С привкусом боли

Том повернул Нагайну к себе, его руки крепко удерживали ее за плечи. Голос его был тихим, но в нем звучала неизбежность: — Все, Нагайна, это конец. Криденс мертв. Эти слова прозвучали, как последний удар молота, окончательно разрушая ее мир. Нагайна, словно потеряв опору, медленно опустилась на холодный каменный пол. Ее глаза, когда-то полные жизни и огня, теперь застыли в стеклянном взгляде, направленном на безжизненное тело Криденса. Она обняла себя за плечи, дрожа от шока и беспомощности, как будто стараясь уберечься от реальности, которая оказалась слишком жестокой. Тишина заполнила пространство вокруг них, прерываемая лишь тяжелыми вздохами Тома. Нагайна больше не могла плакать, ее слезы иссякли, оставив после себя лишь пустоту и болезненное ощущение утраты. Ее разум словно застыл, бесконечно повторяя одну и ту же мысль, она уставилась в одну точку, не в силах принять то, что произошло. Внезапно в ее голове всплыла фраза, когда-то услышанная ею: «Как встретишь Новый год, так его и проведёшь». Эти слова эхом отозвались в ее сознании, наполняя душу страхом и болью. Она крепко зажмурила глаза, словно пытаясь спрятаться от реальности, которая, как ей казалось, разрушила все ее будущее. Эта мысль, полная отчаяния, заставила ее замереть в бесконечной пустоте, где не было ничего, кроме пронизывающего внутреннего холода. Том медленно опустился на колени рядом с Нагайной. Ее плечи дрожали под его руками, и он, почти инстинктивно, обнял ее, прижав к себе. В этот момент слова теряли смысл, и он предпочел молчание, позволяя тишине заполнить пространство между ними. Однако, в глубине его сознания начали появляться мрачные мысли. Он посмотрел на безжизненное тело Криденса и вдруг осознал, что не хотел бы повторить его судьбу. Мысль о неизбежности смерти, которая настигнет каждого, пронзила его разум. Это осознание привело его к пониманию: чтобы избежать такой участи, он обязан найти способ обрести бессмертие. Эта мысль поселилась в его сознании, в нем начала зарождаться решимость. Том знал, что теперь он должен сделать все возможное, чтобы изменить свою судьбу и избежать той тьмы, что поглотила Криденса. Дверь тихо скрипнула, и в комнату вошла Поппи, ее лицо светилось радостью, а шаги были легкими и беззаботными. Ее улыбка озарила пространство, но через мгновение она замерла на месте, увидев сцену перед собой. Нагайна и Том сидели на полу, в окружении тени скорби, и Поппи не могла понять, что происходит. — Что вы делаете? Почему вы сидите на полу? — спросила она, ее голос был полон недоумения. Но как только ее взгляд скользнул к неподвижному телу Криденса, на лице Поппи появилась тревога. Нагайна, с потухшими глазами, тихо произнесла: — Криденса больше нет. Поппи ахнула, и ее рука мгновенно поднялась, чтобы прикрыть рот. Глаза ее расширились от шока, и радость, с которой она вошла в комнату, мгновенно испарилась, уступив место глубокой печали и состраданию. Аберфорт стоял в углу комнаты, молча наблюдая за тем, что происходило. Его лицо было каменным, но в глубине глаз скрывалась боль, которую он тщательно скрывал. Он знал, что слова ничего не изменят, и просто оставался рядом, готовый поддержать Нагайну и Тома. Лицо стало серьезным. Она оглядела всех присутствующих и тихо сказала: — Том, тебе нужно вывести Нагайну из комнаты. Я вызову целителей из больницы Святого Мунго, чтобы они забрали