Call It What You Want

Руби и Джеймс не разговаривали со дня их возвращения из Лондона. Если первое время она утешала себя мыслью, что он пытается разобраться в том, что действительно ему интересно и будет делом его жизни, то с каждым днём её беспокойство только нарастало. Он не ответил на её последнее сообщение и даже не прочитал его. «А что если его отец узнал о нас и предпринял меры? А что если с ним что-то случилось по дороге обратно? А что если...» Мысли девушки не давали ей покоя, и она понимала, что так продолжаться не может. Она должна встретиться с ним, услышать его голос, увидеть любимые голубо-синие глаза и обнять его со всей силой, ведь она так соскучилась по его запаху. Руби сидела в своей комнате, нервно теребя телефон в руках. Она прокручивала в голове все возможные сценарии, пытаясь придумать, как найти Джеймса. Как вдруг проскользнула мысль о том, что у неё сохранился номер Лидии, его сестры, с их последней встречи, когда она призналась Руби о том, что Джеймс страдает от того, что ему приходится держаться от неё подальше. Без честности рыжеволосой девушки, возможно, они бы так и не открылись друг другу во второй раз, ведь он никогда не делился своими настоящими чувствами. Он тот, кому проще скрыть, недоговорить и держать всё в себе. Но она такого больше не позволит — он пообещал ей, что никаких секретов и лжи отныне не будет. Руби решительно набрала номер Лидии. Гудок. Ещё один. Телефон звонил так долго, а гудки казались бесконечными, что брюнетка уже начала терять надежду. Она ходила по комнате, замирая каждый раз, когда думала, что кто-то ответил. Однако в конце концов в трубке раздался женский голос лишенный какого-либо оптимизма: — Алло? — Алло, Лидия, я безумно рада, что ты ответила. — Здравствуй, Руби. Ты наверняка хочешь спросить о Джеймсе, — произнесла Лидия монотонным голосом. — Пожалуйста, скажи, что с ним всё в порядке. Он не писал и не звонил всю неделю, я переживаю, — в словах Руби звучала тревога. — Мы потеряли маму. Джеймс должен был сообщить тебе ещё в день, когда мы узнали, но он практически не бывает дома, ни с кем не разговаривает и даже не здоровается. После первой половины предложения юная леди перестала воспринимать всю последующую информацию. Всё, что она смогла вымолвить, было: — Где..он? — Я сама этого не знаю, похороны завтра, поэтому он должен явиться до этого времени. Руби заметила, как дрожат её руки. Она сжала телефон так крепко, что побелели костяшки пальцев. — Я не могу ждать до завтра. У тебя есть предположения о том, где он может быть? — Да. Но если отец обо всём узнает...Лучше не рисковать перед таким важным днём. — Лидия, прошу тебя. Я должна увидеть его, удостовериться, что он в порядке, иначе я вызову полицию и заявлю о пропаже. Вашей семье лучше обходиться без лишнего внимания в столь трудные дни, не так ли? Руби понимала, что сейчас не время для угроз, однако в голову не приходило ничего более умного, чем давить на больное место, чтобы встретиться с ним. Лидия вздохнула, а её голос дрожал от напряжения. — Хорошо. Я скажу. Только будь очень осторожна. Люди моего отца могут следить за всем городом и оставаться незамеченными, я должна тебя предупредить. Он, вероятнее всего, остановился в нашем загородном доме, в который время от времени мама уезжала, чтобы отдохнуть от городской суеты, — в её голосе ощущалась боль и тоска по матери, но стойкий характер девушки помогал ей держаться. — Я пришлю адрес, — сказала Лидия. — Спасибо тебе. — Удачи. Надеюсь, я не ошиблась и он действительно там. — Я верю в это, — ответила Руби и повесила трубку. Накинув на себя первую попавшуюся куртку, она посмотрела на адрес и вызвала такси. POV от лица Руби: «Весь путь мои мысли были заняты только им. Как он себя чувствует? Должно быть, ужаснее некуда. Его мама казалась очень приятной и доброй личностью, в отличие от его отца. Все хорошие черты Джеймса явно от неё. Но как и когда это случилось? Может быть, он узнал это ещё в Оксфорде, но не сообщил мне, чтобы не портить