Праада.

I. Шиён сидит на кровати в каюте Юнги, которая до конца плавания всё-таки принадлежала ей, и пришивает пуговицы на одну из рубашек Намджуна, уже жалея о том, что вообще согласилась помочь — он так забавно скорчил рожицу, когда просил её помощи, что она просто не смогла отказать. Как оказалось, он явно ждал этого момента целую вечность: мало того, что рубашек у него оказалось больше, чем вещей, которые Шиён везла в качестве приданного Соры, так ещё и их не штопали явно больше года. Шиён не предупреждали о таком объёме работы, и это было просто смешно — чёрт возьми, он мог хотя бы подмигнуть и сказать, что рубашек у него больше одной. Шиён бы не согласилась ни за какие деньги мира, хотя, очевидно, план старпома в этом и заключался: не обозначать точное количество работы, а просто вывалить всё на девчонку, как факт. Шиён исподлобья смотрит на Юнги, сидящего за капитанским столом и что-то чиркающего в дневнике. Несмотря на то, что официально на время плавания он всё-таки отдал каюту Шиён, капитан не забывал о том, что в любое другое время это и его каюта тоже (к сожалению для Шиён). Ей приходилось лицезреть его практически каждую минуту дня, если только он не раздавал приказы на палубе. Впрочем, такое соседство напрягало только Шиён — Юнги чувствовал себя просто прекрасно, особенно с учётом того, что у него была уникальная возможность видеть недовольное лицо ровалийки буквально каждую секунду плавания. Конечно, вместе с ней в комплекте шли постоянные оскорбления и шутки, но, надо сказать, Юнги к ним уже привык. Настолько привык, что без них и утро плохо начиналось. — Как скоро мы будем в Прааде? — вдруг тихо спрашивает Шиён, нарушая многочасовое молчание, воцарившееся в каюте. Юнги поднимает взгляд от судового журнала: он почувствовал укол печали, когда Шиён спросила о Прааде. До Праады остаётся совсем чуть-чуть, а он так и не приблизился к своему плану «частичного нарушения обещания, данного Сокджину». Девчонка на него абсолютно не ведётся — либо, конечно, умело делает вид — в то время как сам Юнги желает её всё больше. И уже не на пару ночей в собственной постели, а…ну, на более продолжительное время. И капитан абсолютно не понимает, что эта девица с ним сделала — он, чёрт бы её побрал, никогда и никого так сильно не желал. Ей хватило десятка дней, чтобы полностью поставить его на колени: если бы она сейчас сказала начать молиться ей, он бы, безусловно, сделал это. Как ей удалось провернуть это, Юнги не понимает. Зачем, по какой причине, для чего — тоже. А сама же ровалийка остаётся абсолютно безразличной. Это словно наказание и издевательство, но Юнги совершенно не понимает, за что его наказывают именно так. Да, он явно не святой. У него много пороков и грехов, но вот только ни один из них точно не подходит под такое наказание, как посланная то ли богами, то ли чертями, Шиён. Она по-настоящему сводит с ума: сделала то, что никому не удавалось сделать, буквально за пару-тройку дней. И вся хвалённая стойкость капитана «Мунсальвеша» исчезла, словно её никогда не бывало. Юнги чувствует себя слабаком. Таким, что самому хочется за борт прыгнуть или прийти с повинной к Сокджину и просить приказа о повешенье. Потому что всё нутро Юнги кричит о том, что эта ведьма его никогда уже не отпустит. Во всяком случае, пока полностью не изведёт его. И погода, надо сказать, ей благоволит — обратный путь до Праады занимает гораздо больше времени, чем Юнги предполагал. И дело было даже не в посещении Адекороса, нет. Чёртов полный штиль испортил все планы Юнги. Кое-как, конечно, удалось поймать боковой ветер, да только это особо не помогало. Наказание Юнги продлялось. С одной стороны, это, безусловно, был плюс: у него было гораздо больше времени для того, чтобы очаровать её, с другой стороны — больше времени, чтобы погибнуть самому. — Зависит о того, когда поймаем попутный ветер. Сейчас идём на боковом, если штиль не закончится, то…ну, надеюсь, ты не расстроишься, если не попадёшь на свадьбу сестры вовремя, — ответил он ровным и беспечным голосом. Шиён резко поднимает голову: — Вы шутите? Еще больше месяца да свадьбы! — восклицает она. — И? — Юнги невозмутимо вскидывает бровь, наблюдая, как выражение её лица становится всё более и более кислым. — Мы целый месяц будем…здесь?! Юнги хохочет, не удержавшись, видя её лицо: — Иногда так забавно иметь дело с полными неудачниками. Расслабься, куколка, я всего лишь шучу. Прибудем на несколько дней позже, не более того… — На сколько именно? — …Тебя не учили не перебивать, да? И после этого ты плела мне сказки о том, какая ты приличная леди, — фыркает капитан. — Точно не скажу, уж прости, тут действительно всё зависит от попутного ветра, но не переживай, по моим подсчетам сегодня-завтра нам точно улыбнётся удача, — а после он смотрит на неё наигранно серьёзно и добавляет с ухмылкой. — Ты так торопишься избавиться от меня? — Да, тороплюсь, — вздыхает Шиён, не скрывая вообще ничего. — Я устала. Я устала от этого корабля, от постоянно ощущения, что меня мотыляет туда-сюда, от соли, от…всего. Я хочу принять нормальную ванну. Я воняю, — продолжает она, морщась от отвращения. Юнги не может не усмехнуться в ответ на её жалобу — у неё точно была какая-то помешанность на запахах. Эти слова пронизаны раздражением и отвращением, но он не может не найти их просто очаровательными. Капитан откидывается на спинку стула, ухмылка всё ещё на его губах, когда он скрещивает руки на груди, глядя на неё с мягкой насмешкой. — Да, я определенно могу подтвердить тот факт, что ты воняешь. Шиён отчаянно стонет: — Отвратительно. Как только я прибуду в Прааду, я буду неделю откисать в ванне! А лучше…до самой свадьбы! А лучше, моей свадьбы, — она жалуется, сжимая переносицу на мгновение, а после