Начало исхода
Сектор С. Блок 04. Прошло четыре цикла с момента закрытия магазина Итоу. Служба Колибри-04 шла своим чередом. Ей снова снился сон про спираль, а на Ротфронте по-прежнему действовал комендантский час, что свидетельствовало о том, что поиски инфильтрованных элементов продолжаются. За это время ноль-четыре прочла книгу «Король в жёлтом». Книга непонятным образом притягивала к себе. Нет, почти требовала, чтобы её прочли. Колибри внимательно изучила всё: материал страниц, переплёта, обложки, содержание. На первый взгляд, в книге не было ничего любопытного, кроме странного желания прочитать её. Слова простые и понятные, без каких-либо витиеватых оборотов речи, без лихих, заумных конструкций текста плавно вели повествование. Анализ текста ничего не дал. Слова отдельно, предложения целиком воспринимались нормально. Возможно, заложенный скрытый смысл, едва уловимый сознанием, являлся тому причиной? Кусочки кодов, сигналов, спрятанных в отдельных словах и фразах при полном прочтении должны дать эффект, словно мозаика? У Колибри была догадка, что книга является источником биорезонансного воздействия. Но не напрямую через материалы, напротив — через текст. Однако, весомых тому доказательств не было. В любом случае, книга не так проста и представляет опасность. Запрет на неё был наложен тоже не из чьей-то прихоти. Теперь реплика в этом убедилась. Она поняла, что желание прочитать исходит извне от самой книги. Иногда возникало неприятное ощущение будто книга читает тебя, пока ты читаешь её. Помимо этого была ещё одна пугающая догадка — возможно, книга обладала неизвестными эффектами, кроме навязанного желания чтения. Имели ли они отложенное во времени действие или моментальное? Неизвестно. Сколько эффектов от прочтения могло быть? Желание прочесть “Короля в жёлтом” явно служило той цели, чтобы чтец полностью, до самого конца воспринял весь массив информации, которая, скорее всего, должна была сыграть, когда мозаика сложится в единую картину. Страшно представить, кто овладел такой техникой письма, биорезонанса, манипуляциями сознанием. Пожалуй, страшнее было представить себе цели автора. Что же должен увидеть читатель?***
Это начало цикла было бы вполне обычным, если бы не одно событие. Письмо, которое ждала протектор пришло. В электронной почте висело непрочитанное сообщение, адресатом которого значился АЭОН. Реплика не любила письма с этим адресом и каждый раз очень неохотно открывала их, ожидая худшего. Обычно, они не сулили ничего хорошего. Однако, это письмо было ею ожидаемо. Как и опасения насчёт него. Колибри открыла, прочла содержание. В письме говорилось, что вскоре её командующий будет проводить сезонную проверку реплики. От этой проверки будет зависеть, “заменят” ли её. От слова “заменят”, внутри всё сжалось. Не составляло труда понять, что руководство под ним подразумевало. Деактивацию. Принудительную. Никаких возражений не принималось, никакой жалости. Реплика — это инструмент. И если инструмент плохо работает, его отправляют в утиль. В этот момент она вспомнила упоминание Ани про эмоции: «...