С привкусом боли

Нагайна тихо вошла в лабораторию профессора Слагхорна. Комната была наполнена запахом трав и паров, поднимавшихся из огромного котла в центре. Слагхорн, с темными кругами под глазами и выражением усталости на лице, не отходил от котла всю ночь, регулярно помешивая зелье каждый час, как требовал рецепт. — Доброе утро, Гораций, — поприветствовала его Нагайна. Слагхорн посмотрел на Нагайну: — И тебе. Как Криденс? — Он слаб. Очень слаб. Я его покормила, поменяла утку и помыла, чтобы не было пролежней. Гораций не знал, что ей сказать. Слова были лишними, Нагайна уже слышала слова поддержки десятки раз. Она подошла к столу, на котором лежала старая книга с рецептами. Нагайна открыла ее на нужной странице и, быстро пробежав глазами по тексту, поняла, что настало время для следующего этапа — добавления крови маледиктуса. Не колеблясь ни мгновения, Нагайна аккуратно сняла бинт с ладони, открывая старый порез, который еще не успел полностью зажить. Она почувствовала жгучую боль, когда лезвие ножа коснулось кожи, проводя ровную линию поверх старой раны. Кровь медленно стекала по ладони, и Нагайна сжала зубы, чтобы не закричать. Слагхорн, наблюдая за ней, сделал глубокий вдох, понимая, насколько это тяжело для нее. Но Нагайна, не обращая внимания на боль, шагнула вперед, склонившись над котлом. Она знала, что каждая капля ее крови может быть решающей, и была готова пойти на любые жертвы ради спасения Криденса. Даже если бы ей пришлось отрубить себе руку, она бы сделала это без колебаний, лишь бы ее друг выжил. Нагайна оторвала взгляд от котла, встретившись взглядом с измученными глазами Слагхорна. Она кивнула, словно подтверждая свои слова, и сказала решительно: — Гораций, тебе нужно отдохнуть. Я возьму на себя смену. Пойди поспи. Слагхорн кивнул благодарно, чувствуя, как усталость сжимает каждую клетку его тела. Он оставил Нагайну одну в лаборатории, доверяя ей заботу о продолжении процесса. Слова благодарности и признания ее преданности тепло звучали в его усталом голосе, когда он прощался: — Спасибо, Нагайна. Я верю в тебя. Приду к пяти вечера. И, бросив последний взгляд на котел, он покинул лабораторию, оставляя Нагайну с книгой рецептов, горящими свечами и бурлящим зельем.

***

В то же самое время, когда Нагайна стояла над котлом, Том собрал Вальпургиевых рыцарей в Выручай-комнате, где царила напряженная атмосфера. Комната, как всегда, меняла обличие под нужды своих гостей, и на этот раз стены были увешаны старинными черными знаменами, а в воздухе витал запах серы. Том ходил вдоль строя учеников, внимательно наблюдая за каждым их движением. Темные заклинания свистели в воздухе, иногда вызывая вспышки света или небольшие взрывы. Он молчал, лишь иногда бросая короткие замечания, поправляя тех, кто ошибался. — Держи палочку ровнее, Лестрейндж, — резко сказал он, останавливаясь у высокого мальчика с темными волосами. — Заклинание не сработает, если ты будешь так трястись. Том двигался дальше, его холодные глаза отслеживали каждое движение, каждую ошибку. Вдруг он остановился перед Орионом Блэком, который с легкостью создал перед собой маленькое облако ядовитого газа. Облако медленно плавало в воздухе, его цвет менялся с темно-зеленого на почти черный. — Вот это я понимаю! — громко сказал Орион, смеясь и наблюдая за своими достижениями. — Щас всех тут укокошу! Ученики вокруг него инстинктивно отступили на несколько шагов, чувствуя опасность. Но Том, сохраняя хладнокровие, шагнул вперед и одним движением палочки развеял облако газа. — Орион, — спокойно, но твердо сказал он, глядя прямо в глаза веселому Блэку, — твое рвение похвально, но запомни: контроль важнее силы. Еще одно подобное нарушение, и я заставлю тебя проглотить собственное заклинание. Ясно? Улыбка на лице Ориона померкла, и он слегка побледнел, осознавая, что зашел слишком далеко. — Да, Том, ясно, — промямлил он, пряча палочку. Том кивнул, удовлетворенный, что привел Ориона в чувство, и продолжил свой обход, пока остальные ученики, стараясь не привлекать внимания, возобновили практику.

