Принцип сфинкса

      Звук от нерешительных шагов в пустом и тёмном коридоре отражался от стен глухими ударами. Альма искала квартиру с номером «20», но вовсе не потому, что дала обещание Джеку. Как бы она отчаянно этому не сопротивлялась, всё-таки он прав: разобраться во всём раз и навсегда — не простая прихоть, а жизненная необходимость. От этого зависят их судьбы в самом буквальном смысле.       Девушка, терзаемая нерешительностью и сомнениями, всё же смогла найти в себе силы переступить порог этого здания. Вот тогда точка невозврата была окончательно пройдена. Бездна уже заключила её в свои тёмные объятия, и сегодняшний вечер, уже казавшийся бесконечным, вынесет свой приговор. Наступит ли страшное, но долгожданное падение? Или же оно подарит ей крылья и превратится в полёт?       Она подошла к красной, местами обшарпанной двери и, чуть помедлив, опасливо толкнула её. Дверь легко поддалась и с небольшим скрипом лениво открылась, приглашая войти в свою обитель. Глубоко вдохнув, словно перед прыжком в воду, Альма осторожно проскользнула внутрь.       Миновав коридор, она оказалась в просторной комнате, залитой бледным тёплым свечением от боковых светильников, и огляделась. Обстановка оказалась весьма простой: небольшая двуспальная кровать с одной стороны, стол с двумя креслами с другой. В углу на кронштейне висел маленький плоский телевизор... Интересное помещение она «выбрала».       Похоже, в данный момент Альма здесь одна, во всяком случае об этом сигналила неестественная тишина.       Девушка неторопливо двинулась вперёд, с осторожностью делая каждый шаг. Оказавшись у окна, она опёрлась руками о подоконник и посмотрела на ночной город. Автомобили неспеша скользили по улицам, оставляя за собой красно-жёлтые ленты из света фар. Яркие точки городских огней переливались янтарными и серебряными цветами, словно кто-то по случайной неосторожности рассыпал драгоценные камни.       Альма зачем-то распахнула окно, и в комнату охотно ворвался характерный городской гул, присущий, наверное, только ночи. Она глубоко вдохнула обдавающий прохладой пылающие лёгкие воздух, но это не принесло желанного облегчения.       – Рад, что ты всё же пришла, – раздался над её ухом тихий и мягкий голос, а её шею коснулось до боли горячее дыхание.       Дилан перемещался абсолютно бесшумно, и от его мистически тихого появления Альма заметно вздрогнула. Вся храбрость, которую она старательно взращивала в себе последние минуты, мгновенно растворилась в ночи. Все чувства обострились; от настолько близкого присутствия Дилана сердце испуганно затрепетало. Она ощущала его тепло спиной даже несмотря на то, что он её не касался. Однако она так и не шелохнулась.       – Ты прав, нам действительно есть, что обсудить, – так же тихо ответила Дрей.       – Почему ты изменила решение?       Его низкий голос звучал слишком интимно, сводя с ума. Проникал во все уголки её существа, касаясь самых потаённых мест. Сам того не ведая, Дилан сейчас выворачивал её наизнанку, обнажая кровоточащее сердце, которое она столько времени старалась упрятать от всего мира. Альма вдруг поняла, насколько сильно она устала. А ещё она захотела плюнуть на всё: на свои принципы, гордость, амбиции, эго... и просто стать счастливой хотя бы ненадолго. Пусть даже если её счастье займёт жалкие минуты. И эта маленькая, ещё не успевшая её отравить своей несбыточностью мечта придала сил.       – Хочу уже освободиться от этого.       На её плечи осторожно легли ладони, чьё тепло просачивалось даже через ткань одежды. Альма прикрыла глаза, чувствуя на своей коже его неспокойное дыхание, а голос Дилана прозвучал у самого уха:       – Освободи и меня тоже.       Руки, придерживающие Альму за плечи, осторожно развернули её. Повинуясь давлению, она послушно оказалась к нему лицом, встречаясь с внимательными карими глазами, которые медленно и мучительно поглощали её.       – Ты разбил мою жизнь, Дилан, – с горечью произнесла девушка слова, которые стали для него хлёсткой пощёчиной. – Думаешь всё исправить всего за один вечер?       – Хотя бы попробую, – Шрайк смотрел на неё умоляюще, будто не он был её палачом, а она — его. Или же они оба сейчас держали верёвки от гильотин друг друга? – Я соберу осколки.       – Осколки могут больно резать, впиваясь в кожу и оставляя глубокие раны. Ты этого хочешь?       – Это меньшее, чего я боюсь.       Между ними повисла вязкая тишина, которая ощущалась неприятным липким чувством на кончиках пальцев. Альма прикрыла веки, в надежде унять дрожь в теле и успокоиться, как ощутила невесомое прикосновение его губ к своим. Хотя, это был даже не поцелуй, а, скорее, лёгкое невинное касание. Будто проверял, спрашивал разрешения, можно ли ему переступить эту самую черту?       И Альма с готовностью ответила. Руки действовали быстрее воспаленного рассудка, с жадностью обвив его шею руками, будто он мог передумать и снова уйти, оставив её на растерзание ночи. Впрочем, ей самой уже осточертело убегать. От него, от себя самой, от собственных чувств. Полностью отдаваясь волшебным ощущениям, она сама настойчиво углубила поцелуй, давая ему понять, что происходящее сейчас — правильно. Даже несмотря на то, что её слова шли вразрез с чувствами. Быть может, всё случившееся за последнее время было необходимо? Чтобы теперь не предаваться сомнениям и окончательно убедиться в том, что она поступает верно. Хотя бы сейчас...       Он уже доверил ей свои самые сокровенные тайны, показал то, что, возможно, никому и никогда не показывал. Теперь её очередь полностью довериться ему.       Совершить прыжок веры, о котором когда-то сама его попросила.       Тяжелый и густой воздух нехотя поступал в лёгкие, заставляя их плавиться. Дилан чуть отстранился и, уткнувшись своим лбом в её, постарался усмирить разошедшееся не на шутку сердце, которое сейчас отбивало безумные по своей силе и амплитуде удары. Он не привык терять контроль над эмоциями и теперь чувствовал себя растерянным и беспомощным. Беззащитность его всегда пугала больше всего, но сейчас что-то изменилось...       Не перед ней.       Альма его примет. Поймёт. Ведь она всегда понимала. Единственный человек в его жизни, который слепо принял всю его сущность полностью. Вместе с его слабостями, когда-то старательно упрятанными ото всех.       Альма — как зритель, который разгадал трюк, но продолжает искренне восхищаться фокусом, будто самой необыкновенной диковиной на свете. Парадокс. Но именно в этом — вся она.       В тусклом свете бра его карие глаза казались Альме чёрными и напоминали бездну, в которую она охотно позволила себя заключить. Раствориться в этих глазах... В нём. Уничтожить эти жалкие милиметры, что разделяли их тела. Этого сейчас хотелось больше всего на свете.       Она даже не заметила, как оказалась лежащей на кровати. Как Дилан невесомым движением снял с неё тонкий кардиган и осторожно опустил брительку от майки, оголяя хрупкое плечо. Нависнув на дней, он медленно наклонился и коснулся её кожи губами, ласковыми беспорядочными поцелуями дошёл до ключиц, поднялся выше к шее и чуть прикусил, заставляя мириады мурашек волнами бегать по её телу.       Чёрт возьми, это ведь всего лишь невесомые касания, так почему же её тело так остро отзывается на каждое его даже небольшое действие?       – Не хочу, чтобы это заканчивалось, – тихо прошептала она, не замечая, как по щекам одна за другой стекали одинокие слезинки и, напоследок сверкая, исчезали на белой простыне.       – Нам некуда торопиться, Альма, – с невероятной нежностью ответил Дилан, аккуратно стирая подушечками пальцев солёные капли.       От его низкого бархатистого голоса она содрогнулась всем телом.       