Гарри Поттер и Лабиринт минотавра

      Они входили внутрь в полном молчании. Один за другим, располагаясь вдоль холодной каменной стены и образуя плотный полукруг. Тесная камера была явно не рассчитана на такое количество людей, поэтому они стояли плечо к плечу, прижавшись друг к другу. Серебристые серые мантии мракоборцев чуть мерцали. Лица, суровые и напряженные, в холодном свете волшебных палочек казались неестественно бледными. Их медленное, молчаливое шествие в полутьме было величественным и зловещим. Трое узников, скованных и обездвиженных, озирались на входивших в камеру людей и на лице каждого из них мелькала то растерянность, то ненависть, то ужас. – Какого черта! – наконец, подал голос Грег Меллер. Он сидел, сгорбившись, на низеньком грубом табурете, вцепившись левой рукой в свой новенький деревянный протез. Цепь, которой были схвачены его запястья, немного позвякивала. Двое бывших егерей сидели на полу, забившись в угол.       Терри Бут, стоявший к нему ближе всех, лишь взмахнул рукой, и снова стало тихо. Сьюзен прочертила в воздухе какой-то знак, и под потолком зажглось множество ярких огоньков, похожих на праздничную гирлянду. Стало очень светло. – Что ж, начнем, пожалуй, – произнес Терри.       Он обвел взглядом трех узников, переглянулся с остальными собравшимися, сделал глубокий вдох и продолжил: – Два дня назад Визенгамот вынес вам приговор. И вы, наверное, решили, что все кончено. Однако мы собрались здесь сегодня, чтобы окончательно решить вашу судьбу.       Фергюссон издал сдавленный возглас, а Беглый прорычал: – Вы не имеете права! Есть закон, и он запрещает... Мы и так получили пожизненное… Чего вы еще хотите? Убить нас? – Закон, – закричала Сьюзен. – Закон, запретивший допросы с пристрастием и издевательства над заключенными! Закон, изгнавший из Азкабана дементоров и вернувший в эти стены тепло, – все эти законы писал и отстаивал Гарри Поттер! Тот самый человек, на которого вы напали и искалечили. Который до сих пор не может прийти в себя. Так что на вас его законы не распространяются! – Я только выполнял приказы, – всхлипнул Фергюссон, – и что-то я не вижу здесь того, кто все это придумал! – Ее судьбу решил сам Гарри. А вот вас он отдал в наше полное распоряжение, – глухо прорычал Рон, стоявший рядом со Сьюзен и Невиллом. – Поэтому теперь мы будем судить вас! – Судить за что? – взвизгнул Фергюссон. – Собрались здесь… Сытые, холёные. Герои-мракоборцы! Элита! А что вы знаете о жизни простых людей, вроде меня? Как трудно добыть лишний сикль, как трудно засыпать, когда живот сводит от голода. Этот ваш Поттер знаменитость! Швыряется галлеонами, как песком. Ест небось с золотых тарелок и купается в деньгах, пока мы ночуем по вонючим трактирам, и то, если хозяин по доброте душевной позволит… – О да, – саркастически рявкнул Рон. – Конечно! Что может знать о нищете Гарри Поттер, до 11 лет живший в каморке под лестницей. С мерзкими родственниками, которые его шпыняли и морили голодом. Что может знать о нищете его жена или я, чьи родители не знали, где взять лишний сикль на учебники. Да и все остальные, кто собрался здесь…       Он покосился на стоявшего напротив Малфоя, сглотнул и продолжил: – Все, кто находится здесь, знает, что такое нужда. Так что не тратьте время на жалобные истории про тяжелое детство и трагическую судьбу. Это вам все равно не поможет. – Вам теперь ничто не поможет, – поддержала Сьюзен. – Но если вы полагаете, что мы намерены пачкать руки о такое дерьмо, как вы… Вы сами вынесли себе приговор. И мы здесь только за тем, чтобы его исполнить. – Вам может помочь только одно, – вдруг тихо проговорил Невилл. – Только искреннее раскаянье в содеянном облегчит вашу участь. Попытайтесь ужаснуться тому, что натворили. Для этого у вас еще есть немного времени…       Он умолк и опустил голову. В камере снова воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь позвякиванием цепей – у пленников сильно дрожали руки.       