***

В темной спальне для девочек Слизерина, освещенной лишь тусклым светом луны, скользящим через тяжелые занавески, тихо переговаривались две фигуры. Вальбурга Блэк сидела на краю кровати, а Друэлла Розье, прислонившись к стене, нервно теребила прядь своих волос. — Почему он так холоден со мной, Валь? — наконец нарушила тишину Друэлла, глядя в сторону, будто избегая встречи с суровым взглядом подруги. — Неужели Том ничего не почувствовал после нашего поцелуя? Вальбурга, слегка приподняв бровь, лишь усмехнулась. — Дорогая, ты правда думаешь, что этот поцелуй что-то значил для него? Он нужен был лишь для того, чтобы вызвать ревность у Нагайны. Друэлла злобно зашипела, отвернувшись. — Нагайна? Повелась на его смазливое личико? Она не живет с ним в одной гостиной! А я всегда рядом, я понимаю его лучше, чем кто-либо! Вальбурга засмеялась, легко и немного издевательски. — О, Друэлла, это как раз ты повелась на смазливое личико. Нагайна любит его. Ты же видишь это. — Любит? — Друэлла фыркнула, бросив на подругу сердитый взгляд. — Она вдвое старше его, Вальбурга! Это нелепо! Вальбурга вздохнула, ее взгляд стал задумчивым, почти философским. — «Любви все возрасты покорны», — произнесла она, как будто это было неоспоримой истиной. Друэлла больше не нашла, что сказать, и в комнате снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь шорохом тканей и тихим дыханием двух девочек, каждая из которых в этот момент была погружена в свои собственные мысли и чувства.

***

В помещении царила гнетущая тишина. Нагайна тщательно протирала обнаженный торс, спину и руки Криденса. Антисептик едва ощутимо щипал его кожу, но Криденс уже давно привык к этим процедурам. Остальные части тела обычно протирала Поппи. Нагайна до сих пор не была готова видеть Криденса полностью обнаженным, и он иногда с легкой иронией подшучивал над ее застенчивостью. — Ну как там зелье? — спросил Криденс, небрежно пытаясь скрыть тревогу в своем голосе. Он пристально посмотрел на перебинтованную руку Нагайны. — Мне больно видеть, что тебе приходится резать себя, чтобы добавить кровь в зелье. Нагайна на мгновение задержала дыхание, затем с мягкой улыбкой продолжила протирать его спину. — Это пустяки, — ответила она, стараясь звучать беззаботно. — Я готова на все, лишь бы спасти тебя. Криденс вздохнул и отвернулся, глядя в сторону окна. Завтра должен был наступить новый год, и он чувствовал себя бесполезным. — Прости, у меня нет для тебя подарка, — сказал он тихо, с горечью в голосе. Нагайна остановилась, затем положила руку ему на плечо, ее голос был полон теплоты. — Не переживай об этом, Криденс, — ответила она, ее улыбка стала еще мягче. — Главное, что ты жив. Она не говорила ему, что по прогнозам Поппи, ему оставалось жить всего две недели. Нагайна отчаянно надеялась, что успеет приготовить зелье вовремя, чтобы спасти его.

***

Нагайна тихо вышла из комнаты Криденса, пожелав ему спокойной ночи. Закрыв за собой дверь, она ненадолго остановилась, глубоко вздохнув. Затем направилась в Больничное крыло, чтобы измерить температуру больным. Коридоры были пусты, лишь слабый свет свечей отражался от каменных стен, создавая тени, будто живущие собственной жизнью. Войдя в Больничное крыло, Нагайна неожиданно заметила фигуру, стоящую у окна. Это был Альбус. Он стоял, задумчиво глядя в ночное небо, и не сразу заметил ее присутствие. Нагайна подошла ближе и тихо обратилась к нему: — Альбус, случилось что-то? Альбус, не поворачивая головы, на мгновение задержал взгляд на луне, затем, все еще глядя в окно, ответил, но не на ее вопрос: — Ты только теряешь время, Нагайна. По-хорошему, тебе бы следовало прекратить варить это зелье. Слагхорн не высыпается, его продуктивность понизилась, он едва проводит дополнительные уроки для учеников, что не уехали домой. А ты истязаешь себя, когда режешь руку, чтобы добавить кровь в зелье. Нагайна напряглась, услышав эти слова, но Альбус продолжил: — Зелье не спасет Криденса от смерти. Она неизбежна, и тебе нужно смириться с этим. Нагайна фыркнула, стараясь скрыть возмущение. Сколько раз она уже слышала это. И уже устала спортить с Альбусом, поэтому промолчала, зная, что его не переубедить. — Вообще-то, я пришел сюда по другому поводу, — неожиданно сменил тему Альбус, как будто пытался смягчить разговор. — Мне нужна мазь от сыпи. Его губы изогнулись в легкой улыбке. — Не могу показать место, где сыпь, — добавил он со смехом. Нагайна, подняв бровь, ответила с легким сарказмом: — Действительно, я не готова смотреть на твой голый зад, Альбус. Тот рассмеялся, и на мгновение напряжение между ними растворилось в воздухе.