возвращаясь к шитью. — Ещё этот твой Намджун! Скажи честно, он в душе какой-то граф, да? Куда ему столько вещей! Юнги смеется, от её слов его ухмылка становится ещё шире. Он не может не поддразнить её еще немного: — Целую неделю, да? Это слишком много, не так ли? Одной ванны вполне хватит. — Разве вы не понимаете? — возмущается Шиён. — Я воняю! Только смерть может спасти меня. Юнги не может не рассмеяться над её драматическими жалобами. Эта реплика была полна преувеличенного отчаяния, но капитан не может не находить девушку милой — сейчас в ней нет совершенно ничего от того противного дьявола, который вдруг затесался в его команду. — Куколка, да ладно, ты не так уж и плоха. У меня до сих пор не было искушения выбросить тебя за борт, а это значит, что могло быть хуже. Поверь, вот когда я захочу…тогда да, будет страшно. — Я уже хочу! Я хочу прыгнуть за борт и искупаться. Или утопиться. И плевать на акул! Лучше быть съеденной, чем вонять, как…свинья. Юнги снова смеётся, качая головой в ответ на её драматическое заявление. По выражению чужих глаз он видит, что она говорит серьёзно, и от того вся ситуация становится ещё более забавной. В ней есть очарование — и в той дерзкой стороне, и в этой, забавно скулящей из-за…запаха. — Успокойся, куколка. Не нужно прыгать за борт и становиться обедом акулы. Я за тобой не прыгну. Ложь, но такая умелая, потому что Шиён, очевидно, верит: закатывает глаза, фыркая. Ей не хватает только язык показать. Он встает со стула и подходит к ней на кровати, глядя на сидящую с ухмылкой. — Ещё пара дней, и ты примешь ванну. И мне больше не придется страдать от твоего запаха. Шиён бросает одну из рубашек Намджуна в Юнги: — Кстати, вы тоже воняете, — привередливо бросает она. Юнги подхватывает брошенную в него рубашку с насмешливым обиженным выражением лица и упирается руками в бока, выглядя, наверняка, как сварливая старуха. — Да неужели? Я воняю, да? Я думаю, что от меня очень хорошо пахнет, — он делает вид, что нюхает себя, преувеличивая свою реакцию для эффекта. — Скажи честно, это твоя…больная рана? Я уж не знаю, как иначе объяснить то, как ты постоянно реагируешь на это. — Скажите честно, — фыркает Шиён в тон ему, и Юнги мысленно готовится к очередному оскорблению. — Сколько вы платите женщинам, чтобы они спали с вами? Потому что я не представляю, за сколько денег можно лечь в постель с такой вонючей свиньей, — она ехидно улыбается, хотя и улыбка эта больше похожа на злой оскал, чем на улыбку. Он притворяется обиженным, хватаясь за грудь, как будто её слова глубоко ранили его: чего-то такого он и ожидал, Шиён в этом плане слишком очевидна и предсказуема. — Вонючая свинья, да? Ну, ты, конечно, умеешь уговаривать мужчину лечь с тобой в постель, куколка. Однако он не может удержаться от смеха над её смелостью. Юнги не из тех, кто обижается на слова, и находит эти оскорбления скорее забавными, нежели обидными. А уж с учётом того, что это Шиён…он не просто считает её слова забавными — он просто в восторге. Даже если она называет его свиньей. — А что касается женщин… мне не нужно им платить. Удовольствия от моей компании достаточно, дорогая, — тут же добавляет пират. — Куртизанки-то хоть так же думают? — хихикает Шиён. — Ну, те, которые получают удовольствие от вашей компании. — О, ты думаешь, что знаешь меня так хорошо, не так ли? — Юнги ухмыляется в ответ на слова, не отрицая её обвинений. Он делает шаг ближе к кровати, его глаза устремлены на Шиён с игривым блеском. — А что, если я скажу тебе, что не все мои… встречи были с куртизанками? — О, Боже, вы ещё и пристаёте к старушкам? Тем, которые не видят вашего лица и больше не чувствуют, как сильно вы воняете? — Шиён смеется, изображая ужас. — Пристаю к старым бабушкам? Ты действительно думаешь, что я так низко паду? — Юнги приближается к ней ещё ближе, наклоняется, сложив руки за спиной и продолжая тихим голосом. Он смотрит на девушку сверху вниз, его глаза блуждают по её чертам. — Что, если я скажу тебе, что некоторые из моих встреч были с гораздо более молодыми женщинами, которые полностью осознавали, насколько я — вонючий? — Какой же вы фантазёр, — Шиён хихикает и убирает швейные принадлежности. — Я так понимаю, вы начали путать свои фантазии с реальностью? Это уже…показатель старости. Капитан мысленно хмыкает. Ну вот, теперь она стала шутить про его возраст. — О, уверяю тебя, куколка, я знаю разницу между фантазией и реальностью, — ухмылка Юнги становится гораздо шире. — Но ты не хочешь верить, что это, — он величественно показывает на себя, — может привлечь молодую, прекрасную женщину? Шиён иронически выгибает бровь, показательно окидывая его взглядом с ног до головы, словно видит впервые и решила полностью оценить его. — Ничего особенного. Вонючий пират. К тому же, уже не молодой. Ничего привлекательного. Ухмылка Юнги на мгновение гаснет после её резкого замечания, но он быстро восстанавливает самообладание. — Уже не молодой, да? Ну, напомню тебе, куколка, что возраст — это всего лишь число. И, поверь мне, у меня всё ещё есть то, что нужно, — парирует пират, наклоняясь к ней сильнее и вторгаясь в её личное пространство. — Ты недооцениваешь привлекательность опытного мужчины, куколка. Ты будешь удивлена. Шиён вызывающе смеётся, как будто бы совершенно не обращая внимания на его близость. — С опытом чего, я стесняюсь спросить? С опытом больных колен? С опытом скрипучих костей? С опытом стариковского песка, который сыпется из ваших штанов на палубу? — а следом она забивает последний гвоздь в его гроб, очаровательно улыбнувшись. Юнги не может не рассмеяться над её насмешкой, весело покачивая головой. — Больные колени, скрипучие кости? О, ты действительно думаешь, что ты такая смешная, не так ли? И позволь мне сказать