оставили». Действительно, насколько было бы проще, убери АЭОН такую ненужную вещь из инструмента как эмоции. Реплика лишилась бы себя, своей личности. Стала бы истинным инструментом, холодно и методично исполняющим возложенные на неё функции, но так же она не знала бы и муки ожидания деактивации. Полагалось, что каждый модуль должен спокойно воспринимать эту весть, ведь реплики знали, что они за создания и в чём заключён смысл их сотворения. И так же они знали конец своего пути. Но разве кто-нибудь спрашивал реплику, каково ей, когда она получает такое сообщение? Гештальты тоже знают свой конец — смерть. Никто ещё не победил это явление. Даже с помощью биорезонанса. Императрица тоже оказалась вполне смертной, а ведь её называли чуть ли не божеством во плоти. Однако, у гештальтов было небольшое преимущество: никто не предопределял их судьбу. По крайней мере, так явно. Государство Нации, конечно, распоряжалось жизнью своих граждан, отправляя их то в армию, то на различные работы. И всё равно, гештальт мог дожить до преклонных лет, отойти в мир иной естественным образом. Конец же реплик был определён изначально. Это пугало явственно до жути. Неважно каким целям служит модуль, неважно каким опытом обладает, неважно даже какая серия у модуля — конец одинаков совершенно для всех. Разве что боевые модули имели возможность пасть в бою. Или же те, кто служит на опасных производствах могли “деактивироваться” от несчастного случая. Это были хоть какие-то обстоятельства, дававшие иллюзию непредрешённости. В особенности для боевых реплик, которые служили на передовой. К тому же, деактивацию проводили по указанию института, который являлся разработчиком реплик. И проводили её не какие-то враги Нации, а свои люди. Такой поступок ощущался как… предательство. Отслужить государству, отдать ему силы, чтобы в итоге оно решило избавиться от тебя в один только ему ведомый момент. Ни одна из реплик не знала по каким точно критериям они решают проводить процедуру. Было известно, что нужно поддерживать коллективность и идентичность. Индивидуализм пресекался. В отдельных случаях он служил признаком так называемой “деградации личности” реплики, что можно было расценивать как повод для деактивации. Но это была объективная причина, находящаяся на поверхности. Какие были ещё критерии, знали только АЭОН и уполномоченные гештальты. Ноль-четыре не знала как воспринимают эту информацию другие модули, поэтому ей оставалось только судить по себе. Иные реплики, наверняка, тоже были в шоке, но данное событие происходило уже после длительного срока эксплуатации. Она же познакомилась с этим чувством слишком рано. Тихий ужас вонзился тонкой холодной иглой где-то в глубине сознания. Говорят, неопределённость хуже всего. Так рассуждают гештальты. А если определённость есть и она не несёт ничего хорошего? Разве это лучше неопределённости? Колибри уже давно жила с ощущением обратного отсчёта в собственной голове. Каждый сезон накатывало чувство, что срок её пребывания неумолимо подходит к концу, а каждая пройденная проверка лишь отсрочка неизбежного. Как надолго её хватит? Её поведение явно расценят как деградацию личности. Реплика и сама уже не была вполне уверена, что является нормальной. Проверку проводила сама Кранич KNCR-R16-22. Для модулей типа Колибри проверка включает в себя тест биорезонансных способностей и психологическую часть. С первой частью у KLBR-R16-04 проблем никогда не возникало. Со второй… Она научилась справляться. В содержании теста были вопросы как простые, так и те, которые для Колибри вызывали определённые трудности. Например, про друзей. Сложность заключалось в том, что эти вопросы задавала Кранич вслух и следила за реакцией реплики напрямую. Никаких анкет для заполнения не давали. Командующей важно было отследить некие маркеры в поведении Колибри и, следуя инструкции, вынести вердикт. Одна маленькая бумажка с инструкцией в руках Кранич решала, будет ли дальше существовать реплика или же служба её окончена. 