***

Альбус медленно направился по коридорам школы, его шаги гулко раздавались в тишине. Придя к кабинету Горация Слагхорна, он постучал и, не дождавшись ответа, вошел. Гораций стоял у бурлящего котла и поднял голову лишь когда Альбус подошел ближе. — Гораций, я принес тебе указание от директора Диппета, — начал Альбус, протягивая свернутый пергамент. — Он запрещает тебе продолжать варить зелье. Гораций настороженно взглянул на Альбуса, затем медленно развернул пергамент и начал читать. Его лицо все больше и больше омрачалось, пока он читал строки, написанные рукой Диппета. Там говорилось, что случай Криденса неразрешим и что ему нужно позволить умереть. Прочитав последнее слово, его глаза вспыхнули яростью. Он порвал пергамент на куски и бросил их в лицо Дамблдору. — Я больше не доверяю тебе, Альбус! — резко сказал Слагхорн, его голос дрожал от злости. — И с этого момента ты больше не услышишь от меня донесений на Тома. Я сыт по горло твоими интригами и больше не намерен участвовать в твоих играх. Альбус спокойно выслушал его, но в глубине души ощутил холодный укол осознания, что Гораций всерьез решил разорвать их отношения. — И, кстати, тебе не удастся уговорить Диппета уволить меня, — продолжил Слагхорн, его голос звучал твердо. — Ты не найдешь лучшего зельевара. А теперь, извини, но мне нужно спасать Криденса. Сказав это, Гораций повернулся к столу и вернулся к готовке зелья, не обращая больше внимания на Альбуса, который, поняв, что его миссия провалилась, молча покинул кабинет.

***

Ранним утром, когда улицы еще погружены в темноту, Нагайна стояла у окна, вглядываясь в густую черноту зимнего неба. За окном едва различимы были силуэты голых деревьев, покрытых легкой пылью снега. Сегодня было 31 декабря — последний день уходящего года, день, когда все вокруг готовились встретить Новый год. Но для Нагайны этот день был особенным еще и потому, что завтра наступит день рождения Тома. Ему исполнится пятнадцать. Ее ожидание почты длилось несколько долгих минут, пока, наконец, вдалеке не появилась фигура летящей совы. Нагайна напряженно следила за ее полетом, пока птица не приблизилась и плавно не приземлилась на подоконник. К лапке совы был привязан конверт — долгожданный подарок для Тома и Криденса. Нагайна быстро развязала ленту и забрала посылку, затем мягко погладила сову и насыпала ей несколько зерен в миску. Сев на кровать, Нагайна аккуратно развернула бумагу. Ее сердце чуть быстрее забилось, когда она достала первый подарок — это были мужские часы для Криденса. Часы были необычны — они не только показывали время, но и измеряли пульс. «Этот подарок подойдет ему», — подумала она, с легкой улыбкой откладывая часы в сторону. Затем Нагайна взяла в руки подарок для Тома. Она осторожно открыла коробочку и достала дневник с черной кожаной обложкой. На обратной стороне золотыми буквами было выгравировано полное имя Тома. Это был не просто подарок, а результат долгих размышлений и заботы. Нагайна вложила в этот дневник частичку своей души, надеясь, что Том оценит его. Довольная, она начала запаковывать подарки в праздничную бумагу, завернув их с особой аккуратностью, украшая ленточками, что на днях купила в Хогсмиде. Завтра будет важный день, и Нагайна хотела, чтобы все было идеально. После того как Нагайна запаковала подарки, она направилась в комнату Криденса, чтобы покормить его. Криденс не мог шевелить руками, и ему нужна была помощь. Войдя в его комнату, она сразу заметила, что на столике появилась тарелка с едой. Это была горячая овсянка с кусочками банана — питательное и вкусное блюдо, которое Криденс особенно любил. Он был еще полусонным, и когда Нагайна подошла к кровати, он медленно открыл глаза и посмотрел на нее. — Доброе утро, Криденс, — тихо сказала Нагайна, помогая ему сесть и облокотиться на подушки. — Я принесла тебе завтрак. Криденс с благодарностью кивнул, его лицо осветилось слабой улыбкой. Нагайна аккуратно взяла ложку и начала кормить его овсянкой. С каждой ложкой он чувствовал, как к нему возвращаются силы, и постепенно пробуждался ото сна. — Сегодня у нас будет торжество в Большом зале, — заговорила Нагайна, чтобы поддержать разговор. — Те, кто не уехал на каникулы, смогут насладиться праздником. Криденс внимательно слушал ее, его глаза загорелись от интереса. Он всегда ценил компанию Нагайны и ее способность заботиться о других. Каждый раз, когда она была рядом, он чувствовал себя чуть лучше, даже несмотря на свое физическое состояние. — Надеюсь, ты хорошо проведешь время, — ответил он. — Я слышал, что в этом году будет особенно красиво. Нагайна кивнула, продолжая кормить его. Их разговор шел неспешно, но был наполнен теплом и ожиданием. Наступающий праздник вселял в них обоих радость и предвкушение чего-то хорошего.