тебе, куколка, возможно, у меня не такие колени, как у молодого человека, но есть одна часть меня, которая всё ещё работает нормально… Шиён заливисто хочет, запрокидывая голову назад и прикрывает рот ладошкой. — Боже мой! — безудержно смеётся, посмотрев на него так, словно видит впервые. — В твоем возрасте эта часть всё ещё работает? Юнги усмехается, симулируя обиду на её неверие. Он знал, что она всего лишь дразнится и просто не мог не подыграть ей: — В моем возрасте, куколка, эта часть не просто работает, она работает чертовски хорошо, — а после с не менее наигранной серьёзностью понижает голос до заговорческого шёпота. — Хочешь проверить? Конечно, быть может его предложение кажется наигранным, Юнги более, чем серьёзен. Демонстрация определённо входит в его планы, и отрицать он этого не будет. Напрямую не признает — обойдется — а вот отрицать точно не будет. — О нет, капитан. Я не хочу потом стряхивать с себя ваш песок, — с неподдельным весельем хмыкает она. — Вы бы в вашем возрасте так не напрягались, а то… сердце не выдержит. Или эта часть перестанет работать, если вы не фантазируете о её работоспособности. Ох, кстати, сколько вам, говорите лет? — Тридцать два, куколка. И с моим сердцем или другой частью все в порядке. Я могу гарантировать тебе это. — Всего тридцать два?! А выглядите на все пятьдесят два! — Шиён ужасается. — Вам стоит задуматься о своем питании, заниматься…фехтованием…вы очень плохо сохранились для своего возраста. Это так соленый воздух влияет? Ром? Или куртизанки? Или всё-таки всё вместе? Юнги громко вздыхает, снова симулируя обиду: — Пятьдесят два?! Ты правда думаешь, что я выгляжу таким старым? — он проводит рукой по волосам, как будто хочет показать себя в лучшем свете. — И с моим рационом всё в порядке, куколка. На завтрак ром, на обед ром, а на ужин — такие красивые куколки, как ты. — О, Боже, не приближайтесь больше ко мне. Вы — вонючий старый пьяница, вы будете плохо влиять на мою кожу. Юнги смеется над её преувеличенным отвращением, находя подобную реакцию забавной. — О, так теперь я вонючий пьяница? Раньше ты, кажется, не возражала против моей компании. Что чистая ложь, потому что она с самого начала делала вид, что он — самое главное недоразумение в его жизни, и продолжает делать это. Пират с ухмылкой щёлкает её по носу, а после продолжает: — И поверь мне, куколка, единственное, от чего я пьян, — это ты, — голос у него низкий, в тоне есть намек на игривость. Шиён на мгновение не знает, что ответить, когда слышит, как он говорит, что пьян от неё. Юнги видит, что она вдруг теряется и просто очаровательно хлопает глазами, раскрыв губы в беззвучном «О», но её заминка длится всего лишь несколько секунд, а после она ухмыляется, точно придумав ему ответ. — Вы знаете, что это очень…стариковский флирт? Вы действительно хотите вот так очаровать красивую молодую девушку? Юнги усмехается, забавляясь её реакцией на его слова. Он видит лёгкое удивление и интерес в её глазах, несмотря на её попытку скрыть это. Очаровать её? Она думает, что он собирается очаровывать её? Если да, то она абсолютно права — Юнги действительно настроен очень решительно. К тому же, тот факт, что она вообще спрашивает об этом, заставляет его предполагать, что, возможно, она не так уж и не заинтересована в нём. Юнги знает, что она играет с ним — то сама ласкова и соблазнительна, то превращается в дикую фурию, которую он хочет тут же вышвырнуть за борт. Она то сжигает, то замораживает, швыряет его туда-сюда, как беспощадная буря, которая совершенно точно настроена погубить его и уничтожить. Юнги ненавидит это. И восхищается ей. Ему бы хотелось, чтобы она просто так сдалась ему, упала в его объятия и позволила ему всё, чего только желает его душа, но он так же понимает, что такие, как Шиён, просто не сдаются. Она подожжёт его, сгорит сама, но не позволит ему так просто победить, как бы сильно он с ней не боролся. Но, несмотря на то, как она себя ведёт, Юнги чувствует тень её интереса. Слишком незаметную и слабую, чтобы он мог причислить это к своей победе, но, тем не менее, это имело место быть. Ему нужно было просто превратить эту тень в огонь, который он потом разожжёт. И всё — эта дикая кошка будет его. — О, куколка, я могу дать тебе еще много поводов очароваться мной, мой стариковский флирт способен на многое. И я думаю, тебе это нравится немного больше, чем ты видишь, — Юнги наклоняется совсем близко, его голос звучит тихим шёпотом. — И да, я хочу очаровать такую ​​красивую молодую девушку, как ты. Потому что ты больше, чем просто красива… ты неотразима. Шиён громко хохочет, закидывая голову назад. Ей приходится отползти на кровати к стене, вжаться в неё спиной, чтобы хоть немного увеличить расстояние между ними. Юнги только усмехается, потому что он всё равно планирует сократить это расстояние. Как говорится, прости, Сокджин. Юнги лгун и обманщик, вор, клеветник и самый нечестный человек из всех, кому только можно было бы доверить такую дикую красоту, как Шиён. Губернатор должен был понимать, что Юнги не устоит. Так что…во всех нарушениях договора Юнги будет винить только друга. Потому что…да разве же перед Шиён можно устоять? Сами говорили, что даже честные дворяне не могли совладать с собой перед ней, что уж до него, самого нечестного на руку пирата? Юнги вообще удивлён, что смог держаться от неё подальше до сих пор. — Простите, капитан, — Шиён с улыбкой снова щелкает его по кончику носа. — Но мне не нравятся такие старики, как вы. Юнги преувеличенно вздрагивает от удара по носу, но не может удержаться от смеха. — О, правда? Тебе не нравятся старики, куколка? — он делает вид, что обижен, но в его глазах огонёк. — И вот я подумал, что у меня есть шанс… Думаю, я слишком стар на твой вкус, да? — наигранно