Дорога сна

      — Фалалей.       Разговоры мгновенно стихают, точно в миг все утратили интерес к последним находкам Фалалея в пустыне; он, как образцовый студент, как образцовый Гринберг, всегда демонстрировал исключительные достижения, в чём бы не участвовал, и с каждой экспедиции возвращался с очередной темой для научного доклада, и купаться во внимании такого гения — привилегия. Ведь это Фалалей Гринберг.       Но стоит появиться рядом Азалии Гринберг…       Словно совершенно не чувствуя внезапной неловкости, повиснувшей между ней и компании Фалалея, Азалия беззаботно подходит ближе, пристальным взглядом пройдясь по каждому присутствующему. Совершенно никто не увлёк её внимания, потому она вновь посмотрела на своего брата, широко улыбнувшись:       — Есть минутка?       Фалалей обвёл своих однокурсников мягким, мимолётным взглядом, не задерживая внимания ни на ком из них, словно не желая, чтоб кто-нибудь обиделся, а после — виновато улыбнулся, махнув им ладонью:       — Я оставлю вас. Обязательно вернёмся к нашему разговору позже.       Азалия чуть сощурила лиловые глаза в насмешке, тихо хохотнув, словно ей рассказали смешную шутку, а после резко развернулась на каблуках, взмахнув копной коротких зелёных волос, предвкушающе обернувшись через плечо.       Фалалей без труда догоняет Азалию, следуя за ней прочь из читального зала, спиной до последнего ощущая настороженные взгляды однокурсников. Им не нужно говорить этого вслух, чтобы он понял, что они недолюбливают его младшую сестрёнку.       Никому в Академии не нужно говорить об этом вслух.       Взбалмошная, несерьёзная, вечно куда-то влезающая; все прекрасно помнят и то, как она шутливо ругалась с генералом Махаматрой, и как по воле случая впуталась в прошлогодний заговор, устроенный наёмниками в пустыне. Где проблемы. там Азалия Гринберг.       Фалалей каждый раз с улыбкой вздыхает, когда слушает очередные жалобы на Азалию от деканов и преподавателей, но никогда не позволяет другим ученикам болтать о ней за спиной. Возможно, по той причине, чуть будь он чуточку безответственнее, то тоже хотел найти себе подобных приключений на голову. Но он — разумная часть детей Гринбергов, ему необходимо держать равновесие, чтобы Азалия могла спокойно творить то, что ей вздумается.       Всё же Фалалей — хороший брат.              — Что ты в этот раз затеяла? — интересуется Фалалей, стоит им покинуть залы Академии.              Азалия потягивается, как довольная кошка, и не спешит ему отвечать, заставляя мариноваться в невысказанном предвкушении. Она никогда не тревожит его просто так, позволяя наслаждаться привилегией Хорошо Гринберга.              Куда бы не пошёл Фалалей, он приковывает взгляд. Красивый, статный юноша с аристократическими манерами; воспитанный по всем законам этикета истинного джентльмена, он знает, как обращаться с людьми, чтобы расположить к себе. И охотно этим пользуется.              Куда бы не пошла Азалия, она приковывает взгляд. Красивая, статная девушка с абсолютно безумными идеями и ролью Плохой Гринберг. Обоих всё более чем устраивает, даже если Азалия порой смотрит с откровенной насмешкой — она знает, что она не единственная лицемерка в семье, у каждого Гринберга лишь варьируется уровень бесстыдства в крови.              — Я узнала интересную историю про потерянную божественную реликвию в одних из руин в пустыне, — наконец выдаёт Азалия, уперевшись руками в бока и вскинув подбородок, — подумала, что тебя заинтересует. Съездим вместе?              Фалалей сощурился, чувствуя, как губы, обычно сложенные в мягкую, добродушную улыбку, растянулись в усмешке:              — Почему не позовёшь свою лучшую подругу? Может, потому что, твоя прошлая авантюра закончилась тем, что её чуть не посадили?              Азалия чуть стушевалась — недостаточно, чтобы уличить её в смущении, но достаточно, чтобы уловить неловкость, поселившуюся в жестах.              — Возможно, я ощущаю некоторую ответственность в случае Санеры и не хочу тревожить её, пока она налаживает новый уклад своей жизни, — признаётся Азалия, отведя взгляд и сложив руки на груди, — но хочу заметить, что это случилось не по моей вине, а из-за нелепого стечения обстоятельств. И вообще, вины Сайно в этом больше — если бы не он, Санеру не впутали бы в эти неприятности. Мы всего лишь… искали материал для научной работы. А он всё испортил.              — Как скажешь, — мягко хохотнул Фалалей, — сделаю вид, что верю в твою святую невинность. Что за реликвия?              Азалия мгновенно приободрилась, прекратив выдавливать из себя картинное сожаление; на губах расцвела самоуверенная ухмылка.              — Посох наследника Германубиса, что был утерян при захоронении! — Азалия уверенно закивала, точно пытаясь придать своим словам больший вес. — Уникальнейшая реликвия! И, судя по россказням, его так и не отыскали! Представь, насколько увлекательно будет отправиться на его поиски! Лишь я, ты…              — И твои безумные решения.              Азалия на мгновение задумалась, наклонив голову набок. А после беззаботно пожала плечами.              — Именно так. Ты в деле?              Фалалей с улыбкой хмыкает. Ему необходимо писать научную статью, основанную на последних археологических находках из его экспедиции. Необходимо защитить свою работу, а после, с очень гордым видом, словно он этого совершенно не ожидал, получить очередную награду за неоценимый вклад в изучение и популяризации истории.              Но, пожалуй, это может подождать. Азалия с очередной безумной идеей, основанной на непонятных сплетнях? Архонты, конечно же он в деле.              — Всегда, Зали.              

