«Моему любимому сыну.
С днём рождения, Драко.
05.06.2000»
Со стыдом спрятав конверт обратно, Гермиона стукнула себя по лбу. Она точно не должна была даже увидеть это, не говоря уже о том, чтобы прочесть послание на конверте. Не оставалось сомнений: это было письмом от миссис Малфой. Гермиона не знала, какие отношения сохранились у Драко с отцом, но вряд ли бы Люциус при всей его напускной язвительностью, стал бы даже подписывать письма. Но вот странным было то, что Драко носил с собой старенький конверт, явно уже раскрытый. Но это точно не было делом Гермионы, которым она не должна даже интересоваться. Боже, скоро же 5 июня! Драко был для неё другом, верно же? То, что происходило между ними, уже нельзя было назвать беседами двух незнакомцев, или ей хотелось видеть всё именно таким образом. И что Гермиона должна была делать? Просто подарить подарок при их обычной встрече? Она никак не могла предугадать реакцию Драко на что-то подобное, и он сам никогда не рассказывал о своём отношении к прочим праздникам. Но и зная о его дне рождении, просто проигнорировать это было неправильным. Второй конверт Гермиона даже не хотела рассматривать, но, взяв его в руки, глаза быстро юркнули на белую бумагу и даже в темноте смогли разглядеть слишком знакомую фамилию против воли хозяйки. Таким же как и всегда идеальным, ровным подчерком было выведено:«для Грейнджер.»
Для меня?.. Гермиона впала в ступор. В её руках лежало письмо для неё же. Драко когда-то в своей жизни осознанно написал ей что-то и запечатал внутри самого обыкновенного конверта. Более того, он носил это с собой, словно всё ещё желая отдать. В мыслях эхом отразился их диалог на балконе. Драко вскользь упомянул, что написал ей извинения, и так и не смог вручить их, потому что сама Гермиона не приняла. Она бы уже давно могла знать досконально содержание письма, но открывать его было уже поздно. Драко лично попросил прощения, и этого было достаточно. Пришлось вложить конверт обратно и постараться забыть о нём. И Гермиона знала, что не сможет.***
Дома Гермиона не находила себе места. Пару часов назад в окно вылетела её выдра с посланием, а ответа всё не было. Конечно, Драко мог прослушать всё и просто проигнорировать просьбу отослать ответное письмо. Гермиона с трудом обращала своё внимание на явно требующего этого Живоглота, ведь кот уже начинал тянуть свои коготки к дивану. Она даже предпринимала попытки прочесть хоть что-то, даже чёртовый Ежедневный пророк, который Гарри всунул ей в руки перед уходом в качестве топлива для камина. Но всё было каким-то бессмысленным. Ответа всё не было. Ни на её патронуса, ни на внутренний вопрос о том, что делать с днём рождения Драко. В окно кто-то стукнул, и Гермиона тут же ринулась в гостинную, откуда послышалось уханье совы. Живоглот зашипел на нарушившее его покой животное и непутёвую хозяйку, пойдя прочь в другую комнату. — Привет, — с большим облегчением Гермиона заметила маленькую сову, что быстро помахивала своей лапкой в воздухе с письмом. Раскрыв окно, Гермиона дала птичке немного корма и отвязала послание. Сова была совсем крохотной и чуточку стеснительной, что совсем не походило на тех, что таскали для Драко целые килограммы сладостей прямиком в Большой зал. Напоследок ухнув, она скрылась из поля зрения. Гермиона не стала ждать и прямо на ходу разорвала конверт, доставая из него письмо. Если так можно было назвать пару предложений.«На миссии попало проклятье, которое я не заметил. Обычный рядовой случай, но пришлось срочно аппарировать в Мунго. Сейчас я в порядке. Отдашь вещи, как сможешь.
Спасибо, Грейнджер.»
