Глава I: كل شئ ممكن اذا تمنيت بشدة
1 августа 2024 г. в 12:00
Примечания:
"всё возможно, если сильно захотеть"
Здесь ужасно жарко — это первое, что выясняет Гаара, когда только выходит из аэропорта.
В самом здании, аэропорту Абу-Даби, было прохладно, потому что активно работали кондиционеры. Но выйдя на улицу, где солнце скоро будет заходить за горизонт, он понимает, что глубоко ошибался.
Пекло, здесь абсолютное пекло.
— Господин Сабаку но, — мужчина перед ним протягивает обе руки вперёд, и Гаара протягивает свои в ответ, пожимая. — Господин Фахим наказал мне встретить Вас и отвезти к нему, — тот разрывает рукопожатие и открывает перед Гаарой дверь дорогого белоснежного лимузина.
Сабаку но тянется к своим вещам: одному чемодану и небольшой сумке, но его «путеводитель» мягко убирает чужие ладони и сам отвозит и чемодан, и сумку к багажнику, в который их укладывает. Гаара, понаблюдав за этим пару секунд и убедившись, что его багаж будет в порядке, садится в лимузин, где его сразу же обдаёт холодом от кондиционеров. Он выдыхает и удобнее устраивается на своём кресле, сразу же чуть откидывая спинку — собственная спина ныла из-за того, что мужчина провёл весь полёт сидя в неудобном положении, потому что читал и подписывал документы, печатал на ноутбуке отчёты и отправлял всё помощникам, оставшимся в Японии.
Он в Объединённых Арабских Эмиратах не первый раз и даже не второй — Гаара, честно говоря, даже не помнит сколько раз летал сюда. Его компания имеет деловые отношения с арабским шейхом Адилем Фахимом, и летает Сабаку но исключительно к нему, исключительно по работе, исключительно на пару дней, чтобы успеть решить все вопросы.
Поэтому его билет обратно уже куплен.
* * *
— Мой дорогой друг! — Адиль, как и всегда, выходит лично, чтобы встретить своего гостя и бизнес-партнёра. Араб среднего роста и коренастого телосложения, спрятанного под бандурой . Волосы скрыты под такой же белоснежной арафаткой — платке, закреплённом чёрным шнуром. Кожа смуглая, как и у всех представителей его нации. Лицо вытянутое с широкими тёмными бровями и большими карими глазами. Его также украшает чёрная аккуратная короткая борода и усы, соединяющиеся с ней. — Адиль, — Гаара слабо кланяется, обхватывая протянутые руки шейха и пожимая их. Богатый, роскошный особняк из белоснежного мрамора возвышается над ними и составляет четыре этажа. Широкие резные колонны и полукруглая арка, под которой прячется дверь из красного дерева. Лимузин, из которого водитель достал вещи бизнесмена, отъезжает на автостоянку, прячущуюся под длинными навесами, на которой красуются разных цветов: красные, синие, чёрные, в большинстве белые дорогие машины. Их количество в личном автопарке исчисляется десятками. Особняк находился в часе езды от Абу-Даби — столицы Объединённых Арабских Эмиратов, в довольно отдалённом районе, совсем около знаменитой пустыни Руб-эль-Хали. У здания были выращены вдоль всех стен пальмы, словно напоминание о том, в какой стране он находится: жаркой и несколько экзотической, известной своим богатством и необычными обычаями и правилами. Гаара точно знал, что во внутреннем дворе был большой бассейн, где развлекались женщины гарема и изредка сам шейх. Был и бассейн поменьше, в который не разрешалось входить никому — даже Сабаку но, хотя Адиль был невозможно щедрым и добрым, а разрешал всё. Кроме вхождения на четвёртый этаж особняка и пользования тем самым бассейном, который был скрыт в одной из дальних комнат первого этажа. Гаара и не напирал — понимал, что дом вовсе не его, и он вообще должен быть благодарен бесконечно гостеприимному шейху. — Как дорога? Хорошо добрался? — Фахим доброжелательно улыбается и оставляет одну свою ладонь на плече приятеля. — Отлично, Адиль, — Гаара выдавливает улыбку в ответ. Араб выглядит довольным, слушая арабский из уст друга. — Твой арабский хорош, — озвучивает вслух и подзывает к себе женщину в возрасте — главную домработницу. — Мадина, комната готова? — Да, господин Фахим. — Ты останешься в той же комнате, что и всегда, брат, — возвращает своё внимание на Сабаку но Адиль, похлопав ладонью по его плечу. — Хорошо. — Мы не будем говорить о работе в первый же день, — сразу предупреждает, прекрасно зная, что его партнёр бывает категоричен в этом вопросе. Адиль и сам настоять может, если необходимо, а он уверен, что сейчас это позарез как нужно. — Давай лучше хорошо проведём вечер? — Адиль, — предостерегающе произносит Гаара, моментально напрягаясь. — Ты же знаешь, что я исключительно по работе сюда приезжаю. И только, — он чувствует, как Фахим давит на его спину, заставляя проследовать за ним. Шейх ведёт его в особняк, двери которого открывают мужчины в костюмах — охрана. — Прекрасно знаю, — буднично отзывается тот. — Но, брат, так и перегореть можно. Нужно уметь отдыхать, — оборачивается через плечо, чтобы подмигнуть другу. — Расслабляться. И я знаю прекрасный способ. — Я не думаю, что… Но араб совершенно его не слушает и ведёт дальше за собой. Они проходят большой зал с высоким потолком, который увенчал роскошной золотой люстрой. Длинный стол из дорогого дерева с тарелкой разнообразных экзотических фруктов сразу посредине. Гаара замечает, что чего-то в этой конструкции не хватает, как будто какой-то фрукт уже кто-то съел. Бархатная мебель: диваны, пуфики; дорогие ковры, золотые лампы, дизайнерские эксклюзивные вещи, созданные лучшими мастерами Европы — это всё про особняк Адиль Фахима. Гамаки на просторной террасе, располагавшейся перед внутренним садом, где и прятался тот самый большой широкий бассейн. Удивительные картины на стенах — гость замечает одну из них, ту, которой не было несколько месяцев назад, когда мужчина приезжал сюда в прошлый раз. Пейзаж на этой картине был удивительным. Живым. Смахивает на Исландию — похожий на один из здешних водопадов изображён так чётко, так красиво, что захватывает дух. Гаара замирает на месте, вглядываясь в это произведение искусства. И Адиль останавливается рядом с ним, с ехидной усмешкой наблюдая за восхищением на лице друга. — Как тебе? — Превосходно, — честно отвечает Сабаку но, не отрывая взгляда. — Я хочу купить её у тебя. — Прости, брат, не могу продать. — Почему? — Гаара хмурит брови. Он предполагал, что друг только рад будет, если эту картину купят — японец был готов предложить любые деньги. — Подарок. Слишком дорогой моему сердцу, потому и не могу. Пойми и прости. — Есть ещё картины этого художника? Или просто познакомь меня с ним. Я готов хоть