тело Криденса в морг. Том кивнул, понимая, что сейчас главное — защитить Нагайну от дальнейшего стресса. Он нежно помог ей подняться с пола и, держа за плечи, вывел из комнаты, оставляя Поппи и Аберфорта наедине с телом Криденса. Том привел Нагайну к ней в комнату и мягко усадил на кровать. Он хотел сказать что-то, чтобы ее утешить, но слова застряли в горле. Ее лицо было бледным, а глаза — пустыми. Вдруг, почти внезапно, Нагайна начала говорить. Ее голос был монотонным и лишенным всяких эмоций: — Криденс… Он всегда был таким потерянным. Я знала, что рано или поздно это случится. Его душа словно не принадлежала ему… Том внимательно слушал, но в ее словах не было той живой энергии, которую он привык слышать. Это была пустая речь, словно Нагайна повторяла что-то, что она давно уже знала и приняла, но не могла по-настоящему почувствовать. — Он был обречен, — продолжала она, ее голос был тихим, но безразличным. — Я пыталась, но это было бесполезно. Все это время я знала, что конец близок, но не хотела верить в это. Ее слова отозвались эхом в тишине комнаты, и Том почувствовал, как в его сердце что-то сжимается от боли и жалости к Нагайне. Том мягко взял руку Нагайны и сжал ее, пытаясь передать хотя бы частичку тепла и поддержки, которые он чувствовал к ней. Он понимал, что ее мир рушится, и не хотел, чтобы она чувствовала себя одинокой в этот момент. — Нагайна, — тихо произнес он, его голос был полон уверенности и нежности. — Ты не одна. Я буду рядом, сколько бы времени ни понадобилось. Мы справимся с этим вместе. Ее глаза оставались пустыми, но на мгновение в них мелькнула тень благодарности. Том знал, что сейчас она не сможет полностью осознать его слова, но был уверен, что она почувствует их значимость позже, когда боль немного утихнет. Том, заметив, что Нагайна хочет побыть одна, с пониманием кивнул. Он нежно поцеловал ее на прощание в щеку и вышел из комнаты, оставив ее наедине с ее мыслями и болью. Когда дверь за ним закрылась, Нагайна медленно подошла к окну. Сквозь стекло она увидела рассвет, который разливался по небу мягкими красками. Но вместо утешения или надежды, этот рассвет принес ей лишь чувство пустоты. Она была абсолютно опустошена и не готова к тому, что должно было произойти дальше — к похоронам Криденса. В глубине души Нагайна хотела, чтобы все это оказалось лишь гребанной, несмешной шуткой. Она мечтала, чтобы Криденс сейчас вошел в комнату, улыбаясь, и сказал, что все это было недоразумением, что он снова здоров и может ходить. Но реальность была безжалостной. Не в силах больше сдерживать свои чувства, Нагайна легла на кровать и уткнулась лицом в подушку. Слезы, которые она так долго сдерживала, наконец, прорвались наружу. Она позволила себе зарыдать, освобождая ту боль, которая была накоплена внутри нее. Нагайна долго лежала, уткнувшись лицом в подушку, ее тело сотрясалось от рыданий. Слезы текли беспрерывным потоком, смешиваясь с ее внутренней болью и опустошением. Она не могла поверить, что Криденс ушел навсегда, и эта мысль разрывала ее сердце на куски. Спустя некоторое время ее плач постепенно начал стихать. Усталость и эмоциональное истощение взяли свое. Глубокая печаль медленно погружала ее в сон, хотя слезы все еще текли по ее щекам. Вскоре, Нагайна уснула, находя временное утешение в забытьи сна, который, пусть и ненадолго, освобождал её от невыносимой реальности.

