный редкими лучами света, пробивающимися сквозь толщу воды.       Медленно продвигаясь вперед, ведьмак вглядывался в окружающий мрак. Водоросли тянулись к нему, словно призрачные пальцы, цепляясь за одежду. Каждое прикосновение заставляло напрягаться, ожидая атаки. Ил, поднятый его шагами, клубился вокруг, затрудняя видимость и создавая иллюзию движущихся теней. Внезапно что-то мелькнуло на периферии зрения, и Ламберт резко развернулся, вглядываясь в мутную воду. На мгновение ему показалось, что он увидел бледное лицо, искаженное ужасом, но видение растаяло так же быстро, как и появилось.       «Чем быстрее найду эту взбалмошную бабу, тем быстрее закончу работу. И получу наконец свои чертовы деньги.»       Его глаза шарили по мутной воде, выискивая силуэт травницы. Не заметив ничего у поверхности, Ламберт нырнул глубже. На песчаном дне среди водорослей он увидел потрепанную сумку Яромиры, наполовину занесенную илом. Это не предвещало ничего хорошего. Схватив со дна сумку, ведьмак поплыл к поверхности. Выныривая, ведьмак уже прикидывал, не повысить ли цену за контракт. Утопленники в реке — это дополнительные расходы. Жадно хватая ртом воздух, он осмотрелся и чуть не выругался вслух. На берегу стояла Яромира — мокрая, бледная, с растрепанными волосами. «Ну конечно, куда ж без драматического воссоединения», — подумал он. Но его внимание тут же переключилось на ту, что показалась из воды рядом с ней.       Наина. Ее нижняя половина тела оканчивалась длинным чешуйчатым хвостом, который лениво покачивался в воде. Правая рука отсутствовала — след их прошлой схватки. Длинные волосы, похожие на водоросли, обвивали искаженное лицо, в котором еще угадывались людские черты. Глаза — мутные омуты, в которых не осталось ничего человеческого. Ламберт мысленно перебрал арсенал: серебро, бомбы, знаки. Все пригодится.       Он начал осторожно приближаться к берегу. Резкие движения сейчас ни к чему — только спровоцируют атаку. Но Яромира, похоже, решила все испортить. Она тянулась к сестре, словно не замечая опасности. Ее губы шевелились, но слов было не разобрать.       Наина замерла, уставившись на сестру. На миг в ее глазах мелькнуло что-то… человеческое? Ламберт не обольщался. Он уже видел такое — последняя вспышка сознания перед атакой.       — Яромира, не подходи к ней! — рявкнул он, понимая что терять уже нечего.       Но было поздно. Наина молниеносно подалась вперед, ее уцелевшая левая рука с неестественной скоростью метнулась к горлу Яромиры. В последний момент травница отшатнулась, но острые когти все же прочертили кровавую полосу на ее щеке.       Ламберт сумел выбраться на берег как раз в тот момент, когда Яромира упала на песок, а Наина, оскалив ряды острых зубов, готовилась к новому броску. Не раздумывая, ведьмак бросился между ними, выставив вперед серебряный клинок.       Лезвие меча со свистом рассекло воздух, и Наина отпрянула, шипя от близости серебра. Ее глаза, полные ярости и голода, уставились на ведьмака. Теперь в ней не было ничего человеческого — перед Ламбертом было лишь чудовище, жаждущее крови.       А затем клинок сверкнул в сумеречном свете, встречая чешуйчатую кожу Наины. Ведьмак двигался медленнее обычного, чувствуя, как притуплена его реакция. Остаточное действие эликсира давало о себе знать. Крутнувшись на месте, Ламберт ушел от песчаного облака, поднявшегося, когда Наина ударила хвостом. Крики Яромиры разрывали вечерний воздух, мешая сосредоточиться.       Кровь окропила берег, едва лезвие меча Ламберта коснулось своей цели. Алые капли на песке казались неуместными, слишком яркими для этих сумерек. Взвыв от боли, Наина ответила новой атакой — полоснув когтями по груди ведьмака, вспоров рубаху и оставив рваные отметины. Ламберт отшатнулся, ощущая как собственная горячая кровь залила грудь. Время, казалось, замедлилось, каждая секунда растягивалась в вечность. Он понимал — нужно закончить бой быстро, иначе рискует остаться на этом берегу навсегда.       