всё скупить. — Боюсь, не сегодня, брат, — Адиль пожимает плечами с довольной улыбкой. — К тому же, личность конфидециальна. Я единственный, кому такое дарят, — шейх разворачивается и продолжает свой путь. Они заходят в одну из комнат, обустроенных необычно уютно для такого человека, как хозяин этого особняка. Все остальные комнаты здесь без каких-либо тёплых оттенков и пестрят бегством, роскошью, как и сама страна, где они сейчас находятся. Приглушённый свет, по видимому, исходящий от маленьких окон, расположенных совсем высоко. На всём полу постелен красный персидский ковёр с различными узорами, на нём же около одной из стен расположены лежаки — для Гаары они футоны — куда и устраивается Адиль, хлопая по ещё одному рядом с собой. Их окружают подушки: жёлтые, красные, бордовые, песочного цвета и коричневые. Здесь как-то… мягко. Тут же, как японец садится на лежак, в комнату заходит Мадина с железным подносом в руках. На нём чашки с чаем и разные сладости: пахлава , лукум , щербет , халва , нуга , курабье и другие, которых Сабаку но не знал. Большинство из них для Гаары слишком сладкие, потому что в Японии привык совершенно к другой еде, более острой, но так как он уважает чужую культуру, то послушно тянется к кусочку халвы, который призывно отвалился и лежал на подносе, совсем далеко от общей тарелки. Быстро жуёт и тут же запивает чёрным чаем, который он здесь пьёт уже который раз. — Сегодня специально для тебя я приготовил кое-что интересно, — делится Адиль, чуть наклонившись к нему, и Сабаку но кивает. Он совершенно точно не хочет никаких развлечений или «кое-чего интересного». Скорее желает подняться в свою комнату на третьем этаже и заснуть. Внезапно вокруг начинает играть музыка. Инструменты слышны чётко, будто здесь играет оркестр. И это красиво — Гаара без труда в этом признаётся сам себе. Если Адиль приготовил ему вечер подобной музыки, то он готов действительно здесь расслабиться. Инструменты ласкают слух. А затем она сменяется на более живую, такую, что любого бы затянуло в танец. Любого, но не Гаару — он не любитель подобных развлечений. И Фахим извещён об этом. Из потаённой двери выходят одна за одной девушки, одетые в пестрящие наряды — Беледи, включающие в себя юбки в пол, нередко с глубокими разрезами, которые сводят с ума миллион мужчин по всему миру, лиф, часто украшенный стразами, расшитый палетками и дополненный бахромой, и набедренную повязку. Эти костюмы дают ему понять, что незнакомки перед ним — нанятые танцовщицы, которые прямо сейчас, кажется, и устроят ему «вечер расслабления». — Адиль, — в голосе Гаары сквозит напряжением, и он даже намеревается встать и уйти, но араб мягко гладит друга по плечу, сверкая своими карими глазами. — Ты можешь не смотреть на них, — предлагает, прекрасно понимая по какому поводу его гость недоволен. — Закрой глаза и просто наслаждайся музыкой, если желаешь. Но я уверяю, — полные губы трогает усмешка. — В конце ты не сможешь оторваться. Японец недовольно кривит губы. Он закрывает глаза, вслушиваясь в восточные мотивы песни. Не может отсюда уйти, потому что проявлять неуважение к арабу — почти что грех. Адиль бы ему этого не простил.* * *
Сабаку но приоткрывает глаза в тот момент, когда музыка смолкает. Он думал, что танцы закончились, но на самом деле танцовщицы, на которых он и не думал смотреть до этого, плавно разошлись в сторону, создавая проход. За двумя последними, которые расходились, появилась ещё одна. Молодая девушка мягко, медленно буквально скользит по полу голыми ступнями и становится прямо перед ним. Она привлекает внимание, выделяясь из всего этого разноцветного ансамбля. С удивительной медовой кожей создаёт контраст белый костюм. Белоснежный лиф, расшитый золотыми узорами и оголяющий плоский живот, а также не скрывающий наличия груди у девушки. Такого же цвета струящаяся юбка в пол из лёгкой ткани с большим разрезом, демонстрирующим стройные ноги. На бёдрах висит золотая повязка с монетами, которые создают лёгкий звон в такой оглушающей тишине. А самое главное — нижнюю часть лица скрывает белая лицевая вуаль, расшитая такими же золотыми узорами, как и лиф. Музыка вновь начинает играть. Адиль с многозначительной торжествующей улыбкой смотрит на своего друга, который с чуть прищуренными глазами наблюдает за главным расслаблением, приготовленным специально для Гаары. Незнакомка чарует своим внешним видом, завлекает и дурманит. Единственное, что мужчина может увидеть — её тело с красивыми изгибами, проявляющимися при каждом движении под музыку. Видит, как колышутся роскошные тёмные кудри. А ещё глаза. Такие яркие, золотистые при свете, где блестит что-то такое, что Гаара не может понять. Он забывает о посторонних: о других танцовщицах, которые кружатся вокруг своей «звезды», об Адиле, который не сводит с него своего хитрого взгляда, о Мадине, которая входит сюда с поразительной периодичностью и поглядывает то на гостя, то на «звезду». Каждое движение — волна. Мягкие, плавные, медленные и всё ещё завлекающие, идеально подходящие играющей в помещении музыке. Незнакомка делает два шага назад, не сводя своих золотистых глаз с гостя. Она трогает свои бёдра, крутит ими и ведёт ладонями по телу вверх, откинув назад голову. Касается шеи и вплетает ладонь в собственные волосы, затем возвращает свой взгляд на Гаару. Он по прищурившимся глазам понимает, что девушка улыбается. Изящные длинные ноги то появляются, то снова прячутся под тканью белой юбки. Жесты рук, движения хрупких женских плеч и пальцы, украшенные золотом, повторяют морские волны в точности. Ему уже даже становится плевать на время — всё равно сколько прошло и пройдёт потом — он готов требовать у Адиля девушку, которую тот приготовил для него. Всё-таки араб был прав: в конце Гаара просто не может оторваться — настолько сильно его увлекли. Музыка смолкает, и «звезда» садится на пол, подняв руки, скрещённые в запястьях друг с другом. — Прекрасно, девушки, — Адиль коротко хлопает в ладоши. — Мой гость явно впечатлён благодаря вам, — не скрывает усмешки. Мадина тут же подходит к ним и уводит с собой через ту же самую потайную дверь, откуда они и появились в самом начале. — Впечатлён ведь? — интересуется Фахим, облокачиваясь о мягкие подушки позади себя. Араб спокойно смакует во рту лукум, ожидая ответа. — Кто она? — Понравилась? — ехидничает. — Прости, брат, но ты ведь приехал сюда ради работы. И, насколько я знаю, твой обратный билет уже куплен. Вряд ли у тебя будет время, чтобы поразвлечься с моей звездой. Гаара замолкает, поджав губы и опустив голову. Он всматривается в узор на персидском ковре, задумавшись о чём-то. — Возможно… Ты прав, — наконец соглашается. Работа — его конечная цель, ради которой он и прилетел в эмираты. Действительно не стоит отвлекаться. Ни на что. Даже на девушку, которая полностью завладела его вниманием. В глазах Адиль мелькает разочарование, прежде чем он снова возвращается в своё привычное настроение. Он хлопает друга по плечу, оказывая хоть какую-то поддержку, затем поднимается с места. В это же время в комнату снова входит Мадина и кланяется своему господину. — Мадина, позаботься о порядке, — просит, а затем выходит из комнаты.* * *
