***
По моим ощущениям, бизнес-классом я если и летала, то в прошлой жизни. Здорово успев отвыкнуть от того, что помимо частных в мире существовали и обычные пассажирские рейсы, я с интересом заозиралась по просторному салону. Бизнес-мест в самолете было около двадцати, два из которых, находящиеся прямо передо мной, уже были заняты к моменту моего появления. И как бы я, в силу своей природной любознательности, ни пыталась рассмотреть сидящих впереди меня пассажиров, мне приходилось довольствоваться лишь их изредка показывающимися в проеме затылками. Стоящие двумя рядами широкие кресла, установленные попарно, на поверку оказались не слишком удобными, зато на их спинках были предусмотрены индивидуальные сенсорные мониторы с разъемами под зарядку и наушники. Беглый осмотр не выявил наличия здесь какого-либо запасного шнура, так что севший мобильник отправился мертвым грузом валяться прямиков в карман джинсов. Но оно и к лучшему, зато никто не будет доставать меня дурацкими звонками и смс, перекидывая очередную разгромную статью обо мне же. — Добрый день, мы рады приветствовать Вас на борту, — продекларировала стюардесса, протянув руку к появившемуся в проходе пассажиру в ожидании билета. Низкорослый щуплый парень, что мелькнул из-за ее спины в натянутой по самые глаза черной кепке, не раздумывая вложил в ее протянутую ладонь свою. — Позвольте мне Ваш билет, — направила та его на путь истинный, аккуратно вытянув пальцы из этого несуразного рукопожатия. Немного покопавшись в болтающемся на плече рюкзаке, тот спешно переключился на карманы своего серого спортивного костюма. Спустя пару тройку фантиков, чеков и карточек, он все же выудил оттуда сильно помятый посадочный, что напоминал письмо солдата, доставленного прямиком из грязного, и, как минимум, вырытого посреди болота окопа. Споткнувшись о собственную ногу еще в проходе, мальчишка не без труда пролез на отведенное ему по мою левую руку место и при этом умудрился пройтись ногами прямо по мыскам моих конверсов. С его комплекцией можно было беспрепятственно разве что не летать между креслами, а он всё равно нашел лазейку для оставления пыльных следов на моей обуви. Насупившись в ожидании извинений, я так и осталась сидеть с недовольным лицом, не услышав в свой адрес даже банального «Извините». Наконец угнездившись, малец нацепил наушники и достал из портфеля планшет. Соединив два атрибута воедино, он сразу же запустил какую-то игрушку. В проходе же раздалась очередная возня новоприбывшего пассажира. Им оказалась девушка, чьи длинные ноги скрывала ткань черных, выглаженных строго по стрелкам брюк, в то время как рукава кипельно-белой рубашки были слегка подтянуты кверху, добавляя этим ее образу легкий налет небрежности. Цвет длинных прихваченных на затылке волос не оставил той никакого шанса обойтись без моего излишнего внимания. Огненно-рыжий, такой, какой можно увидеть только в рекламе очередного супер-восстанавливающего-от-всего-на-свете шампуня, или же здорово бьющей по карману краски. А когда она откинула в сторону настырно лезущие в ее глаза пряди, то прямо-таки вынудила меня внутренне кивнуть, с честью отдавая должное ее внешности. Мне нередко доводилось видеть людей с поразительно правильными и гармоничными чертами лица, и, хотя понятие естественной красоты здорово поистрепалось, пройдя через тонну искусственного глянца и фильтров, я была способна на то, чего многие девушки в моем окружении были лишены. А именно: умения спокойно признавать чужую красоту. Для меня это было не просто признаком здравой самооценки, но еще и важной составляющей незамыленной объективности, что, как мне казалось ранее, была просто необходима для тех, кто, как и я, предпочел связать свою жизнь с журналистикой. Казалось, потому как, по итогу, я все же пошла абсолютно по другому пути, совершенно наплевав на то, что у любой медали всегда было две стороны, а не только та, что была выгодна мне. Девушка же уже вовсю пыталась самолично водрузить свой багаж на верхнюю полку, но черный и толстый кожаный портфель-папка упорно не желал занимать уготованное ему место, упрямо соскальзывая вниз. Из раза в раз закидывая тот наверх одной рукой, второй она крепко прижимала к себе пушистую розовую игрушку. В обязанности немногим растерявшейся в проходе стюардессы определенно входила как встреча пассажиров, так и урегулирование вопросов с их багажом, но для одномоментного выполнения этих двух действий, ей явно не доставало