Потерянная сестра/The Missing Sister

Если бы я мог изменить что-то Я бы держался подальше от дождя Тогда солнце будет светить каждую ночь И я когда-нибудь приду к вам туда       22 декабря 1978, Коукворт       — Лили, ты сошла с ума! — произнесла Мэри, когда они попытались вдвоем уместиться под плащом Джеймса. — Если Джеймс узнает...       — Он не узнает, если ты будешь держать язык за зубами! — прошипела в ответ  Лили. — Мы почти на месте.       — Откуда ты знаешь, что он точно там будет? Вы не общались целую вечность, он теперь Пожиратель смерти, а это очень рискованно! Он может причинить тебе вред.       — Он никогда не причинит мне вред. — Лили усмехнулась, на что Мэри лишь закатила глаза.       — Не могу поверить, что ты до сих пор к нему так хорошо относишься…       — Не то чтобы хорошо, просто... он мой лучший друг, мы знали друг друга еще до Хогвартса.       — А то, что из-за него чуть не исключили мальчиков?       — Они сами виноваты, что их чуть не исключили, — отметила Лили, но не стала добавлять, что Сириус чуть не убил Северуса. — В любом случае, мы почти пришли.       Они шли молча несколько минут, пока Лили вспоминала свое детство, когда она играла на этих самых улицах. Ведьма не заметила бы его, если не вздох Мэри.       — Он вон там, — Мэри указала пальцем, и сердце Лили замерло. Она не хотела признаваться в этом вслух, однако втайне боялась, что он все же не придет.       — Я же говорила тебе, что он будет здесь.       — Но откуда? — недоверчиво спросила Мэри.       — Сегодня годовщина смерти моей матери. Мы всегда приходили сюда, чтобы почтить ее память, — немного сдавленным голосом объяснила Лили. Взгляд Мэри заметно смягчился, и, казалось, она наконец приняла тот факт, что Лили ничего не угрожает.       — Я оставлю вас наедине, но не задерживайся. Ты же знаешь, что ночью здесь опасно, да и Джеймс будет волноваться.       —Хорошо. Спасибо, что пошла со мной.       Мэри кивнула и, сняв с себя плащ, аппарировала прочь.       Лили некоторое время наблюдала за Северусом, прежде чем подойти к нему. Это будет первый раз, когда они заговорят, с момента их последней ссоры. Тогда они еще учились в Хогвартсе. Ее сердце бешено колотилось в груди. Она не могла поверить своим глазам.       Ведьма направилась к нему, и он обернулся на звук хрустящих листьев у нее под ногами. Лили сняла мантию, и глаза Северуса расширились от удивления, когда он увидел ее.       Парень совсем не ожидал, что она окажется здесь.       — Привет, — сказала девушка.       — Лили, — ответил он сдавленным голосом. — Давненько мы не виделись.       — Да, — согласилась Лили. Темноволосый волшебник выглядел все так же, хотя и казался немного обеспокоенным. Девушка с легкостью могла разглядеть в нем ее лучшего друга, особенно находясь в том месте, где они оба всегда играли. — Я думала, ты не придешь, — призналась она и тихо села рядом с ним на сундук.       — Ты всегда говорила, что она ненавидела одиночество. Я не хотел, чтобы она расстраивалась из-за того, что мы ее забыли.       — Спасибо.       Они молчали, просто глядя на два надгробия перед собой. Мистер и миссис Эванс.       — По крайней мере, они умерли до того, как война стала такой опасной. Я боялась, что с ними что-нибудь случится.       — Ты не должна здесь находиться. Ты же знаешь, что это опасно для тебя, — тихо сказал Северус. Тогда Лили поняла, как сильно ей не хватало этого его тона — настороженного и обеспокоенного, которым он обычно отвечал на насмешки Барти-младшего и Мальсибера. Не тот протяжный, покровительственный тон, который он использовал к концу их школьных лет.       — Ты собираешься донести на меня?       — Ты же знаешь, я бы никогда, — ответил парень, а затем, взглянув на кольцо на ее пальце, нахмурился. — Он знает, что ты здесь?       — Нет. Он бы не хотел, чтобы я приходила.       — Я рад, что ты пришла.       — Я тоже, — Лили ответила, повернув к нему лицо, но обнаружила, что он уже смотрел на нее. — Я бы хотела, чтобы ты пришел, — прошептала девушка и увидела, что он, по крайней мере, попытался скрыть свое недовольство.       Ведьма знала, что он получил приглашение, потому что не спросил, о чем она говорит. И какая-то ее часть — не самая хорошая — была рада, потому что она не думала, что сможет рассказать ему.       Честно говоря, Лили была напугана. По-настоящему напугана. Она любила Джеймса, конечно, любила. Любила его безумно и невозможно сильно. Но она не могла отделаться от мысли, что все происходило слишком быстро. Лили едва окончила Хогвартс, люди умирали направо и налево, ее родители были мертвы, сестра с ней не разговаривала, и, Мерлин, она выходит замуж через два дня.       — Ты же знаешь, я ни за что не смогу пойти.       — Петунья со мной не разговаривает. Она не придет. Мои родители умерли, ты...       — Ты же знаешь, я не смогу смотреть на то, как ты выходишь замуж за другого мужчину. Ты знаешь о моих чувствах к тебе, — слова Северуса так сильно отличались от того, что ведьма слышала во время их последнего разговора. Сейчас он ни о чем не сожалел… никаких запретов.       — Сев...       — Тебе не нужно больше ничего говорить. Я больше не хочу ссориться. Кто знает, увижу ли я тебя когда-нибудь снова? Я не хочу, чтобы ты пожалела о том, что пришла сюда, — тихо сказал Северус, и Лили возненавидела эту фразу в стиле «я не знаю, будем ли мы живы завтра». Она ненавидела то, что везде это слышала, куда бы ни пошла. Она ненавидела то, что с каждым днем — казалось — все больше и больше теряла контроль над своей жизнью.       — Не говори так, — сказала она, и, к собственному удивлению, ее голос сорвался. — Я пришла сюда, потому что думала, что ты можешь быть здесь. Я пришла, потому что хотела увидеть тебя до свадьбы. И я не пожалею, что была здесь... — я пришла, потому что это мой последний шанс вернуть тебя. Но эти слова ведьма так и не осмелилась произнести.       — Лили... — Северус заколебался, а после глубоко вздохнул. — Почему ты так скоро выходишь за него замуж?       И Лили уважала это так скоро, потому что оно означало, что, по крайней мере, Северус наконец-то признал, что она любит Джеймса.       — Потому что... — потому что она боялась, что завтра умрет; потому что она так сильно любила Джеймса, что мысль о его потере приводила ее в ужас; потому что она хотела хотя бы притвориться, что все еще может быть хорошо, даже в такие времена, как сейчас; потому что она хотела снова почувствовать себя счастливой. — Зачем ждать? — спросила она вместо этого, но по взгляду, который бросил на нее Северус, она поняла, что он, вероятно, и так знает все неозвученные причины. В конце концов, он все равно знал ее дольше всех. До встречи с Джеймсом она бы сказала, что он знал ее лучше всех.       — Помнишь лето перед шестым годом? Мы приходили сюда и рассказывали твоей матери обо всем, что произошло в прошлом году. А твой отец приходил к нам и говорил…       — Ты можешь дать ей отдохнуть хотя бы на том свете? — закончила Лили, и они рассмеялись.       — Мы часами разговаривали с ней, — вспомнил Северус.       — Не думаю, что ей бы хотелось услышать что-то про этот год.       — Я тоже. Твой отец сейчас там с ней. Я думаю, она рада этому.       — Ага...       Лили посмотрела вперед — туда, где сразу за холмом стоял ее старый дом. Она почти не могла вспомнить, как он выглядел внутри. Ведьма не возвращалась домой после окончания школы. Из-за войны и всего происходящего она знала, что для ее отца это небезопасно. В конце концов, это все равно не имело значения.       В конце концов, именно Северус предупредил ее о том, что собираются сделать пожиратели смерти. В конце концов, это была единственная причина, по которой она поняла, что должна попробовать еще раз. Она хотела в последний раз увидеть свою старую комнату.       