Гаара поднимается на третий этаж, где находится его комната, уже ближе к полуночи. Адиль оставшийся вечер заставил гостя сидеть в его кабинете, и они обсуждали планы того, как будут выводить продукцию на латиноамериканский рынок. Он замирает на месте, услышав тихий рык. Рык животного. Сабаку но разворачивается и выходит на просторный балкон третьего этажа, выглядывает вниз, где под ним расположился внутренний сад. Этот сад был тоже закрыт на замок — Адиль запрещал сюда заходить. Он был не такой большой, как другой, но такой же красочный: высокие пальмы и разные экзотические растения, включая красивые цветы, растущие по периметру сада. Небольшой пруд, в котором Гаара замечает того, кто издал рык. Это чёртов тигр. Взрослый большой тигр, который словно маленький детёныш резвится в пруду. У него массивное, вытянутое, мускулистое и необычно гибкое тело. Тигр выходит из воды, стряхивает с себя воду и вытягивается, утыкаясь мордой в землю, затем выпрямляется и издаёт протяжный жалобный звук. Скулёж. — Наигрался, Вафи ? — из-под балкона, на котором стоит Гаара, выходит девушка, и он внимательно вглядывается в кудри. Эта та самая. Он даже не сомневается, увидев как плавно незнакомка двигается, подходя к хищнику. — Мой мальчик, — она присаживается перед тигром на корточки и кладёт обе ладони на шею животного, поглаживая его. — Вафи, — ласково тянет своим мелодичным голосом, и тот ластится к человеческим рукам, доставляющим немыслимое удовольствие. Тигр внезапно толкается на девушку, и та падает на землю, уперевшись в неё руками позади себя. Она смеётся, когда хищник наваливается на неё сверху, задавив своим весом. И смех у неё тоже чарующий — Гаара заслушивается. Вафи, кажется, по хозяйке скучал, раз так размашисто проводит своим языком сначала по её руке, а затем и по шее, заставляя «звезду» вскрикнуть от неожиданности. Она изворачивается под ним, пытаясь уклониться от таких приливов нежности своего питомца. — Вафи!.. — танцовщица счастливо улыбается, глядя на тигра, а затем всё её веселье прекращается в один миг. Гаара спокойно смотрит в золотистые глаза, которые от вида такого нежданного гостя расширяются. Сабаку но упирается в мраморные ограждения балкона обеими руками и наблюдает. Как хищник. Как хищник, который похуже тигра, всё ещё пытающегося завладеть всем вниманием своей хозяйки. — Господин Гаара, — за спиной мужчины раздаётся голос Мадины, и он оборачивается к ней не без сожаления. — Вам плохо спится? Приказать подать Вам чай? — заботливо интересуется, пряча свои выбившиеся из-под платка тёмные волосы. — Не стоит, Мадина, — успокаивает её и позволяет себе слабую улыбку. — Доброй ночи, — он уходит с балкона в сторону своей спальни. Прежде чем дверь его комнаты закрывается, он слышит взволнованный голос домработницы: — Госпожа Далия, Вам тоже стоит идти спать!.. Далия. Её зовут Далия.* * *
Он спускается на завтрак, где за длинным столом уже сидит и трапезничает Адиль. Араб уже в своём привычном одеянии с утра пораньше. — Доброе утро, Адиль, — присаживается по левую руку от мужчины, и тот в ответ кивает. Никого здесь больше нет, кроме них самих. Адиль был женат, а затем распрощался со своей женой, когда та не смогла родить ему детей. Бесплодие для женщины в мусульманской стране — тяжёлое бремя. Больше он ни разу не женился и имел связи только с женщинами из своего гарема. Гаара точно знал, что у Фахима не было сына, в противном случае шейх бы представил его сразу же, ещё четыре года назад, когда только познакомился с Сабаку но. Но он не знал про наличие у него дочерей или внебрачных детей. Японец не мог заснуть этой ночью, размышляя про танцовщицу. Домработница обращалась к ней «госпожа», но Мадина сама по себе уважительно относится к каждому встречному, будь он шейхом или бедняком — Гаара не знал что думать. Его взгляд упал на широкую большую тарелку, что стояла здесь и вчера. Сегодня там отсутствовали несколько персиков. — Мадина сказала, что ты в ночи гулял по особняку, — как бы невзначай начинает араб, не убирая из рук золотые приборы. — Не знал, что ты завёл себе тигра, — Сабаку но решает не уворачиваться и сразу наступает. Если Мадина рассказала про его гуляния, значит рассказала и про то, что Гаара видел, стоя на балкон. — Он не мой. — Чей же? — Гаара берёт в руки хобз аль-хамир и макает в финиковый сироп, затем кладёт в рот. Следом берёт в руки вилку и аккуратно набирает на неё балалит . — Одной из женщин. — Я предполагал, что ты не настолько увлечён женщинами своего гарема, чтобы позволять им приобретать тигра, — выделяет последнее слово, уперевшись цепким взглядом в абсолютно спокойное и безмятежное лицо друга. — И позволять ему ходить по твоему особняку, в котором вещи стоят минимум два миллиона дирхам. — Любовь всех меняет, брат, — просто отвечает Адиль. — Любовь? — Гаара растерянно смотрит на него. Фахим улыбается ему тепло, как и всегда, по-отечески, а затем поднимается из-за стола. Девушки-иностранки, которые работают в этом доме в качестве подобия горничных, тут же убирают за ним со стола и кланяются шейху в спину, который не оборачивается.* * *