напарницы. Возникшую дилемму разрешил поднявшийся на борт парень, широкоплечая фигура которого уже хорошо просматривалась из-за ее хрупкой спины. Особо не раздумывая и не дожидаясь разрешения от бортпроводницы, он, очаровательно улыбнувшись, вложил билет в ее сложенные в нервный замок руки, а затем уверенно двинулся на помощь к изрядно запыхавшейся рыжей девушке. В два шага оказавшись возле нее, тот вкрадчивым голосом произнес практически у ее затылка: — Я помогу? Растерянно обернувшись и вскользь пробежав по его телу глазами, девушка слегка зарделась, немного неуверенно кивнув в немом согласии. В моменте, когда тот потянул руки вверх, его баскетбольная футболка чуть задралась, явив мне отличный обзор на рельефную анатомию, уходящую четкими косыми линиями под резинку трусов, а хорошо заметная на них надпись «Кельвин Кляйн» выдала в нем пижона и модника с головой. Его вдоль и поперек исписанная яркими японскими татуировками рука отлично сочеталась с цветом волос девушки, что переливались словно Турецкий шелк в свете приоткрытых окон иллюминаторов. С легкостью закинув багаж наверх, парень не стал упускать идеального шанса на знакомство: — Я Рикс, — уголок его губ стремительно пополз вверх, превратившись в полуулыбку, что, как я уверена, была не раз отрепетирована перед зеркалом. — Я Дж… Джулия, очень приятно, — ответила та немного смущенно. Но несмотря на все его благие намерения и галантность, мне отчего-то не часто симпатизировали подобного рода парни. От них словно за версту веяло бахвальством и самовлюбленностью, а если я когда и играла в подобного рода игры, то точно не в свои теперешние двадцать восемь. И пока эти двое обменивались очередными любезностями, из кабины пилотов наконец появилась еще одна бортпроводница, спешно сменившая свою коллегу на занимаемом ею посту. Освободившись от: «рада вам, нам и вообще всему» и не теряя времени даром, та плавной поступью направилась в их сторону. Еще раз заглянув в оба билета, она вскользь указала Джулии на места в правом ряду, идущие параллельно моему. Расположившись у иллюминатора, пассажирка резко задернула его шторку. Озарив свое лицо практически непомерной улыбкой, стюардесса окончательно переключилась на парня, раскатав тому чуть ли не красную ковровую . — К сожалению, вам без обзорного вида. Но, в порядке исключения, в благодарность за вашу помощь, я могу попытаться решить этот вопрос, — отсверкала та, поправляя повязанный на шее платок. Усмехнувшись от подобного сверхдолжностного лебезения и потеряв всякий интерес к ее дальнейшим попыткам завладеть вниманием кавалера, я перевела взгляд на моего ближайшего попутчика. Мальчишка, абсолютно не обращающий внимания ни на что вокруг, продолжал рубиться в очередную игрушку на планшете. И в этот раз, вместо какого-то шутера про зомби, он переключился на симулятор вертолета, где упорно пытался поднять вертушку вверх, тыкая по сенсорному тачпаду без какой-либо логики и последовательности. Являясь безоговорочным фанатом отдыха в обнимку с любимой приставкой, его манера игры виделась мне настоящим варварством, а когда на экране резко вспыхнул очередной неутешительный взрыв, я окончательно уверилась в том, что он абсолютный профан в играх и совершенно никудышный пилот. И если кричащие и истекающие биологическими жидкостями зомбаки не прятались в хвосте самолета, то лучше бы он вернулся к прежней стрелялке, потому как пылающий в огне воздушный транспорт был определенно не самым удачным выбором в данной локации. Следующим в салоне нарисовался сильно запыхавшийся чернокожий парень. Здоровяк, каких еще поискать. Он выглядел весьма грозно, но не собрано. Немного потерявшись вначале, тот не без помощи стюардессы уселся рядом с излучающей дружелюбие Джулией. Бортпроводница тем временем сообщила о том, что мы ожидаем лишь одного пассажира, при этом свято уверяя, что эта задержка будет недолгой. Но мне, впрочем-то, было глубоко все равно, я уже никуда не спешила. Везде, где можно, я уже и так опоздала. И увы, это совсем не про сегодняшний день. Спустя некоторое время томительного безделья, пред нами наконец предстала опоздавшая. Тучная дама с собачкой не то чтобы даже зашла, а скорее протиснулась в проход, бросив в сторону собравшихся в салоне недовольный взгляд. И как только ей разрешили протащить эту псину в самолет даже без надлежащей переноски? Выдала йорка за поводыря? Очень сомневаюсь. Глядя на количество золота, развешанного на ней, как на богатой