***

Когда Нагайна наконец проснулась, на улице уже сгущались сумерки. Ее охватило странное чувство, которое тянуло к комнате Криденса. Она не могла противостоять этому зову, поэтому тихо вышла из своей комнаты и направилась туда. Дверь в комнату Криденса была приоткрыта. Нагайна осторожно вошла внутрь, и ее сразу же окутала тьма и пустота, которые, казалось, наполнили это пространство. Внутри все было так же, как и в последний раз, когда она видела его здесь, но теперь эта комната казалась ей чужой и холодной. Она подошла к кровати, на которой еще недавно лежал Криденс. Воспоминания нахлынули на нее, но Нагайна старалась не дать им поглотить ее. Она села на край кровати, медленно взяла в руки подушку и крепко прижала ее к себе. Подушка все еще слабо пахла Криденсом — знакомый запах мятного шампуня вдруг показался ей одновременно и утешительным, и разрывающим сердце. Нагайна закрыла глаза, погружаясь в этот запах, пытаясь найти в нем частичку того, что она потеряла. В этот момент время словно остановилось, и она позволила себе вновь погрузиться в свою боль, ощущая, как тяжелое чувство утраты захватывает ее все сильнее. Поппи тихо вошла в комнату, когда увидела Нагайну, сидящую на кровати Криденса, обнявшую подушку и погруженную в свои мысли. Поппи почувствовала глубокую печаль, разливающуюся в атмосфере, и, не говоря ни слова, медленно подошла к Нагайне. Она села рядом с ней, осторожно приобняв ее за плечи, и нежно поцеловала в висок. Этот жест был полон понимания и поддержки. Нагайна чуть прикрыла глаза, пытаясь найти утешение в этом прикосновении. Но вместо облегчения, перед ее внутренним взором вновь всплыл образ медленно потухающего Криденса. Его слабый, измученный вид преследовал ее, и это было не тем образом, каким она хотела его запомнить. Нагайна чувствовала, как ее сердце сжимается от боли, осознавая, что воспоминания о Криденсе будут неизбежно связаны с его последними моментами, и это чувство давило на нее с каждым днем все сильнее.

