Её преследовал хорёк

      Живоглот всё утро нахаживал по кровати, неприятно мяукая и царапая Гермиону по пути. Она устало откинула подушку в сторону и смирилась с тем, что кот был страшно недоволен тем, что Гермиона стала пропадать где-то на выходных.       Гермиона и сама была не в восторге. Впервые она сделала это, когда выяснила, что незнакомцев оказался Малфой. Годрик, не описать словами весь тот шок, заставивший вечно двигающийся механизм «Гермиона Грейнджер» попросту замкнуться.       Она преследовала Малфоя целый месяц, пытаясь извиниться, но по большей части ей была интересна третья составляющая Амортенции.       Это было просто ужасно, Малфой не мог оказаться тем, что она искала, возможно, был просто очень близко похож. Гермиона поначалу тоже думала, что Джеймс являлся её Амортенцией, но нотки разительно отличались и поняла она это только тогда, когда на горизонте замаячил нелюдимый слизеринец с капюшоном на всю макушку. Это не могло быть правдой.       Гермиона слегка ударила себя по лицу и перекатилась на бок, притягивая Живоглота в удушающие объятия. Тот начал шипеть и извиваться. Кот всё ещё дулся, что Гермиона, несмотря на «выяснение» отношений с Малфоем, продолжила пропадать по выходным. Видела там она его редко, и в те разы он просто проходил мимо, выводя её из равновесия этой чёртовой лавандой у моря.       Парень не должен пахнуть так, словно только что пробежал по сиреневым полям, попутно искупавшись в солёной воде. Гермиона всегда представляла, что Малфой пах сыростью подземелий и помесью ингредиентов для зелий.       Посещение библиотеки было для неё сугубо личным и приятным. Она нашла для себя расслабление в том, чтобы придти туда самой без приглашений Гарри поболтать за чашечкой кофе и парочек булочек. Малфой всё ещё нарушал общую картину тихой гавани, но лишь изредка, поэтому его можно было и стерпеть.       Этот невозможный слизеринец просто нагрубил ей и ушёл. Она ведь старалась заговорить с ним по-хорошему и принести искренние извинения, но он, видимо, нисколько не изменился со времён Хогвартса. Остался таким же самовлюблённым болваном, предпочитающим сейчас разве что компанию книг, а не двух поддакивающих ему во всём Крэбба с Гойлом.       Но кое-что пошло явно не по плану. В прекрасно слаженной рутине, где Малфой предпочитал её игнорировать, сломалась одна из шестерёнок, обрушив всю цепочку. Малфой отправил ей журавлика снова. Гермиона тогда уже планировала возвращаться к Гарри, и у выхода её поймала записка.       Она фыркнула и запихала птицу подальше в сумку, желая забыть об этом. Этот индюк должно быть написал снова какую-то гадость, разглагольствуя о том, что Гермиона всё делает не так и даже читает как маггл. Злило это страшно. Малфой всегда был обычным трусом, которому повезло родиться с бриллиантовой ложкой во рту, но Гермиону это никогда не останавливало. Ни тогда, когда она дала ему пощёчину на третьем курсе, ни сейчас.       От вырывающегося на ружу раздражение волосы гриффиндорки взлохматились, и Гермиона возненавидела Малфоя её больше. Она каждое утро тратила по крайней мере час на укладку этого безобразия не для того, чтобы обесценить всё благодаря едкому хулигану.       Гарри вопросительно поднял брови, глядя на то, в каком состоянии подруга вернулась из библиотеки. Карие глаза были способны бросаться молниями, а для ведьмы это было проще простого. Гермиона села рядом, вынашивая в голове план, как можно будет ответить Малфою.       Тот был страшным придурком, но довольно изобретательным, если так подумать. Значки с четвёртого и пятого курсов пользовались большим спросом, и будь Малфой не таким уродом, Фред с Джорджем, возможно, только возможно, даже бы подумали над парочкой совместных проектов. От их розыгрышей одинаково раскалывалась голова.       Может просто подойти к Малфою и поджечь журавля прямо перед его носом? Это было слишком просто, но по-своему красивым жестом «пошёл ты». Гермиона даже хотела рассказать о своей проблеме Гарри, но зная его, оставила эту затею.       