***

Том проснулся рано утром, едва лучи зимнего солнца начали проникать в его комнату. Он потянулся и улыбнулся, чувствуя в воздухе атмосферу праздника. Это был особенный день — последний день года и его скорый день рождения, который он с нетерпением ждал. Сегодя ночью ему исполнится пятнадцать лет, и он мог провести этот день в компании Нагайны, которую очень любил. Встав с кровати, Том прошел к окну и выглянул наружу. На улице лежал свежий снег, покрывая все вокруг белым одеялом. Вдохнув прохладный воздух, Том почувствовал, как внутри его растет возбуждение. Он знал, что впереди его ждет удивительные вечер и ночь. Том начал собираться на завтрак. Он аккуратно застелил кровать и пошел в ванную, чтобы умыться. В зеркале он увидел свое отражение и подумал о Нагайне, изучая свою внешность и пытаясь понять, красивый ли он для нее. Ее забота и внимание всегда были для него источником радости и утешения. Он вспоминал, как она всегда умела сделать его день особенным, даже в самых трудных моментах. Надев свежую одежду, Том направился к двери. Он чувствовал себя взволнованным и счастливым, предвкушая встречу с Нагайной. В гостиной он уже слышал шум и голоса других студентов за дверьми в спальни, которые тоже просыпались и готовились к праздничному завтраку в Большом зале. Том поспешил, чувствуя, как его сердце бьется быстрее от радости и ожидания. Он знал, что сегодня будет особенный день, полный сюрпризов и приятных моментов. И главное, он проведет его с теми, кто ему дорог, особенно с Нагайной.

***

Том медленно вошел в Большой зал, который был великолепно украшен к торжеству сегодняшней ночи. Потолок, зачарованный магией, отражал звездное небо, а повсюду висели гирлянды из вечно зеленых растений и яркие свечи. В воздухе витал аромат праздничных блюд, и Том ощутил тепло этого утра. Он огляделся и заметил, что зал постепенно заполняется студентами, которые остались на каникулы. Большие деревянные столы были уставлены разнообразными яствами и напитками, а на каждом месте стояли праздничные бокалы. Том подошел к своему столу и заметил Абраксаса, который сидел, слегка сутулясь, явно еще не до конца проснувшись. — Доброе утро, Абраксас, — тихо произнес Том, садясь рядом с ним. Абраксас поднял голову, зевнул и слегка улыбнулся в ответ. — Доброе утро, Том, — ответил он, потирая глаза и пытаясь привести себя в порядок. Не прошло и минуты, как к ним присоединились Друэлла и Вальбурга. Обе девушки выглядели бодро и уже начали оживленно обсуждать предстоящие празднования. Том с интересом слушал их, но его мысли все же были заняты ожиданием одного особенного человека. Он время от времени поглядывал на преподавательский стол, пытаясь заметить Нагайну. Для него это был важный день, и он с нетерпением ждал ее прихода, надеясь, что сможет провести с ней хотя бы немного времени. Завтрак начинался, и зал наполнялся веселыми разговорами, но для Тома все это было фоном, пока он ждал свою Нагайну.

***

Нагайна вошла в Большой зал через большие двери с грацией, присущей только ей, и сразу привлекла внимание многих студентов. Ее шаги были уверенными, но в глазах читалось напряжение. Она медленно прошла вдоль длинных столов, украшенных к празднику, и направилась прямо к преподавательскому столу, где уже сидел Гораций. По дороге она встретилась взглядом с Томом и с улыбкой подмигнула ему. Гораций встретил Нагайну теплой улыбкой, несмотря на серьезность ситуации. Нагайна присела рядом с ним и, слегка наклонившись, тихо спросила: — Как продвигается приготовление зелья? Гораций сдержанно кивнул. — Первый этап завершен, Нагайна, — ответил он, стараясь придать своему голосу уверенности. — Теперь зелью нужно настояться около двух суток. Слова Горация не принесли Нагайне облегчения. Она обеспокоенно посмотрела на него. — Мы успеем спасти Криденса? — ее голос дрожал от волнения и страха. Гораций, понимая всю тяжесть ее переживаний, осторожно взял ее руку и сжал, пытаясь поддержать ее. — Не теряй надежды, Нагайна, — сказал он мягко. — Надежда — это все, что у нас сейчас есть. Нагайна кивнула, но ее глаза говорили о глубоком внутреннем беспокойстве. Она знала, что на кону стоит слишком многое, и, несмотря на все усилия, исход оставался неопределенным.