***

Через несколько дней наступил день похорон. Нагайна, охваченная глубокой скорбью, стояла перед зеркалом в своей комнате, облаченная в черное. Ее лицо казалось еще более бледным на фоне темной одежды, а глаза, которые так много плакали в последние дни, казались потускневшими и пустыми. Она медленно поправила черный платок на плечах и глубоко вздохнула. Этого дня она боялась больше всего. Похороны Криденса символизировали для нее окончательность утраты, которую она до сих пор не могла принять. Собравшись с мыслями, Нагайна вышла из своей комнаты, ее шаги эхом отдавались по коридорам замка. Здесь, среди стен, хранивших столько воспоминаний, ей было тяжело дышать. Она знала, что не сможет остаться здесь ни на секунду дольше. Выйдя за пределы территории замка, Нагайна остановилась на мгновение, посмотрела на серое небо, затем закрыла глаза и сосредоточилась. В следующее мгновение она трансгрессировала, мгновенно переместившись на кладбище. Холодный ветер обдувал ее лицо, когда она оказалась среди старых могил. В воздухе чувствовался запах земли и увядших цветов. Нагайна собралась с духом, готовая встретить неизбежное.

***

После похорон, когда Нагайна вернулась в свою комнату, она почувствовала, как ее окутала гнетущая тишина. Комната казалась еще более пустой, чем когда-либо. Она присела на стул у окна, погруженная в свои мысли, когда услышала тихий стук в дверь. Дверь открылась, и в комнату вошел Альбус Дамблдор. На похоронах он произнес трогательную прощальную речь, отдав должное Криденсу и его сложной судьбе. Нагайна в этот момент злилась, ибо прекрасно помнила, как Альбус разговаривал с ней про Криденса. — Нагайна, — начал он, его голос был мягким, но в нем чувствовалась уверенность. — Мне жаль, что так все получилось. Но я был прав — Криденс был обречен с самого начала. Ты зря теряла время, пытаясь спасти его. Нагайна встретила его взгляд холодно, но в ее глазах блеснула твердая решимость. — Я не жалею, что пыталась спасти его, — ответила она, ее голос дрожал, но в нем не было сомнений. — Если бы я могла повернуть время вспять, я бы сделала все то же самое. После слов Нагайны Дамблдор покачал головой. Его обычно спокойные глаза на мгновение затуманились, словно он хотел сказать что-то еще, но не нашел нужных слов. Он понял, что никакие аргументы не изменят ее убеждений и что ее боль и решимость — не те вещи, которые можно облегчить или смягчить словами. Не произнеся больше ни слова, Дамблдор развернулся и медленно вышел из комнаты, оставив Нагайну в тишине ее собственных мыслей. Тяжесть их разговора и осознание окончательности утраты зависли в воздухе, оставаясь с Нагайной, когда она снова погрузилась в свои раздумья.

***

Каникулы закончились, и Хогвартс вновь ожил. Школа наполнилась шумом студентов, возвращающихся к учебе после длительного отдыха. Коридоры, которые еще недавно были пусты, вновь заполнились звуками шагов и голосов, смехом и разговорами. Все вернулось на круги своя. Нагайна с головой погрузилась в работу, стараясь отвлечься от болезненных воспоминаний. Она снова занялась своими обязанностями, проводя долгие часы за учебниками и зельями, погружаясь в исследовательские проекты. Работа стала для нее спасением, возможностью уйти от мыслей, которые ее преследовали. По вечерам, когда день подходил к концу, Нагайна встречалась с Томом у Черного озера. Их разговоры были спокойными и непринужденными, они избегали обсуждения недавних событий, предпочитая говорить о повседневных мелочах и нейтральных вещах. В этом было что-то успокаивающее, возможность отвлечься от тяжести прошлого. Постепенно они вернулись к урокам французского. Том приходил в комнату Нагайны, и она снова стала его учителем. Эти занятия приносили обоим некоторое чувство стабильности, позволяя им сосредоточиться на чем-то конкретном, не требующем эмоциональных затрат. Жизнь продолжалась, и Нагайна не сразу заметила, как наступила весна. Снег растаял, деревья вокруг замка начали зеленеть, а в воздухе появился свежий весенний аромат. Школа жила своей привычной жизнью, и, несмотря на все, Нагайна постепенно начинала чувствовать, что она тоже возвращается к нормальности.