Они занимают кабинет на несколько часов, прежде чем к ним стучится Мадина, которая смотрит на своего господина виноватым взглядом. — Что такое? — Адиль шумно вздыхает, уже понимая в чём — в ком — дело. Домработница быстро к нему подходит и наклоняется к уху, начиная шептать суть проблема, и тогда лицо араба становится чуть мягче, что не ускользает от Гаары, сидящего напротив него с бумагами в руках. — Отправьте с ней охрану и пусть глаз не спускают, — машет рукой, отгоняя женщину, послушно отходящую обратно к двери. — Конечно, господин Фахим, — та кланяется и выходит, закрыв за собой дверь. — Что-то случилось? — Сабаку но откладывает документы на стол. — Нет, всё в порядке, — Адиль качает головой и смотрит на часы, висящие на белой стене. — Если ты устал, то сделаем перерыв, хорошо? Если честно, я и сам утомился, — он поднимается из-за стола, смотрит на Гаару, который делает то же самое, и они вдвоём выходят из кабинета. С первого этажа слышатся чьи-то голоса — японец различает один женский, жутко похожий на тот мелодичный, что он слышал вчера. Следом слышится уже знакомый рык, но на этот раз в нём, кажется, гораздо больше недовольства. — Вафи! — власти в голосе хозяйки этого тигра немеренно. — Идём со мной, — внезапно отвлекает его Адиль и тянет за собой, совсем в противоположную сторону от лестницы, ведущей на первый этаж. Подальше от того, что там происходит — Гаара без труда это понимает.* * *
После ужина он поднимается на балкон, тот же самый, что и в прошлый вечер позволил ему узреть девушку. Возможно, внутри него всё ещё есть надежда, что он сможет сделать это и сегодня. Гаара облокачивается локтями о перила и смотрит вниз, но кроме пустующего и попрежнему прекрасного сада там ничего нет. И того, кого он хотел увидеть тоже нет. Ночи в Абу-Даби тёплые, и Сабаку но опускает голову, прикрывает глаза, наслаждаясь слабым ветерком. — Меня ищете, господин Гаара? — знакомый издалека голос слышится за его спиной, и мужчина моментально выпрямляется. Он оборачивается через плечо, замечая сначала завлекающее золотистые глаза, а затем то, что Далия стоит, наполовину скрываясь за стеной. Её нижняя часть лица попрежнему скрыта белой тканью, украшенной золотом. Одежды меньше, чем в их первую встречу: короткое воздушное платье, больше похожее на рубаху, но на руках всё ещё красуются золотые украшения, включая и кольца, и браслеты. — Воздухом дышу, — с запозданием отвечает, когда заканчивает рассматривать девушку. Они встречаются взглядами, а её снова прищуренный, дающий понять, что та улыбается. И прищур этот хитрый до невозможности. Хищный. — Кому Вы врёте? — Далия выходит из-за стены и опирается о неё плечом, тут же скрещивая руки на груди. Платье-рубашка задирается, оголяя бёдра, и Гаара скользит по ним своими светло-голубыми глазами. А она замечает. — С чего Вы взяли, что я вру? — спокойно спрашивает, возвращая внимание на её лицо. — Потому что я знаю, что Вы заинтересовались мной. Тогда, когда я танцевала. Специально для Вас, — наклоняет голову в бок, заставляя кудри колыхнуться следом за этим движением. — И наряд был специально для Вас. Мне идёт белый, как думаете? Он делает вид, что задумывается, хотя ответ бежит перед глазами красными заглавными буквами: «безумно». — Полагаю…да. — Вам понравилось? — Далия отталкивается от стены и делает короткие шаги в его сторону. — Знаю, что да, — ещё парочка, пока она не останавливается прямо перед Сабаку но, упирающемуся поясницей в перила. Девушка рассматривает рыжие, отдающие в красноту, короткие волосы, которые ветер растрепал. Несколько прядей упали на высокий лоб, прикрывая тёмные тонкие брови. Светлую, скорее бледную, кожу. И светло-голубые глаза, которые блуждают по её лицу в ответ. Он никак не ожидает услышать этого: — Хотите ещё? — Что? — хмурится и непонимающе смотрит, но натыкается только на уверенный взгляд, где пляшут уже даже не черти — настоящие дьяволы. — Хотите, чтобы я станцевала только для Вас, господин Гаара?* * *
Она ведёт его на четвёртый этаж, и он не сопротивляется. Возможно, завтра Адиль узнает о том, что его гость и дражайший друг нарушил жёсткий запрет, но сейчас мысли далеко от этого. В них силуэт девушки, идущей перед ним и заходящей в одну из комнат. Это оказывается спальня с удивительно огромной кроватью. Рядом, на полу, валяются изгрызенные чьими-то острыми клыками мягкие игрушки, а ему и без объяснений понятно чья это вина. Далия усаживает его на одиноко стоящее посреди большой комнаты кресло, а сама присаживается на край кровати и закидывает ногу на ногу. Рассматривает его. — Как Вы хотите? — прерывает тишину. — Как я хочу что? — Гаара расстёгивает верхние пуговицы белой рубашки, потому что дышать почему-то становится тяжелее. — Хотите, что я станцевала традиционно? Хотите, что это было мило? Или хотите, чтобы я Вас соблазнила? — Хочу, чтобы Вы сняли вуаль, — он указывает на собственное лицо, но подразумевает ткань на чужом. — Нельзя лишать Вас самого интересного, господин Гаара, — в её голосе Сабаку но различает смешок. — Оставим на потом. Хотите, чтобы я переоделась или Вам хватает моего вида? Я достаточно соблазнительна? — Вы хотите меня соблазнить? — наконец спрашивает, моргнув. — Вы догадались, — она упирается локтем в своё бедро, а щёку подпирает кулаком. Заглядывает в голубые глаза напротив, а своими сверкает даже в комнате, где источником света служит небольшой ночник на прикроватной тумбочке. — Так что, Вы против? Сомневаюсь. Девушка поднимается с кровати и подходит к комоду, где стоят две небольшие колонки. Далия выворачивает кнопку, и комната погружается в приятную восточную музыку, где слышатся определённые инструменты: флейта, баглама , восточное ритмичное пианино и что-то похожее на мандолину . Она становится перед ним, смотря в глаза. Так же, как и в тот вечер: хитро. Выставляет правую ногу вперёд, и платье-рубашка на ней задирается, оголяя медовую кожу на бедре. Поднимает руки вверх, и золотые браслеты на запястьях звенят. Далия медленно двигает бёдрам в такт музыке, делает короткие шаги и крутится. Чувственно и грациозно — это про её танец. Дьявольски. Она гипнотизирует своими неторопливыми движениями. Будь он похож на своего старшего брата Канкуро, который не брезгует связями на одну ночь, определённо бы повёлся. Гаара взрослый мужчина, и он понимает, что если поддастся, то ранит девушку, которая и не скрывает, что он ей понравился. Сабаку но уедет отсюда через пять дней. Эти пять дней будут тяжёлыми. Далия танцует, прикрыв глаза, — наслаждается. Обходит кресло, на котором сидит Гаара, и останавливается за его спиной. Кладёт свои ладони на его плечи и давит на них, мнёт пальцами, делая массаж. — Я вижу, что Вам нравится, — склоняется к его уху и щекочет своими длинными кудрями его щёку и шею. — Но что-то мешает, — скользит рукой вниз, останавливаясь там, где бьётся сердце. — Здесь, — затем касается второй рукой его виска. — И здесь. Не поделитесь? — Я не знаю Вас. — Не проблема — познакомимся, — ладони снова возвращаются на широкие плечи, мягко их разминая. — Через пять дней я улетаю обратно в Японию, — озвучивает главную проблему, и массаж прекращается