***

Том и Нагайна медленно шли по заснеженной территории замка, наслаждаясь тихим, безветренным снегопадом. Легкие снежинки кружились в воздухе, плавно опускаясь на землю, укутывая все вокруг белоснежным покрывалом. Нагайна, смеясь, вытягивала язык и пыталась поймать снежинки, словно была беззаботным ребенком. Том, наблюдая за ней, не мог удержаться от улыбки. В ее компании он чувствовал, как снимается привычная маска высокомерия и холодности, которую он носил перед другими. Однако в один момент радость на лице Нагайны сменилась грустью. Она остановилась, смотря вдаль, и тихо сказала: — Я бы хотела, чтобы Криденс мог тоже выйти на прогулку под снегопадом вместе с нами. Но он слишком слаб, чтобы передвигаться даже в инвалидной коляске. Том почувствовал, как ее слова коснулись его сердца. В этот момент он понял, что за внешней легкостью Нагайны скрывается глубокая боль и беспокойство за Криденса. Том протянул руку и мягко коснулся ее плеча, стараясь поддержать ее, хотя слов не нашлось. Они оба замолчали, продолжая стоять под снегопадом, погруженные в свои мысли и переживания, когда Том вдруг почувствовал непреодолимое желание приблизиться к ней. Его сердце билось все быстрее, и он, не отводя взгляда, медленно склонился к ее лицу. Его пальцы, легкие, как перья, коснулись ее щеки, словно проверяя, реальна ли она. В этот момент Том едва мог сдерживать свои чувства. Мерлин, как же он хотел поцеловать ее! Том наклонился еще ближе, и их носы соприкоснулись. Он почти ощущал ее дыхание на своих губах. Нагайна замерла, явно удивленная его неожиданной смелостью. Она не двигалась, не знала, что сказать или сделать. Спустя мгновение она вдруг отпрянула, слегка покачав головой, и, стараясь выглядеть спокойной, прошептала извинения. Том взглянул на нее с сожалением, но затем, смирившись с ее решением, спросил: — Когда ты позволишь мне это сделать? Нагайна с легкой улыбкой, в которой чувствовалась печаль, ответила: — Когда ты станешь старше, Том. Эти слова оставили в его душе глубокий след. Том, всматриваясь в ее глаза, принял для себя твердое решение. Он украдет этот поцелуй сегодня ночью, 1 января, на свое пятнадцатилетие. И этот момент будет только их, и ничто не сможет этому помешать.

***

После прогулки Том и Нагайна тихо вошли в комнату Криденса, где он сидел у окна, погруженный в свои мысли. Его взгляд был направлен вдаль, но на самом деле он не видел ничего за стеклом. Все его сознание было занято мыслями о том, как тяжело и одиноко находиться в этих четырех стенах, неспособным самостоятельно даже выйти из комнаты, не говоря уже о том, чтобы самому справить естественные нужды. Когда Криденс услышал шаги, он сначала не отреагировал, думая, что это Поппи Помфри. Но когда он обернулся и увидел Тома и Нагайну, его лицо озарилось слабой, но искренней улыбкой. Весь груз одиночества на мгновение отступил, уступив место радости от того, что его друзья пришли к нему. — Я знал, что вы вернетесь, — тихо сказал Криденс, его голос дрожал от эмоций. — Спасибо, что пришли. Том и Нагайна подошли ближе, и Нагайна осторожно взяла его за руку. Но он не почувствовал прикосновения из-за того, что его руки и ноги отнялись. Но это прикосновение было теплым и нежным, принося немного утешения в этот трудный момент. — Мы не могли тебя оставить одного, — мягко ответил Том, стараясь не показывать свои собственные чувства. — Мы всегда рядом, Криденс, ты для нас важен. Криденс кивнул, все еще улыбаясь, и почувствовал, как его сердце немного успокоилось. В этот момент ему было ясно одно: с такими друзьями, как Том и Нагайна, он сможет пережить даже самые трудные моменты. Том сел рядом с ним, а Нагайна осталась стоять, ее взгляд был полон заботы и сочувствия. Она знала, насколько тяжело Криденсу находиться в этой комнате, и понимала, что их присутствие здесь — это то немногое, что они могут сделать для него. — Мы хотим, чтобы ты знал, что мы всегда будем рядом, — продолжил Том, положив руку на плечо Криденса. — Не важно, что случится. Криденс посмотрел на них обоих, чувствуя, как его глаза наполняются слезами. Он глубоко вдохнул, стараясь удержать эмоции под контролем. — Я знаю, — прошептал он, его голос чуть слышно дрожал. — Спасибо вам... за то, что вы есть. Нагайна мягко улыбнулась и присела на край кровати Криденса. — Мы не могли оставить тебя одного, — сказала она, ее голос был таким же мягким, как ее прикосновение. — Впереди нас ждет еще много всего, и ты должен быть с нами, Криденс. Криденс снова кивнул, чувствуя, как тепло их слов растапливает ледяное одиночество, которое так долго преследовало его. Внутри него что-то ожило — маленькая искра надежды и веры в то, что все еще может измениться к лучшему. Криденс, почувствовав, что момент становится все более значимым, поднял на друзей глаза и, немного смущаясь, спросил: — А вы придете ко мне сегодня ночью, после полуночи? Я бы хотел поздравить вас с наступившим Новым годом. И тебя, Том, с днем рождения Его голос звучал сдержанно, но в нем сквозила искренняя радость. В глазах Криденса блеснула загадочная улыбка, и он добавил: — Я кое-что для вас приготовил. Том и Нагайна переглянулись, слегка удивленные его словами, но в то же время обрадованные его предложением. Нагайна улыбнулась в ответ: — Конечно, мы придем. Нам будет приятно встретить Новый год с тобой. Том кивнул, соглашаясь, и их лица осветились ожиданием того, что приготовил для них Криденс. Внутри них вспыхнуло чувство, что предстоящая ночь станет особенной, полной тепла и дружбы, несмотря на все трудности, которые они переживали.