Друг мог посчитать библиотеку опасным местом, и напрашиваться на посещение вместе с Гермионой. А она не хотела караулить двух бывших врагов, чтобы те не попытались повторить печально известную дуэль в туалете Хогвартса. Второго раза Малфой точно не переживёт. Но Гермиона могла попросить совета, что делать в такой ситуации, удачно скрыв тот факт, что речь шла о Малфое. Это казалось идеальной идеей.       — Гарри, — осторожно начала она, — если бы ты получил записку от не самого приятного человека, что бы ты сделал? — хорошо, она не упомянула ни Малфоя, ни пробурчала что-то про его факультет. Но услышав её, Гарри всё равно покосился и явно что-то отметил в своей голове.       Чёртов Аврорат.       — Зависит от содержания записки, — друг пожал плечами. — Хотя если этот кто-то тебе просто не нравится, то скажи об этом прямо. Хочешь, я могу разобраться.       — Нет, спасибо, — Гермиона приняла самый невозмутимый из ей подвластных вид. Если в это вмешается Гарри, то от библиотеки останутся тлеющие угли. — Но я бы хотела сделать это так, — пальцы потянулись к левой руке, и это не скрылось с глаз Главного аврора. И судя по печальному выражению он подумал не о том! — чтобы человек больше не пытался со мной связаться. Никогда, — это была чистая правда. Гермионе нравилась та Холодная война, которую она имела честь делить с Малфоем. Ненавидеть друг друга на расстоянии было, пожалуй, немного даже приятно.       — Скажи ему прямо, чтобы он больше не питал надежд, — Гарри в поддерживающем жесте накрыл ладонь Гермионы своей. Годрик, этот разговор ушёл не в то направление!       — Гарри, это не любовное послание! — её щёки вспыхнули, а от лезущих в голову картинок закружилась голова. Гермиона соприкоснулась лбом с поверхностью стола и подавила мучительный вздох.       — Нет? Ну тогда всё ещё проще, — нет, Гарри, всё было совсем не так! И Гермиона готова была проклясть друга за то, что тот как назло закинул в её мысли эти сбивающие с толку образы. Быть девушкой, получающей любовные записки от Малфоя, было бы последним, о чём она мечтала. И это казалось крайне унизительно, учитывая их отношения, но Гермиона всё равно почти засмеялась. Стало интересно, как бы такой человек, как Малфой, вообще бы стал признаваться в своих чувствах?       Что-то навроде «Встречайся со мной или мой отец узнает об этом»?       Она сдалась и наружу вышел смешок, который она поспешно прикрыла ладошкой. Гарри заслужил самый странный подарок на Рождество за свой болтливый рот.       — А что хоть было в том послании? — славу Мерлину, что он не стал интересоваться странным поведением Гермионы, если он уже не подумывает над тем, чтобы направить её в Мунго.       — Беспонятие, — всё же призналась Гермиона. Журавлик настолько разжёг в ней давно хранившееся раздражение к Малфою, что она даже не стала думать над тем, чтобы выяснить содержание записки. Там всё равно не могло быть ничего хорошего.       От услышанного Гарри широко раскрыл глаза и подавился невовремя поднесённым ко рту кофе.       — Как это? Ты не открывала? — он неверяще уставился на Гермиону, от чего ей стало даже как-то неловко. Не собиралась она даже думать над тем, чтобы выяснить, какие гадкие слова выучил слизеринец за те годы, что они не общались!       — Я же сказала, человек этот мне неприятен, поэтому даже смысла не вижу! — этот разговор начал утомлять. Как было бы проще, расскажи она все подробности об авторе записки, у Гарри бы даже вопроса не возникло! Но он точно бы сорвался с места и пошёл выяснять отношения с Малфоем лично, а этого Гермионе не хотелось. Да и Малфой по большому счёту был не виноват в том, что это Гермиона преследовала его из-за глупой Амортенции.       Гарри ещё пару секунд сидел с поджатой между зубами губой, и видно что-то решил. Он перевёл свой проницающий и такой тёплый зелёный взгляд, что Гермиона почувствовала вину за сокрытие правды от лучшего друга.       — Может всё не так плохо? Постарайся открыть записку и довериться тому, что этот человек не решился высказать лично. Не все бывают такими смелыми, как девушка, сбежавшая из самого охраняемого банка Магического Лондона верхом на драконе, — и Гермиона доверилась.