04 не знала, понимает ли сама командующая эти маркеры или же просто следует написанному вслепую. Возможных исходов проверки было три: первое — успешное прохождение без нареканий, второй — получение рекомендаций по исправлению недочётов, и третий — вывод из эксплуатации. Так для реплик звучало слово “смерть”. До сих пор, ей удавалось проходить проверки, однако каждый сезон появлялось ощущение, что чем дольше она существует, тем сложнее становится их проходить. Нетрудно догадаться, что четвёрка проходила тест с оговоркой и всегда уходила с рекомендацией пройти стабилизацию. Вряд ли командующая этого не замечает. Оставалось надеяться, что выявленные отклонения не превышают неизвестные показатели ей критически.***
Сектор A. Управление Протектората. Реплику всегда усаживают за стол и просят смотреть одним окуляром в оптику камеры аппарата, стоявшего рядом. Прибор напоминал чем-то корпус проектора для фильмов. Напротив сидит Кранич. Командующая смотрит в экран прибора, наблюдая за какими-то показателями. На экране так же выведено увеличенное чёрно-белое изображение правого окуляра опрашиваемой. Смотря в оптику, Колибри видит лишь красный огонёк. Кранич задаёт вопросы, реплика отвечает. Командующая делает пометки в своей анкете и следит за показаниями прибора. Аппарат периодически издаёт щелчки. Кажется, внутри установлена фотокамера с затвором. Щелчки происходят два раза: первый перед тем, как Кранич задаёт вопрос, второй перед ответом реплики. На каждый щелчок красный огонёк моргает. Прибор щёлкал и потрескивал пока командующая проводила настройку. Внутренне Колибри нервничала, но старалась держаться. Всё-таки небольшое волнение для модулей допустимо при прохождении проверок. — Начнём, — объявила Кранич. — Взгляд на оптику. Щёлк — Вы боитесь проверки? Щёлк — Немного. Щёлк — Цель существования реплики? Щёлк — Служба евсанскому народу. Щёлк — Когда оканчивается долг реплики? Щёлк — Когда решит Нация. Щёлк — Решение Нации о долге справедливо? Щёлк — Всегда. Щёлк — У вас есть друзья? Щёлк — Да. Щёлк — Гештальт или реплика? Щёлк***
Если верить в собственную ложь так же искренне, как в естественную непреложную истину этого мира, она может временно стать правдой для тебя и окружающих. Этот печальный урок Колибри усвоила в прошлом. С помощью него она проходила проверки. Однако, от сезона к сезону вопрос про дружественных лиц мог её подвести — она не поддерживала контакта со своими выпускницами, а на новом рабочем месте отношения с блок-стражами не заладились. Суть вопроса в тесте для Колибри имел определённое значение. Этот тип реплик — существа более коллективные, чем кто-либо из всех. Для стабилизации их личности, отслеживания изменений в психике, они должны были периодически вступать в телепатическую связь с себе подобными. Колибри-одиночка — нонсенс. Для 04 неизвестно, будет ли кто-нибудь разбираться, почему так получилось или нет. У неё было лишь предположение, что скорее нет. На это указывало то, с какой лёгкостью, с какой частотой репликам без церемоний напоминают о деактивации. И вот, в скором времени ей предстояла следующая проверка. От утреннего письма настроение было ни к чёрту. Блок-страж без особого энтузиазма жевала кусок рационного батончика, устремив взгляд куда-то далеко. Другие посетители столовой сейчас её не интересовали. Погружённая в собственные мысли, все действия она выполняла механически. Из раздумий её выдернул радостный голос Ойле-диктора по радио. «...Циклон сдвинулся на юго-запад! Сегодня все жители северных регионов могут насладиться чистым небом! Температура атмосферы минус двадцать пять градусов по Цельсию! Нас так же посетил лёгкий восточный ветерок! Возможны порывы со скоростью два с половиной метра в секунду! Атмосферное давление семьсот пятьдесят два миллиметра ртутного столба! Не упускайте возможность посмотреть на Красный глаз!..» «Хм… Надо бы сходить проветриться сегодня, раз погода улучшилась», — Колибри запила чаем трапезу.***