на несколько секунд. — И вернусь сюда через год, когда придёт время в очередной раз решить проблемы моей компании, где партнёром является Адиль. Я полагаю, что если мы… познакомимся сейчас, то в будущем это принесёт некоторые проблемы. — Что ж, проблемы точно будут, — будничным тоном соглашается с ним. — Но пять дней… тоже неплохо, — Далия отстраняется и отходит от него. Через некоторое время музыка становится тише, и Гааре приходится прилагать чуть усилий, чтобы расслышать мелодию. Затем девушка садится на второе мягкое кресло, напротив гостя, и закидывает ногу на ногу — это, очевидно, её любимая поза. — Я понравилась Вам, Вы — мне, — утверждает, сверкая своими глазами. — Не могу обещать, что отпущу с лёгкостью, потому что Вы правда… интересный, но если не попробую, то буду лишь сильнее жалеть об упущенной возможности. Пусть и кратковременной. Внезапно в дверь начинают скрести, и девушка подрывается с места. Мужчина замечает в её глазах мимолётное волнение, которое тут же сменяется теплотой и нежностью. — Мальчик мой, — ласково тянет, открыв дверь, и Сабаку но оборачивается. В комнату неспешна проходит тигр, который подходит к нему всё ближе и ближе. Раскрывает пасть, демонстрируя свои острые клыки, а затем рычит. Зло и недовольно. Глаза у Вафи жёлтые и тоже сверкают, напоминая глаза своей хозяйки, которая сама стоит за спиной хищника, наблюдая за этим всем. Животное нюхает его ноги, и Гаара на мгновение затаивает дыхание, уперевшись взглядом в низкую густую оранжево-чёрную шерсть. Вафи фыркает и отворачивается от незнакомого для себя человека. Затем грациозно, явно подражая хозяйке, подходит к кровати, быстро обнюхивает и одним прыжком забирается на неё. Ходит по одеялу, выбирая место получше и всё время принюхивается: сначала к одеялу, потом к подушкам. — Он чувствительный мальчик, — Далия смотрит на своего хищника с нескрываемой любовью и восторгом в золотистых глазах. Тигр наконец устраивается на кровати и ложится на ней, не стесняясь растянуться всем своим телом. Раскрывает пасть, зевая, затем смотрит на девушку, прежде чем лениво прикрыть глаза и устроить голову на собственной лапе. Он начинает мурчать. Совсем тихо, что Гаара не сразу это понимает, но хищник мурчит — это удивляет. Он никогда этого не слышал и даже не думал, что тигры мурчат. — Господин Гаара, насколько бы сильно Вы мне не нравились, между Вафи и Вами я выберу своего хищника, простите. Давайте встретимся с Вами завтра?.. — предлагает, наблюдая за тем, как Сабаку но поднимается на ноги и поправляет на себе рубашку. — Здесь. Вечером. Мужчина только кивает и подходит к двери. Он собирается просто уйти, но внутри что-то просит остановится, и Гаара оборачивается на неё через плечо: — У вас экзотические вкусы, — и уходит, закрыв за собой дверь чужой комнаты. Далия моргает, уставившись в ту сторону. Она не может понять, что именно её гость имел в виду: её питомца или себя самого.* * *
Красный Ferrari LaFerrari паркуется под навесом, и с пассажирского места выходит Далия. Она расправляет юбку своего лимонного платья с рукавами буфами и улыбается своему водителю, который подходит к багажнику и достаёт оттуда пакеты, приобретённые в Дубай Молле. Они спокойно заходят в особняк и поднимаются на четвёртый этаж, заходят в её комнату, где отдыхает Вафи, решивший устроить себе «ленивый день», и оставляют все покупки на полу. — Спасибо, — она кивает мужчине, и тот кланяется. Кидает взгляд на тигра, поднявшего голову и осматривающего нового гостя, и поспешно уходит. Далия разбирает одежду, обувь и украшения, раскладывает их по полочкам и вешает на вешалки в собственной гардеробной. В дверь стучатся и, не дожидаясь ответа, заходит сначала Адиль, за ним — Гаара. Мужчины останавливаются, и она непонимающе смотрит на них. — Я решил познакомить вас, — поясняет араб. — Официально, — добавляет, заставляя девушку усмехнуться, пусть те и не видят этого из-за вуали. Он явно намекает на своевольничество девушки, потому что она уверена, что про появление японца в её комнате ему доложили. — Брат, — кладёт ладонь на плечо Сабаку но, и тот мельком смотрит на друга, заем снова возвращает взгляд на Далию. — Это Далия. Моя дочь. — Вот как, — Гаара удивлённо осматривает их, ища хоть какие-то схожие черты. Фахим — теперь он знает её фамилию — склоняет голову в бок, не скрывая хитрого блеска в глазах. — Звезда моя, Далия, — теперь обращается к девушке, которая лишь кивает. — Это Сабаку но Гаара, мой хороший друг и бизнес-партнёр. — Приятно познакомиться. Официально, — она, не скрывая, смеётся над Адилем, который бросает на неё укоризненный взгляд. — Я не пытался сосватать свою дочь тебе, брат, — заранее говорит араб. — Представления не проходят без главной звезды, — вставляет своё слово Далия, намекая по какой именно причине она оказалась в танцевальной группе.* * *
— Почему я не видел Вас раньше? — Гаара сидит на том же кресле, что и вчера, наблюдая за тем, как девушка заботится о своём питомце: разглаживает его шесть специальной расчёской, стрижёт когти и подпиливает их, как гладит его по голове и чистит острые клыки после того, как Вафи съел огромный кусок мяса на их глазах. — Потому что я обучалась в университете в Англии, — она чешет тигра за ухом. — Я единственный ребёнок отца, поэтому он основательно взялся за меня и моё образование. Я училась в лучших иностранных школах и в одном из лучших университетов Великобритании, — поднимает на него взгляд, отвлекаясь от Вафи, который тут же недовольно фыркает и утыкается своим мокрым розовым носом ей в штанину. — Почему единственная? Я думал, что у вас принято иметь много детей. — Это правда, — Далия слабо кивает и возвращает руку на голову тигра. — Много детей позволяют понять, что мужчина — их отец — богатый человек, потому что он способен всех их содержать. Моему отцу уже за сорок лет, и его больше волнует бизнес, скачки, деньги и недвижимость, которой он обладает. И я. Он не проводит много времени с женщинами, но я не знаю почему. Иногда испытываю вину перед ним за то, что я не парень, иначе отец имел бы достойного наследника. Дети, которые должны были родиться или рождались, погибали, — она замирает и вздыхает. — Либо сразу в утробе, либо имели какие-то проблемы со здоровьем сразу после рождения. Они просто не выживали, что бы отец не предпринимал. У меня мог быть брат, но вследствие геморрагической болезни умер. Случилось кровоизлияние в мозг, и он погиб, когда ему не было и года. Поэтому отец просто