***

      Гермиона сидела в своём любимом и уютном кабинете, постукивая пером по чистому пергаменту. Вчера она решила, что открывать записку будет бессмысленно, и сделать это нужно завтра перед обедом. Но не давало покоя, что она как дурочка решила, что можно ожидать что-то хорошее от слизеринца, но чутьё Гарри редко его подводило.       Да, он мог ошибиться с выводами, но в них всегда была какая-то кроха истины, в самой глубине, но была. И Гермиона сверлила свою сумочку, где и лежал журавль Малфоя.       Она не могла отрицать того факта, что эта магия была красивой. Ещё в первый раз, когда птичка кружила над ней, это заворожило и заставляло устремить взгляд только на это. Как бумажные крылья покоряют воздух и в всплеске магии кружатся по неизвестной никому оси. Министерские самолётики не были и на сотую долю столь же прекрасны, как эти птицы, и Гермиона видела только одного человека, который предпочитал такую красоту практичности.       Губы непроизвольно растянулись в улыбке. Если бы Гермионе дали шанс угадать патронус Малфоя с первой попытки, тот точно был бы королевским павлином. Не было сомнений, что такая самовлюблённая и гордая птица подошла бы к Малфою, как если бы была его отражением.       Стопка документов на столе Гермионы неописуемо заканчивалась, а это означало, что время подходило к обеду. Гермиона положила свою обшитую бисером сумочку на стол и стала искать в бесконечных её глубинах нужную вещь.       Несколько книг, которые следовало бы уже вернуть в библиотеку. Склянки зелий для первой помощи. Носовой платок с вышитыми инициалами «Г.Д.Г.» и веткой лаванды, обрамляющей их, подарок Невилла. Друг один из немногих знал слабость Гермионы к этим цветкам.       Ох, а вот это нужно срочно отдать Джинни, пока она не вспомнила раньше! Маленький игрушечный хорёк лежал в сумке уже несколько недель с тех пор, как Гермиона нянчилась с малюткой Джеймсом. Гарри был против этой игрушки в доме, но Джинни словно ему назло оставляла, а иногда прятала в сумке Гермионы, не имеющей дна. И другу совсем необязательно знать, чью сторону Гермиона принимала в их спорах. А вот и то, что она искала!       Малфой умел удивлять в некоторых вещах и оригами было этой самой вещью. Журавлик был просто прекрасен, а бумага явно являлась какой-то особо богатой разновидностью, которой пользовались обычно только чистокровные семьи, не приспособленные экономить ни на чём.       На такой бумаге впору было записывать оригиналы важнейших законопроектах, а не пытаться привлечь внимание своего бывшего врага. Гермиона выдохнула и принялась раскрывать, готовясь к тому, что изнутри покажется её корявый рисунок, на который обрушивается стопка книг или пришибает библиотечной лестницей.       Да, Гарри рассказывал, что Малфой любил баловаться таким в Хогвартсе, и друзья много фантазировали, до чего бы мог додуматься этот индюк, если бы послание отправлялось Гермионе или Рону. Рон был почти уверен, что там была бы шахматная доска, кидающая в него фигуры.       Но из бумаги на неё не смотрел собственный портрет, словно выведенный детской рукой, а парочка слов. Это точно должны были быть оскорбления или замена первому посланию «Отвали», только в более грубой форме.

«Какую книгу ты читаешь?»

