Эти странные однорукие пилоты

Очередная инъекция не вызвала новых ощущений. Непривычная конструкция шприца после третьей процедуры перестала интересовать. Подозрения, что в вены раз за разом вкалывали наркотик, прикрываясь «вакциной», — не оправдались. Доктор говорил, что перестраховывался на случай, если организм Энакина не приучен к болезням землян: никому бы не хотелось, принимая гостя, ненароком заразить его чем-то смертельным. Но Энакин чувствовал, что не только по доброте душевной с ним так носятся. Они проверяли, насколько он чистокровен. Энакин не был уверен, что за весь его род никогда не происходило смешений с ближайшими к людям расами — таких рас было несчётное количество, от акваров до эчани. Не был уверен так же, что мама не врала о том, что у него не было отца. Не был уверен, что вообще от него хотели: узнать в процентном соотношении, сколько в нём осталось генов от маленьких пучеглазых рабочих с Утапау? Оби-Ван как-то сказал, что те тоже близки к людям, так почему прапрапрапрадедушка Скайуокер не мог быть полукровкой-ута'ем?.. При других обстоятельствах Энакин заявил бы и без исследований, что он человек на девять десятых: одна десятая давно была скормлена тварям Джеонозиса. Но теперь он не был склонен шутить. Шутки кончились, когда он поспорил с Асокой, что, если его подобьют, у неё будет свободный от тренировки день. Энакин не знал, сколько она будет так отдыхать, но, вероятно, ещё очень долго. Игла движениями умелых пальцев вышла так же быстро и незаметно, как и в прошлый раз. — Вы не любите разговаривать? Энакин рассеянно открыл глаза. Доктор, протирая шприц, приветливо улыбался, но смотрел задумчиво, изучающе, и Энакин, как ни странно, чувствовал его настоящие эмоции очень смутно. Доктор не был так глубоко связан с Силой, как леди-офицер, но и не был легко читаем и прост, как остальной экипаж, состоявший только из людей. Возможно, он сам развил в себе сопротивляемость к внешнему воздействию или кто-то поспособствовал этому, а может, такова была природа его вида. Но это было его личное дело. — Что? — запоздало спросил Энакин, отвечая на неожиданно всплывшее желание не быть грубым. — Я вас не услышал. Доктор, отвернувшийся, чтобы снять перчатки, взглянул на него и склонил голову набок в каком-то умильном жесте. — Земляне, с которыми я работаю на этом корабле… ох, время, время — уже шесть лет! — не способны находиться в компании без попытки завязать беседу, — и это как минимум. В полной мере своих возможностей они ведут увлечённые диалоги, дискуссии, споры, и лишь крайняя необходимость может остановить поток их слововыражений. Энакин, слушая, старался не рассматривать наросты у него на лбу и щеках. Во-первых, это было совершенно невежливо, а во-вторых, доктор не выглядел настолько дико в его глазах, как, например, вратиксы, чтобы глазеть с открытым ртом и показывать на него пальцем. Однако даже Энакину, мало впечатлявшемуся разнообразием жизни, было просто любопытно. Пожалуй, только любопытство и осталось в нём из всего сколь бы ни было положительного. — Такая крайняя необходимость была наблюдаема мной несколько лет назад, — продолжал доктор, — когда Земля была атакована устройством зинди. Я не говорю о том, что я бы вёл себя иначе, будь под ударом моя родная Денобула. Однако перемена в поведении денобулан была бы не столь значительной, сколь у землян. Не сочтите за лицемерие мою болтливость — привычки друзей очень заразительны, — он улыбнулся ещё шире, хотя, казалось, куда уж, но его лицевые мышцы это позволяли. — Так о чём вы меня спросили? — О, я лишь сравнивал вас с другими моими пациентами-людьми. Иногда я, в силу культурных различий, бываю нетактичным, о чём мне, к сожалению, не всегда дают знать, поэтому скажите сразу, если я своим поведением как-то вас оскорбляю. Доктор не выказывал