Вы не останетесь друзьями

Эти ночи вымыты слезами… Вы не останетесь друзьями…       На этом концерте они разрывали все шаблоны. Всё было абсолютно по-другому. И вели они себя по-другому, и пели по-другому. Это и объясняет то, что слёзы Юля выпустила на другом их дуэте.       Марк отворачивается от неё. Музыканты играют, звучит его партия, но он почему-то молчит. Юля знает, что такое иногда случается: либо он выдерживает паузу, либо банально забыл строчки — проживали уже такое. Но сейчас…       Она даёт знак зрителям, чтобы они поддержали, и те начинают петь вместо Марка, но в какой-то момент он резко повернулся к ней, посмотрел в глаза и спел это.       У Юли словно мир перевернулся. Внутри было столько эмоций, что она даже не знала, какую из них нужно сейчас выдать: удивление, боль или обиду? Удивление — из-за того, что такой поворот был слишком неожиданным для неё. Боль — из-за того, что он раскрыл раны, которые постепенно начинали затягиваться. Обида — из-за того, что он сделал это на глазах у сотен зрителей, да ещё и с камерами в руках. Не глупые, поймут всё. А если не поймут, то начнут строить свои собственные догадки.       Всё смешалось, и Юля просто не успела вовремя подхватить припев дальше — Марк начал петь один, пока она считала до трёх, пытаясь унять бешеный поток чувств и слёзы, собирающиеся в глазах. У неё почти получилось, и она была довольна собой — в первые несколько секунд у неё только дрожал голос, а потом всё пришло в норму. Она ждала, когда они окажутся в гримёрке, чтобы высказать Марку всё то, что накипело внутри неё за эти полминуты.       Когда концерт подошёл к концу и они попрощались со зрителями, Тишман шёл по коридору прямо вслед за Юлей и видел, как она буквально светится от счастья. Это было каждый раз после любого её выступления на публике, и он уверен, что это никогда не изменится. Но как только он подошёл к ней и коснулся рукой её спины, её настроение вмиг изменилось вслед за выражением лица. Она ускорила свой шаг, тем самым сбрасывая его руку, и уже почти побежала в гримёрку. Марк успел зайти за ней прежде, чем дверь бы хлопнула перед его носом.       — Я всегда отношусь к нашим приколам на сцене положительно, и ты это знаешь. Да, я часто перегибаю палку в какие-то моменты, каюсь, но не до такой степени, — Тишман видел, что она разгорается всё больше и больше. Ему хотелось успокоить её, но, зная Юлю лучше, чем самого себя, он с уверенностью может сказать, что она не успокоится, пока не выскажет всё, что у неё на уме. — Что ты, чёрт возьми, сделал вообще?       — Сказал правду, — Марк никогда не распалялся так быстро, поэтому сейчас был совершенно спокоен, чего не скажешь о Юле, которая с каждым словом погружалась в пучину своего гнева всё больше и больше.       — Зачем? Для чего мне эта правда сейчас? Почему перед десятками людей, которые не должны знать никаких подробностей?       — Тогда зачем ты говоришь об этом в соцсетях? — вопрос Марка поставил её в ступор. Она не ожидала такого скорого ответного наступления. — Зачем ты плачешь, когда поёшь свои песни? Зачем показываешь, как тебе плохо?       — Тебя только это заботит? — Юля понимала, что он был прав в том, о чём говорит, но порыв эмоций был сильнее разума. — Чего уж тогда, расскажи всем! Скажи его имя, что он сделал и причину его поступков, давай! Я же сама виновата!       — Я никогда так не считал и не говорил этого, — Марк был в шаге от того, чтобы сейчас же остановить её и успокоить, потому что такими темпами и до нервного срыва недалеко, а он не хотел бы повторения того, что случалось очень часто два месяца назад.       — Твои слова сейчас говорят больше, чем какие-либо другие, Марк. Я доверилась тебе — своему самому близкому человеку. Ты единственный, кто знает всю историю от начала до конца и в мельчайших подробностях, знаешь всё, что произошло. Я доверила тебе своё состояние, и ты видел, каким оно было. Я начала приходить в себя, а сейчас слышу от тебя это и понимаю другое, — она остановилась, чтобы перевести дыхание после того, как проговорила всё это без передышки. — Знаешь, в чём я по-настоящему виновата? — Марк посмотрел ей в глаза и увидел там пустоту, с которой она никогда не смотрела на него. И слёзы. Она снова плакала. Кажется, он только сейчас понял, что совершил огромнейшую ошибку. — Я виновата в том, что полностью открылась и доверилась тебе.       Две капли скатились по её щекам, предвещая целый поток, и она выбежала из гримёрки. Марк хотел сразу же пойти за ней, но не сдвинулся с места, так как понимал, что он только усугубит ситуацию.       Эти её слова очень сильно задели его сердце. И они и вправду были самыми близкими людьми друг у друга, и каждый из них это знал. Они дружили вот уже почти семнадцать лет, и настолько масштабных ссор, которые доходили бы до вопросов доверия, у них никогда не было. Эта фраза перевернула всё внутри Марка, хоть он и понимал, что Юля говорила всё это на эмоциях. Но с другой стороны, раз она это сказала, то у неё было нечто подобное в мыслях?       Марк не хотел думать об этом. Он точно знал одно: сейчас он переоденется из концертной одежды и найдёт Паршуту.