С ним всё было хорошо, он был в безопасности. Гермиона с трудом проглотила информацию про плохое самочувствие, но сейчас Драко чувствовал себя явно лучше, раз сумел отправить ей записку. Осев в кресло, она принялась думать над ответом. Хотелось увидеть его как можно скорее и убедиться, что врачи верно оценили вред от проклятья.***
Возвращаться на работу после унизительный выходных, как если бы они были сном, было забавно. Драко смотрел на привычные ему вещи и в голове проскакивали слова Тео. Он был влюблён в Гермиону. Это всё также казалось бредом, но Драко отметил для себя, что не таким уж и неправдивым. Вчера Гермиона сказала ему «до завтра», и только с этой мыслью он жил последние двадцать часов в ожидании обеда. Дурацкая улыбка не сходила с его лица, что Драко ловил на себе вопросительные взгляды коллег. Поводов для радости на работе у него и правда было маловато, обычно тому служил глупый спор с Поттером. Говоря о нём, тот тоже успел наградить его приподнятой бровью с приоткрытым в замешательстве ртом, когда Драко прошёл мимо, присвистывая с улыбкой от уха до уха. Избранный точно подумал, что он кого-то прикончил, что даже не стал давать нотаций касательно формы. Обед уже приближался, а это означало скорую встречу с Гермионой. Драко принялся собираться к ней, как ему почти что в глаз влетел министерский самолётик. — Салазар! — выругался он себе под нос. Эти летающие бумажные демоны никогда не сулили ничего хорошего, в том числе и могли лишить человека законного перерыва. Раскрыв самолётик, Драко еле сдержал смешок и тут же покинул Аврорат.***
За дверью раздались приближающиеся шаги. Гермиона выпрямила и так прямую спину и сжала в руках палочку. Она подписалась на это и не имела права облажаться. — Я к вашей начальнице, — донеслось до её уха, и Гермиона с радостью отметила, что с Драко всё по-прежнему было в порядке. Как же всё это чертовски странно! Дверь распахнулась, и их глаза встретились. — Проходи, — как менее непринуждённо проговорила Гермиона, пока её помощница прикрывала дверь за зашедшим в кабинет Драко. — А как же приветствие? Нисколько не вежливо, мисс Грейнджер, — цокнул Драко. — Погоди, — наложив на дверь заглушающее, Гермиона встретила непонимающий взгляд. — Мне стоит переживать, что нас теперь никто не услышит? — он усмехнулся и принялся рассматривать её кабинет, расхаживая как у себя дома. — Ты здесь прибираешься, Мерлин?! — ужас в его голосе показался нисколько не поддельным, что Гермиона покраснела. Всё шло совершенно не в ту сторону! — Министерство явно должно штрафовать за порчу их помещений. Она ведь выбросила все пустые стаканчики от кофе и ненужные бумаги до его прихода! Сейчас здесь было намного чище обычного, пусть кабинет и по-прежнему захламляли огромные стопки документов. — Этому самолётику около двух месяцев! Ты их вообще что ли не выбрасываешь? — Драко достал один из целой кучи, с саркастичной непринуждённостью раскручивая его в руках. — Что есть, то есть! — буркнула Гермиона. Идея ей уже перестала нравиться. — Я посчитала, что это будет идеальное место для практики! — Касательно этого, — он выкинул самолётик назад и раскрыл перед ней её же записку. — Так за какой там практикой ты позвала меня, ведьма? — губы Драко расплылись в наглой ухмылке.«Пропуск для аврора Драко Люциуса Малфоя по рабочему вопросу в кабинет Заместителя руководителя Отдела магического правопорядка, Гермионы Джин Грейнджер.»
— И что, совсем разучилась делать журавликов? — Так это привлекло бы много внимания. В общем, я наконец окончила план! — быстро выпалила она и указала палочкой на доску позади неё. — Здесь предполагаемая программа для обучения магии патронуса. Драко, казалось, растерял всю шутливость, и даже его походка перестала быть вальяжной. Подойдя к доске поближе, он с любопытством водил взглядом по различным неровным записям Гермионы. — Я думал, что ты забыла, — голос Драко послышался глухо. Гермиона нахмурилась от им сказанного. — С чего ты взял? Я же проговаривала, что в процессе разработки плана! Чтобы научить кого-то, нужно научиться учить других, — Гермиона поджала губы. — У меня не было опыта в обучению такой сложной магии, — она нервно приподняла плечи и услышала, как Драко фыркнул. — Успокойся, Грейнджер, — Драко