рождественской елке, этот немой вопрос отпал сам собой. За деньги в этом мире можно было купить абсолютно всё, а парочка стодолларовых купюр частенько служила отличными шорами даже для самых праведных глаз. Обложив стюардессу недовольными высказываниями на счет наполненности салона, этот «Боинг внутри Боинга» начал стремительное движение по коридору. И кому, как не самому отзывчивому пассажиру, мог достаться столь «внушительный» бонус. С большим трудом пропихнув свою тушу на кресло, дама сразу же громко выдала своему соседу: — Некрасиво, — кивнула та в сторону его тату. — Мне тоже не нравится, — иронично ухмыльнулся ничуть не задетый ее высказыванием парень, на что дама весьма неожиданно улыбнулась. И пока одна стюардесса произносила заученную речь, словно заклинивший на одной эмоции робот, вторая же сопровождала ее улыбчивый спич приветственными коктейлями. Я же вновь попыталась высмотреть лица двух пассажиров, что расположились впереди меня. Безрезультатно. Они, словно каменные изваяния, не позволяли себе ни одного лишнего движения или слова. В конце продолжительного предполетного инструктажа, бортпроводница вещала что-то о ремнях безопасности и аварийных выходах, но слушать ее внимательно мне мешали громкие звуки из наушников по левую сторону. Как там было в «Бойцовском клубе»? «Иллюзия безопасности», верно? Словно в тон этим мыслям, на меня накатила волна странной тревожности. Видимо, все эти взрывы, доносящиеся из соседнего кресла, все же явно не шли на пользу моему убаюканному в антидепрессантах сознанию. Зато мой сосед паническим настроям был явно не подвержен. Принявшись спокойненько постукивать ногой в такт взрывающейся в ушах музыке, тот не оставлял попыток захватить и мою часть подлокотника с помощью своих костлявых локтей. Чтобы хоть как-то отвлечься от желания сорваться на него разъяренной собакой, я вернулась к тому, чем развлекала себя последние пол часа. И не то чтобы я любила пялиться на людей, но заняться здесь было попросту больше нечем, а висящий передо мной телевизор я бы не включила даже в случае многодневного перелета. Параллельно нашим с мистером «я худой, но широту этих кресел непременно компенсирую своими дергающимися ногами, руками повсюду и везде» местам, у двух других людей на борту уже завязывалось весьма непринужденное общение. Девушка с игрушкой и чернокожий парень во всю перешептывались о чем-то своем. И, судя по через раз мелькающим на их лицах улыбкам, коммуникацию друг с другом у них вышло наладить куда лучше, чем у меня с моим новым личным триггером слева. Тот, что помог ей с сумкой и теперь сидел спереди от этой хихикающей парочки, выставил в проход свою левую ногу, покрытую очередными причудливыми картинками разноцветных тату, стремящихся из-под его широких джинсовых бриджей прямиком к кроссовкам. Кажется, кому-то было явно тесновато, но тот, весьма галантно, придерживал дискомфорт при себе, словно оберегая этим чувства не заслуживающей подобной благодетели грубиянки. Когда я оторвала взгляд от его ноги, то неожиданно столкнулась с пристальным вниманием зеленых глаз. Видимо, мое лицо в этот момент выглядело не особо дружелюбно, потому как парень чуть приподнял брови, слегка улыбнувшись. Я сделала то же самое, а мое немое «что?» так и повисло в воздухе. Ответом мне стало такое же «ничего» и отворот его ухмыляющегося лица. Ладно, признаю, и вправду симпатичный, что-то между уверенной брутальностью и юношеской смазливостью, да и лицо его мне показалось смутно знакомым. Вот только, как я ни пыталась, все равно никак не могла вспомнить, где именно его видела. Из динамиков салона раздался голос пилота: — Добрый день, уважаемые пассажиры, дамы и господа! С вами говорит капитан этого воздушного судна, Уильям Тейтон. Но вы можете не стесняться и указывать в ваших положительных отзывах о полете лишь краткое «Билли», — слегка усмехнулся тот в микрофон. — Приветствую вас на борту рейса 815 авиакомпании «Океанические Авиалинии»… Для себя ограничившись лишь первыми строчками его приветствия, я отвлеклась на ревизию предоставленного авиакомпанией дорожного набора. В котором, по словам стюардессы, должны были найтись спасительные беруши. Потому как из-за музыки, что без умолку трещала из наушников мальчишки, у меня уже здорово разболелась голова. Перелопатив чемоданчик вдоль и поперек, я пришла к неутешительным выводам, что в этом "бизнесе" экономили абсолютно на всем. — Через пару минут мы начнем запуск