***

      Фалалей резко отводит меч в сторону, пока рядом с ним на бок неуклюже заваливается очередной поверженный руинный механизм. Чуть скривившись, наблюдая за собственной варварской работой, после которой осталось лишь неисправное наследие древности и искрящиеся микросхемы, Фалалей обращается к Азалии:              — Ты уверена, что реликвия находится именно в этих руинах? — аккуратно интересуется Фалалей, едва не спросив, действительно ли Азалия уверена, что реликвия существует.              Архонты, она даже не знает имя того маленького божка, которому эта самая загадочная реликвия принадлежала.              Азалия задумчиво и протяжно хмыкает, приложив ладонь к подбородку и вглядываясь в причудливые узоры на стенах. Сама она и пальцем не пошевелила ни в одном и тех случаев, когда срабатывали ловушки и на них надвигались случайно активированные механизмы.              Фалалей почти ощущает себя варваром. Так относиться к истории… Что про него подумали бы родители? Хорошо, что они не узнают об этом.              — Возможно, я просчиталась, — задумчиво и по-философски произнесла Азалия, — но где…              Фалалей вздыхает, растворяя меч в мягком свечении Глаза Бога. Не то, чтобы он не ожидал этого. Он бы больше удивился, действительно найди они потерянную божественную реликвию, так ещё и без происшествий и проблем.              Он пользуется моментом ради того, чтобы рассмотреть зал, в котором они оказались. Всё завалено песком; вряд ли это место можно назвать любимым туристическим объектом приезжих из других регионов, но ему самому по душе. Как Азалия не любит скуку, так и Фалалей не любит вещи, что трогали до него; места, что посещали до него; открытия, что совершали до него. Небольшая собственническая замашка. В конце концов, он ведь Гринберг. С каких пор Гринберги довольствуются малым?              Фалалей подходит к одной из стен и присаживается на корточках. Частички пыли кружатся в тонких полосах света, что чудом пробиваются с поверхности сквозь трещины в потолке. На полу обломки сломавшейся полки, а под ними — книги, едва не рассыпающиеся песком в его руках. С губ скрывается довольный хмык. Интересно.              — Чего уже откопал, барахольщик? — внезапно произносит Азалия, уперевшись руками в бок и склонившись над его плечом. — Я удивлена, что с твоей склонностью ты ещё в мусоре не начал рыться.              — Больше уважения к истории, Зали, — вздыхает Фалалей, поднимаясь на ноги и заставляя выпрямиться и Азалию, — кто знает, что мы тут нашли. Возможно, эти рукописи даже ценнее, чем твоя реликвия.              — Естественно ценнее, — беззаботно пожимает плечами Азалия, — я же узнала о ней от пьянчуг в таверне. Могу дать голову на отсечение, что её не существует, так что ты мог бы взять любой мусор и окрестить его мировой ценностью.              — То есть… ты действительно потащила искать меня несуществующую реликвию? — вздыхает Фалалей, прикрыв глаза.              — Справедливости ради, я дала ей шанс на существование, — смеётся Азалия, — не моя вина, что она им не воспользовалась! А ещё твоё серьёзное лицо, пока мы её искали, просто золото!              Фалалей вздыхает. Вот же… чертёнок.              Каждый раз умудряющийся повернуть ситуацию в свою пользу. Фалалей сможет отделаться от душных учёных ещё на немного, с головой уйдя в исследование найденных книг, а Азалия… сможет найти себе ещё парочку развлечений.