***

Наступил вечер, и Нагайна готовилась к торжеству в Большом зале. Она находилась в своей комнате, тщательно выбирая наряд для этого особенного случая. Выбор пал на темно-изумрудное платье из бархата, которое идеально подчеркивало ее стройную фигуру. Платье имело глубокий вырез на спине и тонкие бретели, придававшие образу изысканности. Нагайна выбрала длинные перчатки из того же материала и изящное ожерелье, инкрустированное маленькими изумрудами, которые оттеняли ее темные глаза. Заканчивая подготовку, она подвела губы красной помадой и слегка припудрила лицо, чтобы придать коже матовость. Нагайна собрала свои густые черные волосы в высокую прическу, оставив несколько прядей свободными, которые мягко обрамляли ее лицо. Она остановилась перед зеркалом, окинув себя критическим взглядом. Убедившись, что каждая деталь ее наряда на месте, Нагайна удовлетворенно улыбнулась своему отражению. Сегодня она чувствовала себя особенно уверенно и знала, что ее образ произведет впечатление на всех присутствующих. Оставив комнату, Нагайна поспешила в соседнюю, где находился Криденс. Там уже была Поппи, наряженная в нежное розовое платье с пышной юбкой. Ее блондинистые волосы были распущены, что удивило Нагайну, так как обычно Поппи носила чепчик. Новый образ придал Поппи более легкий и романтичный вид. — Ты прекрасно выглядишь, — с улыбкой заметила Нагайна. — Спасибо, ты тоже! — ответила Поппи, слегка покраснев от комплимента. Нагайна пообещала Криденсу, что они с Томом обязательно зайдут к нему после полуночи, чтобы встретить вместе Новый год. После этого она и Поппи отправились в Большой зал, предвкушая вечер, наполненный музыкой, танцами и праздничным настроением.