***

Однажды, когда Том и Нагайна стояли у кромки воды Черного озера, Том, погруженный в свои мысли, вдруг вспомнил о том, о чем уже говорил ранее. Он повернулся к Нагайне и тихо сказал: — Помнишь, я упоминал тебе о Тайной комнате? Я хочу показать ее тебе. Нагайна, уже заинтересованная этой таинственной комнатой, вновь почувствовала легкий прилив любопытства. Она посмотрела на Тома, ее глаза блестели в свете солнца. — Да, конечно помню, — ответила она с легкой улыбкой. — Я с удовольствием пойду с тобой туда. Том одобрительно кивнул, его взгляд был полон решимости. В тот момент они оба знали, что вскоре откроется нечто важное, что соединит их еще больше.

***

Наступила ночь, и Хогвартс погрузился в тишину. Том и Нагайна, договорившись ранее, встретились в женском туалете, где скрывался проход в Тайную комнату. В полумраке, отбрасывающем длинные тени на старинные стены, Нагайна почувствовала легкое волнение, но ее интерес к тому, что их ожидало, был сильнее. Том, уверенный и спокойный, подошел к умывальнику, который скрывал вход, и на парселтанге произнес слова, заставляющие проход открыться. Змея, выгравированная на кране, ожила и зашипела, как будто откликнулась на его команду. С шорохом и скрежетом, словно что-то древнее и могущественное, умывальник начал двигаться, открывая туннель, ведущий в Тайную комнату. Они оба остановились на краю туннеля, заглядывая в темную глубину, ведущую под замок. Нагайна, пытаясь разрядить напряжение, пошутила: — Готова прокатиться по трубам. Том на мгновение отвлекся от своих мыслей и улыбнулся, заметив ее легкость. Без дальнейших слов они скатились вниз по трубе, и прохладный воздух свистел у них в ушах. Когда они приземлились, их окружил сумрак, нарушаемый лишь слабым светом, проникающим издалека. Пол был усыпан костями животных, и Нагайна сразу поняла, что это было место, где питался Василиск. Эти мысли лишь усилили ее трепет перед неизвестным. Они подошли к массивной двери, за которой скрывалась Тайная комната. Том вновь произнес на парселтанге команду, и дверь с гулким звуком начала открываться. Когда они вошли внутрь, Нагайна ахнула от восхищения: зал, открывшийся перед ними, был одновременно величественным и пугающим, его стены украшены древними барельефами, а в центре возвышалась огромная статуя Салазара Слизерина. Нагайна не могла оторвать взгляд от этого величия, осознавая, насколько это место было пропитано магией и тайной. Том внимательно оглядел зал Тайной комнаты и тихо сказал: — Василиск сейчас спит. Мы можем двигаться дальше. Нагайна, завороженная атмосферой древности и магии, подошла к огромной статуе Салазара Слизерина, возвышавшейся в центре зала. Внимательно осматривая ее, она вдруг ощутила под пальцами неровность на поверхности. Ее любопытство взяло верх, и она осторожно нажала на это место. Внезапно из-за ее спины раздался громкий скрежет. Нагайна моментально обернулась и увидела, что позади нее в стене открылся проход, из которого струился мягкий свет. Том стоял неподалеку, явно удивленный происходящим. Его глаза загорелись, и он воскликнул: — Нагайна, ты открыла тайник Салазара Слизерина! Я так долго пытался его найти, и вот он! Нагайна, чувствуя прилив удовлетворения от случайной находки, с улыбкой предложила: — Что ж, пойдем посмотрим, что скрывает этот тайник. Том и Нагайна вошли в новое помещение, которое открылось за стеной. Оно было заполнено различными артефактами и древними книгами, каждая из которых излучала силу и загадочность. Но больше всего их внимание привлек огромный портрет, висевший на одной из стен. На портрете был изображен старик, мирно спавший, казалось, вечным сном. Когда Нагайна подошла ближе, старик внезапно открыл глаза и мягко улыбнулся, увидев ее. Его голос прозвучал, будто он был рад встрече: — Наконец-то потомки нашли Тайную комнату. Я не ожидал, что среди них окажется столь очаровательная дама. Нагайна, смеясь, ответила: — Простите, но я не ваш потомок. Это Том. Том шагнул вперед, подойдя к портрету, и вежливо поздоровался: — Приветствую вас, Салазар. Старик на картине слегка поклонился в ответ, выражая свое почтение, и с интересом взглянул на своего настоящего потомка. Атмосфера в комнате изменилась — она наполнилась древней магией и тяготением веков, соединяя прошлое с настоящим. Салазар на портрете, внимательно разглядывая Тома, продолжил: — Ты, Том, мой истинный наследник. Все, что находится в этой комнате, — книги, артефакты, секреты — теперь принадлежит тебе. Пользуйся этим знанием с умом и осторожностью, ведь оно может как возвысить, так и погубить. Том, почувствовав невероятное волнение и уважение к Салазару, слегка поклонился и поблагодарил: — Благодарю вас, Салазар. Это большая честь для меня. Затем, не удержавшись, Том задал вопрос, который давно его интересовал: — Но скажите, почему на самом деле вы покинули Хогвартс и разошлись с другими Основателями? Салазар на мгновение задумался, его взгляд затуманился, как будто он вспоминал давние события. Затем он начал рассказывать, его голос звучал глубже и печальнее: — Моя дружба с Годриком, Хельгой и Ровеной была крепкой, но наши взгляды на магию и ее место в мире начали расходиться. Я был убежден, что в Хогвартсе должны обучаться только те, кто обладает чистой магической кровью. Грязнокровки, по моему мнению, не могли понять и уважать магическое наследие так, как это делали чистокровные волшебники. Годрик, особенно он, не соглашался со мной. Он верил, что магия должна быть доступна всем, кто имеет талант, независимо от происхождения. Наши