показательно закатил глаза. — Прости, невыполнимая для тебя, задача. Забыл, — и, засмеявшись, Гермиона расслабилась. Это всё ещё был Драко. Пусть и в рабочей атмосфере её кабинета, пока за дверью толпами прохаживались сотни сотрудников, не подозревающих, что они каждый обед встречаются в маггловском Лондоне в библиотеке и пьют кофе с чаем. — Так ты хочешь, — начал Драко, раскрывая подолы пиджака и доставая оттуда палочку, — чтобы мы провели небольшой урок по призыву патронуса в этом скворечнике? Мило, — приподнял он брови со всей серьёзностью. — Но теперь стало ясно, зачем ты оглушила бедную дверь. — А ты о чём подумал? — она скрестила руки на груди, молясь, чтобы Драко не заметил, как в них дрожало древко палочки. Гермионе и самой эта ситуация показалась до ужаса нелепой, когда Драко взглянул на неё так, словно между ними должно было что-то произойти. И пугало то, что в его глазах она не нашла страха, а лишь напряжённое предвкушение. — Я — испорченный слизеринец, не обращай внимания, Грейнджер, — неловко откашлявшись, Драко слегка наклонился в её сторону и сощурил глаза в шутливой форме. — Просто девушки обычно зовут меня в свои кабинеты не для того, чтобы поучиться магии. Гермиона безмолвно раскрыла глаза и с краснеющим лицом уставилась на всё больше цветущую ухмылку Драко. Закусив губу, он громко расхохотался до румян на скулах. — Шучу! — донеслось через звонкий смех. — Единственный, кто зовёт меня к себе, это Поттер. И не скажу, что мы занимаемся там чем-то весёлым. — Да неужели? Именно поэтому на первом году программы ты вляпался в скандал с романом? — Сколько можно повторять, я не знал, что она из Министерства! — Гермиона никогда не видела, чтобы бледная кожа так густо заливалась алыми пятнами. — Именно поэтому продолжил с ней видеться ещё где-то полгода? Малфой, врун из тебя такой же, как из меня игрок в квиддич, — захихикала она. Драко гневно смотрел на неё с поджатой губой и всё ещё красными щеками. Гермиона для виду закатила глаза, но широкую улыбку скрыть так и не вышло. — Хорошо, давай забудем о твоих любовных похождениях и сконцентрируемся на счастливых воспоминаниях для патронуса, — плечи Драко опустились. Для себя Гермиона отложила, как легко и без лишних усилий можно было смутить горделивого слизеринца. — Я хочу, чтобы ты показал движения палочкой и своё произношение заклинания. — Как скажите, профессор Грейнджер, — Драко так страдальчески выдохнул, что Гермионе показалось, что ему сейчас снова пятнадцать, и он пытался осилить занудный предмет. — Ты должен отнестись к этому со всей серьёзностью, я же говорила тебе! — А я говорил тебе, что занятие это бессмысленное. Нет, ты попрактикуйся на мне перед сопляками, но я пытался призвать патронус так много раз, что я это чёртово движение и спросонья сделаю, — Драко выставил палочку вперёд и, взмахнув древком по кругу, спокойно и чётко проговорил заклинание без единой ошибки. Конечно, никакого серебристого света или дымки из палочки не вырвалось. — Хорошо… — по планам Гермиона рассчитывала сегодня натренировать его в технике, а затем уже приступать к самому заклинанию непосредственно, но ей стоило учесть тот фактор, что она работала с Драко. Он не был глуп и бессилен касательно учёбы, и точно не соврал, когда говорил о частой практике. В конце концов, ещё в школе он хвастался своими навыками в легилименции, а это считалось намного сложнее призыва патронуса. Даже Гарри так и не смог преодолеть нужный уровень. — Тогда можешь приступать к заклинанию. Расслабься, прикрой глаза и вспомни что-то, что заставляет тебя чувствовать себя счастливым. Сконцентрируй всё своё внимание на этом одном-единственном воспоминании. — С этим всегда и проблема, — нехотя сказал Драко, когда первая попытка призыва не удалась. Он опустил руку. — Мои нынешние воспоминания перекрывают прошлые. Сразу же вспомнился образ сломленного Джорджа. На глазах в миг почувствовалась влага. Он так и не смог призвать патронус после смерти Фреда, сколько бы ни пытался. Лишь единожды Гермионе удалось лицезреть серебристую и резвую птичку. Две сороки в забавном танце пролетали над головами участников Отряда Дамблдора под громкий хохот близнецов. И Гермиона так и не узнала бы об этой проблеме, если бы однажды