Яромира, поскальзываясь на песке и подволакивая ногу, бросилась между ними. Ее глаза, полные слез, молили о милосердии. Но в этот момент милосердие было роскошью, которую ни ведьмак, ни русалка не могли себе позволить. Отступив еще на шаг, Ламберт хрипло вздохнул. Его раненая грудь тяжело вздымалась, а он все пытался сосредоточиться. Наина, воспользовавшись его заминкой, внезапно обнаружила удивительную ловкость. Оттолкнувшись мощным хвостом, она взмыла в воздух с силой, невероятной для безногого существа. Ей почти удалось достать когтями горло ведьмака, но тот в последний момент дернулся в сторону, чудом избежав смерти, подставив под удар плечо. На коже остались глубокие борозды. Кровь заструилась по руке, и Ламберт сдавленно выругался. Русалка теснила его, и это не сулило ничего хорошего.       Наина, приземлившись на песок, двигалась с нечеловеческой грацией. Опираясь на одну руку и извиваясь всем телом, она стремительно приближалась к Ламберту; ее хвост оставлял на песке извилистый след. Внезапно Яромира оказалась между ними, ее растрепанные волосы развевались на ветру, а в глазах плескалось отчаяние.       — Прекратите, умоляю! — ее голос сорвался на хрип. В попытке оттолкнуть травницу, Ламберт вдруг обнаружил, что она вцепилась в него мертвой хваткой.       — Чтоб тебя, женщина! Прочь с дороги! — прорычал он, видя краем глаза, как Наина готовится к новому броску.       В этот момент на противоположном берегу реки показались люди. Новость о том, что ведьмак перебил утопцев, уже разнеслась по Вербкам, придав местным смелости. Впервые за долгое время они осмелились приблизиться к реке в сумерках — кто-то пришел набрать воды, другие решили проверить лодки и сети, оставленные днем. Шум схватки привлек их внимание, и они замерли. Даже с такого расстояния рыбаки смогли различить ужасающую сцену: ведьмак, окровавленная Яромира и чудовищная русалка, в которой едва угадывались черты некогда прекрасной Наины. Появление рыбаков и крики на другом берегу на мгновение отвлекли русалку.       Ламберт воспользовался этим, резко оттолкнув Яромиру. Ведьмачий меч описал серебряную дугу, встретив плоть русалки. Наина взвыла, ее кровь окрасила воду алым. Яромира закричала и бросилась обратно к сражающимся. Она снова повисла на руке Ламберта, пытаясь остановить следующий удар.       — Нет, пожалуйста! Это же моя сестра!       Все произошло в одно мгновение. Инерция движения Яромиры и неумолимая траектория клинка Ламберта слились воедино. Сталь встретила плоть с глухим, влажным звуком. Наина замерла, ее тело напряглось, словно струна. В огромных глазах русалки промелькнула буря эмоций — боль, удивление, а затем, на долю секунды, проблеск узнавания. Ее взгляд, вдруг ставший почти человеческим, встретился с полными ужаса глазами Яромиры.       Ламберт видел, как медленно расширяются зрачки Наины, как дрожат ее губы в попытке что-то сказать. Но слова так и остались несказанными. Жизнь покидала тело русалки. Чешуя, еще мгновение назад переливавшаяся в сумеречном свете, тускнела на глазах. С последним, едва слышным выдохом Наина обмякла и рухнула на влажный песок. Мелкие волны лизнули ее безжизненное тело, унося с собой кровь. Река тихо плескалась о берег, принимая в свои объятия ту, что стала ее частью.       Травница бросилась к телу сестры, лихорадочно, отчаянно гребя песок. Упав на колени рядом с Наиной, она с силой прижала ее к себе, словно пыталась вдохнуть жизнь в метрвое тело. Кровь сестры пропитывала одежду Яромиры, но она не замечала этого. Она покачивалась, баюкая тело Наины, ее пальцы судорожно гладили чешуйчатую кожу сестры, пытаясь согреть ее.       — Наина, сестренка, прости меня, — шептала она сквозь слезы, давясь словами. — Не бросай меня, пожалуйста. Я без тебя пропаду.       