Рабочий цикл наконец подошёл к концу, настало время посетить улицу. Блок-страж оставила часть вещей в офисе и приоделась. Реплика запахнулась в небольшой под её рост шинель серого цвета, надела шапку-ушанку, на которой красовался позолоченный металлический значок Нации — телескоп и три биорезонансные звезды. Поверх шинели она надела пояс, на который повесила рацию, подсумок и кобуру с пистолетом. На всякий случай. Хоть рабочее время и закончилось, служба порой могла внезапно продолжиться. По факту, её работа не имеет регламентированного времени. Колибри покинула офис и направилась на шестой этаж блока. Здесь располагались регистратура блока, коммунальная служба, консьерж, склад материалов. Сейчас её интересовал именно консьерж. Регистратура располагалась в одном из коридоров. За стеклом с окошком сидела консьержка — реплика из серии Ойле. В нагрузку на своём посту она совмещала так же функции регистратора. В её обязанности входили регистрация и аннулирование прописки жителей блока, а также контроль ключей от апартаментов, технических помещений. Основные ключи от тех. помещений имелись у персонала коммунальной службы, а у консьержки их копии. — Вечер добрый, — поздоровалась блок-страж. — И вам того же, — реплика оторвалась от чтения газеты. — Можно мне ключ от крыши? — Конечно! — радостно ответила Ойле. Иногда казалось, их оптимизм нельзя ничем поколебать. — А вам зачем? — Ничего серьёзного. Просто хочу осмотреться. Про погоду слышали? — А-а-а! — воскликнула вдруг консьержка. — Хотите на Красный глаз посмотреть? — В том числе. — Эх… Я бы тоже, — Ойле встала из-за стола, подошла к стенду с кучей ключей, висевших по номерам. Она выбрала один, что висел на стороне стенда, отмеченным краской жёлтого цвета. — Вот, возьмите, — Ойле протянула ключ через окошко стекла. — Только не забудьте вернуть! — Само собой, — кивнув с благодарностью, ответила протектор. — Думаю, если вы ненадолго покинете пост, никто не будет против. — Правда? — Да. Только убедитесь, что к вам никто не подойдет. — Тогда я выйду, когда вы вернётесь. Можно? — Ненадолго, — ещё раз уточнила протектор. — Спасибо вам! Блок-страж отправилась на крышу. Ойле лишь вздохнула ей вслед. Видно, очень ей не терпелось выйти на улицу, ведь нечасто на Ротфронте бывает спокойная погода. Подойдя к двери, ведущей на крышу, она просканировала ближайшую округу на присутствие кого-либо. Одна персона всё-таки нашлась неподалёку — STCR-R16-30. «Мда… Хотелось побыть одной, а тут эта стоит. Хотя, когда ещё выдастся возможность подышать воздухом?» — Колибри попробовала открыть дверь ключом и та поддалась. — «Хм. Она закрылась с другой стороны?» «Твою ж!.. И кого там несёт?!» — Шторх явно не ожидала, что её потревожат. Ноль-четыре показалась из-за двери. Протектор почувствовала, что подчинённая в спешке сделала какое-то действие. — Зря выбросила! — вместо приветствия крикнула ей блок-страж, направляясь к подчинённой. Она прошла мимо детского городка. Всюду были следы множества ног. Маленькие поверхностные плоские принадлежали детям-гештальтам, а глубокие, будто в снег ткнули палкой, очевидно, Ойле-воспитателям. Рядом с городком стояла пара лавочек для отдыха, припорошенных снегом. Видимо, никто на них не садился во время прогулки. Так же в городке обнаружились жители — три снеговика. Один классический из трёх снежных сфер. Два провала обозначали глаза, сосулька — нос. Второго слепили из двух сфер, придав обтекаемую форму. Большое углубление