драматизирует капитан. — Конечно. Мне всего двадцать, меня не привлекают такие дедушки, как вы, — Шиён бормочет раздуто-нежно, как будто с уважением к его старости. — Дедушка… чёрт, ты действительно знаешь, как ранить мужчину. А я-то думал, что мои чары неотразимы, независимо от возраста… — Юнги вздыхает, делая вид, что убит горем из-за её отказа. — Полагаю, мне придется отпустить тебя и найти себе милую, молодую, красивую женщину, которая оценит мой возраст и опыт. Пират драматично начинает отодвигаться от неё, преувеличенно замедляя свои движения, словно ждёт, что она сама остановит его. Но Шиён по-прежнему выглядит так, словно ей всё равно — она только иронично вскидывает бровь, глядя на него, как на главную шутку всей её жизни. На лицо Юнги возвращается игривая улыбка, его глаза встречаются с её глазами, и он склоняет голову набок. — Ах, но есть одна вещь, которую я должен упомянуть, куколка. Считаю своим долгом сообщить тебе об этом, потому что ты…потому что вся твоя игра в недотрогу терпит полное поражение из-за этой маленькой мелочи. Он вновь приближается к ней, упираясь в матрас по обе стороны от её бёдер, и шепчет практически на ухо, настолько глухо, словно вообще ничего не говорит: — Ты ужасная лгунья, ты знаешь это? — М? — Шиён спокойно поднимает бровь, вновь делая вид, что для неё не имеет значения эта близость, но Юнги так же замечает её любопытство, которое вспыхивает всего на секунду. — Что вы имеете… Шиён не успевает договорить, как Юнги внезапно полностью сокращает расстояние между ними. Он опускает руку на её щеку, а после скользит в волосы пальцами, притягивая девушку к себе и захватывая её губы в поцелуе. Шиён не успевает и пикнуть, когда её толкают спиной на кровать. Юнги движется с удивительной скоростью, прижимая ровалийку к кровати и целуя, прежде чем она успевает возразить. Его тело плотно прижимается к ней, его вторая рука лежит на её бедре, удерживая на месте, хотя Шиён даже не пытается сопротивляться. Отсутствие её сопротивления может являться признаками двух вещей: либо она настолько ошеломлена, что не понимает, либо совершенно не против. И пирату хочется надеяться, что всё дело именно во втором варианте. Ничего другого он просто не выдержит. Его поцелуй настойчив, наполнен сдерживаемым желанием и недовольством тем, как она всегда искушает его и судьбу. Юнги целует её глубоко, погружая язык в её рот, словно пытаясь доказать ей что-то действиями, а не словами. Юнги знает, что не должен этого делать. Он пообещал не трогать её, пообещал доставить её в Прааду, не прикасаясь к ней. Он обещал своему другу, что не тронет эту дикую женщину, но он просто не может больше сопротивляться ей. К тому же, он давно решил для себя, что это самое обещание нарушит. А уж тогда, когда Шиён осторожно отвечает на поцелуй, подтверждая, что её промедление никак не связанно с тем, что она против. Юнги чувствует её первоначальное сомнение, её лёгкое колебание, но он также чувствует её реакцию на его поцелуй. То, как её губы скользят по его губам, как её тело прижимается к нему, и он знает, что она хочет этого так же сильно, как и он. Мужчина углубляет поцелуй, его рука на её бедре притягивает девушку ещё ближе, а другая рука сильнее запутывается в её волосах. Юнги знает, что нарушил обещание, данное Сокджину, но сейчас он не может заставить себя волноваться. Ему становится абсолютно всё равно на обещания и клятвы в тот момент, когда она отвечает ему. Всё, что его волнует, это женщина в его объятиях, женщина, которая сводит его с ума от желания. Юнги на мгновение прерывает поцелуй, его губы покидают её и нежно целуют в подбородок, прежде чем перейти к шее. Он целует и покусывает её кожу, его рука скользит от бедра к талии, как обычно обнаженной, и он шепчет ей на ухо: — Ты чертова лгунья, куколка. Ты говорила, что тебе не нравятся такие старики, как я, но сейчас…ты не выглядишь как та, кому я не нравлюсь. Робкий стон срывается с губ Шиён, когда его губы ласкают чувствительную шею. Её руки лежат на его плечах, сжимая напряженные мышцы. — Я не… Юнги снова не дает ей договорить, подавляет протест поцелуем, его рот накрывает её с собственнической настойчивостью. Он чувствует, как чужое тело реагирует на него, несмотря на её слова. Его рука на её талии сжимается, притягивая девушку ещё ближе к себе, когда он кусает её нижнюю губу, его язык снова погружается в неё. — Не лги себе, куколка, — Юнги прерывает поцелуй, его горячее дыхание касается её уха, когда он снова шепчет. Его рука на начинает исследовать её тело, скользя от её талии вверх к грудной клетке, его пальцы прослеживают изгибы груди сквозь струящийся материал одежд. Мужчина чувствует, как её тело дрожит под его прикосновениями, как Шиён сильнее сжимает его плечи. — Я чувствую, как твоё сердце бьется быстрее. И это явно не потому, что ты боишься меня. Он утыкается носом в её шею, его губы и язык скользят по чувствительной коже, спускаясь к ключицам и открытой коже над топом. Юнги наклоняется еще ближе, его тело прижимается к ней, запирая её между собой и кроватью. — Ты можешь продолжать притворяться, что не хочешь меня, куколка. Но твоё тело предает тебя. Оно умоляет меня, просит моего прикосновения. Шиён снова робко стонет, а затем сильнее сжимает его плечи, слабо надавливая на них: — Капитан… Капитан… Он снова захватывает её губы, его поцелуй грубый, собственнический, когда он сжимает её талию. — Не «капитан», дорогая. Скажи мое имя, — шепчет мужчина, скользя губами по её подбородку и щекам. — Юнги, — Шиён шепчет с закрытыми глазами, освобождая капитана от плена зелени, но не от её собственного плена. — Не надо. Лишнее. Юнги резко выдыхает, когда она произносит его имя, и то, как оно звучит на ее губах, сводит его с ума. Но