      У Гермионы перехватило дыхание. Она точно ошиблась в отправителе. Не мог Малфой обыденно спросить у неё про то, что она там читала во время посещения библиотеки. Но помимо них там никогда и никого не было. Не могла же пожилая хозяйка пошутить так над Гермионой, прекрасно зная, что та забирала к себе домой.       Малфой чётко дал понять, что не хочет никак контактировать с ней, а диалог и вовсе выводил его из себя с пол-оборота. После того фееричного спора Гермиона попыталась поговорить ещё раз, но Малфой тогда просверлил её таким раздражительным взглядом, что она оставила попытки.       Ей казалось, что он и дальше настроен игнорировать её присутствие, поэтому Гермиона даже не пыталась приблизиться к читательскому залу. Всё время в библиотеки она проводила стоя у стеллажей, и иногда опираясь на них, или за беседой с хозяйкой. Но теперь Малфой интересовался её книжными вкусами?       Он был явно не в себе в ту секунду или настолько заскучал, что решил пообщаться с единственной живой душой. Лучше бы он послал журавлика хозяйке библиотеки, та бы точно дала очень подробное описание того, что должен прочесть каждый уважающий себя молодой человек в его возрасте, потому что Гермиона просто не знала, что делать!       Это сбивало столку настолько же, насколько Малфой невероятно приятно пах лавандой у моря с еле заметными частичками пыли. Этот аристократ ходил всегда в гладкой и сшитой на заказ одежде, чередуя то слишком официальные костюмы, то чуточку попроще комплекты из жилеток и идеально сидящих на нём штанах! Но упорно продолжал находиться в самом дальнем и пыльном уголке, натягивая на голову капюшон от безвкусной аврорской мантии. Подобное сочетание, вероятно, заставило бы Нарциссу Малфой упасть в обморок, если даже Гермиона подмечала всю убогость вкусов её сына в одежде.       Он что, и на задания бегает в парадных мантиях?       Гермиона обязательно спросит об этом позже у Гарри, но прямо сейчас ей предстояло ответить на записку, не являющуюся оскорблением.       Гермиона бы с лёгкостью написала пару ласковых на его привычные «грязнокровка», но что было ответить Малфою в вежливой беседы не имела ни малейшего понятия. Она покрутилась в своём кресле в надежде на очистку головы от всех засоряющих мыслей, но заработала только головокружение.       Гермиона не могла просто приписать, что читала какой-нибудь «Грозовой перевал» и сделать вид, что вторым собеседникам не является один из самых фанатичных настроенных ей знакомых. Но ведь Малфой ходил в частично маггловскую библиотеку.       Ему бы предстояло пройтись по улице, полной обычных людей и уже потом узнать, что тут есть маленький магический уголок. И каждый день в обед он по своей воле посещал маггловский Лондон.       Может годы хоть как-то сгладили его углы?       Война не могла просто не оставить на нём след. Гермиона непроизвольно коснулась участка на шее. Он никогда не был убийцей, и даже Дамблдор видел в Малфое что-то хорошее. Может это «что-то» всё-таки проросло из маленького семечка сомнения?       Гермиона встряхнула головой, от чего волосы начали лезть на лицо. Она слишком много думала о том, каким Малфой может быть, хотя она столкнулась с точной копией него же самого, просто с лёгкими морщинками в уголках глаз. Да, он не бросался оскорбить как-то её происхождение и даже в каком-то смысле похвалил. По-Малфоевски, но похвалил.       Рон неоднократно твердил, что Гермиона не устаёт продолжать видеть в людях хорошее, и она была согласна, но ничего не могла поделать. Видеть пытающегося наладить общение Малфоя было странным и даже будоражуще.       Гермиона наконец-то поняла, что ей так не хватало при посещении библиотеки. Непонятного азарта, зудящего под кожей, что же Малфой сможет вытворить в следующий раз.       Спокойное состояние слизеринца было непривычным, и наводило лишь воспоминания о том, как он замкнулся в себе на шестом курсе, но сейчас что-то было другое. Они оба были другими. Попытки подстроиться под нынешнюю ситуацию разочаровывали, потому что в глубине души Гермиона не хотела молчать, хотелось заставить Малфоя защищаться в навязанном споре.       Ответ пришёл сам собой, заставив Гермиону широко улыбнуться. Если она правильно поняла правила игры, то с радостью примет их.       Дверь открылась, и в кабинет заглянул Гарри. Взгляд говорил сам за себя, он уже был готов на отказ, но его ждал сюрприз.       — Гермиона, ты пойдёшь на обед? — Гарри точно не рассчитывал, что выйдет отсюда в компании Гермионы, и та помотала головой своим мыслям.       — Да! — чёткое согласие точно шокировало Гарри. Друг, забавно хлопая глазами, поправил вечно перекошенные очки и наклонился в сторону коридора, как бы проверяя, в тот ли кабинет он попал. — Только подожди секунду!       Гермиона быстро написала ответ маггловской ручкой и в наилучшем расположении духа последовала за Гарри.       