и мордочка внутри по-видимому обозначали голову. Своим дизайном он напоминал игрушечную матрёшку Майну, которая была весьма популярна у детей. Третьего снеговика постарались сделать самым высоким, насколько позволял рост детсадовцев. Своим видом он больше напоминал тотем. Слеплен столбом, вместо рук металлические прутки, об один из которых опёрли картонный лист-щит, а в другую вручили сломанную пластиковую швабру-копьё. На голове — шлем из банки от краски. Чтобы доблестный снеговик не потерял своё вооружение, копьё и щит прикопали снежком. Шторх стояла у сетчатого ограждения крыши и внимательно посмотрела на вошедшую. На лице её читалось раздражение. Высокая реплика тоже была одета в тёплую длинную шинель с шапкой-ушанкой. Длины шинели хватало лишь по колено из-за роста. — Здравия желаю, — сухо приветствовала Шторх. — Я здесь не для того, чтобы делать тебе выговор, — продолжила маленькая реплика. Колибри остановилась рядом со Шторх и подняла взгляд к небу, как бы не обращая внимания на свою собеседницу. — Кури если хочешь. Высокая реплика помедлила несколько мгновений, оценивая ситуацию. Затем развела руками и достала мятую пачку сигарет с зажигалкой из кармана шинели. «Полсиги пришлось выкинуть...» — Ничего, купишь себе новую пачку. — Их не так-то просто достать для реплики. — Хм. Ну, извини. Шторх лихо выбила одну палочку из пачки и отправила в рот. Какое-то время она пыталась подкурить, мешая созерцать небо своим копошением и постоянным чирканьем зажигалки. — Мать твою… Евсанское качество, — раздражённо прошипела реплика. — Дай сюда, — Колибри вытянула руку. — Думаете, у вас лучше получится? — с недоумением посмотрела на неё Шторх. — Нет, фокус покажу. Давай сюда, помогу подкурить. Всё ещё не понимая замысла, высокая реплика отдала зажигалку Колибри. Блок-страж пару раз прокрутила колёсико — бесполезно. — Наклонись вперёд. Шторх склонилась пополам, нависая над командиром. Колибри сосредоточилась на зажигалке, проводя какие-то непонятные манипуляции кистью одной руки, будто что-то вытаскивая. Спустя мгновение, небольшой пузырёк газа выплыл из отверстия форсунки. Маленькая реплика направила левитирующий сжиженный газ к кончику сигареты. Смочив его, она щёлкнула пальцами и на секунду вспыхнул огонёк. Высокая реплика вытянулась, деловито подпёрла правую руку локтем и затянулась в полные лёгкие. Она оценивающе посмотрела на блок-стража. — Новое увлечение? — кивнула Колибри на сигарету. — Старое, — Шторх выдохнула, выпуская облачко дыма вперемешку с паром. — А гештальта можете так поджечь? — Если очень сильно хочется, то можно. Но сделать кровоизлияние в мозгу проще. Шторх отмахнулась. — Ай! Не так интересно. — Бегающий горящий факел интереснее? — Хех, зрелищнее, — усмехнулась высокая. По реакции реплики было заметно, что она смягчилась. Возможно, потому что её, такого правильного протектора, который неустанно следит за дисциплиной, соблюдением правил, саму застали врасплох и тайный фетиш с курением стал известен командиру. Не то, чтобы репликам это было запрещено, однако никто открыто не приветствовал пагубную привычку. — Откуда столько жестокости? Шторхам нравится наказывать других? — А Колибри нравится читать чужие мысли? — Кто сказал, что нравится? — серьёзно посмотрела на неё блок-страж. — Нас такими сделали. — О! Вот и ответ на ваш вопрос, товарищ блок-страж — нас такими сделали. Тем более, мы не просто так наказываем. — Формальности можно опустить. Мы сейчас не при исполнении. — Привычка, — коротко резюмировала Шторх, затянувшись очередной раз. Повисла пауза. Колибри вернулась к созерцанию ночного неба Рофронта. Погода стояла