настроение? Не может быть. Он не мог бы такое скрыть даже при необходимости.» Спустя час дороги, которая казалась вечной, брюнетка наконец-то добралась до места назначения. Дом был гораздо скромнее, чем можно было себе представить, и здесь не было никаких охранников или посторонних людей. Видимо, мама Джеймса действительно любила уединение и не желала, чтобы что-то или кто-то здесь напоминало ей о её фамилии. От двора с яркими цветами, которыми, по всей вероятности, занималась сама миссис Бофорт, безмерно отличался дом, в котором не было никакого света внутри. Девушку уже начали посещать мысли: «А что если Лидия ошиблась и здесь действительно никого нет?» Как вдруг раздался звук открывающейся двери. Это был он, Джеймс. На его лице были открыто выражены страх и беспокойство. Он стоял, осматривая двор, но как только его взгляд пал на неё, всё вокруг будто замерло. Руби бросилась к нему и обняла так крепко, что один мог слышать скорость сердцебиения другого. Они простояли так ещё несколько минут, не желая отпускать друг друга. Оба прекрасно понимали, сколько сил потребует предстоящий разговор, хоть и девушка была готова молчать весь вечер, лишь бы быть рядом с ним. Порой слова не нужны — всё понятно по глазам. Его глубокие синие глаза, как морская бездна, говорили о боли, злости и обиде. Когда они прошли внутрь, Руби заварила какао и, усевшись рядом с ним, ждала, когда он начнёт разговор. Джеймс долго молчал, глядя на мерцающий свет огня в камине, его руки дрожали от напряжения. Наконец, он прошептал: — Как ты меня нашла? — Лидия. Вы двое действительно знаете друг друга лучше, чем кто-либо, поэтому я доверилась ей. — Разумеется, это она. Я на миг подумал, что приехала мама, поэтому и застыл на месте. Кроме неё сюда никто не приезжал. Мне трудно находиться в том доме из-за отца, а в этом из-за того, что я везде чувствую её. Я даже выключил повсюду свет, чтобы не видеть её рисунки, которые развешаны по всему дому. Руби внимательно смотрела на него, видя, как его глаза затуманены воспоминаниями. — Она тоже рисовала? — А как ты думаешь, кто же ещё мог меня научить? — слегка улыбнулся парень, будто перебирая в голове все эти моменты. — Пока отец с детства пытался учить меня управлению людьми и деньгами, мама учила проводить карандашом по бумаге. По её словам, руки подобным образом могли выразить то, что слова не могли. Девушка вспомнила его рисунки с ней и её домом, и слегка улыбнулась ему в ответ, поглаживая по руке. — Джеймс, но ты ведь знаешь, что так не может продолжаться. Ты не можешь прятаться от отца и от Лидии, ты нужен им в этот период ровно так же, как они тебе. Иначе будет только хуже. Джеймс глубоко вздохнул и поднял глаза на Руби, словно пытаясь усмирить кипящую внутри ярость и гнев. — Хуже? Куда уже хуже? Этого человека стыдно называть отцом, он не заслуживает этого. Он не сообщил нам об этой новости вовремя, чтобы ничего не мешало нашим «великим» собеседованиям. Теперь он осуществит свой план в реальность, ведь больше нет преграды в лице «мамы», которая, в отличие от него, хоть немного прислушивалась к желаниям своих детей. Руби внимательно следила за ним, пытаясь уловить каждую эмоцию, проявляющуюся в его движениях. — Что ты имеешь в виду? — с недоумением спросила девушка. Джеймс остановился и посмотрел на одну точку, глаза парня сверкали от напряжения. — Ты слышала причину, по которой якобы «умерла» мама? Он говорит, что это инсульт, —произнёс он, чуть сжимая кулаки. Руби пыталась уловить его взгляд. — Ты не веришь в это? — У нас в роду не было проблем с сердцем, мы каждые полгода проходили обследование у лучших врачей, и у мамы всё было замечательно, поэтому бредовая версия о внезапном приступе теоретически невозможна. Тем более, почему это всё вдруг случилось после нашего отъезда? Чтобы никто не смог помешать. Он сделал то, что давно планировал. — То есть…ты предполагаешь, что твой отец — убийца? Это серьёзное обвинение, Джеймс. Они были в браке столько лет, у них двое детей, и они