***

      Реакция Малфоя на её действия была бесценной. Хотелось прокручивать на повторе, как он в оцепенении смотрел на протянутого ему журавлика. Гермиона, конечно, немного переживала, что сложила его как-то неправильно и совсем не так, но Малфой вида не подал. Но та открытость в серых глазах отпугнула Гермиону, и ей пришлось срочно скрыться. Желательно в другом здании или вообще городе.       Ей никогда не представало видеть Малфоя столь уязвимым, будто бы его волновало то, что Гермиона не ответила ему сразу же. Что ещё он ожидал после того, как буквально пристыдил её своим стальным взглядом?       Она не могла так просто и доверчиво раскрыть послание и потом также же легко придумать, что написать! Он плохо знал Гермиону Грейнджер, раз думал, что этот жест не пройдёт через несколько сотен рассуждений в условном наклонении.       И, очевидно, Гермиона плохо знала Малфоя. Они по-прежнему молчали и стойко игнорировали друг друга, но появилась одна деталь. Малфой отослал ей журавлика вновь. Это был всё тот же, но выглядел он вполне хорошо, в отличие от того, что из него свояла Гермиона. В этот раз она раскрыла его сразу.

«Маггловские авторы раздражают.»

      Это было первым открытием огня между ними. Гермиона сдалась и уселась за одним из столиков в читательском зале, как можно дальше от Малфоя. За раскрытой книгой она склонила голову и задумалась.       Малфой не написал ничего о том, что вся маггловская литература была просто пустой тратой времени или бесполезным мусором. Она его… раздражала.       Как если бы он прочёл пару книжек и сделал вывод на основе личного опыта. Мысли могли увести Гермиону на опасную дорожку, и она упорно держалась на грани интереса Малфоя маггловским искусством. Опять же, скука могла сделать с человеком страшное, и даже Гермиона однажды осилила два тома по прорицаниям, охваченная настоящей хандрой. И не сказать, чтобы Гермиона относилась к данному предмету хоть сколько-то терпимо.       На листке появилась новая парочка слов, которые Гермиона решила вывести той же ручкой. Хотелось посмотреть на реакцию Малфоя, чтобы окончательно разобраться в мучившем и одновременно разжигающем интерес пазле.       Гермиона словно снова попала в класс, и собиралась одной из первых сдать самый сложный тест за всю жизнь.       Шепнув заклинание на кое-как сложенную птичку, Гермиона отправила ту в сторону Малфоя. Она видела, как журавль завернул за стопку книг и осел на его столик.       Ответ не заставил себя долго ждать, и вот Гермиона раскрывала уже изрядно помятый листик бумаги.

«Что ты успел прочесть? Могу подсказать парочку хороший книг.»

      Было как-то даже неловко смотреть на свой размашистый и кривоватый подчерк наряду с тем, как Малфой каллиграфически выводил каждую букву. Мерлин, ей и так было жутко стыдно ставить свою подпись на документах, было ощущение, что это расписался ребёнок.

«Просвети меня, Грейнджер.»