ясная, хотя порывами ветра откуда-то пробрасывало иногда облачка снежинок, кружащихся в причудливых завихрениях воздуха словно стайки белых мух. Сектор С заметно прибавил в населении и постройках самого разного толка с момента его основания. Множество зрителей вышли полюбоваться ночным небом внизу. Дети бегали, задорно кричали, играли в снежки. Взрослые гештальты и реплики кто стояли группками, а кто по отдельности. Иные решили прогуляться до своего блока по освещённым улицам, наслаждаясь спокойной погодой. Самых ленивых, уставших и не терпящих холода зевак можно было заметить в окнах соседних блоков. Газовый гигант довлел над горизонтом. Сейчас Ротфронт как раз находился между материнской планетой и Светилом, отчего исполинская планета была хорошо освещёна в ночном небе. Звёзды россыпью раскинулись ближе к линии горизонта. Возле самого гиганта они слабо различались — мешал отражаемый от поверхности свет. А с него на реплик взирал он — Красный глаз. Антициклонная буря, формировавшая этот древний ураган, не думала прекращаться. Ровно так же не прекращался вечно бдительный надзор Протектората. От мыслей о Протекторате Колибри вспомнилась будущая сезонная проверка. Она поёжилась от налетевшего порыва ветра. — Раз вы тут не по дисциплинарному взысканию, то почему решили сюда прийти? — внезапно задала вопрос Шторх. — М? Да, так. Воздухом подышать. В этом блоке... Как в тюрьме. Всё стены-стены вокруг. Да и погода сегодня на редкость хорошая. Почему бы не выйти? — Да. Хрен знает, сколько она простоит. Надо ловить момент. О! Падающие звёзды! — Шторх указала на три блестящие точки, быстро двигающиеся близ диска газового гиганта. В отличии от блеклых звёзд, эти были ярче и заметнее. Колибри прикрыла глаза, к чему-то прислушиваясь. — Это не звёзды. Там летят корабли с Фальке и Колибри. — Фальке? — непонимающе спросила высокая реплика. — Ты не знала? Несколько модулей Фальке с целой свитой из Колибри занимаются сейчас формированием климата Ротфронта. Они работают на орбите. От одного из кораблей я слышу песнь. — Выходит, надо их поблагодарить за сегодня, а? — Они тебя не услышат. — Да? Ну, и ладно, — Шторх отправила окурок в полёт через ограждение. Затем вновь достала пачку сигарет, вынула одну и протянула Колибри. — Не курю, — отрицательно помотала головой реплика. — Я и не предлагаю. Подкурите, товарищ блок-страж? — А, да… — 04 только сейчас сообразила, что всё ещё держит зажигалку Шторх. Колибри снова повторила огненный трюк и протянула зажигалку владелице. — Оставьте себе. Мне от неё толку не будет. — Ладно, — маленькая реплика убрала неисправную зажигалку в подсумок на поясе. — Первой мало было? — Ну, раз сами Фальке одарили нас своим благословением, то почему бы не отметить это лишней сигареткой? Неизвестно, когда погода опять испортится. — Да, верно. Снова повисла пауза. Корабли-звёзды уже пересекали Красный глаз, двигаясь лишь им одним известным маршрутом. — Так, значит, вы не просто так ищите повод наказать, говоришь? — поинтересовалась блок-страж. — Нет, конечно. В основном, всякие тупицы сами его дают. Поэтому и наказываем. Лучше от меня по шее получить, чем камнем по голове. — Хм. Из шахты сюда перевелась? — Ага. — Полагаю, привычку курить там же завела. — В точку. — Почему решила перевестись? — Надоела шахта. Скука смертная ходить под землю. Одно развлечение — ловить идиотов на несоблюдении техники безопасности. Ну, иногда бывали аварии. Приходилось работать в спасательной команде. Дел тогда хватало. Упоминание аварии пробудило неприятные воспоминания у блок-стража. Прошлое эхом настигало её, однако реплика не подала виду. — Ты