любили друг друга. Парень откинулся на спинку кресла и его лицо потемнело от одних лишь мыслей об отце. Он нервно провёл рукой по волосам, отчётливо видя перед собой образ отца, его жестокость и беспощадность. Молчание повисло в воздухе, и Руби заметила, как напряжение в его плечах нарастает. — Я не предполагаю, я знаю это, Руби. Более того, я уверен, что его не терзает никакая совесть, потому что этому человеку важна только компания. Ты думаешь, они поженились по любви? Это был брак по расчету. Сколько бы они ни пытались создать образ счастливой семьи, где все любят и уважают друг друга, всё изначально было построено на взаимовыгодных отношениях их семейств. Этот бизнес по праву принадлежал семье мамы, а отец был идеальным кандидатом для его управления. То же самое он теперь пытается провернуть со мной и семьёй Эллингтонов. Руби с тревогой смотрела на Джеймса, наблюдая, как он встает и начинает ходить по комнате, постоянно перемещаясь от окна к столу, не находя себе места. Каждый его шаг, каждое движение были наполнены бессилием и одновременно решимостью. — Ты имеешь ввиду семью Элейн? — Да. Он хочет, чтобы я женился на ней, ведь это означает, что наши семьи будут сотрудничать, объединят силы, и таким образом на рынке мы станем непобедимы. Его взгляд был сосредоточен на пустой чашке на столе. Он подошел и сжал её в руках, словно пытаясь выжать из неё свою злость и страх. Руби видела, как его руки дрожат, и почувствовала, как холодок страха проникает в её сердце. — Я просто не могу поверить. Как человек может быть так погружён в грязные игры ради богатства и власти, что готов отобрать жизнь своей жены и играть с жизнями собственных детей, манипулировать ими чтобы добиться желаемого? — Его воспитывали таким. Его раздражает, что он не может достичь того же с нами. Девушка осторожно подошла к Джеймсу и положила руку на его плечо, стараясь придать ему спокойствия. Он ответил ей слабой улыбкой, но тень отчаяния всё ещё осталась на его лице. Глубоко выдохнув, парень закрыл глаза на мгновение, словно пытаясь найти покой среди бурь своих эмоций. — Ты ведь не собираешься выполнять ничего из того, что он требует? — с надеждой спросила она. — Думаешь, у меня есть выбор? Он начал замечать, что я больше не ребёнок, который не поднимал даже голоса на «отца» и всегда выполнял его требования безоговорочно. Он видит, что я вырос и имею собственные желания и цели, поэтому он посчитал, что лучшим решением всех проблем будет убрать того единственного человека, который потенциально мог бы ему помешать. Одно слово мамы, и он потерял бы весь бизнес, в который он вложил ровным счётом ничего, поэтому он решил действовать раньше, чем она начала отстаивать права своих детей. Или же наоборот, после. Руби почувствовала, как холодное беспокойство охватывает её. Она обняла Джеймса, её прикосновения были полны сочувствия и нежности, стараясь хоть как-то облегчить его страдания. Видеть его таким беспомощным было для неё невыносимо. Они долго стояли в молчании, и каждый из них чувствовал тяжесть происходящего. — Если это всё правда, мы должны обратиться в полицию как можно быстрее. Мы должны сообщить о случившемся до того, как он начнёт действовать. Джеймс вздохнул, его плечи напряглись. Он резко встал и подошёл к окну, где свет уличных фонарей слабенько освещал комнату. Его отражение в стекле показалось ему чуждым, и он вернулся к Руби с решительным выражением на лице. — Нет. Мы не можем. — Что? Почему? — У него слишком много связей, нам просто не поверят. Я уверен, что именно поэтому он запретил вскрытие тела, чтобы скрыть истинную причину смерти. — Так что же мы будем делать? Молчать? Ты не сможешь всю жизнь прятаться от него или делать вид, что он непричастен ко всему, что ты только что озвучил. Джеймс посмотрел на Руби, его глаза были полны решимости. Он снова сел, и произнёс: — Я и не буду прятаться. Я выполню его план. — В каком смысле? — Я возьмусь за семейный бизнес. Одержу победу в его же игре, только со своими правилами.