разногласия постепенно превратились в настоящую вражду, и я понял, что наш путь совместного управления школой подошел к концу. Салазар сделал паузу, как будто испытывая горечь от тех давних воспоминаний. — Я не мог мириться с их решениями и потому решил покинуть Хогвартс, чтобы не разрушить то, что мы вместе создали. Но перед этим я оставил Тайную комнату, чтобы однажды мой истинный наследник мог завершить то, что я не успел. Том слушал внимательно, осознавая всю глубину конфликта и принципы, которые разделили основателей Хогвартса. Салазар, посмотрев на Нагайну с интересом, спросил: — Кто же ты, дитя мое? Нагайна, слегка улыбнувшись, ответила: — Я маледиктус. Во мне заключено проклятие, из-за которого я могу превращаться в змею. Со временем это проклятие станет необратимым. Салазар приподнял бровь, проявляя искреннее восхищение: — Если ты змеиный маледиктус, значит, взгляд Василиска тебе не страшен. Он не сможет убить тебя. И тут внезапно воздух прорезал шипящий звук, напоминающий шепот на древнем языке. Том прислушался, а затем с тихой решимостью сказал: — Василиск проснулся. Они направились в сторону звука и вскоре оказались перед огромным существом. Василиск поднял свою массивную голову, и его глаза, наполненные смертельным ядом, были обращены к ним. Однако Нагайна осталась невредимой. — Приветствую тебя, — произнес Том на парселтанге, — Я твой повелитель. Василиск, словно изучая Нагайну, спросил: — Кто эта самка рядом с тобой? Почему она не умерла от моего взгляда? Том, сохраняя спокойствие, объяснил: — Она маледиктус, носитель проклятия, и ее сущность связана со змеями. Твои глаза не могут навредить ей. Василиск удовлетворенно кивнул, признавая ее как союзника. Том, встречаясь взглядом с Василиском, осторожно подошел ближе и продолжил на парселтанге: — Прости меня за долгое отсутствие. Я не мог вернуться к тебе раньше, так как многое требовало моего внимания. Но теперь я здесь, и у нас есть важные дела, которые предстоит решить. Василиск, внимательно слушая, наклонил голову, его зрачки сузились, показывая интерес: — Повелитель, я ждал твоего возвращения. Мои глаза не видели света столь долгое время. Какие задачи ты ставишь передо мной? Том, с легким поклоном, выразил свое уважение к существу: — Твои глаза и ядовитые клыки вскоре понадобятся. Но сначала мы должны подготовиться, собрать силы и последователей, чтобы наш удар был решительным и сокрушительным. Мы вместе создадим мир, в котором будет царить сила и чистокровие. Василиск зловеще зашипел в знак согласия: — Я готов служить тебе, как и обещал. Только прикажи, и я исполню твою волю. Том улыбнулся, чувствуя, как сила древней магии и могущество Василиска объединяются с его собственной властью. Теперь, с союзниками, он был готов продвигаться к своей цели. Том и Василиск продолжали свою беседу, обсуждая планы на будущее. Том поделился своими намерениями, и Василиск выразил готовность поддержать его в любой момент. Их диалог длился еще некоторое время, после чего Том слегка поклонился и сказал: — Твоя преданность бесценна, и скоро я вернусь к тебе с новыми указаниями. Отдыхай пока, друг мой. Василиск кивнул и медленно исчез в тени Тайной комнаты, его огромное тело скользнуло в темноту. Том повернулся к Нагайне, его взгляд был полон нежности и интереса: — Ты хочешь покинуть Тайную комнату? Мы можем вместе прогуляться. Мне кажется, что ночной Запретный лес — идеальное место для таких, как мы. Нагайна, загадочно улыбаясь, ответила: — Да, я не прочь прогуляться с тобой, Том. Лес зовет, и ночь обещает быть долгой. Том предложил ей руку, и они вместе направились к выходу из Тайной комнаты, готовые отправиться в мрачную и таинственную прогулку по ночному Запретному лесу, где их ждали не только деревья и звери, но и тайны, скрытые во тьме. Том и Нагайна шагали по Запретному лесу, их окружала тишина ночи, прерываемая лишь шорохом листьев под ногами и далекими звуками ночных обитателей. Луна пробивалась сквозь густую листву, освещая им путь мягким серебристым светом. Вскоре, блуждая среди деревьев, они заметили необычное сияние. Пройдя несколько шагов вперед, они оказались перед озером, которое светилось мягким голубоватым светом, отражая звезды и луну на своей поверхности. Это зрелище заворожило их обоих — вода казалась будто бы сотканной из чистого магического света. Том и Нагайна стояли, не в силах оторвать взгляд от этой красоты. Голубоватое свечение озера манило их, словно открывало тайны, скрытые за гранью понимания. И тут из тени деревьев перед ними появился кентавр. Его образ был величественным, и его голос прозвучал серьезно и торжественно: — Это озеро — священное место нашего племени. Легенда гласит, что тот, кто искупается в этих водах, будет благословлен нашей богиней и обретет способность понимать язык единорогов. Том и Нагайна, обменявшись понимающими взглядами, решили, что еще вернутся к этому озеру. Но теперь время было против них — небо начинало светлеть, и первый свет рассвета пробивался сквозь густые кроны деревьев. Они знали, что пора возвращаться в замок, прежде чем их отсутствие будет замечено. — Мы вернемся сюда, — тихо произнес Том, отводя взгляд от таинственного озера и направляясь обратно по тропе. Нагайна кивнула, следуя за ним, и вместе они бесшумно двинулись обратно через лес, оставляя позади святыню кентавров, которая теперь скрывалась в предрассветной дымке. Лес вокруг них постепенно оживал, встречая новый день, но Том и Нагайна уже спешили назад в замок, где их ждали новые планы и свершения.

