Тепло

      — Сама убогая, и друзей себе под стать собираешь?       Люмин похлопала глазами и наклонила голову в сторону неслышно подошедшего Скарамуччи.       — Не поняла.       Он хмыкнул и великодушно пояснил:       — Друзей подбираешь, чтоб комфортно было на одном уровне способностей и интеллекта быть?       Люмин задумчиво оглядела компанию, сидящую около костра, и вновь повернулась к Скару.       — Не могу не поинтересоваться, — мягко начала она, глядя на него сквозь полуопущенные ресницы, — как ты пришёл к такому умопомрачительному, иначе и не скажешь, выводу? Вроде по голове тебя в последнее время не били… Солнышко напекло?       Ответом ей послужил уничижительный взгляд и презрительный фырк. Парень скрестил руки на груди и уселся в воздухе, поддерживаемый потоками ветра.       «Позер», — мелькнуло в голове у Люмин. И нет, она не завидовала. И что, что она до сих пор так не может? Зато она может лужу на него уронить, чтобы он прекратил выпендриваться.       — Я и раньше это подозревал, но последнее твоё приобретение окончательно подтвердило мою теорию.       — Говоришь так, словно я неудачную покупку на невольничьем рынке сделала…       — Ну не на рынке, конечно, — согласился он, — на помойке нашла. Под кустом.       Люмин задумалась. Называть Храм Молчания помойкой…? Да и кустов там не было. Архонты, какие кусты? Он находится в центре пустыни! Хотя их первая встреча прошла в оазисе, так что…       — Справедливо.       — Вот видишь.       — Я про кусты.       — А. А я про этого.       — Тебя просто бесит, что он зовёт тебя «мистер Шляпка».       — Заткнись.       — И сразу понял, что ты особый студент.       — Я сказал, заткнись.       — Ладно-ладно. Но вообще, если вдруг тебе интересно…       — Мне не интересно.       — … Сетос очень милый юноша, — не обращая внимание на ремарку, продолжила Люмин, — вежлив, тактичен, приветлив, общителен, любознателен. Знает много историй про пустыню и с удовольствием ими делится.       — … а также при первой же возможности отказывается от силы, — будничным тоном продолжил Скарамучча.       Люмин швырнула в него песком.       — Зато обретает свободу.       Он скорчил ей рожу, услышав невысказанное: «не тебе его в этом упрекать». Но предпочёл не спорить, признавая её правоту.       — А этот твой рыжий из Инад…       — Стоп! — Люмин даже руку подняла, останавливая парня, — Тому мы не обсуждаем. Вообще. Никогда.       — Я думал, мы не обсуждаем Беннета, — поднял бровь Скарамучча.       — Есть четыре человека, которых мы не обсуждаем, — девушка показала четыре пальца, чтобы было нагляднее, — запоминай, — и принялась загибать пальцы, — я, Беннет, Тома и ты. Остальных опускаем только так.       — Даже твоего клоуна?       — Фокусника. — Люмин задумалась, замялась, издала странный мяукающий звук и наконец признала, — его стараемся не трогать. Не всегда будет получаться, но мы будем стараться.       — И всё-таки почему мы?       Люмин вздохнула, почесала щёку и серьёзно посмотрела на него.       — Потому что только когда я рядом с вами здесь, — она положила руку на грудь напротив сердца, — тепло.       Скарамучча фыркнул.       — Тепло?       Она кивнула, не обращая внимания на сарказм. Привыкла уже, что он всегда прикрывает сарказмом смущение и неуверенность.       — Тепло. Спокойствие. Словно я снова дома в кровати под тёплым одеялом, лежу жду когда мама принесёт нам с братом какао с зефирками, а потом будет читать книгу на ночь.       Безмятежность. Словно летом после экзаменов мы гуляем по кромке воды, увязая ногами в песке. Жаркий полдень, теплое море, крики чаек, шорох волн, болтовня ни о чём.       Доверие. Словно мы играем в эту дурацкую игру, когда надо падать спиной вперёд, гадая поймает-не поймает. И я точно уверена, что меня поймают.       Уверенность. Словно в детстве, когда родители знают всё-всё-всё, мама самая красивая, папа самый сильный, брат самый лучший. И мы всегда-всегда будем вместе.       Скарамучча молча смотрел на огонь, обдумывая сказанное.       — Понятно.       Люмин хрюкнула. Беннет, когда она ему это рассказала, вцепился ей в руку и чуть было не расплакался от переполнявших его эмоций. Тома — едва не задушил в объятиях. А Скарамучче просто «понятно». Тот бросил на неё мрачный взгляд, не понимая, что её так внезапно развеселило.       — А остальные?       — Остальные?       — Бард из Мондштадта, адепт из Ли Юэ, герцог с фокусником из Фонтейна. С ними тоже тепло?       Люмин вновь задумчиво почесала щёку.       — С ними… немного иначе. Я для них как салют, ежегодный праздник или ураган — налетела, взбаламутила, внесла разнообразие в повседневную жизнь и упорхнула дальше. У Венти, как бы он не отпинывался, обязательства перед Мондштадтом, у Сяо — перед Ли Юэ, Ризли — герцог Меропид и хрен ты его вытащишь оттуда без особой нужды, а Лини будущий глава Дома.       — Это не ответ.       — Не ответ, — согласилась она, — с ними мне нравится проводить время. Они классные. С ними тоже тепло, но не так.       Против воли Скарамуччи его губы растянулись в самодовольной ухмылке. Люмин беззвучно рассмеялась, краем глаза глядя на него. Забавный. У костра шумел Бенни, кажется, снова обжегшись, беспокойно рылся в сумках Сетос, пытаясь отыскать бинты и противоожоговую мазь. Где-то в далёкой Инадзуме смеялся Тома, вновь проиграв в шоги молодому господину.       Она подставила лицо прохладному ветру. Завтра они пересекут пустыню и прибудут в Натлан, а потом и в Снежную, где она надеется получить ответы на снедающие её вопросы или, что более вероятно, найдёт ещё больше вопросов без ответа. Но это будет завтра. А пока можно наслаждаться теплом костра. И теплом компании.