её осторожный тон и просьба остановиться заставляют его на мгновение остановиться, совсем чуть-чуть отстранившись от неё, однако его тело все еще прижимается к ней. — Шиён, ты правда хочешь, чтобы я остановился? — он смотрит на неё сверху вниз, его глаза встречаются с ее глазами, ища в лице девушки правду. Он чувствует напряжение между ними, желание, горящее в их телах, но он также хочет уважать её желания, даже если они противоречат его собственным. Шиён кивает, закусив губу, и смотрит на него робко, но решительно, давая понять, что она совершенно точно уверена в своём ответе. Юнги тяжело сглатывает, видя, как она кивает. Его тело буквально болит от неудовлетворенного желания, когда он смотрит на неё сверху вниз. Он видит решительность в её глазах, и это заставляет его остановиться, хотя его тело кричит, чтобы он продолжал. Пират делает глубокий вдох, заставляя себя отодвинуться от неё и садится рядом с ней на кровать. — Хорошо, куколка. Только ответь мне. Почему ты отказываешь в удовольствии, которое я могу тебе доставить? Удовольствие, которого ты, очевидно, жаждешь. Почему ты пытаешься сопротивляться тому, о чем просит твоё тело? — Потому что, — Шиён говорит тихо, но твёрдо. — Потому что мне не нужен роман с пиратом, потому что я… Не надо, капитан. Нам это не нужно. Юнги чувствует боль в груди от этих слов, но пытается сохранить самообладание. Он заставляет себя держаться от неё на расстоянии, уважая её желание, которое противоречит его собственному. Мужчина смотрит на неё мрачно, словно пытается ответы найти на просто очаровательном лице Шиён, да только снова и снова терпит поражение. Её лицо не даёт ему ни единого ответа. Только несмелый призыв, которому он сопротивляется — потому что её тело может кричать о чем угодно, но его гораздо больше интересуют её слова. Он негодяй и пират, это правда, он делал великое множество подлых вещей, но коснуться женщины против её воли…никогда себе не позволит. — Зачем бороться с этим, если мы оба так сильно этого хотим? Шиён садится рядом с ним, но на приличном расстоянии, как будто он зверь, который в любой момент набросится на неё. И это самое отвратительное. — Не хочу. Не хочу быть одной из тех, с кем коротают время. Не хочу. Сердце Юнги сжимается от её слов. Ему хочется притянуть её ближе, снова почувствовать чужое тело своим, взять ровалийку прямо здесь и сейчас. Но он также чувствует её серьезность, её страх оказаться очередным завоеванием. Он делает глубокий вдох, пытаясь успокоить колотящееся сердце и бегущие мысли. — Я поцеловал тебя не просто для того, чтобы скоротать время. Шиён смотрит на него твёрдо и уверенно. — Капитан, в этом нет необходимости. Незачем. Нам это не… не нужно. Сердце Юнги замирает ещё сильнее, когда она отстраняется от него, её слова подобны кинжалу в его груди. Но он понимает её колебания, её страх оказаться для него всего лишь еще одним мимолетным мгновением. Он тяжело сглатывает, заставляя себя кивнуть, хотя каждая часть его тела кричит, чтобы он даже не смел оставлять её. — Хорошо. Мне жаль, если я зашел слишком далеко, Шиён. Юнги смотрит, как она уходит, и волна вины и сожаления захлестывает его, когда дверь закрывается. Ему хочется позвать её, вернуть в свои объятия, но он знает, что должен уважать её решение, как бы сильно ему не хотелось обратного. Мужчина проводит рукой по волосам. — Идиот… что, чёрт возьми, ты сделал. Юнги сидит так несколько мгновений, его мысли путаются. Все болит. Его грудь, его сердце, его тело. Он никогда не чувствовал себя так ни с одной другой женщиной, и это потрясает его до глубины души. Не привык чувствовать себя таким уязвимым и сломленным из-за отказа. Шиён хватило двух недель, чтобы вывернуть его наизнанку и выпотрошить. Мужчина делает глубокий вдох, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Ему нужно взять себя в руки, сосредоточиться на своей миссии, на своей команде, на чем угодно, кроме женщины, которая потрясла его так, как он никогда не считал возможным… Юнги смотрит на дверь, почти ожидая, что она вернется в комнату, но знает, что это всего лишь принятие желаемого за действительное. — Ради бога, я пират. У меня были женщины, но ты… Чёртова ведьма. Шиён прокляла его. Она прокляла и уничтожила его. И Юнги придется расхлёбывать это. II. Когда солнце опускается за горизонт, пират как будто бы приходит в себя. Он никак не может выкинуть чёртового дьявола из головы, всё не понимая, как ей удалось так быстро поставить её на колени, проклясть его. Эта женщина…она поставит на колени даже морских богинь, и Юнги, простому смертному, с ней не тягаться. Она — проклятье. Она — наказание. Она идеальна настолько, что всякое сокровище меркнет. Чёртов изумруд из королевской сокровищницы, который хочет украсть каждый, но ни у кого просто не получается. И он сам бессилен перед ней. Юнги выходит из каюты после заката, палуба практически пуста, не считая дозорных, которые совершенно точно не обращают никакого внимания на капитана. У них есть занятия поважнее, чем высматривать капитана. Взгляд мужчины тут же падает на неё, стоящую у перил, на её хрупкий силуэт, нежный изгиб плеч и задумчивый профиль, стройную фигуру, на лунном свете, танцующем на её коже. Его сердце замирает, когда он видит её там, мягкие волосы развеваются на ветру, а память явственно рисует Шиён, отвечающую на его поцелуи. Проклятая ведьма. Юнги заставляет себя оторвать от неё взгляд и вместо этого сосредоточиться на залитом лунным светом водной глади. Но он не может не оглядываться на неё каждые несколько мгновений. Не смотреть на неё просто невозможно. Не желать её просто невозможно. Не сдаваться ей просто невозможно. Пират стоит в нескольких футах от неё, его руки сжимаются и разжимаются по бокам. Он так сильно хочет