случайно не застала спорившего Джорджа и Рона, спрятавшись за раздельной стенкой между кухней и гостиной. В порыве истерики Джордж признался, что потерял часть самого себя, которая и позволяла ему с радостью призывать серебристую сороку. У них с братом не было два разных патронуса, он был единым. — Иногда… — в голосе послышалась сиплость. — Мы можем потерять причину наших хороших воспоминаний, — Гермиона с дрожью приподняла палочку. — Я тоже не могу призвать патронус, используя то, что сейчас омрачено теми или иными обстоятельствами. Но есть что-то, что будет неизменно всегда, — слёзы исчезли из её глаз, уступив место нарастающей улыбке. — Экспекто патронум! Серебристая выдра выскочила из древка и, словно ожидая только этого, закружила по всему кабинету, поднимая в воздух забытые Гермионой бумажные самолётики. — Если бы тогда Гарри не вскочил с рук Хагрида, я бы не смогла сейчас закончить заклинание, — взгляд Драко остановился на патронусе. — Ты использовала воспоминание о Поттере? — продолжая следить за выдрой, спросил Драко. Голос его звучал несколько нервно, словно он сейчас не дышал вовсе. — Да. Как Гарри, весь в грязи и траве, налетел на нас с Роном с объятиями, что мы почти не упали, — Гермиона любила это воспоминания наряду с теми, как когда мальчишки решили проскользнуть на кухню и, пробегая мимо Гермионы, ухватили её за собой, через смех пытаясь объяснить, что вообще произошло. Тогда Гермионе досталось наряду с ними. Или когда, сидя в библиотеки, они стали парадировать профессора Снейпа, не подозревая, что он проходил мимо них и слышал абсолютно всё. В гостиной Гриффиндора им долго пришлось оправдываться перед их деканом, почему с факультета сняли половину очков. Любые беззаботные будни, когда им не угрожала опасность или возвращение Волдеморта, когда они болтали как обычные подростки, не подозревающие о надвигающейся войне. — Гарри тогда впервые поймал снитч, — сказала Гермиона через смешок. — Счастливее я его, пожалуй, не видела. — Это когда он его проглотил на первом курсе? — Драко с предвзятостью высунул язык. — Ваша компашка и правда странная до жути. — Попробуй теперь ты, — выдра продолжала резвиться, превращая кабинет Гермионы в ещё больший хаос с порхающими по нему самолётиками, но отзывать её не хотелось. Гермиона видела, с каким трепетом Драко смотрел на остановившуюся около него выдру. Он легонько коснулся её носика, и та принялась тереть его лапками, а затем стукнула хвостом уже по носу Драко. — Что никогда не померкнет в твоей памяти? Драко выставил палочку и с глубоким вдохом громко сказал: — Экспекто патронум! — его рука дрогнула, и кончик древка засиял серебряной дымкой. Не самый плохой результат, но Драко считал иначе. С неприкрытым отвращением к быстро померкшему свету, он опустил руку. Хотелось что-то сказать, чтобы поддержать его, но Драко не дал ей и попытаться, вновь вскинув палочку. — Экспекто патронум! Экспекто патронум! Вырисовывал он круги по воздуху, но кроме слабой дымки не выходило ничего. — Драко, эта магия не терпит злости, — Гермиона мягко подошла к нему и положила руку на напряжённое плечо. — Делай это плавнее, со всей искренностью. Ты словно сопротивляешься, а должен, наоборот, сосредоточиться. Мимо пролетела выдра, и уже вызвала в глазах Драко что-то похожее на гнев. Гермиона быстро отозвала её, успокоив тем самым целый вихрь из самолётиков. — Что никогда не померкнет в твоей памяти? — ещё раз спросила она. — Такое счастливое и хорошее, что время перестаёт существовать? — Моя мама, — внезапно ответил он. — В смысле… — Драко смутился. — Эти воспоминания правда делают меня счастливым, но сейчас всё иначе, понимаешь? Мама редко улыбается и выглядит ужасно усталой после войны. Он никогда не открывался ей. Были мимолётные сказанные им слова, но большинство Гермионе приходилось додумывать самой. За период их небольшого общения Драко ни разу не упомянул родителей. Конечно, Гермиона слышала некоторые новости из газет или сплетен, но истинное состояние четы Малфоев оставалось за семью печатями их пугающего счёта в банке. Родители Драко редко выходили в свет, предпочитая отсиживаться в очищенном от пожирателей Малфой-мэноре, и Гермиона была этому даже рада. Не самые приятные воспоминания