перестал пытаться. Считает, что меня ему достаточно. — А Вы как считаете? — он поддаётся вперёд и берёт чашку чая, который Далия попросила принести Мадину. — Я считаю, что родись я мальчиком, всё было бы по-другому. Легче, — Далия поднимается на ноги, в последний раз погладив Вафи, и садится в кресло напротив Гаары, принимая любимую позу: закидывает ногу на ногу. — Я изучала экономику в Корнеллском университете , но даже не смогу в полной мере использовать свои знания и возможности лишь потому, что принадлежу другому полу. Нечестно, — подпирает щёку кулаком и смотрит на то, как мужчина спокойно пьёт. — Но Адиль называет Вас «звездой». Это определённо показывает его любовь. — В нашей культуре с самого начала не принято восхвалять девочек и упор всегда делают на наследника. Только недавно отцы начали так сильно уделять внимание дочерям, заботится о них и проявлять хоть какое-то внимание, любовь. Когда я была маленькой, мной занимались няньки и учителя, которых нанял отец. Он сам никогда не уделял мне внимание примерно до моего тринадцатилетия. Затем поняв, что все попытки зачать мальчика провалились, наконец осознал, что у него есть я, его дочь. — Наверняка в начале ваши отношения были плохими, — Гаара откладывает чашку и заинтересованно смотрит на Фахим, хмурящую свои тёмные брови. — Ужасными, — признаётся. — Он долго не мог найти ко мне правильный подход, а я также долго упрямилась. Давайте не будем больше о моих отношениях с отцом? — Как пожелаете, — соглашается. — Тогда снимете вуаль? — При одном условии, — поднимает на него хитрый взгляд. — Каком? — он готов практически на всё. — Всё, что Вас интересует во мне и всё, что Вы хотите узнать обо мне имеет цену, которую назначаю я. Один поцелуй — это всё, что я прошу. Согласны? Сабаку но молчит минуту, прежде чем медленно кивнуть. Далия, словно только и ждала этого кивка, резко поднимается с места и подходит к нему, не сводя глаз с голубых перед собой. Она не спрашивает разрешения и садится ему на колени, подбирается чуть выше и затем тянется к узелку на затылке и развязывает его. Гаара подхватывает вуаль и откладывает куда-то в сторону, не глядя. Всё его внимание сосредоточено только на девушке, сидящей на его бёдрах. У Фахим симпатичное лицо. Худое с выраженными скулами и острым подбородком, со вздёрнутым маленьким носом и полные розовые губы, изогнутые в смущённой улыбке. — Один поцелуй, — напоминает, склонив голову в бок. Гаара одну ладонь располагает на затылке Далии и притягивает её к себе, мягко соприкасаясь своими губами к чужим. Она обвивает его шею руками и подтягивается ближе, послушно раскрывая губы, позволяя его языку проскользнуть глубже. Сабаку но сжимает кудри в своей ладони, наслаждаясь их шелковистостью. Девушка смелеет с каждом секундой и сама напирает, не давая сделать и вздоха. Он и не против. Внезапно со стороны раздаётся рык, и Далия отстраняется с тихим смешком, тут же уткнувшись лицом в сгиб шеи и плеча Гаары. — Ревнует, кажется, — она без стеснения прижимается губами к его шее, аккуратно и почти неощутимо. — Тогда стоит его успокоить, чтобы Ваш тигр не накинулся на меня, — он высвобождает свою руку из мягких локонов, и девушка встаёт с него. — Давайте на «ты»? — Фахим подходит к своей кровати, тут же приластившись к своему питомцу, который сверкает жёлтыми глазами в Гаару, словно предупреждает. — Конечно, — мужчина наблюдает за тем, как в её руках грозный хищник становится сущим детёнышем, маленьким котёнком, жадным до ласки. Он, кажется, на секунду задумался, что не против быть на месте этого Вафи.* * *
Мадина стучит в его комнату в шесть часов утра, когда Гаара натягивает на себя рубашку поло. Он оборачивается и смотрит на домработницу, вскинув бровь, пока женщина прячет от него глаза и мнётся на месте. — Что-то случилось? — Госпожа Далия попросила Вас разбудить. — Далия? — переспрашивает, моргнув. Они вчера с девушкой распрощались в ночи, и он ушёл к себе, почти сразу же заснув в тёплой кровати. Они ничего не обсуждали насчёт следующего дня, даже не договаривались о встрече, как в прошлые разы. — Господин Адиль сказал, что сегодня он устроил выходной. Для Вас тоже. Госпожа Далия попросила его об этом. — Хорошо, — хмурит брови, но кивает, давая Мадине знак, что он всё понял. — И Далия сказала для чего? — Госпожа Далия не сказала ничего конкретного, только попросила Вас спустится вниз, как будете готовы, — домработница кланяется и тут же уходит, прикрыв за собой дверь. Сабаку но стоит на месте несколько минут, бездумно уставившись в одну точку. Он даже не против. Прекрасно знает, что согласился на всё «это» только из-за какого-то мимолётного порыва, мимолётного интереса в девушке, очаровавшей его с одного только взгляда. Но внутри что-то гложет, сворачивается от понимания одной-единственной истины: Он улетает через три дня.* * *
— У тебя же есть права? — первое, что спрашивает Далия, оглядев его. Она возвращает взгляд на тигра, обходящего её по кругу. Вафи издаёт тихие звуки, похожие на фыркание, и то и дело упирается мордой в женские ноги, скрытые тканью длинного белого платья с пышными рукавами. — Права? Есть, — Гаара непонимающе всматривается в её лицо, ожидая объяснений. — Но не для этой страны. — Ничего страшного, — Фахим сморит мужчине за спину, и тот тоже оборачивается, увидев на лестнице втором этаже, который опирается руками в балюстраду и улыбается им двоим. — Можно мы возьмём твой Майбах? — Бери, — легко соглашается араб, пожимая плечами. За его спиной возникает Мадина, словно верный помощник. — Спасибо, — Далия улыбается ему и внезапно крутится на месте, заставляя подол платья чуть подняться. — Как вам? — и переводит взгляд с отца на Гаару. — Прелестно, звезда моя. Смотреть на тебя — одно удовольствие, — Адиль не скупится на комплименты и сверкает ласковой отеческой улыбкой. Девушка смотрит на Сабаку но выжидающе, но тот ничего не говорит, и она заметно сникает, не получив никакой реакции на старания, которые приложила, готовясь к этой встрече. Далия не спала всю ночь и только ворочалась, вспоминая о поцелуе — тот словно весь дух из неё выбил. Она никогда до этого не целовалась! Пусть и может казаться наоборот. Вафи, заметив её грусть, издаёт тихий рык, привлекая внимание, и девушка садится на корточки, обнимая хищника за шею. Она утыкается лицом в его шесть и гладит, пальцами проходясь по ней. Животное фырчит на ухо, расположив свою морду на её плече. И Гаара, наблюдая за ними, поджимает губы. Далия и её