***

      Юля чудом нашла уединённое место на крыше, где они выступали всего полчаса назад, и села там. Тучи, которые начинали собираться вокруг, не предвещали ничего хорошего, но ей было плевать. Сейчас она хотела, чтобы вокруг не было ни единой души. В том числе и самой близкой.       Пока она приходила в себя и успокаивала бушующие эмоции внутри, дождь всё-таки начался, и люди, которые убирали аппаратуру, ускорились и через несколько минут она осталась одна. Так, как и хотела.       Она много думала. Думала об отношениях, из которых её буквально выбросили в грязь, думала и о близком друге, которому доверила все свои чувства, думала о его предательстве. А предательство ли?.. Сейчас, умерив свой гнев, Юля всерьёз стала размышлять над этим. Марк не поставил под сомнения её чувства, не сделал ничего такого, из-за чего она могла бы от него отвернуться. Он никаким образом не нарушил её личных границ, он не сделал ничего плохого ей, но эмоции говорили громче разума.       Я виновата в том, что полностью открылась и доверилась тебе.       Юля знает, что Марк ни за что не пропустил бы эту фразу мимо сердца. Он всегда принимал все слова и мнения друзей близко к сердцу, а её – тем более. Ей хотелось уколоть его так же сильно, как он уколол её в тот момент. Но у неё получилось не так же, а в сотню раз сильнее. Слёзы вновь потекли по её щекам. Или это всё-таки дождь?       Она понимала, что этой фразой могла разрушить всё. Перечеркнуть семнадцать лет их отношений. Но сейчас было уже слишком поздно. Слова были сказаны, прошлого не вернуть, а доверие распалось крахом. По крайней мере, Юля так думала. Ей хотелось сейчас же вернуться и извиниться перед ним, даже если после такого её слова не будут знать ничего, она всё равно это сделает. Но так же сильно она боялась возвращаться в ту гримёрную. В лучшем случае, Марк дождётся её и они поговорят, а в худшем его уже там не будет.       Юля притянула ноги к себе и обняла их. Хотелось закрыться от внешнего мира и остаться наедине с дождём, который всё усиливался — как её вина за опрометчивый поступок. Она хотела слиться с этим дождём, чтобы всё утекло, как вода течёт сквозь пальцы. Чтобы всё вернуть назад и не говорить этих ужасных слов, ведь она никогда не думала в таком ключе. Она безоговорочно всегда доверяла Марку — так сильно, как ему, она не доверяла никому. Он был её опорой и поддержкой во всём, и у неё никогда не было мысли усомниться в нём хоть на долю секунды. Эти слова были не более чем порывом эмоций. Но кто поверит ей? Как она может подтвердить это?       К дождю, всё больше походящему на ливень, присоединился ещё и ветер, от которого по коже пробежали мурашки. Ей не хотелось снова заработать букет болезней и несколько недель не выходить из квартиры, закутавшись в плед и утопая в салфетках, как это было уже несколько раз, и Юля в серьёз подумывала о том, чтобы уйти в здание. Но так и не успела ничего предпринять, потому что почувствовала тяжесть какой-то верхней одежды на плечах, а потом и сильные руки, которые за долю секунды подняли её, и их обладатель понёс её в сторону навеса. Юле сразу стало тепло, она притянула его пиджак ближе к себе и опустила голову на его плечо, лбом прижимаясь к тёплой шее. В его руках она чувствовала себя защищённой от всего: потока эмоций, груза проблем и холодного дождя.       Когда они вернулись в гримёрную, Марк посадил её на кресло, взял полотенце и стал собирать всю воду, которой на ней было, по ощущениям, несколько литров. Юля молча наблюдала за его действиями, потому что совсем не знала, с чего и как начать этот неприятный разговор.       — Тебе нужно переодеться, — Марк встал и принёс её сухую одежду, отдавая ей в руки и забирая свой мокрый пиджак, с которым Юле совсем не хотелось расставаться — он был с его теплом и его запахом. Он бросил его на стул, а сам занял другое кресло, что было подальше от её, и опустил голову в ожидании.       — Марк, я…       — Переоденься, пожалуйста. Ты простудишься.       