снова чувствовать эту девушку в своих руках, но не хочет снова пересекать границы, которые она недавно обозначила. Ему, наверное, стоило бы тоже обозначить свои границы, чтобы не развалиться под натиском её силы, но… Юнги беспомощен перед ней настолько, что даже не может отгородиться от этой дикой кошки. — Капитан. Я знаю, что вы здесь, — тихо говорит Шиён, а затем поворачивается к нему с осторожной ухмылкой, как будто ничего не произошло. — Вы пялитесь. Юнги мысленно стонет: если она снова будет играть с ним в горячо-холодно, он умрёт. Он и правда просто развалится. Погибнет прямо здесь и сейчас. Он тихо посмеивается, делая шаг ближе к ней, и старается вести себя так же невозмутимо, как и она: — Виновен по всем обвинениям. От тебя трудно отвести взгляд. И оторвать губы и руки. А еще невозможно контролировать желание, которое она вызывает. И что-то подсказывает Юнги, что она прекрасно это понимает. Теперь он стоит рядом с ней у перил, его взгляд сканирует её лицо. Он не может не заметить, как она прекрасна: лунный свет мягко подчёркивает красоту её кожи, словно на его корабль сошла небесная богиня, настоящее произведение искусства, которым у него не получится обладать. Которое никогда не будет принадлежать ему. Он старается говорить непринужденно, хотя его тело гудит от необходимости снова прикоснуться к ней. У него пальцы сводит от желания коснуться к ней и то, что она стоит перед ним, такая невозможная, безупречная…на руку ему не играет. — Что ты делаешь здесь так поздно? — Наслаждаюсь видом. В конце концов, добровольно, я больше никогда не окажусь на корабле, — небрежно отвечает Шиён. — Запрещено? — Конечно, нет. Кем бы я был, если бы запрещал тебе что-то? Мне просто интересно, что ты здесь делаешь…совсем одна. Мне казалось, что ещё в самом начале мы договаривались, что ты не будешь выходить на палубу ночью, если рядом не будет меня или Намджуна. Говорил же, опасно оставаться здесь одному ночью. Кто-то может этим воспользоваться. — Кто? — хмыкает Шиён. Она опирается предплечьями на перила, смотря на пирата со вскинутой бровью. — Твоя команда меня уже обожает. Они не причинят мне вреда. — Ты не ошибаешься, куколка. Моя команда обожает тебя. Они думают, что ты восхитительная. Юнги протягивает руку, нежно заправляя прядь волос ей за ухо, его пальцы задерживаются на безупречной коже на мгновение дольше, чем необходимо. Он, чёрт побери, и правда пытается держать себя в руках, но его руки отчаянно желают, чтобы он держал в них её. — Но я говорил не о своей команде. Я говорил о себе. Мужчина тянется вверх, мягко обхватывает ееё одбородок, проводит большим пальцем по нижней губе. Шиён остаётся невозмутимой. Она не пытается оттолкнуть его, не пытается сопротивляться. Она смотрит на него, невольно приоткрывая рот, когда чувствует его палец на нижней. А после вдруг она серьёзно выпаливает: — Хотите, я предскажу вам судьбу, капитан? Хотите, я расскажу вам, что будет дальше? Скажу вам, что с вами будет, если вы не сдадитесь и не отступите? Юнги фыркает на эти слова, в уголках его рта играет ухмылка. Он не верит в предсказания и гадания, но его интригуют ее слова. — Давай, куколка. Скажи мне, что, по твоему мнению, произойдет, если я не сдамся и не отступлю. Она медленно берёт его руку в свою, задумчиво рассматривая его ладонь. Ровалийки всегда славились своим умением предсказывать будущее — к ним могли бы выстраиваться целые очереди для того, чтобы получить предсказания, однако этого не случалось. Почти каждая душа на свете боялась: что скажет ровалийка, то и сбудется. Что увидит она в будущем, то и стоит ожидать. Их правде нужно подчиняться. — Я вижу тяжелую судьбу, — тихо говорит Шиён. — Вы нигде не дома. Вы бороздите море в поисках счастья, сделали море своей страстью и своей женщиной, но… я вижу вашу смерть. Не физическую, нет, — она хмыкает, на мгновение поднимая на него взгляд. — Я вижу женщину, которая сведет вас с ума, капитан. Свет не будет вам мил, море перестанет вас интересовать. Ваше сердце будет биться только для нее. Зелень её глаз поглотит вас… она поставит вас на колени, станет вашим божеством. Юнги слушает её слова, его ухмылка медленно исчезает. От подобных речей у него по спине пробежал холодок, как будто она действительно видела его судьбу. Ровалийки всегда говорят правду, он знает это, чертовски хорошо знает. Он пытается отмахнуться от этого, пошутить, но есть что-то в её тоне, уверенности в её голосе, что заставляет его чувствовать себя некомфортно. — Это целая история, Шиён. Ты уверена, что не просто пытаешься меня напугать? — капитан старается говорить спокойно, но чувствует, как учащается сердцебиение. Мысль о том, что кто-то имеет над ним такую ​​власть, о женщине, которая поставит его на колени и сделает его бессильным…эта мысль отвратительна, однако Юнги видит истину — эта женщина уже перед ним, и в плен зелени её глаз она попал ещё тогда, на континенте. Он делает шаг назад, увеличивая расстояние между ними и забирая руку из её, но не может оторвать взгляд от её лица. — Мне не нужно тебя пугать, — непринуждённо говорит Шиён. — Не надо сочинять сказки. Я пытаюсь тебя предупредить. Я знаю, что произойдет, если ты не отступишь, и, веришь или нет, такой исход не кажется мне желательным. Вид этих колдовских глаз, зеленых радужных оболочек, сияющих в лунном свете, вызывает дрожь в его теле. Он никогда раньше не видел таких глаз, глаз, которые, кажется, смотрят прямо ему в душу. Юнги качает головой, пытаясь избавиться от охватившего его чувства беспокойства, и сдерживает ехидный комментарий: этот исход для не нежелателен? Тогда почему эта чёртова ведьма играет с ним, играет на каждой струне его души, заставляет сдаваться ей? К черту то, что ровалийки хороши в гадании. К чёрту