Все друзья Гарри, смотревшие сейчас на тех негодяев, которые едва не лишили его рассудка, вспомнили об одном и том же. Большой зал, тонущий в рассветном полумраке. Упрямое, решительное лицо, изумрудный взгляд за стеклами очков, излучающий невероятную силу и отвагу. И тихий, твердый голос.       «Попытайся раскаяться… Я видел, во что ты иначе превратишься. Это твой последний шанс, Реддл. Будь мужчиной, попытайся раскаяться…» И жуткое, змеиное лицо монстра, не знавшего ни любви, ни доброты, ни сожалений.       Невилл тряхнул головой, отгоняя нахлынувшие эмоции. Рон ободряюще сжал его плечо. – Что ж, – наконец, проговорила Сьюзен. – Думаю, пора покончить со этим.       Она кивнула Падме. Та вышла вперед и взмахнула палочкой.       Перед ней возник высокий табурет. Еще один взмах – и на табурете уже стояла большая серебряная чаша, наполненная водой. Мисс Патил протянула руки, закрыла глаза и принялась что-то говорить на незнакомом языке. Из палочки вырвался стремительный уголек, заметавшийся по комнате светящимися петлями, огибая каждого из присутствующих. Едва она закончила говорить, уголек вернулся к ней и медленно опустился в чашу. – Теперь я спрашиваю, каждого из вас, – произнесла она медленно. – Чего заслуживают присутствующие здесь люди? – Возмездия, – ответила Сьюзен, подходя к чаше и умывая в ней руки. – Возмездия, – глухо пророкотал Рон, делая то же самое.       Джордж Уизли. Терри Бут. Алекс Шумов. Симус Финнеган. Эрни Макмиллан. Джастин Финч-Флетчли. Энтони Голдштейн. Драко Малфой. Невилл Долгопупс… Не было Джинни, которая уже полтора месяца находилась в санатории рядом с мужем. Не было Гермионы, которую мнительный муж и будущий отец оставил дома (разумеется, без споров и горячих протестов не обошлось, но переубедить Рона было невозможно). Полумна тоже отсутствовала – сразу после рождественских праздников она уехала в очередную экспедицию вместе с мистером Саламандером. Остальные один за другим подходили к чаше и, не сводя глаз с узников, окунали ладони в холодную воду и произносили одно и то же слово.       С каждым возгласом пленники съеживались все больше, их лица становились все бледнее. Панический ужас исказил физиономию Меллера, который до сих пор смотрел на них с выражением крайнего презрения. Двое бывших егерей еще не осознали, что происходит. Но он… Он был гораздо умнее, гораздо образованнее их. Он понял. Попытался вскочить, издал низкий, звериный вой…       Щелчок заклятия – и он снова сидел неподвижно и безмолвно. Лишь в его глазах плескался чудовищный, всепоглощающий страх. – Да свершится, – закончила Падма, взмахнув палочкой.       Вода из чаши поднялась и тремя ровными струями полилась прямо на головы пленников.       Один за другим они выходили в коридор, безмолвно, не оглядываясь. Сьюзен, выйдя последней, заперла камеру и зашептала заклинания…       Через мгновение в коридоре с громким хлопком появилась небольшая фигурка. – Лина! – Рон шагнул ей навстречу. – Спасибо тебе большое! Давай, как договаривались. На площадь Гриммо.       Эльфиха, просияв ему навстречу радостной улыбкой, подошла к столпившимся в коридоре людям и протянула маленькие худенькие ручки. Через несколько секунд с громким хлопком трансгрессировала, унося с собой в давящую тьму первую группу…       Уже через несколько минут коридор опустел. Все стихло. Ни единого звука не доносилось из запертой, зачарованной камеры, где на троих приговоренных бумерангом обрушилась причиненная ими боль. Никто в огромной мрачной крепости не знал о том, что трех человек, напавших на Гарри Поттера, в эти минуты, смачно чавкая и урча от удовольствия, пожирал их собственный минотавр.       Возмездие, наконец, свершилось.