тигр нашли друг друга и кажутся больше, чем просто хозяином и питомцем, скорее семьёй. — Позаботьтесь о нём хорошенько, — Фахим поднимается на ноги, указывая подбородком на Вафи молодому мужчине, которого она наняла для своего мальчика год назад. — Конечно, госпожа Далия, — тот кланяется. — Есть какие-то особые указания на сегодня? — склоняет голову в бок, и Адиль, смотря на это, усмехается. Люди, окружающие его дочь, неосознанно начинают повторять её жесты. Далию уважает каждый человек, что работает здесь. Особенно те, с кем она общается лично. Её уважают и стараются понравится, стараются равнять на неё, потому что госпожа необычно добра ко всем, кого встречает. — Подайте ему мясо косули. — Как пожелаете, — мужчина смотрит на неё ещё несколько секунд, прежде чем она проводит по спине Вафи в последний раз. Тигр понимает о чём его просят и без проблем следует за человеком, который будет за ним присматривать. Хищник несколько раз оборачивается на свою хозяйку, но идёт молча и вскоре скрывается за поворотом в небольшой сад, напоследок махнув хвостом. — Нам нужно идти, — Далия заставляет Гаару очнутся и ведёт его за собой к выходу. Они в тишине проходят к автопарку. К ним тут же подходит пожилой араб и протягивает ключи, которые девушка передаёт своему спутнику. Сабаку но рассматривает их и нажимает на кнопку, после чего раздаётся характерный сигнал и неподалёку чёрная машина сверкает фарами. Прежде чем они рассаживаются по местам, Гаара замирает у открытой двери водительского места и смотрит на Далию, которая недоумённо смотрит в ответ. — Что такое? — её взгляд блуждает по его лицу. — Тебе не нравится машина? Или… — Ты очень красивая. Он садится в машину со спокойным лицом, будто ничего не произошло. Сказал то, о чём думает. Это ведь ничего не изменит?* * *
— Куда мы едем? — Гаара ведёт машину согласно навигатору, но конечной цели так и не узнаёт даже спустя полчаса после начала их поездки. Всё это время Далия сидит в телефоне, не отвлекаясь ни на что другое, а сам мужчина пару раз в несколько минут поглядывает на неё, рассматривая утончённые черты лица. — Секрет. — Правда не скажешь? — Нет, — а по голосу слышно, что она веселится. — Даже за поцелуй? Фахим непонимающе хмурит брови: шутит или нет? — Правда? — тихо спрашивает и, скинув с ног сандали, забирается ими на кресло, принимая более удобное положение. — Правда поцелуешь? — уточняет, когда молчание затягивается. — Да, — спокойно отвечает и аккуратно выворачивает руль, заезжая на парковку. Он высматривает место с белым бордюром — премиум парковка в Абу-Даби Сабаку но паркует машину и поворачивает голову в её сторону. Смотрит выжидающе, вскинув бровь. Далия поправляет платье и, всё ещё до конца не веря, тянется к нему. Кладёт одну ладонь ему на плечо и останавливается, когда между их лицами почти нет расстояния. — Я хочу сводить тебя на восточный базар Аль-Бавади, — шепчет, не отрывая взгляда от голубых глаз, а затем целует. Торопливо и немного неуклюже, поэтому Гаара перехватывает ведущую роль — углубляет поцелуй и ласково поглаживает её щёку большим пальцем. У Фахим в животе всё скручивает, и она вспоминает как в самых обычных романах описывают подобные чувства. Она теперь этому верит, потому что сама испытала. Теперь упирается обеими ладонями ему в плечи и охотно отвечает. Пробегается кончиками пальцем по чужой крепкой шее и улыбается в поцелуй, чувствуя, что кожа под её руками покрывается мурашками от таких невинных действий. Далия отстраняется первой и хитро заглядывает в пронизывающие до костей голубые глаза. Склоняется и прижимается губами к шее, заставляя Гаару дёрнуться от неожиданности и сдавленно застонать. Она ступила на запретную зону. — Нравится? — а у неё дьяволята в золоте пляшут, совершенно не стесняясь. У него взгляд замыленный, рассеянный и перемещается по её лицу в поисках чего-то — он сам не понимает что ищет. Сабаку но облизывает губы и притягивает её обратно к себе, удерживая за затылок. Завлекает в пьянящий поцелуй, непривычно для них влажный и нетерпеливый, словно оба голодные. Ещё. Ещё. И ещё. Снова и снова.* * *
Далия первый час, что они ехали до места не могла на него даже взглянуть, а затем расслабилась и даже начала болтать о чём-то, что Гаара бессовестно пропускал мимо ушей. Он старался слушать — не выходило. Три дня. Это всё, что у него осталось. Когда машина остаётся на парковке, девушка берёт его за руку и крепко сжимает, совершенно не замечая как от этого напрягается Сабаку но. Она ведёт его за собой, погружая в свой мир. Восточный базар Аль-Бавади , находящийся под открытым небом. Здесь много людей, очень много, наверное, это потому, что сейчас час дня. Гаара осматривается: всю улицу заполонили стойки, скрытые под тканями, шатры. Под каждым из них вещи на вкус любого, кто сюда приходил: специи, сувениры, одежда, украшения, свежие фрукты и овощи. Все торговые лавочки стояли вперемешку, и одежда соседствовала с украшениями и едой, а специи — с другими разнообразными товарами. Люди разговаривали, некоторые туристы торговались с продавцами, кто-то держал за руку своих детей, пока совершал покупки. Совсем негромко по территории всего базара играла музыка, но Гаара не могу разобрать ни слов, ни самой мелодии. — Идём, — Далия тянет его вперёд и они проходят мимо нескольких лавочек, где продают одежду и украшения. Она останавливается около цветного шатра, где им дружелюбно улыбается мужчина, тут же начиная рекламировать свой товар. — Лучшие сладости! Самые вкусные. Сделаны в домашних условиях и недорого! Двадцать дирхам, — обращается к девушке, но время от времени поглядывает на Гаару, явно пытаясь как-то понять знает ли незнакомый иностранец их язык. — Курабье, — Фахим указывает на красиво украшенную коробку с песочным печеньем, и араб счастливо улыбается, тут же вытаскивая одну такую из своих запасов. Сабаку но, заметив, что Далия тянется к своему кошельку, лежащему в её небольшой сумочке, сам протягивает торговцу деньги, а затем делает вид, что не замечает недовольного взгляда спутницы. — Почему ты заплатил? — она открывает коробочку и протягивает ему одно из печений. Гаара засовывает руку в карман, а второй забирает его и откусывает. — Потому что это выглядело бы странно, — поясняет, не глядя на неё. Та закатывает глаза, но больше ничего не говорит. Они прогуливаются по базару и не останавливаются ни у одного, хотя взгляд мужчины иногда падает на какие-то украшения, сверкающие под солнечными лучами. Затем он