Ламберт, тяжело дыша, добрел до ближайшего дерева и устало привалился к нему, зажав рану на плече. Адреналин схватки отступал, и боль накатывала волнами. Каждый вдох давался с трудом, а в ушах все еще звенело. Ведьмак мысленно прикинул ущерб: разодранное плечо, царапины на груди, ушибы по всему телу. «Дня три на восстановление,» — подумал он. — «Если повезет, обойдется без заражения.» Взгляд Ламберта скользнул по телу Наины. Он мысленно отметил, что работа сделана, и уже предвкушал, как получит плату и покинет эту богами забытую деревушку. Рыдания Яромиры над телом сестры вызвали у ведьмака лишь раздражение, и ему некстати вспомнилась вчерашняя ночь. В очередной раз он напомнил себе, что связываться с женщинами — верный способ нажить лишние проблемы. Особенно когда дело касается работы. Вдруг травница подняла голову. Ее глаза горели бессильной яростью.       — Убийца! — выкрикнула она. — Чудовище! Ты ничем не лучше тех тварей, на которых охотишься!       Ламберт молчал. Опыт научил его, что в таких ситуациях любые слова лишь распаляют гнев и продлевают ненужную драму.       — Будь ты проклят, ведьмак! — продолжала Яромира, ее голос звенел от боли и ненависти. — Чтоб ты до конца дней своих одиночеством давился! Чтоб каждая монета, за эту кровь полученная, руки тебе жгла! Чтоб кошмары тебя мучили, чтоб ни одна душа тебе покоя не дала! Да отвернется от тебя Мелитэле, и пусть твое имя станет проклятием на устах всех матерей!       Жители деревни, до сих пор с противоположного берега молча наблюдавшие за происходящим, начали перешептываться. Ведьмак давно привык к таким взглядам — смесь страха и любопытства, с оттенком презрения и невольного уважения. Обычное дело после выполненного заказа. Поток проклятий Яромиры никак не иссякал, но его лицо оставалось бесстрастным. Он лишь мысленно отмечал, что эта сцена ничем не отличается от десятков подобных, пережитых им ранее. Очередной контракт, очередная истерика. Все как всегда.       Возвращаясь в деревню, Ламберт чувствовал, как пульсирует боль в ранах. Ноги едва слушались, а голова гудела от усталости и кровопотери. Мысли сами собой крутились вокруг гонорара. Шесть сотен — немалые деньги, если староста не заартачится. Контракт выполнен, пора получить свое.       Он брел по улицам Вербок, оставляя мокрые следы на пыльной дороге. Пропитанная речной водой и кровью одежда липла к телу. Мятая куртка болталась в руке, серебряный медальон тускло поблескивал на груди, а мечи за спиной тихо позвякивали в такт шагам. Вести по таким местам разносятся быстро, поэтому местные уже высыпали из домов, а в окнах виднелись любопытные лица, которые тут же исчезали при его приближении. Воздух наполнялся шепотом и испуганными возгласами. Кое-где зажигались свечи, скрипели, открываясь, ставни. Ламберт мысленно отметил, как быстро страх перед русалкой сменился страхом перед ним самим.       Староста ждал на пороге своего дома, нервно теребя потрепанный кафтан. Его морщинистое лицо побледнело, руки заметно дрожали. Увидев Ламберта, он сглотнул и, собравшись с духом, шагнул навстречу.       — Дело сделано, — хрипло бросил Ламберт. — Русалки больше нет.       Староста кивнул, его взгляд метнулся от окровавленной груди ведьмака к суровому лицу. Дрожащими руками он достал из-за пазухи увесистый кошель.              — Русалка, значит… Вот так задачка.       — Русалка, русалка. Давай уже сюда деньги.       — Вот ваша награда, мастер ведьмак, — пробормотал он. — Вербки… благодарны вам.       Ламберт молча забрал кошель. Звон монет резанул тишину. Не говоря ни слова, ведьмак развернулся и направился в сторону трактира, маячившего в конце улицы.       — Мастер! — окликнул его староста и его голос дрогнул когда ведьмак обернулся. — Будьте осторожны там. Люди напуганы. Слухи уже разошлись.       Ведьмак хмыкнул, мысленно отметив иронию ситуации: избавил деревню от чудовища, а теперь сам стал объектом страха. Он зашагал дальше, не обращая внимания на любопытные взгляды из-за занавесок и перешептывания за спиной. Его шаги гулко отдавались в пустынных улочках.       В трактире царила гнетущая тишина, даже разговоры стихли. Хозяин, пузатый мужик с носом, похожим на перезрелую клюкву, так и застыл за стойкой при виде Ламберта. Страх в его глазах боролся с вынужденным гостеприимством, словно две крысы в мешке. Ведьмак тяжело рухнул на скамью, и та жалобно скрипнула под его весом. Мокрые штаны противно чавкнули, а меч глухо стукнул о стол, заставив трактирщика вздрогнуть.       — Самого крепкого, — прохрипел он, швырнув на стол горсть монет.       Трактирщик, избегая взгляда ведьмака, потянулся к неприметной бутылке, спрятанной за прочими, как постыдная тайна. Его пальцы подрагивали, когда он откупоривал мутное стекло. Резкий запах темерской ржаной ударил в нос, и мутная, цвета болотной воды жидкость полилась в стопку.       Ламберт опрокинул в себя первую порцию, даже не поморщившись. Жестом, больше похожим на угрозу, он потребовал еще. Вторая и третья последовали за первой так же быстро. Только после этого он немного расслабился и откинулся на спинку.       — Тряпку чистую дай. И воды, — бросил он хозяину. — В мою комнату. Живо.       Трактирщик исчез в подсобке быстрее, чем заяц, учуявший волка. Вернувшись с миской воды и застиранным полотенцем, он, кряхтя и отдуваясь, взобрался по лестнице. Ведьмак направился следом, прихрамывая и с трудом волоча ноги.       Местные, гонимые страхом и любопытством, начали заполнять трактир. Они несмело жались и шушукались по углам, и ведьмак спиной чувствовал их испуганные взгляды, но не обращал внимания. Привык уже.       Закрыв за собой худую дверь, Ламберт взялся за раны. Стянул с себя окровавленные ошметки, некогда бывшие его единственной порядочной рубахой, устроился на кривом шатком стуле и, стиснув зубы, провел влажной тряпицей по груди. Глубокий порез на плече жгло огнем, края раны покраснели и вспухли. На груди красовались длинные царапины от когтей русалки — четыре параллельные полосы, едва не достающие до ребер. Бок украшал здоровенный синяк, наливающийся густым фиолетовым.       Ведьмак методично промывал каждую рану, морщась от боли. Вода в миске быстро окрасилась бурым, пока он смывал засохшую кровь и речной ил. «Чертовы русалки,» — думал Ламберт, — «Хоть бы раз подвернулся контракт на кроликов. Или на грибы. Чтоб их.»       Он тщательно обрабатывал раны травяными настойками, шипя сквозь зубы и стараясь не думать о том, что случилось у реки. Но как назло перед глазами вновь всплыло искаженное лицо Наины, ее последний взгляд. Ламберт тряхнул головой, отгоняя непрошенные воспоминания.       Плеснув себе в лицо холодной водой из кувшина, ведьмак почувствовал, что в голове немного прояснилось. «Ничего,» — подумал он, — «Бывало и хуже. Главное — убраться отсюда, пока местные не решили, что им нужен козел отпущения».       На рассвете Ламберт торопливо собрал пожитки и покинул комнату, прихватив у сонного трактирщика бутылку ржаной. «От простуды», — буркнул он в ответ на недоуменный взгляд. Гнедая кобыла встретила его тихим ржанием, словно упрекая за долгое отсутствие. Кто-то позаботился о ней — шерсть вычищена, кормушка полна овса. «Хоть на что-то здесь можно положиться», — хмыкнул ведьмак, похлопывая лошадь по шее.       Натягивая последнюю чистую рубаху — потрепанную, но без дыр и пятен крови — Ламберт мысленно составлял список необходимых покупок. Новая одежда, ингредиенты для эликсиров, может, удастся найти приличного оружейника… Взбираясь в седло, он размышлял о том, как мало изменилось в его жизни за все эти годы. Очередная деревня, очередное чудовище, очередные проклятия вслед. Рутина, от которой не убежишь. И все же что-то царапало его изнутри, как заноза, которую не вытащить. Может, горечь в глазах Яромиры? Или тяжесть невысказанных слов? А может, просто несварение от паршивой выпивки?       Тронув поводья, ведьмак в последний раз оглянулся на Вербки, тонущие в предрассветной дымке. Деревня казалась призрачной, нереальной, словно дурной сон, от которого наконец-то удалось очнуться. Кобыла медленно двинулась прочь, унося хозяина навстречу новым испытаниям. «Как знать», — подумал ведьмак, — «может, в следующий раз повезет с контрактом на говорящего кролика. Или на вежливого дракона». Он усмехнулся своим мыслям и пришпорил лошадь, оставляя Вербки позади.       До следующей деревни, до следующего чудовища, до следующей ошибки.