***

Время текло, и Том с Нагайной продолжали посещать Тайную комнату. Каждый раз, когда они входили в эту таинственную обитель, стены словно оживали, наполняясь эхо древних голосов. Здесь, среди полумрака и старинных артефактов, они разговаривали с Салазаром Слизерином, который делился с ними своими знаниями и наставлениями. С каждым новым визитом Том становился все более увлеченным изучением древних книг. Он черпал из них могущественные заклинания и тайные техники, которые веками оставались скрытыми от посторонних глаз. Нагайна, в свою очередь, внимательно следила за его успехами, и, когда Том нуждался в отдыхе, она продолжала учить его французскому языку, делая его речь еще более изысканной и утонченной. Помимо изучения магических знаний, они часто прогуливались по Запретному лесу, где встречали магических существ и исследовали скрытые тропы, ведущие к неведомым уголкам этого загадочного мира. Том все больше восхищался Нагайной за ее грацию и мудрость, а Нагайна радовалась их совместным прогулкам, которые позволяли им лучше понять друг друга. Весна прошла в наполненной событиями и глубокими размышлениями жизни Тома и Нагайны. Том также продолжал проводить собрания в Выручай-комнате с Вальпургиевыми рыцарями. Они обсуждали планы на будущее, разрабатывали стратегии, обсуждали новые способы достижения своих целей и тренировались в магии. Том, как всегда, был харизматичным лидером, вдохновлявшим своих последователей на верность и решительные действия. С приближением конца учебного года в Хогвартсе Том и Нагайна начали готовиться к отъезду. В последний день перед отправлением они шли к каретам, которые должны были отвезти студентов к перрону в Хогсмиде, откуда отходит Хогвартс-экспресс. Но когда они подошли к каретам, то заметили, что те были запряжены необычными существами. Нагайна, увидев их, с тихим голосом сказала: — Это фестралы. Их видят только те, кто видел смерть... Эти слова пробудили в памяти Тома и Нагайны воспоминания о том моменте, когда умер Криденс. Взглянув на фестралов, они молча стояли рядом, погруженные в свои мысли и чувства. Это было напоминание о том, что даже магическая сила не может защитить от потерь и боли, но также и о том, что их путь был неразрывно связан с тенью смерти. После этого они сели в карету, и, когда она тронулась, Том и Нагайна знали, что впереди их ждет еще много испытаний и тайн, которые им предстоит разгадать вместе.

***

Когда поезд остановился на перроне, и отовсюду послышались голоса и смех возвращающихся домой студентов, Том и Нагайна неспешно вышли из кареты. Они знали, что этот момент наступит, но не были готовы расставаться. Вокруг суетились другие ученики. Но для Тома и Нагайны все это казалось далеким и незначительным. Они медленно подошли к краю платформы, где поезд уже выпустил клубы пара, готовясь к долгому пути. В тишине, которую разрывал шепот ветра и гудок поезда, они остановились, глядя друг на друга. В глазах Тома отражалась грусть, которую он редко позволял себе показывать. — Я буду скучать по тебе, Нагайна, — тихо произнес Том, его голос звучал сдержанно, но в нем чувствовалась искренность. Нагайна лишь улыбнулась, но в ее глазах блестели слезы. Она не привыкла к разлуке, и теперь, когда пришло время прощаться, это оказалось гораздо тяжелее, чем она думала. Они медленно наклонились друг к другу, и их губы встретились в нежном и долгом поцелуе, который заключал в себе все слова, которые они не успели сказать, и все чувства, которые они хранили в своих сердцах. Этот момент казался вечностью, и они хотели, чтобы он никогда не заканчивался. Но, как и все моменты, он прошел. Они отступили друг от друга. Том сжал руку Нагайны на мгновение, как бы подтверждая, что это не прощание навсегда, а лишь временная разлука. Потом он медленно отпустил ее руку и шагнул в сторону вагона. Когда поезд тронулся, Нагайна осталась стоять на перроне, глядя, как он удаляется. Она знала, что их пути снова пересекутся, и что впереди их ждет еще множество испытаний и побед. Но в этот момент она чувствовала только пустоту и ожидание новой встречи. Когда Том разместился в купе вместе с Абраксасом, Вальбургой и Орионом, атмосфера в нем была достаточно оживленной. Окна поезда уже открылись, впуская свежий ветерок, и четверо друзей сели на свои места, готовые к долгой дороге. Абраксас, как всегда, был полон энергии и энтузиазма, рассказывая о своих планах на лето. Он собирался провести его в семейном поместье, где планировались различные магические развлечения и важные собрания чистокровных магов. Вальбурга, сверкая глазами, подхватила тему и добавила, что ее семья планирует путешествие во Францию, чтобы посетить магические сообщества и изучить древние артефакты. Орион, который обычно не был склонен к долгим разговорам, на этот раз также внес свой вклад, рассказав о традиционном собрании его семьи, где обсуждаются важные дела рода Блэк. Все трое с воодушевлением делились своими ожиданиями и планами на лето, а Том слушал их, внимательно подмечая каждую деталь. Хотя Том не показывал этого, внутри него разгоралось чувство грусти и одиночества. Он знал, что после этого путешествия ему придется вернуться в мрачный приют, который он всегда ненавидел. Но Том был мастером скрывать свои истинные эмоции. Его лицо оставалось спокойным, а голос был уверенным, когда он рассказывал, что собирается посвятить лето изучению древних магических текстов и заклинаний, избегая каких-либо намеков на свои реальные обстоятельства. Вальбурга и Орион поддразнивали его, что он слишком серьезно относится к учебе и магии, но Том лишь усмехнулся в ответ. Для них это было простое лето, наполненное радостными событиями и приключениями, а для Тома – еще один долгий период одиночества и размышлений. Но он решил не давать волю этим мыслям и полностью сосредоточился на разговоре, уверенно поддерживая беседу и создавая впечатление, что его будущее лето будет не менее насыщенным, чем у его друзей.