Казалось, Северус прочитал ее мысли, потому что он вдруг сказал:       — Я позаботился о том, чтобы мы могли безопасно пробраться туда.       — Ты серьезно...? — Лили спросила тихим голосом, как и в первый раз, когда он сказал ей, кто она такая. Парень кивнул и, с дьявольской ухмылкой на губах, она спрыгнула с сундука, протянув Северусу руку.       Они молча направились к дому; Лили сделала вид, что не замечает, как Северус гладит её руку, которую все еще держал. Ведьма была не глупа — она знала, что у нее тоже есть чувства к этому парню, даже если они и были запутанными, не такими ясными и ошеломляющими, как чувства к Джеймсу.       Она также знала, что сегодня, скорее всего, был их последний день вместе.       Внутри дома все было так же, как и в тот день, когда она пришла забрать вещи отца несколько месяцев назад. Лили отпустила руку Северуса и поднялась по лестнице в свою комнату. Он остался внизу, дав ей несколько минут, чтобы побыть одной.       Лили села на кровать, огляделась по сторонам и безо всякого смущения дала волю слезам. Она плакала из-за своей матери, из-за отца, из-за сестры, которая отказалась с ней разговаривать, из-за всех своих друзей, которые уже умерли, и из-за друзей, которые умрут. Она плакала из-за себя и Джеймса. Даже когда Северус появился в дверях, она все равно плакала, но уже из-за него.       Лили не думала, что самое трудное, что ей предстоит сделать — это попрощаться с ним. Ведьма знала, что он все понял, потому что сразу сел рядом с ней на кровать и обнял ее. Ведьма заплакала еще сильнее, дрожа в его объятиях, в то время как Северус успокаивал ее.       Она ненавидела себя за то, что была так сильно напугана. Ненавидела себя за мысли о том, что завтрашняя свадьба с Джеймсом означает ее скорую смерть.       Ненавидела то, что гриффиндорка в ней заставляла ее идти на самый большой риск, разыгрывать самую сильную карту. Она ненавидела то, как смерть Регулуса вывела ее из  колеи.       Все произошло слишком быстро. В один момент он вытирал ей слезы, а в другой она уже прижималась губами к его губам. Северус колебался целую секунду, прежде чем отчаянно ответить на поцелуй. Он медленно опустил ее на кровать, давая достаточно времени, чтобы передумать и положить этому конец, но Лили только сильнее прижала его к себе, показывая свою решимость и желание попробовать все.       По ощущениям, они целовались целую вечность — сначала это было мягко и нежно, как и в начале их дружбы, с оттенком отчаяния, но потом поцелуи стали настойчивее. Лили думала, что мир рухнет, если она перестанет целовать его. Северус, должно быть, подумал о том же, потому что его руки начали блуждать по ее телу, на что она была согласна еще до того, как он спросил.       Лили поняла, что ей не хватало острых ощущений. Чувства того, что ты просто живешь, совершаешь что-то безрассудное. Она скучала по тем временам, когда после взрывов люди смеялись, а не смотрели на нее стеклянными глазами.       Их тела встретились, как старые друзья, которыми они и были: поначалу застенчивые и неуверенные, но, как и их дружба, это быстро стало непреодолимым. Их прикосновения становились нежными при мысли о тех днях, когда все еще было хорошо, счастливо и наивно; прикосновения Лили становились грубыми, когда ведьма вспоминала прозвища, которыми он ее называл. И, ближе к концу, грустными, когда она поняла, что они увидят друг друга только по разные стороны поля боя.       Оттолкнув его, она встретила его взгляд. Этого было недостаточно. Он не вернется к ней, ей не придется просить Дамблдора о безопасном месте для него.       — Я люблю тебя, Лили. Да, может я и ненавижу его, но я рад, что ты выходишь за него замуж. Потому что он делает тебя счастливой, а ты этого заслуживаешь, — сказал ей Северус, прежде чем аппарировать.