то, что она наверняка права. К чёрту вообще всё, потому что Юнги не даст ей заставить и правда принять это всё за чистую монету. — Ты можешь верить во всю эту чепуху, куколка, но я нет. Я пират, я не верю в судьбу и предсказания. Я верю в то, что могу увидеть, потрогать и контролировать, — пират делает еще один шаг к ней, возвышаясь над ней. — И сейчас я вижу женщину, которая хочет меня, которая желает меня, которая не знает, как признаться в этом самой себе. Можешь сопротивляться чему угодно, куколка, но с этим не сразиться. Ты не можешь игнорировать то, что нас тянет друг к другу. Шиён вдруг оказывается рядом с ним, опуская руки на его плечи. Она стоит совсем близко к нему, настолько, что ей нужно всего лишь встать на носочки, чтобы начать поцелуй, и Юнги хочет, чтобы она сделала это. — Вы не слышали? Я погублю вас, — шепчет она, нежно скользя одной рукой на его щеку. Юнги смотрит на неё сверху вниз, на мгновение закрывая глаза и двигаясь навстречу её касанию. И после этого она говорит, что не желает сгубить его? Чушь да бред. Абсолютная ложь. На его лице расплывается лукавая улыбка. — О, дорогая, ты можешь попробовать. Но у меня такое чувство, что даже если ты уничтожишь меня, это будет самое сладкое разрушение, которое я когда-либо знал, — он вдруг хватает её за талию, а после резко прижимает её перилам, отрезая все пути к отступлению. Но Шиён не выглядит удивлённой. Она, напротив, улыбается, как будто бы только этого и ждала. Юнги поднимает её подбородок пальцем, его губы нависают над её губами, его голос превращается в низкий шёпот. — Я не боюсь, что ты меня уничтожишь… Я приветствую это, куколка, — мурлычет он. — Кажется, судьба уже поставила меня на колени, ведьма. Я был бы глупцом, если бы проигнорировал такое пророчество, особенно исходящее из таких прекрасных уст, как твои. Если ты хочешь стать моей погибелью, то пусть будет так — я готов пойти на любую опасность, лишь бы вкусить страстей, которые ты сулишь. Шиён недоверчиво качает головой. Она немного прогибается в спине, отклонившись назад, её тело частично оказывается за перилами, но это не вызывает у неё страха. Юнги не позволит ей упасть, и ровалийка в этом абсолютно уверена. — Вы действительно либо сумасшедший, либо не понимаете, что я вам говорю, — хмыкает она. — Вы погибнете, пират. Я не буду вашей, но я заберу ваше сердце. Юнги посмеивается, его рука скользит по её спине, притягивая девушку ещё ближе к себе. — Любовь моя, я всю жизнь провел на грани. Смерть меня не пугает. А что касается моего сердца… Можешь его забрать. Мне всё равно. Если я смогу заполучить тебя хотя бы на мгновение, оно того стоит, — он наклоняется, его губы приближаются к её уху, его голос становится глубоким шёпотом. — Так что давай, возьми это, куколка. Возьми моё сердце, возьми мою душу, — мужчина проводит рукой по волосам Шиён, его пальцы запутываются в мягких темных локонах. — Ты говоришь, что заберёшь мое сердце, но я уже отдал его тебе. Я потерял это для себя в тот момент, когда увидел тебя. С того момента, как я увидел эти невероятные глаза, я потерялся. Он смотрит на неё сверху вниз, его глаза сканируют идеальное лицо, впитывая каждую частичку красоты, пока Шиён не отводит взгляда от него, словно впитывая каждый его жадный жест. — Я твой, милая. Во всех отношениях, в каких мужчина может принадлежать женщине. Ты меня полностью обвел вокруг пальца, обманула и околдовала. Не просто очаровала, банально околдовала, чёртова ведьма — потому что я никогда и никому не сдавался так быстро и почти без боя. И знаешь, что? — Юнги наклоняется, его губы зависают чуть выше ее губ. — Мне всё равно. Шиён качает головой, но в её глазах слишком очевиден вызов. — Вы не понимаете, капитан. Я никогда не буду вашей. Я никогда не буду принадлежать вам. Юнги усмехается в ответ на её слова, вызов в зелёных глазах только подстегивает его дальше. — Позволь мне сказать тебе кое-что, дорогая… Я люблю вызовы. И у меня такое чувство, что победа над тобой будет самой сладкой победой из всех. Ты говоришь, что никогда не будешь моей, но я сделаю тебя своей, дорогая. Я упрям. Я настойчив. И я не сдаюсь легко. Ты можешь бороться со мной сколько угодно… но я тебя утомлю. Я разрушу те стены, которые ты построила вокруг себя. Шиён встает на цыпочки и шепчет практически в губы пирата: — Давай, дурак. Я положу твоё сердце на полку перед своей кроватью. А когда ты умрешь… ну, значит такова твоя судьба. Юнги тихо смеется, его глаза пристально смотрят на неё. — Ты просто чёртов пушечный удар, дорогая. Я люблю это. Мне нравятся женщины, в которых есть немного борьбы, — он наклоняется еще ближе, его губы почти касаются её губ. — Давай, попробуй положить моё сердце на полку. Но помни… даже если ты сломаешь его, он никогда не перестанет для тебя биться. Его рука находит её лицо, его пальцы скользят по линии её подбородка, его прикосновения нежные, но властные. — Признаюсь, я дурак, ведьма. Дурак для тебя. И мне плевать, если ты разобьешь мне сердце, мне плевать, если ты уничтожишь меня. Я готов рискнуть всем, потому что знаю, что ты этого стоишь, — рука Юнги пробегает по мягким волосам, его пальцы вновь запутываются в её локонах, его тело все еще прижимается к девичьему телу. Он чувствует тепло, исходящее от её кожи, как её тело реагирует на его прикосновения. — Ты можешь попытаться сопротивляться мне… но ты проиграешь, куколка. Хочешь, я тоже расскажу тебе твое будущее? Твои руки знают так много — позволь мне посмотреть, поделятся ли они своими секретами. Юнги медленно находит её руку и подносит её к своим губам, нежно касаясь тыльной стороны лёгким поцелуем. Ровалийка пожимает плечами, улыбаясь ему с явным вызовом. Тёплый морской ветер играет её вьющимися волосами, лунный свет серебрит её