нервозности в стремлении угодить, не волновался и даже не думал пугаться, если бы Энакин вдруг сказал, мол, да, вы меня оскорбляете. Его улыбка была натянутой только в самом прямом смысле этого слова: на лице гуманоида такая гримаса и впрямь выглядела отталкивающе, но глаза выдавали лишь неизменное дружелюбие. — И что, удачное сравнение? Нужно было что-то говорить. Просто говорить. Даже если совсем не хотелось. Не замкнуться, не замкнуться, не замкнуться. Остаться на плаву. Не утонуть. — Иной менталитет, иное восприятие. Думаю, если поставить вас в ряд с землянами и одеть в форму Звёздного флота, вы не будете на них похожи. — А они считают, что я один из них. — Узость взгляда, — пожал плечами доктор. — Хоть мы и сталкивались с останками человека из будущего, в генах которого обнаружили присутствие материала других рас, «из будущего» для землян — даже для капитана — ключевая категория. Экипаж смирился только тогда, когда информацию об этом изъяли агенты времени. Буду… Что?.. — Мы встречали «сверхлюдей», так называемых аугментов, — доктор на мгновение замолк, вспоминая что-то крайне неприятное и ужасное. — Кто-то подозревал, что вы можете оказаться их некой «особой» версией. Энакин неудивлённо поднял бровь: — Лейтенант Рид? Доктор не ответил, но его взгляд был весьма однозначен. — Вы отличаетесь, — подтвердил он, — но землянам трудно это понять, ведь они лишь недавно вышли на контактный уровень познания Вселенной. — Что за «иное восприятие»? — спросил Энакин, зацепившись за формулировку, что не была ясна до конца. — Вы видите меня так или этим «воприятием» я и отличаюсь? Доктор рассеянно развёл руками, словно его заняли сложные мысли, возможно, относившиеся к вопросу, возможно, совсем нет. Он только подошёл к двери и вызвал человека из отдела Трипа, которого Трип инциативно выдвинул Энакину в проводники-помощники. Энакин, поняв, что его приглашают удалиться, последовал за ним. Но доктор перехватил его взгляд и посмотрел несколько стеклянно. — Всё сразу, молодой человек, всё сразу, — сказал он, покачав головой. *** Звёзды тянулись бесконечными полосами. На этой скорости они не расплывались в переливы синего, ставшие неотъемлемой частью жизни, но варп-поле искажало картинку в илюминаторах по сходному с гиперпространством принципу. Энакин наблюдал за этим из своей каюты. Ему выделили ту каюту, что наверняка предназначалась для важных пассажиров, просторную, с высоким потолком и большим количеством мебели, сказав с улыбкой: «Не на гаупвахте же вас поселить», — когда он пробовал отказаться. Он думал, что лучше уж на гаупвахте. Просто переждать, смотря в себя, и уйти по прилёте. Он в любом случае был один. R2 был занят считыванием данных с местного компьютера: порта для дроидов, разумеется, не имелось, поэтому он с гигантской скоростью просматривал карты, систематизировал информацию и предавался одному Энакину понятному ворчанию. Пока банков памяти хватало. Энакин не знал, что бы он делал тут без R2. R2, он уверен, отлично бы справился и без Энакина, но убивать тормозивший его кожаный мешок он пока не собирался, и это радовало. По плоским картам Энакин видел, что астероидный пояс, в котором его выловили, окружал эту самую Зелёную систему. Он находился в отдалении от её последней планеты, поэтому кораблю приходилось преодолевать большое расстояние, чтобы приблизиться к обитаемым планетам. Капитан планировал высадить Энакина на третьей — более развитой торговой точке, где подразумевалось найти или корабль, или информацию, или проводника (капитан сомневался, ибо на какие богатства Энакин собирался это раздобыть, но он ничего не знал о взаимоотношениях Силы и азартных игр, а в том, что на деньги играют даже в других галактиках, не сомневался Энакин). Энакин долго рассматривал изображение третьей планеты: оно было