двигателей и руление на взлетно-посадочную полосу, — продолжал тем временем пилот. А в мои мысли совершенно некстати и абсолютно беспардонно вторглась прочитанная накануне статья о том, что чаще всего самолеты выходят из строя как раз во время взлета и посадки. Я непроизвольно напряглась перед тем, как испуганно подскочить на месте от неожиданного вздрагивания попрыгунчика слева. Как именно мальчишка умудрился так быстро вырубиться под звуки колыбельной из тяжелого металла, для меня было воистину непостижимой загадкой. По-хорошему, надо, наверное, просто растормошить его за плечо и весьма вежливо попросить о том, чтобы поубавить звук, а еще лучше, подвинуться? Но как только на его лице проступила гримаса неподдельного ужаса, мне вдруг резко перехотелось этого делать. Ну вдруг кошмары? Не хочу лишать его удовольствия их лицезреть, пускай и в минус своему собственному комфорту. Как только самолет наконец начал свое движение, пару минут ощущался легкий дискомфорт, а после уши немного заложило. Пилот (как же его там? Уилли, Бобби, Тилли?) радушно сообщил нам о том, что мы удачно взлетели и прямо сейчас следуем заданным курсом на Токио, но сфокусироваться на всех его словах у меня в очередной раз не вышло. Несмотря на подлокотник, что был установлен между креслами, на моем плече уже весьма нахально похрапывал не иначе как мой новый злейший враг. Кепка съехала с головы мальчишки, открыв его белобрысую макушку, идущую светлыми волнами курчавых волос. Я потратила пару минут на то, чтобы попытаться скинуть с себя его голову, стараясь при этом его все же не разбудить, потому как спящим, пусть и таким наглым образом, он все же устраивал меня куда больше, чем бодрствующим. Ну хотя бы потому, что, провалившись в глубокий сон, мальчишка наконец перестал дергаться так, будто бы у него разыгрался неожиданный приступ эпилепсии. Спустя пару часов нашу с ним удивительную идиллию чуть не разрушил голос подошедшей к нам стюардессы: — Добрый день, здравствуйте, — поприветствовала меня та, кто вышла в салон второй. — Вы уже изучили наше меню? Что-нибудь желаете? — Пока нет, большое спасибо, — вежливо отозвалась я. Есть не хотелось, хотелось хотя бы минуту побыть в тишине и, желательно, в одиночестве. — Тогда, может быть, ваш молодой человек что-то выбрал? У нас есть и стандартные позиции: курица, рыба, мясо? — не сдавалась бортпроводница. Что, простите? Мой молодой человек? Меня аж передернуло. Видимо, нагло лежащая на мне морда дала ей повод для столь абсурдного заключения, потому как не она встречала нас по-раздельности на борту. На роль моего молодого человека этот персонаж как раз определенно не метил, не предприняв ни единой попытки к убавлению громкости и знакомству с моей прекрасной персоной с самого его появления рядом. — Вы разбудите его? — еще шире заулыбалась бортпроводница. Что? Нет! Только не это, очередную громкую игрушку про горящие вертолеты я просто не вынесу. — Нет, он устал с работы, — уверенно солгала я. — Так что тоже ничего не будет, лучше пусть отдохнет, спасибо. — Хорошо, если что, зовите, — увенчав лицо улыбкой, та направилась к другим пассажирам. На злобу дня так и тянуло отправить ей вдогонку что-то вроде: «Конечно, всенепременно, главное, не будите моего ни рыба ни мясо молодого человека, и огромное вам человеческое спасибо», но, разумеется, это было бы слишком. Стюардесса была абсолютно не виновата в том, что столь замечательный и «недружелюбный сосед» достался именно мне, так что теперь впереди меня ждал не просто долгий, а очень долгий перелет.Глава 1. Очень долгий перелет.
8 августа 2024 г. в 18:16
Отстояв в очереди к стойке регистрации пассажиров около двадцати минут, мне показалось, что стрелка циферблата отстучала не менее двух часов, а этот бесконечный аттракцион, состоящий из гула голосов в зале ожидания и объявлений по громкоговорителю, и вовсе никогда не закончится.
Нет, серьезно, если бы ад действительно существовал, то одной из пыток в нем, несомненно, было бы стояние в очереди. Причем каждый раз, добираясь до ее конца, ты неизменно попадал бы обратно в ее начало. Но когда я, наконец, оказалась у заветной цели, меня ждал неприятный сюрприз: в результате овербукинга мне и еще парочке таких же счастливчиков попросту не хватило мест на борту. Мест, что были забронированы и оплачены, и все равно отданы тем, кто, стало быть, явился на регистрацию не за десять минут до ее окончания, а когда самолет еще собирали на заводе.