связывали её с ними, и Гермиона даже не могла знать, изменилось ли их мнение после войны касательно таких, как она. — Я понимаю, — со всей честностью призналась Гермиона. Она сама видела на лице своей матери лишние непрожитые ей годы, когда появлялась в поле её зрения. Родители так и не смогли восстановиться после Обливиэйта. Гермионе пришлось сдаться и стереть им память вновь, но уже окончательно. Она сломала их семью. У мамы начинался психоз, когда она видела дочь перед собой или когда Гермиона ненароком доставала палочку. Отец во время приступов закрывался в комнате и долгое время не мог даже сказать, был у него ребёнок или же нет. Никто не смог помочь Гермионе. Все как один твердили, что после возвращения памяти в их сознании что-то повредилось, и восстановить это было попросту невозможно. Был лишь крошечный шанс, что состояние улучшится, но Гермиона тогда впервые в своей жизни струсила. Рисковать своей жизнью она уже привыкла, но вот родителей такому подвергать было самым страшным кошмаром. Во время попыток помочь, Гермиона всё-таки перевезла родителей обратно в Великобританию, что положительно сказалось на их самочувствии, но лишь на короткий срок. Они так часто стали считать Гермиону незнакомкой и бояться любого её жеста, что ей приходилось стоять каждый раз перед входной дверью по двадцать минут, пытаясь хоть немного отдышаться перед предстоящей встречей и, вероятно, очередным знакомством. Гермиона раньше любила вызывать патронус, повторяя в памяти то, с какой гордостью родители впервые повели её на платформу 9¾ вместе с профессором Макгонагалл. Друзья сказали, что у Гермионы остались их общие счастливые воспоминания, но попытавшись однажды призвать выдру, она разрыдалась. Гермиона лишилась не только родителей, но и всей той радости, переполнявшей её в моменты их близости. Война не оставила ей даже этого. После этого она единожды видела родителей издалека и не сумела подойти, чтобы просто сказать «привет». Без Гермионы их жизнь, казалось, улучшилась, и под глазами матери больше не было дурацких морщин, портивших её счастливую улыбку. Гермиона совсем немного посмотрела на них со стороны под кромкой дерева и скрылась, поклявшись больше не возвращаться к родному дому. Позже она купила квартиру на Гриммо, устав от соседства с Гарри и Джинни. Портить им жизнь своим унылом лицом Гермиона совершенно не хотела, пусть друг и говорил, что она нисколько не мешала. — Может быть, тебе стоит попытаться ещё раз? — Драко с недоверием посмотрел на неё. — Что конкретно ты вспомнил? — Как мама читала мне в домашней библиотеке, — смущённо проговорил он. — Когда я был маленький, мы всегда досиживались там до самой ночи, пока мама не прочтёт одну и ту же книгу в очередной раз, — улыбка, появившиеся на его лице, была самой настоящей, и Гермиона не понимала, как такая радость не сумела призвать патронус. Мать Драко была жива, да и их библиотека оставалась… Её конфисковали. Гермиона была одной из тех, кто проверял книги из Малфой-мэнора на наличие тёмной магии. Ещё тогда она удивилась количеству простых и безобидных экземпляров, никак не заслуживающих оказаться в стенах Министерской библиотеки и быть навсегда запертыми там. — Ты уже пытался с этим воспоминанием раньше? — Множество раз. Поначалу использовал что-то навроде совместного с родителями Рождества или моих дней рождения, — Драко фыркнул и опустил взгляд на пол. Скоро. Он совсем скоро. — Ты любил вашу библиотеку? Взгляд Драко кинулся в её сторону и застыл. В серых глазах читалось столько вопросов, которые, казалось, Драко обращал к самому себе. — Это было моим любимым местом в мэноре. — Ты бы хотел оказаться там ещё раз? — Возможно, — через силу пробурчал он. — К чему ты вообще клонишь? — Сфокусируйся на этом. Закрой глаза и представь, словно ты сейчас находишься там, — под лёгкий шёпот Гермионы, Драко ухватился за древко так, что оно затрещало в его руках. — Экспекто патронум! Показалось, что из палочки вот-вот вылетит таинственный зверёк, но яркий свет остался на конце древка, ослепляя Гермиону. Через сощуренные глаза она взглянула на Драко. И то, с каким детским восторгом он не отрывался от слишком яркой серебристой дымки, лишило Гермиону речи. — Ты видела? — с хлопающими глазами еле слышно