нечётким, снимали с некачественной аппаратуры, и нельзя было разглядеть рельеф — лишь прочесть из сопутствовавшего описания. Она была мутным ядовито-жёлтым пятном — Энакина захватывало чувство, что нечего ему было там делать. Он ничего не отыщет ни в одном из её портов, а пустынные каньоны станут его погибелью. Камень размозжил грудную клетку, воздух исчез, ночь залила глаза, — вот что он увидел, пока всматривался в планету с названием Вар' (грубая транслитерация, но лучше любого из значений этого слова). Поэтому он просил капитана оставить его на пятой. Пятая планета Зелёной системы звалась Ногтем и имела искусственно созданную атмосферу благодаря своему «вульгарному» собрату. Поверхность была чёрной, на снимках планета казалась нежилой, мёртвой, но в сводке данных, переведённых с кшатского, указывали, что здесь были сотни святилищ, в коих служили немые монахи. Энакин никак не объяснил своё стремление оказаться на пятой планете. Без прикрас сказал: «Мне нужно попасть туда». Ему бы никто не позволил, потому что Ноготь открывался для паломников лишь раз в пару лет, а капитан ни в коем случае не собирался нарушать чужие законы, но леди-офицер вступилась. Она решила, что из-за сложной связи с Силой Энакин был каким-то просветлённым и что необходимо было уважать любое его решение. В ней странным образом сочетались жёсткая приверженность фактам и глубокая религиозность — она не называла Силу «Силой», но верила в Неё трепетно, верила, что Энакин следовал Её зову, и верила, что вежливее было бы предоставить ему шаттл, чем отправлять на планету транспортером. «Энтерпрайз» всё равно собирался провести в системе несколько недель, чтобы установить контакт с местными и обновить данные о системе в базе, так что Энакин, когда уладил бы дела на пятой планете, мог прилететь на третью и вернуть шаттл — тогда они расстались бы уже насовсем. Так и решили, Энакин лишь кивнул. Им вовсе не обязательно было знать, что Сила в тот момент его не вела и это не было спонтанным желанием нарушить уединение монахов. К записям о храмах Ногтя были приложены некоторые символы, что встречались на старых фресках, и один из рисунков заставил Энакина убрать механическую руку от корпуса компьютера, чтобы ненароком не оставить вмятины. Неспроста его истребитель оказался именно в этом поясе астероидов, на границе Зелёной системы. Восемь лучей, выходивших из центра и упиравшихся в круг, были начертаны на стене чёрной планеты. Символ Республики. Энакин не мог спутать. Он собирался достать всех монахов до единого, ему дела не было до того, почему они были немы: обет молчания или отрезанные языки, — он был должен узнать, чья рука написала этот символ. Со стороны двери раздался писк. Затем дверь открылась, и Энакин услышал голос своего проводника: — Коммандер Такер ждёт в ангаре. — Энсин Берг, у вас есть друг? Энсин Берг, женщина помладше Трипа, высокая, со стрижкой по уставу, нахмурилась, уже наполовину развернувшись к выходу. Энакин прежде с ней не заговаривал, только кивал, но теперь им двигало плохое предчувствие. Сам себе удивлялся, как он мог чувствовать нечто хуже, чем было сейчас, но явно веяло запашком дурного. — Что-то не так? Он пытался добраться до истины, сквозь эту женщину по кусочкам искал зацепки в экипаже, но перед глазами горели восемь лучей, горели ярко и затмевали всё. Он в конце концов сдался и мотнул головой, показывая, что ничего не произошло и он в порядке. Энсин Берг тоже ничего не сказала, повела в ангар (Энакин запомнил дорогу с первого раза, но никому об этом не сказал), однако её встревожили слова, что он выпалил, не удержав внутри. Угроза нависла над кем-то другим, не над ней, возможно, над близким, но понять точно он не смог. Оставалось лишь надеяться, что кто-то просто подвернёт ногу или съест испорченный обед. Трип встретил их у