смотрит на Далию, которая с неподдельным и даже детским восхищением осматривается вокруг, и решает: не подойдёт. Ему хочется оставить после себя что-нибудь. Не просто воспоминания, а что-то существенное, что-то, что она сможет потрогать и вспомнить эти несколько дней, которые они провели вместе. — Ты ведь не танцовщица? — внезапно интересуется, а затем, пока Фахим пытается понять вопрос, утягивает её в сторону, в укромное место за многочисленными шатрами и лавочками. Гаара целует её. Нежно и долго, позволяя им обоим насладиться этим моментом. — Ты установила поцелуй как плату за мои вопросы, — сразу говорит, когда Далия только открывает рот. — Ответишь? Он скроет то, что просто хотел её поцеловать. И что задал вопрос, чтобы иметь возможность это сделать. — Никогда не была, — немигающим взглядом смотрит своими золотистыми глазами. — Я вышла в тот день только из-за тебя. Мне нравится танцевать, но не настолько, чтобы вступать в какой-то коллектив и выступать перед другими, чужими и незнакомыми мне людьми. — Но ведь и я был для тебя чужим. — Ты был исключением.* * *
Далия остаётся у ларька с сувенирами и совершенно не замечает, что Сабаку но отстал и сам стоит у красного шатра, рассматривая украшения. Араб, стоящий по другую сторону лавки, поглядывает на него с явным недоверием, но ничего не говорит. Мужчина касается одного простого браслета из небольших белых камней, нанизанных на тонкую ниточку. Белый — её цвет. — Вот этот, — Гаара говорит на арабском, пусть и с акцентом, но этим явно удивляет торговца, который распахивает карие глаза. — Тридцать семь дирхам. Японец и не собирается торговаться, а сразу отдаёт купюры и забирает купленный подарок. Он поворачивает головой в разные стороны и высматривает взглядом девушку. — Что ты здесь делал? — Фахим возникает неожиданно за его спиной. — Далия… — Гаара поражённо выдыхает. Та сверкает довольной улыбкой и кокетливым взглядом. — Испугался? — она хватает его за руку своими обеими и не скрывает того, что её это забавляет. — Это тебе, — в ответ на веселье протягивает купленный браслет, беглым взглядом осматривая сначала её лицо, потом то, как она забирает украшение и крутит между пальцев. — Мне? Он только кивает, не отводя от неё взгляда. Наслаждается. Тем, как счастливо она надевает его подарок. Тем, как волшебно она выглядит в этом месте, наполненном жизнью. Девушка выглядит как ребёнок, пока рассматривает то, как блестит её новое украшение под лучами солнца, как красиво переливается. — Спасибо! — поднимается на носочки и обвивает его шею обеими руками, крепко обнимая настолько, насколько это возможно. — Это мило. Мужчина прикрывает глаза и тихо выдыхает. В чужих объятиях, оказывается, тепло.* * *
Днём его поглощает работа, ночью — Далия. Сначала он разбирается в цифрах и ценных бумагах, вечером — в чужой жизни. Его увлекает и то, и другое в равной степени. Девушка интересная. Внешне с первого взгляда, но то, что внутри — безумие. В ней столько идей, столько мыслей, Фахим может говорить обо всём, что бы он не спросил. У неё прекрасный голос и умение объясняться, от того он всё сильнее и сильнее ждёт вечера, чтобы встретиться с ней наедине в её комнате. Адиль, с которым Гаара проводит почти целый день, ничего не спрашивает то ли потому что считает, что они сами разберутся, то ли потому что старается соблюдать правила приличия и не лезет в личное дело, что ему, впрочем, несвойственно. Араб кидает на друга многозначительные взгляды, затем смотрит то на него, то на дочь, но молчит. Далия, которая до этого никогда не завтракала вместе с ними, в последние два дня появлялась за одним столом. В большинстве своём молчала, но Сабаку но чувствовал трепет от её присутствия. Спокойствие. Потому что стоит ему только повернуть голову в сторону, и он наткнётся на изящный профиль лица. — Он спит? — за дверью его комнаты слышится приглушённый голос Фахим. — Не знаю, госпожа, — ей отвечает Мадина, которая, кажется, пришла его будить. Гаара промаргивается и медленно садится на кровати. Одеяло с него сползает, оголяя грудь. Он запускает ладонь в волосы и треплет их, оставляя в беспорядке. Трёт лицо ладонями и смотрит прямо в дверь, за которой все разговоры стихли. Внезапно она открывается, и его взгляд сталкивается с чужим удивлённым. Светло-карие — самые прекрасные глаза, что он видел — блестят, и Далия замирает на месте. — Доброе утро?.. — Доброе, — отвечает хрипло и тут же тянется к прикроватной тумбочке, где стоит графин с водой. — Что случилось?.. — он, совершенно не стесняясь того, что спит в одних шортах, скидывает тонкую ткань в сторону и поднимается с кровати. — Ты… — Фахим заходит внутрь и прикрывает за собой дверь. Прижимается к ней спиной и следит за мужчиной, ни на секунду не отрывая взгляда. Он идёт к красивой резной тумбе, откуда достаёт рубашку и быстро надевает на себя. Оборачивается к ней и вскидывает бровь, заметив потерянное выражение лица. — Что? — Ты улетаешь, — тихо проговаривает. Гаара на секунду опускает взгляд вниз, на её правую руку, где красовался браслет. — Да. Через несколько часов, — спокойно подтверждает. — Ты… не останешься? — Далия, — мужчина застёгивает на правом запястье часы. — Я не могу. — Уверен? — она отталкивается от двери и делает пару шагов в его сторону. Девушка хмурит брови и останавливается, оставив между ними почти ничего — минимальное расстояние. — Ты ведь помнишь, на что мы договаривались? Пять дней. — Но и я сказала, что не смогу с лёгкостью тебя отпустить. — Пять дней, — напоминает Сабаку но. Он борется с желанием улыбнуться, — Далия делает шаг назад, не прекращает хмуриться, но отступает. Выглядит как недовольный ребёнок. Гаара сам к ней подходит и кладёт ладонь ей на щёку, притягивает ближе и мягко целует. Проталкивается языком в чужой горячий рот, и Фахим хватается за его плечи, встаёт на носочки и тянется, тянется. Ближе и ближе. Он целует мягко, осторожно, а Далия внезапно хватает его одной ладонью за затылок и кусает губы, забирая главенствующую роль. Она толкает его к стене, не прерывая поцелуя. Яростнее и неспешнее. Мужчина вплетает ладонь в её кудри, оттягивает и отстраняется. Вглядывается в глаза и снова целует, словно изголодавшийся. Переплетаются языками и руками двигают по телам друг друга: Далия одной рукой сжимает его плечо, второй проводит по оголённому торсу и груди, Гаара сжимает её волосы в руке, второй обхватывает талию, прижимая девушку к себе. Он знает, что это ничего не изменит: ему придётся улететь.