Девушка зарылась пальцами в его волосы, требовательно притягивая Дилана к себе, как можно ближе. Он неторопливо проделал мягкий путь ладонью, скользящей по изгибам талии и бёдер, внимательно наблюдая за собственными движениями. Поддаваясь магическим прикосновениям, Альма выгнулась ему навстречу, подставляя себя под эти головокружительные ласки. С её губ сорвался первый тихий вздох, когда ощутила его горячие ладони на своей груди, а затем последовавшие невероятно нежные поцелуи.       Внутренности в животе стянуло в тугой и болезненный узел. Как же она хотела его... Альма рефлекторно обвила Дилана ногами, заключая его в крепкие тиски и прижимая к себе, как можно ближе и заставляя его содрогнуться всем телом.       – Нам некуда торопиться, – хрипло повторил он, будто бы читая её мысли.       – Я боюсь, что ты снова исчезнешь, Дилан, – боль от пережитого одиночества снова начала затапливать её, вынуждая судожно глотать кислород.       – Я сделаю всё, чтобы этого больше не повторилось, – в глубине его тёмных глаз Альма ясно увидела вину и сожаление.       И она поверила. Снова. В очередной раз раненая и измученная борьбой птица попалась в силки своего мучителя, вот только в этот раз уже добровольно.       Его горячие пальцы и губы исследовали каждый дюйм её тела, а комнату временами снова наполняли тихие стоны. Отточенная за десятилетия до идеала железная выдержка Дилана сейчас рушилась. Разлеталась, словно карточный домик, гонимая бурей эмоций, что эта девушка вызывала в нём. Он смаковал каждое своё действие, упиваясь её реакцией и тихими девичьими стонами, ласкающими его обострённый слух. Необходимость слышать собственное имя, хрипло срывающееся с её нежных губ... Как свежий воздух. Как глоток прохладной воды жаждущему.       Её голос будто бы обрёл физическое воплощение, мягким бархатом нежно струился по его разуму, заставляя чувствовать умиротворение, которого он был лишён всю свою сознательную жизнь.       Его безграничная нежность балансировала с дикой, практически животной нетерпеливостью, которую ему приходилось все время подавлять. Альма это чувствовала, и от осознания насколько он трепетно к ней относится — лишь ещё больше распаляло её саму. Она нетерпеливо блуждала прохладными ладонями по долгожданному горячему мужскому телу, наслаждаясь любимым в полной мере. Жадно вдыхала его запах, стараясь запомнить в мельчайших деталях всё, что чувствовала, видела, слышала. Потому что всё это — теперь её сокровище.       В какой-то момент Альма не выдержала и издала уже громкий стон, тут же стыдливо прикрывая свой рот ладонью. Заметив это, Дилан тут же аккуратно убрал её руку и, переплетя их пальцы, прошептал:       – Нет...       – Соседи... за стеной наверняка... услышат, – закусив нижнюю губу, срывающимся голосом ответила она.       – К чёрту соседей, – прохрипел Дилан, ловя поцелуем очередной её судорожный вдох, переходящий в его рваный выдох. – Хочу тебя слышать.       – Дил-лан... – выгнувшись ему навстречу, простонала Альма. – Я не могу больше!       – Только не молчи, – положив её ноги на свои плечи и ласково целуя лодыжку, прошептал он.       Альма ещё никогда не испытывала ничего подобного. Удовольствие растекалось по венам, наполняя её. Она чувствовала себя желанной и обожаемой в руках любимого мужчины. То, что он делал с ней: с её телом и душой — было неописуемо. Он и она действительно были будто созданы друг для друга. Дилан читал её, как открытую книгу; знал её мысли и самые сокровенные желания. Как и она его. Ещё никогда и никто не обращался с ней настолько нежно и осторожно.       Секс в её жизни случался, но вот любовью она занималась впервые.       Стоил ли этот год, прожитый в мучительной безысходности и немом отчаянии, хотя бы одной-единственной ночи, проведённой с ним? Сейчас Альме казалось, что это даже малая плата за хрупкое и непродолжительное, но всё же столь долгожданное счастье. Возможно, оно в очередной раз ускользнёт от неё, как песок сквозь пальцы, и всё же она ещё сможет побороться. Альма больше не сможет его отпустить.       Как и Дилан — её.