спасала гештальтов? — не скрывая удивления, Колибри посмотрела на тридцатую, взор которой был устремлён куда-то вдаль. — Спасала. И Майн, и Ар тоже. — Никогда не думала, что Шторхи могут кого-то спасать. — Могут, когда надо. Хотя все нас теми ещё суками считают. А мы просто любим свою работу. — Ну, слухи не на пустом месте рождаются. — Да-а-а… — многозначительно протянула тридцатка. — Не на пустом. — Шторхам не бывает одиноко? — секунду поразмыслив как прозвучала фраза, Колибри добавила. — От того, что вас все сторонятся, я имею ввиду. Высокая реплика обернулась к блок-стражу. — Мы привыкшие. А вот то, что вы, товарищ Колибри, сбежали от своей стаи, для меня удивительно. Захотели побыть одной? — Вроде того. Видимо, каждому нужно место, чтобы побыть наедине с собой, — задумчиво проговорила 04. — Странные речи. — О чём это ты, Шторх? — напряглась реплика. — Разве вы не бегаете постоянно со своей серией? «К чему этот вопрос? Она что-то подозревает? Лучше перестраховаться». — Мне всех Колибри каждый раз звать, если возникает желание подышать воздухом? — Хм, нет. Я думала, вы там неразлучны со своей телепатией. — Не постоянно же мне с ними проводить время? Может, ещё в сортир вместе ходить или в койку друг к другу лазить, потому что телепатия у всех? — Колибри решила атаковать Шторх вопросами на понятном ей языке. Тридцатая рассмеялась так, что немного закашлялась. — О-о-ох, нет, конечно, — сказала подчинённая, переводя дух. — Я не знаю, насколько вы там близки. — Кстати, ты дверь закрыла снаружи? — Ну, да. А что? — Ключ откуда? — В смысле “откуда”? — удивилась Шторх. — За моей сменой закреплены последние пять этажей блока и крыша. Ключ нам полагается для патрулирования. — О, ну… — Колибри сконфузилась. — Про крышу — знала, про ключ — стоило догадаться. — Моя смена закончилась. Разрешите идти? — высокая реплика будто снова натянула маску серьёзности. Второй окурок отправился вслед за первым, она зашагал прочь. — До встречи, — ответила ей блок-страж. 04 решила ненадолго задержаться. Вдоволь налюбовавшись небом, реплика хотела было уходить, как её взгляд зацепился за какое-то движение на крыше соседнего блока. Маленькая размытая фигурка шла, слегка неуклюже переваливаясь с ноги на ногу. Фигурка расплывалась, поэтому разглядеть её было непросто. Вокруг ясная ночь, света от материнской планеты хватает, чтобы осветить всю округу, а незнакомца трудно разглядеть. «Биорезонанс», — подумала ноль-четыре. Фигурка на мгновение остановилась. «Не хотела мешать», — ответил без предисловий знакомый спокойный голос и маскировка спала. Прятаться соглядатаю больше не было смысла. Теперь Колибри разглядела блок-стража 03, та смотрела прямо на неё. Вероятно, она тоже решила посмотреть на звёздное небо. Реплика скрылась в своём блоке. — Проклятье! — Ноль-четыре пнула ногой снег и поспешила удалиться. На обратном пути, протектор заглянула к консьержке. Та что-то вязала крючками и слушала радио. Из динамика лилась спокойная классическая мелодия. От вязания ей пришлось отвлечься на громкое настойчивое лязганье металла по плитке. Ойле привстала, наклонившись к стеклу, чтобы увидеть нарушителя спокойствия. — О! Вы вернулись. Как пейзаж? Впечатляет? — спросила консьержка. — Отлично, — сухо ответила Колибри и протянула руку в окошко. Она увидела неоконченное рукоделие консьержки, сотканное красной нитью, что напомнило ей странный неприятный сон про спираль. — Вот ключ. — Что-то случилось? — Ойле заметила недовольство протектора. — Всё в порядке. Спокойной смены. — И вам того же!***