Сотрудница аэропорта с выкрашенными в ярко-красный цвет губами принялась успокаивающим тоном объяснять, что возникшая проблема все же имела решение. Оказалось, что среди самолетных рейсов были и те, что носили говорящее название: «туда-обратно», где на одном из отрезков этого незатейливого пути их салон нередко был либо практически, либо совершенно пуст, но и это, разумеется, если не брать в расчет пары мест в бизнес-классе, купленных кем-то за баснословную сумму и, собственно, самого экипажа. А к моей, цитируя слова этой самой сотрудницы: «великой радости», — один из таких рейсов, прямо сейчас ожидал разрешения на взлет, не оставшись в стороне от вездесущей очереди. И хотя я пару раз слышала о подобном явлении с бронью, сама же никогда не становилась его прямым участником. Окончательно разобраться во всех тонкостях этого вопроса мне помог излюбленный интернет-поисковик.
Выяснилось, что основная причина таких рейсов — логистика. В таком случае, даже если на одном участке маршрута будет всего один пассажир, авиакомпании все равно придется выполнить весь цикл полета, и при этом та останется в значительном плюсе, сохранив за собой воздушный коридор. Так что теперь мне предстояло путешествие на полу-пустом «Боинге 737-800», вместо заявленного в билете 767-го, а в качестве компенсации за длительное ожидание и произошедшие сбои, мне даже предложили занять место в его бизнес-классе.
Маленькую радость от повышения уровня комфорта омрачала лишь жуткая жара, плавящая мое сонное тело, как пломбир под июньским солнцем. Тело, что так опрометчиво заливало в себя этой ночью все, что поджигали на баре. Впопыхах натягивая первые попавшиеся на глаза вещи, я была вынуждена отдать свое предпочтение случаю, а не моде или комфорту. Так что теперь я уныло тащилась по трапу самолета в ужасно неудобных джинсах и объемной черной футболке, низ которой пришлось завязать в тугой узел на талии в надежде на то, что это выбьет хотя бы одно дополнительное очко в неравной борьбе с адским пеклом. Передавали же похолодание, разве нет?
Вдобавок к самобичеванию от собственной беспечности, я, возможно, впервые жалела о том, что вернула волосам их природный темно-русый цвет, с радостью распрощавшись с полюбившимся за время работы блондом. Блондом, что являлся не иначе как моей визитной карточкой в «честной студии» зеленого хромакея, где на благо всего канала, творились чудеса добротного монтажа с бессовестной подписью: «прямой репортаж с места событий». И хотя в замен белых локонов я и приобрела слабую анонимность, да еще и в паре с той длиной, что позволяла собирать волосы в густой хвост, все многочисленные плюсы от изменения имиджа все равно меркли на фоне того, что раньше голову припекало слабее. Но, как говорится, сделанного не вернешь, а красота и вовсе требует просто колоссального количества бессмысленных жертв, и, конкретно в моем случае, – смерти от перегрева.
Несмотря на то, что родиться и прожить большую часть своих дней мне довелось на весьма жарком и сухом материке, по градусам уступающему разве что самой Африке, я все равно слишком быстро адаптировалась к освежающим ветрам Чикаго,чтобы вот так просто переключиться обратно. Долгожданная прохлада кондиционера на борту стала спасительным оазисом в этой недружелюбно настроенной пустыне, глотком ледяной воды, что помогала воскреснуть после празднования сверхуспешного репортажа, и буквально за пару минут выбила из головы все терзающие ее непрошенные мысли. Отсутствие в салоне толкучки и маленьких детей с лихвой компенсировало весь дискомфорт, возникший из-за продолжительного общения с работниками аэропорта и впустую потраченных на переживания нервов.
Лучезарно улыбающаяся стюардесса, встретившая меня на входе в салон самолета, помогла найти мое, именуемое новым билетом «Три це» место, и я наконец-то смогла окончательно расслабиться в кресле. Жаль только, что оно оказалось не у окна, ведь я бы с удовольствием поглядела на то, как ненавистные воспоминания и события скроются за пеленой облаков, навсегда оставшись где-то там, по другую сторону. В прошлом. Разгон, шасси, взлет, и прощай, американская земля обетованная, за последний год принесшая мне не только колоссальный успех, но и феерический провал.
И все могло бы быть вполне хорошо, если бы пару часов спустя весь этот день не заиграл совершенно новыми красками.