***

Когда Нагайна вошла в кабинет Горация, который в тот момент был занят сбором чемоданов, в воздухе витала атмосфера грусти и завершенности. Гораций аккуратно укладывал свои вещи, когда услышал шаги Нагайны и повернулся к ней с теплой улыбкой. — Нагайна, рад тебя видеть, — сказал он, приглашая ее присесть. Она села напротив него, чувствуя, как тяжесть прошедшего года все еще лежит на их плечах. Они начали обсуждать события минувшего года, вспоминая, как Нагайна помогала многочисленным ученикам справляться с травмами и болезнями. Гораций, с искренней признательностью, отметил ее самоотверженность и мастерство в целительском искусстве, благодаря которым она заслужила уважение и признание среди учеников и преподавателей. В какой-то момент разговор перешел на Криденса, который покинул их слишком рано. Гораций, тяжело вздохнув, произнес: — Я часто думаю о Криденсе... Нагайна, с грустью вспоминая те дни, когда пыталась облегчить его боль, кивнула в ответ. Она помнила, как он боролся с внутренними демонами, как его здоровье ухудшалось, несмотря на все ее усилия. В его последних днях она была рядом, стараясь сделать так, чтобы его уход был как можно менее мучительным. — Мы сделали все, что могли, — тихо сказала Нагайна. — Но иногда судьба оказывается сильнее нас. Гораций, чувствуя всю тяжесть утраты, неожиданно подошел к Нагайне и обнял ее. Его объятие было теплым и обнадеживающим, как у старого друга, который понимает всю боль и тяжесть, что они делили. — Я буду скучать по тебе, Нагайна, — произнес он, отпуская ее. — Ты была светом в этом мрачном году. И я уверен, что и Криденс был благодарен тебе за все, что ты для него сделала. Нагайна, ощущая слезы на глазах, благодарно улыбнулась в ответ. Эти слова значили для нее многое. Несмотря на всю боль утраты, они оба знали, что их работа в Хогвартсе — это нечто большее, чем просто выполнение долга. Это забота о каждом ученике, даже если не всегда удается спасти всех.

***

Когда Нагайна вернулась в Больничное крыло, ее мысли все еще были заняты недавним разговором с Горацием. Она медленно направилась к комнате Поппи Помфри, которая также готовилась к отъезду. Войдя внутрь, Нагайна заметила, как Поппи аккуратно складывает свои вещи, готовясь покинуть школу на время летних каникул. Поппи подняла голову и с теплой улыбкой обратилась к Нагайне: — Ах, Нагайна, рада тебя видеть. Я уже почти закончила собираться. Знаешь, я так соскучилась по своему мужу, не могу дождаться встречи с ним. Нагайна, чувствуя, как на душе становится еще тяжелее. Она в некоторой мере завидовала ей, так как она проведет лето с любимым, в то время как любимый Нагайны уехал. Он улыбнулась в ответ, хотя в ее глазах читалась грусть. Она понимала, что скоро останется в Больничном крыле одна, и этот факт ее тревожил. Поппи, заметив ее настроение, подошла ближе и положила руку ей на плечо: — Я понимаю, как это тяжело. Все будет хорошо. Они попрощались, и Поппи с нежной улыбкой покинула комнату, оставив Нагайну наедине с ее мыслями. Как только дверь за ней закрылась, Нагайна почувствовала, как в сердце нарастает чувство одиночества и печали. Она подошла к окну и долго смотрела на уходящее солнце, погруженная в размышления. Однако, спустя некоторое время, она осознала, что не может позволить себе утонуть в грусти. Нагайна приняла твердое решение: этим летом она отправится в Китай, на свою родину. Она давно мечтала навестить родственников, провести время с семьей, отдохнуть душой. Эта мысль принесла ей облегчение, и на лице появилась легкая улыбка. Нагайна знала, что впереди ее ждут новые приключения и долгожданная встреча с близкими. Она почувствовала, как постепенно ее печаль отступает, уступая место тихому радостному предвкушению летнего путешествия.