Мёртвая Лили/я

Она начала работать в дворянской семье с тринадцати лет, лишь бы приносить бо́льший заработок своим далеко не богатым родным. Девочкой она была организованной и покладистой, так что проблем с домашним хозяйством у неё не возникло. Пусть и трудной поначалу казалась изнурительная работа без надёжного плеча поблизости, однако девушка тихонько смирилась со своим положением. С течением лет её руки уже болели не так долго, и невинные большие глаза так привыкли смотреть в пол, что постоянно жмурились при виде солнечного света, и голосок её стал походить на виноватый мышиный писк, такой же тихий и неприметный. Из нижней гостиной неожиданно послышался ставший родным громкий голос почтенной дамы: — Лили, быстро сюда! Вообще-то её звали Мелисса, но кто бы в здравом уме осмелился спорить с представительницей высшего сословия? Юрко приставив старую соломенную метлу к ближайшей стене, крестьянка обеспокоенно поспешила по лестнице, так спешила, что чуть не рухнула с неё. Спустя считанные мгновения она предстала перед своей госпожой, нервно сложив руки в передний нижний замок. — Да, госпожа? — бессознательно сорвалось с её губ. Она рассматривала замысловатый узор на шерстяном ковре: если причиной её вызова был бы выговор (порой за то, о чём сама Мелисса не знала), это небрежное занятие помогло бы ей держать лицо. — Поспеши с уборкой, сегодня вечером у нас назначен визит с почтенным молодым человеком, — строгий голос женщины на этот раз звучал ещё серьёзнее. Она с подозрением удостоила послушную девчушку холодным взглядом. — По поводу тебя. Мелисса от столь сильного удивления даже подняла глаза на неё, на долю секунды лишившись страха и привычки, о чём пожалела. Колкая встреча с её ледяными глазами напомнила крестьянке о крепкой затрещине, прилетевшей ей за не вовремя убранную постель. Рабочая девушка прямо-таки ощутила ту обжигающую боль на своей щеке, что заставило её чуть скривиться от неприятного воспоминания. Она вновь опустила ошарашенный взгляд, будто запуганный зверёк. — Непременно, госпожа, — даже немногословность Лили калечила нервы хозяйки дома, потому та молча и важно удалилась, придерживая шёлковую ткань своего дорогостоящего платья. Внутреннее волнение не прекращало терзать её и во время мытья полов, посуды, подметания крыльца, стирки и готовки. Ручки крестьянки точно работали отдельно от неё самой, тревога в голове трезвонила, словно нескончаемая сигнализация. Потенциальные причины такого спонтанного визита лезли в мысли Мелиссы, как назойливые мошки. Неужто её плату собираются сократить? А может, её собираются продать? Или хозяйка бросила это проклятое дополнение по своей прихоти, лишь бы потешиться над чувствительным и хрупким сердцем бедной девочки? Крестьяне в глазах высших сословий представали не более чем бездушной мебелью, и это не было новостью — всё-таки восемнадцатое столетие на дворе. По этой причине реплики в адрес рабочих людей чаще всего так и сочились презрением и грубостью. В конце концов, настала пора последних штрихов, Мелисса повсюду протирала зеркала. На лишнее мгновение она позволила себе задержаться, рассматривая своё отражение. По ту сторону стекла на крестьянку небрежно глядела юная девушка, красой длинных каштановых волос которой, к огорчению, нельзя было насладиться из-за требуемого пучка. Только по ночам её локоны могли отдохнуть от тугой льняной ленты. Но уж точно Лили не имела возможности при помощи них скрыть свою смущающую особенность: двухцветные глаза. В левом словно плескались кристальные воды, а в правом будто пророс тёмный дуб. Всё же в беззаботные времена детства Мелисса нередко прикрывала один из них волосами из-за брошенного в её адрес прозвища «loup-garou¹». Хозяйка дома втайне восхищалась таким диковинным отличием, хотя ни за что бы не призналась в этом вслух. Отсутствие замечаний по этому поводу лишь облегчали Мелиссе существование. В остальном же крестьянская девушка не заостряла внимание на аккуратном носике и миниатюрных губах цвета пыльной розы. От рассматривания своего отражения её вдруг отвлёк грозный бой расписных часов в гостиной, звон точно кричал крестьянке немедля закончить работу и скрыться с глаз хозяев долой, дабы не смущать их и значимого гостя, что прибудет с минуты на минуту. Легонько вздохнув, Мелисса шустро спрятала весь уборочный инвентарь в холодную и тёмную кладовую, а сама укрылась в ветхой деревянной хижине, которая располагалась совсем рядом с роскошным шато. Каждый раз, как крестьянка переходила порог своего скудного жилища, ей казалось, что всё поместье оживает и без стеснения высмеивает эту потрёпанную постройку. * * * — Так значит, Вы изъявляете желание купить нашу крестьянку? — озадаченно переспросила госпожа, направив взгляд на мужскую фигуру, сидевшую напротив неё. Гость неторопливо потягивал вино из бокала, затем отставил его и доброжелательно посмотрел на дворянку. — Oui, мадам графиня Мадлен, — тот деловито сложил руки домиком, приготовив за зубами выученную небылицу. — Понимаете ли, я одинокий мужчина, и даже всё моё денежное состояние не способно залатать дыру пустоты в моей груди. При этом, позвольте, я не готов заводить жену и детей — уж слишком много времени сжирает семья... Ко мне пришла мысль обратиться именно к Вам, мадам, ведь Вы мудры в таких вопросах. Ловкая лесть смягчила настроение госпожи, на что кукольник и рассчитывал, по этой причине вид её расслабленного лица вынудил его непременно ухмыльнуться. — Продолжайте, месье... Как я могу обращаться к Вам, извольте спросить? — ровным тоном поинтересовалась дама, невзначай перебирая сердоликовые бусы, красовавшиеся на её лебединой шее. — Месье пупенмейстер Дюк, если Вам угодно, мадам графиня Мадлен, — он не мог не почувствовать гордости, блеснувшей в его взгляде, произнося своё имя. — Ближе к делу. Мне приглянулась Ваша девочка, работавшая в Вашем чудном саду, я застал её абсолютно случайно, но она, несомненно, выглядела преданной своей работе. Я изъявляю предложить Вам сделку: Вы продаёте мне Вашу крестьянку, а я, помимо платы за неё, предоставляю Вам деньги на содержание новой. Пускай этот договор и мог бы ударить по его карману, его решимость и одержимость целью была подобна дубовой коре. Ко всему прочему, крестьяне — товар недорогой. Размышления госпожи Мадлен продолжались недолго, будем откровенны. Ей стоило лишь покрутить пару раз прядь ухоженных волос на пальце и потупить настороженный взгляд в стену, прежде чем воскликнуть без тени сожаления: — Согласна.