***

В это же время Том, облаченный в парадную мантию, которую ему подарила мама Абраксаса этим летом, стоял посреди гостиной с невозмутимым видом. Мантия была сделана из черного шелка с тонкой серебристой вышивкой по краям, придавая образу Тома особенную элегантность. Этот подарок стал для него чем-то особенным, напоминая о его первом визите к Малфоям, когда он смог на время покинуть приют. Несмотря на спокойный внешний вид, внутри Том волновался. Сегодняшняя ночь обещала быть значимой, и его мысли постоянно возвращались к одной важной вещи, которую он собирался сделать. Из соседней комнаты появилась Вальбурга, одетая в потрясающее платье, которое подчеркивало ее изысканный шарм, присущий всем представителям семьи Блэк. Платье было глубокого изумрудного цвета, с тонкими серебряными вставками, которые подчеркивали ее светлую кожу и темные волосы. Ее проницательный взгляд сразу заметил, что Том был чем-то взволнован. — Что тебя так беспокоит, Том? — спросила она, слегка улыбаясь. Том взглянул на нее, не скрывая своих мыслей. — Я собираюсь сегодня ночью поцеловать Нагайну, — признался он, чувствуя, как волнительно произносить это вслух. Вальбурга улыбнулась на его слова, чувствуя, как искренность и решительность Тома проявляются в этот момент. Она не хотела его смущать, но понимала важность этого шага для него. Том, увлеченный разговором, не заметил, как позади стояла Друэлла. Ее глаза наполнились слезами, когда она услышала его слова. Это в очередной раз разбило ей сердце. Сдерживая свои эмоции, она быстро скрылась в тени, стараясь не быть замеченной. К ним присоединились Абраксас и Орион, оба представшие в образе истинных аристократов. Их облик излучал благородство и принадлежность к великим чистокровным домам. Абраксас, облаченный в безупречную мантию темного цвета с золотыми узорами, словно олицетворял собой величие рода Малфоев. Он двигался с грацией, характерной для людей его круга, и его спокойное, но внимательное выражение лица выдавало человека, привыкшего к уважению и почитанию. Орион, как всегда с легкой улыбкой, подошел к своей троюродной сестре Вальбурге, с которой был помолвлен. Для Блэков подобные союзы были обычным делом — жениться на родственниках считалось у них традицией, что позволяло сохранить чистоту крови. Орион, с присущей ему харизмой, называл Вальбургу «мадемуазель» и обращался к ней на «вы», как будто они встретились впервые на светском рауте. Вальбурга в ответ смеялась, принимая его игривый тон с легкостью и шармом, который был ей присущ. Том, наблюдая за этой сценой, вдруг ощутил, что он наконец-то дома. Среди тех, кто не просто восхищался его силой и способностями, но также ценил его как друга. В их компании он чувствовал себя частью чего-то большего, частью сообщества, которое было ему родным и близким по духу. Когда они все направились в Большой зал, Том чувствовал внутреннее удовлетворение. Он был рад, что они остались на каникулы в Хогвартсе, несмотря на то, что у большинства студентов были свои планы на этот период. Это был особенный момент — быть здесь, в замке, когда большинство его жителей отсутствовали, и наслаждаться атмосферой, которая была наполнена не только магией, но и дружеским теплом. Войдя в Большой зал, они увидели, что столы были сдвинуты к стенам, освобождая пространство для танцев. Огромные окна пропускали лунный свет, отражающийся на полированных каменных плитах пола. Музыка, льющаяся из невидимого источника, заполняла весь зал, создавая ощущение сказочного бала. Том, незаметно для окружающих, оглядывал зал в поисках Нагайны. Когда Том наконец увидел Нагайну, его сердце наполнилось теплом. Она стояла у дальнего стола с закусками, ее красота завораживала его, как всегда. Нагайна с легкой улыбкой на губах аккуратно ела сыр в меду, наколотый на шпажку, ведя непринужденную беседу с Горацием и Поппи. Том, словно под влиянием невидимой силы, медленно подошел к ним. Его взгляд был прикован к Нагайне, и все вокруг словно исчезло, оставив их двоих наедине в этой огромной зале. Поздоровавшись с Горацием и Поппи, Том повернулся к Нагайне и, слегка улыбнувшись, произес: — Нагайна, ты выглядишь восхитительно. Этот наряд подчеркивает твою красоту, как ничто другое. Нагайна, поймав его взгляд, чуть покраснела и, ответив ему теплой улыбкой, произнесла: — Спасибо, Том. Ты всегда такой внимательный. В их глазах читалась взаимная привязанность, и этот момент еще больше укрепил их чувства друг к другу. Том, Нагайна, Гораций и Поппи стояли у стола, наслаждаясь праздничным пуншем и беседой. Музыка играла вовсю, и в воздухе витала атмосфера радости и беззаботности. Праздник был в самом разгаре, и зал наполнился смехом и разговорами. Том и Нагайна были поглощены друг другом, тихо обмениваясь нежными взглядами и шутками, которые понимали только они. Гораций, внезапно галантный и остроумный в этот вечер, подливал пунш в бокалы и вел оживленную беседу с Поппи Помфри. Его лицо озаряла улыбка, когда он рассказывал очередную анекдотичную историю. Поппи, держа бокал с пуншем, с удовольствием слушала, иногда кивая и вставляя свои замечания. И вот, когда заиграл вальс, Гораций вдруг повернулся к Поппи и, слегка наклонившись, официально произнес: — Мадам Помфри, честь для меня пригласить вас на танец. Поппи рассмеялась, услышав этот официоз в его словах, и, кокетливо улыбнувшись, поставила бокал на стол. — Ну что ж, мистер Слагхорн, вы умеете убедить даму, — сказала она, подавая ему руку. Гораций с легкой усмешкой галантно принял ее руку и, слегка поклонившись, повел на танцпол. Их фигуры скользили среди других пар, и в зале снова зазвучал смех, смешанный с мелодией вальса. Том, слегка волнуясь, посмотрел на Нагайну и, преодолевая смущение, тихо спросил: — Нагайна, может, потанцуем? Ее глаза мгновенно засияли, и на лице появилась теплая улыбка. Она была явно рада этому предложению и с легким кивком головы согласилась: — Конечно, Том, я с