и без того белую кожу ключиц и плеч. — Вперёд, капитан пиратов. Расскажите мне мою судьбу. Юнги встречает её вызывающий взгляд, не в силах противостоять столь пылкому духу. Вблизи её красота захватывает разум — от диких волос, танцующих на ветру, до светлой кожи, которая так и просит, чтобы её исследовали. Возвращая ей улыбку лукавой ухмылкой, он мягко проводит пальцами по её ладони, рисуя невидимые узоры. Будущее Юнги не видит, зато прекрасно знает, чего хочет сам, чего хочет от неё, и чего обязательно попробует добиться. — Я вижу свободную душу, не связанную никакими законами, кроме своих собственных. Ты не подчиняешься никакому хозяину и скорее прыгнешь за борт, чем сдашься мне, и это…привлекает, — его голос становится хриплым, когда его пальцы скользят вверх по ее руке. — Однако я чувствую, что твоя свобода не продлится долго, милая. Тебя ждут цепи другого рода — цепи страсти, которые свяжут твое сердце навечно. Придет опасный человек, тот, кто заставит твою кровь петь одним своим взглядом. Ты будешь следовать за ним, куда бы он ни повел, не из-за силы, а из-за желания сдаться. Он украдёт у тебя дыхание, как ты украла моё… — наклонившись так, что их губы почти соприкасаются, пират продолжает, его глаза тлеют в ее глазах. — Подчинись мне, Шиён, и позволь мне стать тем, кто сделает тебя своей. Шиён громко смеётся, закидывая голову назад. Она обнажает свою шею, вызывая у пирата единственное желание — поцеловать каждый участок ей бледной кожи. — Вы намекаете, что это вы — тот опасный человек, который заставит мою кровь петь? — Шиён вызывающе хохочет, явно получая наслаждение от глумления над ним. Она нежно касается щеки пирата рукой, ласково поглаживая его кожу большим пальцем. — Думаете, что вы сможете? Сможете ли вы подчинить меня? Сделать меня вашей? Как я уже сказала, вашей я не буду. Смех Шиён звенит как колокольчик, когда она убирает руку с его щеки, её глаза сверкают весельем и вызовом. Она смотрит на него сквозь угасающий солнечный свет, с лёгкой дразнящей улыбкой. — О, капитан, вы просто смешны. Я раньше видела таких мужчин, как вы, Юнги. Мужчин, которые думают, что могут подчинить других своей воле. Но я не просто кто-то. Я ровалийка, а ровалийки никогда никому не подчиняются, — практически по слогам тянет Шиён. Её слова зажгли огонь в его крови, её вызов только разжег его желание полностью заявить о себе. Прищурив глаза, Юнги выпрямляется в полный рост, встречая её взгляд прямо. Он и правда старался держаться подальше от неё, но Шиён слишком откровенно бросает ему вызов — это его вина, что он не может ей противостоять, но он не уверен, что в мире вообще есть мужчина, способный противостоять ей. — Да, ты совершенно не проста, ровалийка. Я не встречал тебе равной среди смертных женщин или мужчин. Но ты ошиблась, думая, что я — чёртов неудачник, такой же мужчина, каких ты встречала до этого. Века грабежей и завоеваний текут по этим венам. Когда я чего-то желаю, будь то сокровище или женщина, я получаю это. Медленно сокращая расстояние между ними, наклоняется к ней так близко, что его губы задевают её, когда он говорит: — Ты думаешь бросить мне вызов и выиграть? Я не люблю азартные игры, но я люблю вызовы, и тебя совершенно не спасает то, насколько ты прекрасна. Наоборот, милая, это совсем не играет тебе на руку: у меня страсть к красивым вещицам и красивым женщинам. Тебе не стоило бросать мне вызов, ведьма, я заставлю тебя умолять меня сдаться, прежде чем я закончу. Глаза Юнги горят обещанием, темным, как море. — Будущее изменчиво, маленькая ровалийка. Но пройдёт время, месяцы, года, десятилетия, не так важно, и ты.будешь.моей. Шиён резко выдыхает, её губы скользят по его губам, носу, щекам, приближаясь к его уху: — Вы думаете, ровалийское сокровище так легко добыть? Неужели вы думаете, что сможете так легко завладеть мной? Катись к черту, пират. В ад, — ровалийка смеётся, вырывается из объятий пирата, отходя от него. — Ведьма, ты будешь моей смертью, клянусь, — бормочет пират, сжимая кулаки от разочарования, когда она выскальзывает из его рук. Но Шиён только хохочет, подобно сирене, приседает в глубоком реверансе и быстро, слишком быстро идёт обратно к каюте. И Юнги уверен — стоит ей оказаться там, как он не войдёт внутрь. Пират смотрит, как она уходит, в его глазах смесь разочарования и восхищения. Она ведет опасную игру, проверяя его решимость. Он не привык, чтобы ему отказывали в том, чего он хочет, но есть в ней что-то такое, что заставляет его хотеть ее еще больше. Погоня только началась. Юнги сжимает кулаки, желая остаться вкопанным. Он пират, человек, который берет то, что хочет, и с ней это сработает. Ему из кожи вон придется вылезти, но он добьется её. Из кожи вон вылезет, но добьётся. Шиён — то самое заветное сокровище, заполучить которое сможет не каждый. И Юнги станет тем самым. Несколько дней спустя, в разгар дня, команда суетится на палубе, готовясь к швартовке. Юнги стоит на палубе и смотрит, как в поле зрения появляется гавань Праады. Он должен почувствовать облегчение, может быть, даже счастье, но все, что он чувствовал, — это сомнение. Будет ли у него такая же свобода здесь, на острове, под всевидящим оком сердобольного губернатора острова? Сокджин не простит, не позволит ему приблизиться к невестке. Шиён угрожает многолетней дружбе, но Юнги знает: он просто не остановится. Пират бросает взгляд на Шиён, которая стоит у перил и смотрит, как корабль плывет к докам. Воспоминание о её теле, прижавшемся к нему в каюте, всё ещё преследовало его, её сладкий запах и её стоны все еще звучали в его ушах. Юнги делает глубокий вдох, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Следом Юнги переводит взгляд обратно на город. На город, который станет свидетелем его победы.