      Гермиона уже было хотела приняться за написание огромного списка её любимых романов, но их писать было попросту некуда. Её подчерк занимал огромную часть листа, из-за чего такая маленькая переписка не оставила места ни для чего больше.       Гермиона растерялась. Подходить к Малфою не хотелось, всё-таки они приняли именно такой вид общения, и нарушать личные границы было слишком.       А сложить новый журавлик Гермиона не могла. До этого она пыталась повторить за Малфоем уже по существующим линиям, сгибая в нужных местах по его складкам. И даже это получилось до невозможности криво!       За этими размышлениями Гермиона упустила самое важное. Малфой не отверг её предложение прочесть маггловскую литературу. Это действительно было способно напугать. Легче было поверить, что это кто-то в облике Малфоя под оборотным, чем он сам сейчас сидел совсем близко к ней и ждал, когда она даст ему рекомендации. Слишком много ошеломлений за этот день.       Гермиона схватила сумочку и направилась к выходу. Было невежливо так вот оставлять собеседника без ответа, но и он должен понять её. Это как если бы Гермиона подошла к нему и спросила о обычаях в чистокровных семьях. Абсурдно? Ещё как! И сегодня совсем не хотелось в этом разбираться.       Молчаливый Малфой был непривычен, но предсказуем. Но вот Малфой, пытающийся вникнуть в маггловскую культуру выбивал из колеи. Гермиона, зайдя за угол, аппарировала домой. Тело ничком опустилось в кресло, а глазами забегали по коллекции Гермионы.       Любимой частью дома для Гермионы являлись книжные полки в гостиной. Она думала над тем, чтобы оборудовать отдельную комнату под личную библиотеку, но так и не смогла дойти до Министерства с документами по поводу разрешения на расширение жилого помещения. И тогда в этом было мало смысла.       Она вообще не знала, что посоветовать Малфою. Расписывать всю прочитанную литературу за лето было слишком рискованно. Она пожевала губу.       Малфой ничего не смыслил в маггловском творчестве, а начинать всегда следовало с классики, и желательно как можно более лёгкой. Но и давать пустую жвачку для мозга нельзя было. Малфой был далеко не глуб, раз ошивался где-то позади Гермионы в списках по успеваемости. Ну и починить Исчезательный шкаф мог явно далеко не каждый студент, хоть в его достижения это и нельзя было записать.       И тут взгляд зацепился за уже забытую Гермионой книгой. Она даже не пришла ей на ум, ведь речь шла о Малфое. Ему хотелось посоветовать какую-то мрачную классику о людских судьбах и только. Впрочем, это она и была.       Пальцы огладили корешок, и Гермиона взяла книгу. Она уже давно не брала ту в руки и не собиралась даже перечитывать, но отчего-то именно эта выделялась на фоне прочих. Повертев книгу в разные стороны, Гермиона утвердительно кивнула.       На следующий день она снова отправилась в библиотеку. Гермиона точно знала, что Малфой был там по субботам и воскресеньям с утра и до обеда, задерживаясь ещё на несколько часов, сверля глазами покоящийся в руках справочник. Походило это на сцену испития воды после долгого обезвоживания.       Это не было намеренным наблюдением, скорее просто случайно замеченный факт.       Держи друзей близко, а врагов ещё ближе.       Гермиона села за выбранный раннее собой столик, искренне обрадовавшись, что никто не успел его занять. Приблизительно с десяти утра это место заполняли разношёрстные клиенты.       Была одна проблема. У Гермионы так и не было журавлика. Как бы иронично то ни выходило, Гермиона единственная в классе могла вызвать птиц из воздуха, но её руки беспомощно опускались при попытке сложить их из бумаги.       Может быть ей и не нужно было соблюдать все правила игры слизеринца. В конце концов, хитрить Гермиона умела ничуть не хуже. Палочка приятно нагрела карман, уже чувствуя, что её собираются использоваться. Гермиона взяла в руки древко и вздохнула. Она не делала этого довольно давно, а последний раз был и вовсе печальным.       — Авис, — палочка послушала знакомый шёпот, и из голубого пара выскользнуло три жёлтых птички. Читательский зал наполнился слабым писком, напоминавший приход весны. Гермиона невольно улыбнулась.       Наивно.       Ещё один взмах палочки, и маленькие сорванцы послушно забрали книгу из рук Гермионы. Она указала в нужное направление и не стала дожидаться, пока помощники выполнят просьбу.       Живоглот скоро не оставит живого места на теле Гермионы из-за её участившихся посиделок за пределами квартиры. А на улице стояла слишком хорошая погода, чтобы засиживаться в душном помещении и пытаться получше узнать Малфоя. Над головой звякнул колокольчик и до уха донёсся щебет жёлтых пташек.       — Спасибо, — Гермиона театрально поклонилась, и под звонкий смех птицы рассыпались на мерцающий блеск, слившийся с воздухом.       Ни один маггл не увидел столь прелестной картины ранней весны. Колокольчик звякнул ещё раз. Библиотеку покинул Драко Малфой с «Призраком оперы», оттягивающим его сумку.