шаттла. Шаттл был меньше «Дельты», рядом стоял второй, такой же. Намётанный глаз видел заплаты, поставленные, впрочем, умело, приваренные накрепко — можно было не бояться разгерметизации на полпути. — Добро пожаловать, Скайуокер. Поднимайтесь на борт. Думаю, вы со всем в скором времени разберётесь… Я буду рад, если вы вернёте мне его не в том же виде, в каком был ваш корабль. Если от кораблей Энакина что-то оставалось, это означало, что он своим мастерством спасал эти части от аннигиляции, — всё было очевидно, но никто не верил просто ему назло. — О, да. Не бойтесь, я ценю чужое имущество. Капитан не дал разрешения кому-то, знавшему управление, лететь вместе с ним, чтобы его люди не оказались втянуты в конфликт. Ему не хотелось, чтобы и Энакин нарывался на неприятности в его шаттле, но он «уважал любое решение», а ещё безгранично доверял леди-офицеру. Энакин мог бы оставить R2 в качестве залога, что он не собирается просто красть их транспорт, но R2 был слишком нужен ему самому. Пусть он не был переводчиком (Энакин представил, как оказался здесь на пару с 3-PO, и похолодел), но иметь любого дроида при себе было сподручней. Трип показывал элементы управления — устройство по переводу энсина Сато пришлось кстати, иначе Энакин не разобрал бы записи на дисплее (а вот само устройство он разобрал при первой же возможности). Часть конструкции вызывала вопросы, часть была понятна интуитивно; Энакин был непрочь покопаться в двигателе, пересобрать по знакомому образцу, но Трип с опаской глядел на недобрые огоньки у него в глазах, знал, ведь сам таким грешил, и он не стал. С Трипом было легко работать, его добродушный нрав быстро располагал людей, и, если бы не прогуливавшийся время от времени мимо них лейтенант Рид, Энакин даже расслабился бы. — Малкольм следит, чтобы вы не заминировали какие-нибудь системы. — Я сделаю это вне «Энтерпрайза», так как не хочу попасться, и взорву по возвращении шаттла сюда. — Умно. Теперь он поставит камеру слежения и будет мониторить всё время. — Я не террорист, лейтенант, спокойно, — громко сказал Энакин для лейтенанта Рида, напрягшегося словно в подготовке к прыжку. Тот очень выразительно посмотрел в ответ и ушёл. Они прибыли на мостик, чтобы забрать R2. Он должен был загрузить большую часть информации и теперь направить всю энергию на обработку, но его весёлый свист Энакин услышал задолго до того, как лифт приехал на нужный уровень. Энакин шагнул вперёд первым и нашёл взглядом R2 — рядом на корточках сидела энсин Сато и мило с ним беседовала. — Приказа прохлаждаться не было, — Энакин сложил руки на груди и взглянул на него с вопросом. R2 редко проявлял неподчинение, вернее, по программе не мог ослушаться приказа, из чего выходило, что он просто закончил работу раньше, выбрав наиболее оптимальный путь. — Я ему не мешаю, — улыбнулась энсин Сато и поднялась во весь свой маленький рост. — Я увлеклась дешифровкой его сигналов, всё хотела узнать, насколько верен мой перевод, и могу сказать, что довольна результатом. Она продемонстрировала строки, появлявшиеся практически синхронно с писком R2. Трип потёр ладони в предвкушении. А затем вспомнил, что у него не будет возможности опробовать это, и поник духом. — А как вы различаете в звуках робота то, что он пытается донести? — спросила Энакина энсин Сато, ведомая любопытством. — Без встроенного чипа для конвертации… — Дело привычки, — равнодушно отозвался он. Не хотелось распространяться об этом, поэтому он перевёл тему: — Если он скажет вам что-то грубое, дайте мне знать. Энсин Сато рассмеялась, рассказав, что R2 попросил её о том же. Энакин натянуто улыбнулся, но грозно зыркнул на него, когда подошёл капитан. На переводчик никто не смотрел, а Энакин был занят другим, когда R2 пиликнул: «Я лишь стараюсь, чтобы ты не вышел из строя. Пожалуйста».