сказал Драко, когда свет окончательно погас. — Он никогда не был таким ярким! Может, если я попытаюсь ещё, то всё-таки смогу призвать патронус? — Драко походил на ребёнка, только что впервые поднявшего в воздух перо. — А говорил, что это бессмысленно, — он усмехнулся от её слов. Через несколько одинаковых попыток стало ясно, что Драко не хватает чего-то ещё, чтобы патронус окончательно приобрёл форму. На лбу из-за резких взмахов выступили капли пота, а на голове у Драко образовался несвойственный ему беспорядок. Но это нисколько его не волновало. Драко получил маленькую надежду и держался за неё из последних сил, пока палочка сама не выскочит из его рук. И Гермиона не останавливала Драко, позволяя отведённому на их занятие времени длиться столько, сколько ему потребуется. Было не так важно, пропустит ли Гермиона обед или нет, пока слизеринец перед ней маленькими шажками приближался к заветному и, казалось, такому близкому. План целиком и полностью забылся. Драко рвано выдохнул, скидывая с плеч пиджак. И только тогда Гермиона выдернула себя из своих мыслей. Из неё вышел ужасный профессор, не сумевший вовремя сказать ученику «хватит». Переработка ещё никому не шла на пользу, пусть Гермиона и сама не следовала этому правилу. — Драко, на сегодня хватит. — Но у меня почти вышло, ты сама видела! — отдышавшись, крикнул он, рассерженно вскидывая руки вверх. Его упрямству нужно было отдать должное. — Слушай, сегодня был продуктивный день. Ты почти два часа совершал одно и то же действие, — Гермиона и сама помнила, как не желала покидать выручай-комнату до тех пор, пока патронус не вылетит из её палочки, но проходить через подобное она бы не позволила никому. — Мы постараемся попозже ещё раз, а то ты начинаешь меня пугать. Говоришь как упрямый гриффиндорец, — постаралась она повторить его манеру растягивать слова. — Умеешь же весь настрой сбить, ведьма, — выдохнул он и спрятал палочку в карман штанов. — Не боишься, что я окажусь твоим первым провальным проектом? — Драко шутливо наклонился к ней со скрещёнными руками. — М? — протянул он, улыбаясь. — Ты не провальный проект, Драко, — Гермиона сама не знала, что делала в тот момент, но не остановилась. Ладонь потянулась к так близко оказавшемуся к ней Драко и легла на платиновую макушку. Мягкие и такие лёгкие локоны прошлись сквозь её пальцы, отдав мурашками по всему телу. Лаванда у моря. — Ты очень хорошо идёшь для моего плана, — улыбка тронула её губы. — Ты молодец. Драко потерял дар речи, продолжая рассматривать нечто в карих глазах Гермионы. Рука соскользнула вниз, и Гермиона увидела отражение своего разочарования в серых радужках. На шее и ушах Драко разлились чёткие алые пятна. — Приходи в любое время, когда будешь готов. Этот пропуск безлимитный. — А если я всё-таки не смогу? Может, это тот максимум, на который я способен? — рука Драко дрогнула, прижавшись в левому предплечью. — Профессор Снейп мог вызывать патронус, хоть и носил метку, — Гермионе не понравился тот ход мыслей, отразившийся на его лице. — Повтори? — Я не видела этого лично, но Гарри с Роном он очень помог, — Драко выглядел так, словно Гермиона только что подарила ему новейшую метлу, не поступившую ещё в продажу. — Поэтому не ограничивай себя, договорились? — Гермиона приподняла мизинец на уровне своего взгляда. — И что это значит? — Аналог непреложного обета у магглов, — ухмыльнулась Гермиона. — В наказании тоже выступает смерть? — Драко без лишних споров повторил за её жестом и дальше замер, не зная, что делать. Гермиона со смешком соединила мизинцы, слегка опустив их руки. — А как же? Ты только что заключил соглашение с Гермионой Грейнджер, не зная всех условий. — Я ещё пожалею об этом, — Драко покачал головой и засмеялся следом за Гермионой, не сумевшей сдержаться от его удивлённого вида после её слов. — Спасибо за сегодня. И Драко ушёл, оставив кабинет пустым и совсем чуть-чуть одиноким. По всему полу в полном хаосе лежали слегка помятые самолётики после танца её непутёвой выдры. Достав палочку, Гермиона уже знала, что делать. — Экспекто патронум! — маленькие серебристые глазки уставились на неё в ожидании послания. — Гарри, мне нужна твоя помощь, — Гермиона призадумалась с поджатой губой. — И мантия-невидимка!