«Вот же!.. Как давно она там стояла? Слышала весь разговор? Нет-нет, разговор с тридцатой неважен. Кому нужна эта куряга?» — блок-страж нервно прохаживалась по комнате из стороны в сторону. — «Кроме одного момента: слова “подозревает” и “перестраховаться”. Это она могла слышать. Чего она пряталась? Действительно не хотела мешать? Лучше бы появилась, тогда б точно не помешала!» Реплика остановилась, глубоко дыша. Она пыталась успокоится, но хаотичные мысли то и дело роились в разуме. «Доложит? Не доложит? Сука! Ещё эта хренова проверка!» Колибри подошла к столу и вытащила швейный набор. В последнее время спокойствие давалось ей тяжелее. На сегодня впечатлений хватило и если бы не визит 03, всё было бы гораздо лучше. Негатив разрывал на части, благо есть вариант справиться с ним эффективно. 04 Достала из набора красную прямоугольную подушку для иголок, в которой их отродясь не было. Слишком часто ей стал попадаться этот неприятный цвет опасности. Так же не забыла прихватить со стола маленький штатный шокер. Подушку она закусила ртом, следом улеглась посреди комнаты на пол на левый бок. Включила и протестировала шокер. Небольшой прибор грозно затрещал, обозначая наличие заряда в аккумуляторе. Колибри приложила контакты к металлическому корпусу правой ноги. Так не должно остаться следов. Полиэтилен мог оплавиться от удара, поэтому выбор пал именно на эту часть тела. Несколько секунд она глубоко дышала, настраиваясь на предстоящую боль. И в одно мгновение нажала на кнопку. Удар был короткий, но достаточно сильный, чтобы она дёрнулась. — М-м-м! — обслюнявленная подушка для иголок беспомощно выпала изо рта, а шокер вылетел с руки и со стуком упал на пол. На секунду изображение в оптике пошло помехами. Ноль-четыре подёргивалась, какое-то время приходя в себя, однако нужный эффект был достигнут — в сознании ничего не осталось, кроме вспышки боли. — Фух… Фу-у-ух… Как же я это не люблю, — окончательно оклемавшись, реплика встала. Убрала на место все предметы “процедуры” и стала готовится ко сну.***
Колибри ворочалась в каком-то беспокойном бреду. Где-то в глубине сознания послышался тихий шипящий звук, отворились двери. Чья-то тяжёлая поступь в несколько шагов, затихших поблизости. Сильный удар молнией прошёлся по телу. Реплика только и успела раскрыть глаза, как её кто-то схватил за горло и поднял с кровати. — Ага, попалась! — неизвестная была очень высокого роста. По голосу Колибри опознала модуль. Это была её подчинённая, с которой она недавно говорила на крыше. Та что-то держала в руке. — Ты же не думала, что ты — единственный протектор, посещающий книжный? Я знаю что там продавали! И какое должно быть наказание! Шторх медленно сдавливала горло 04 левой рукой, отчего последняя лишь сипела не в силах вымолвить ни слова, вцепившись в сильные руки гигантской реплики. Она быстро прикинула варианты, но поняла, что сопротивляться бесполезно. Задавить мозги дылде биорезонансом? Можно. А дальше что? Бежать? Допустим. Куда? С Ротфронта не сбежать. Это конец. Наверняка, Протекторат уже в курсе и за дверью ждёт подкрепление. На захват реплики-биорезонанта одну Шторх не отправят. — Я… я… — она ничего не могла придумать в своё оправдание. — Сейчас я звёзды-то тебе на лбу повыжигаю! — Шторх бросила несчастную на пол. Колибри попыталась инстинктивно встать, сильно кашляя от удушья, но навстречу ей летело жало контактов тяжёлой электродубинки. — Получай! Раздался громкий треск электрошока. Ослепляющая белая вспышка озарила сознание. Колибри вынырнула из сна подобно утопающему, нашедшему пробитую лунку во льдах. Она находилась в своей комнате. Вокруг никого. Будильник показывал 6:54. Через 5 минут подъём на смену. «И во снах покоя нет».