Теперь она не могла спокойно принимать его заботу. Всего несколько минут назад она накричала и втоптала в грязь его чувства — до боли знакомая ситуация. Юля смотрела на него и уже в который раз не понимала, за что ей достался такой друг. Самый лучший из всех, что можно было найти в этом мире.       — Послушай меня, — она начала тараторить, чтобы успеть сказать всё, пока он её снова не прервал — Я, правда, не хотела этого говорить, я никогда не думала так, как…       — Юля, переоденься! — он слегка повысил голос, и тогда она поняла, что он не меньше неё не хочет в данный момент об этом говорить. — Я не хочу, чтобы ты заболела. Поговорим в аэропорту — всё равно уже опоздали, до следующего рейса будет время.       Он вышел и закрыл дверь — наверное, для того, чтобы она не отвлекалась. Но Паршута слышала, что он не ушёл и стоял рядом. Юля взяла себя в руки несмотря на то, что поступок Марка снова начал будить в ней злость, и быстро сменила одежду. Когда она вышла, Тишман стоял у стены, опираясь на неё спиной, и что-то смотрел в телефоне. Он сразу же выпрямился, как только услышал хлопок двери, и они вместе направились к выходу из здания.       — А где…       — Они улетели уже. Алина извинялась перед тобой. Она хотела дождаться тебя, но и ждать рейс потом… — он посмотрел на время. — В общем, долго. Я купил нам билеты, наш вылет через три часа. Как раз успеем добраться и подождём немного там.       Они молча вышли на улицу, молча доехали до аэропорта и молча дошли до парка, который находился рядом. До вылета оставалось ещё полтора часа. Когда прошло двадцать минут, а Марк как ни в чём не бывало листал ленту в Инстаграме, Юля поняла, что больше не в силах выносить эту тишину и его безразличие.       — Знаешь, я всё это время хотела извиниться перед тобой, но раз тебя это вообще не волнует, то катись ты к чёрту, — она показательно отвернулась от него, а потом услышала, как он заблокировал телефон.       — Если тебе интересно моё мнение, то я не обижаюсь на тебя, не виню за все те слова и не считаю, что ты должна извиняться, — она повернулась обратно и посмотрела в его глаза. Он точно говорил это честно. — Это ты меня прости.       — Нет, я вспылила из-за какой-то глупости. Просто эмоции сильно захлестнули и… Я не хотела всё это говорить. Поверь мне, пожалуйста.       — Я всегда тебе верю, — он поправил выбившуюся прядь её волос и рукой притянул Юлю к себе, заставляя её прижаться к его груди и целуя в макушку, как делал часто, когда на душе её было неспокойно. Паршута обхватила его талию и обняла крепче.       — За что мне судьба послала тебя, Марк? — она закрыла глаза и расслабилась, лёжа на его плече.       — За то, что я попросил себе девочку, которая всегда будет крутиться рядом и говорить, какой я хороший, — Юля рассмеялась, а потом несильно ударила его кулаком в грудь.       — Ты дурак, а не хороший, — Марк усмехнулся ей в ответ, после чего слегка дёрнул за волосы, собранные в хвост. Она тут же отстранилась от него и посмотрела удивлённо, но с искрами веселья и озорства в глазах. — Ты что делаешь?       — Дурачусь, — Тишман смотрел на неё с недоумением, а взгляд его так и говорил: «Зачем ты спрашиваешь очевидное?» — Я ж дурак, мне можно.       — Тогда я дура, — она взяла свою рядом лежащую кепку, надела на него, потянула козырёк вниз, закрывая ему глаза, и засмеялась.       Со стороны они выглядели как дети, но им было плевать на то, что подумают другие, пока оба были счастливы.       — Ты что делаешь? — Марк попробовал спародировать её голос, чем рассмешил её ещё больше. Они ещё несколько минут вот так перекидывались разными проделками, и в какойто момент Юля резко остановилась и серьёзно посмотрела на Марка, чем немного испугала его. — Что случилось?       — Марк… Я хочу шаурму, — прошло несколько секунд, но Юля не подала никакого знака, говорящего о том, что это шутка. Тогда Марк встал и пошёл до ближайшего ларька, возвращаясь к ней спустя десять минут вместе с её заказом. Паршута проглотила первый кусок и почувствовала удовольствие от своего внезапного желания.       — Свежая. Вчера ещё мяукала, — всё блаженство закончилось, потому что Юля внезапно подавилась. Она перевела на него взгляд, а потом вспомнила свои давние съёмки.       — Точно дурак.