удовольствием. Когда они вышли на танцпол и начали танцевать вальс, Том, который обычно был уверен в себе, неожиданно оказался неловким. Он старался вести Нагайну, но из-за волнения постоянно наступал ей на ноги и каждый раз смущенно извинялся: — Прости, Нагайна… я не хотел. Нагайна с удивлением заметила его нерешительность и смущение. Этот новый, уязвимый Том вызвал в ней неожиданную волну чувств. Она вдруг осознала, насколько он ей дорог именно таким — неидеальным, но искренним. В ее сердце вспыхнуло новое, еще более глубокое чувство к нему, и, чтобы успокоить его, она лишь нежно улыбнулась и шепнула: — Все в порядке, Том. Главное, что мы вместе. В это время, в другом конце зала, Вальбурга танцевала с Орионом, который не упускал возможности вести себя немного нахально, опуская руку на ее ягодицы. Каждый раз она с легким раздражением возвращала его руку на талию. В очередной раз она с упреком сказала: — Орион, веди себя прилично, иначе интима сегодня не будет. Орион наигранно надулся, будто обиженный ее словами, но в его глазах читалась усмешка. Он был не прочь слегка поддразнить ее, зная, что их игра была частью их отношений. Затем, мельком заметив танцующих неподалеку Тома и Нагайну, Орион обратил на них внимание Вальбурги: — Смотри, они тоже решили потанцевать. Вальбурга посмотрела в их сторону и, заметив неловкость Тома, с легкой усмешкой сказала: — Том сегодня планирует ее поцеловать. Но он не знает, что я уже придумала, как все это организовать. Она загадочно улыбнулась, погружаясь в свои мысли, предвкушая, как будет развиваться вечер. Том, продолжая танцевать с Нагайной, даже не подозревал о ее планах. А Орион в который раз не упустил возможность полапать Вальбургу за задницу. Музыка стихла, и в зале воцарилась торжественная тишина. Профессор Диппет громко произнес: — Прошу всех поднять бокалы! В этот момент большие часы Хогвартса начали бить полночь, и их звуки разнеслись по всему залу. Гулко раздавались удары, а все присутствующие дружно начали считать в унисон: — Раз, два, три... Каждый удар часов был встречен с восторгом, а когда часы наконец пробили двенадцатый раз, возвещая наступление Нового года, зал взорвался радостными возгласами. Ученики, забыв о соперничестве между факультетами, радостно чокались друг с другом, а преподаватели, которые обычно держали дистанцию, в этот вечер позволили ученикам почувствовать себя наравне с ними. Вся школа была охвачена атмосферой единства и праздника. В этой суете Том наклонился к Нагайне и прошептал ей на ухо предложение выйти на улицу, чтобы встретить Новый год и новый день вдали от толпы. Заинтригованная его словами, Нагайна согласилась и с легкой улыбкой последовала за ним. Они вышли из зала, стараясь не привлекать лишнего внимания, но не заметили, как за ними, словно тень, последовала Вальбурга. Она, явно имея свои планы, скрытно наблюдала за каждым их шагом, не упуская из виду свою цель. Том и Нагайна вышли во двор, бросив на себя согревающие чары. На улице стояла спокойная зимняя ночь. Они остановились под могучим дубом, его ветви были укутаны в снежный покров. Том с нотками гордости в голосе тихо сказал: — Вот мне и исполнилось пятнадцать. Я стал старше. Нагайна улыбнулась ему, ее глаза светились мягким теплом. В этот момент спрятавшаяся неподалеку Вальбурга, выжидая подходящий момент, достала свою волшебную палочку. С легким движением она произнесла заклинание, и с ветки дуба стала сплетаться омела, медленно опускаясь на них. Нагайна заметила это и внезапно замерла, ее дыхание перехватило. Том также устремил взгляд наверх, на волшебную омелу, которая, словно по воле самой судьбы, появилась над ними. Ее присутствие создавало атмосферу чего-то волшебного, словно эта ночь была предназначена только для них двоих. Очарованная этой магией и красотой падающего снега, Нагайна позволила Тому приблизиться к ней. В этот раз, когда их лица почти соприкоснулись, но она не отстранилась, как в прошлый раз, а с полной решимостью, словно ныряя в омут, позволила себе погрузиться в это чувство. Том, затаив дыхание, мягко коснулся ее носа своим, и их губы, наконец, встретились. Сначала его поцелуй был осторожным, едва уловимым, словно он не хотел спугнуть этот хрупкий момент. Но затем он стал глубже, утягивая Нагайну в настоящий французский поцелуй. Снег мягко кружился вокруг них, падал на их волосы и плечи, но они не замечали ничего, кроме друг друга. Этот поцелуй был полон страсти и нежности, он олицетворял всю магию этой ночи, в которой переплелись юность, ожидания и первая любовь. В это время Орион вышел из-за угла, подойдя к сестре, которая стояла неподвижно, и, заметив ее напряженное выражение лица, тихо произнес: — Вот ты где. Вальбурга, не поворачивая головы, шикнула на него и махнула рукой, требуя тишины. Орион, чуть нахмурившись, проследил за ее взглядом и увидел картину, от которой у него слегка округлились глаза. Том и Нагайна стояли под омелой, целуясь в окружении падающего снега. Орион присвистнул, удивленный увиденным: — Ну и Том красавчик, такую красоту отхватил! Его слова эхом разнеслись по тишине зимней ночи. Вальбурга, сжав кулаки, ревниво бросила: — Если ты еще раз назовешь кого-то красоткой, кроме меня, я тебе язык оторву и в жопу затолкаю. Орион, отпрянув от ее резких слов, только молча кивнул, понимая, что лучше не испытывать сестринское терпение. Том и Нагайна медленно разорвали поцелуй, их лица оставались совсем близко, а дыхание смешивалось в холодном воздухе. Они посмотрели друг другу в глаза, в которых блестели искорки чувств, скрытых и явных, создавая между ними невидимую связь. Нагайна, задержавшись на мгновение в этом волшебном моменте, наконец прошептала: — Мы же обещали прийти к Криденсу. Сейчас он совсем один в комнате, далеко от всего веселья. Том задумчиво кивнул, его рука все еще нежно держала ее. Они обменялись последним, теплым взглядом, наполненным молчаливым пониманием. Затем, взявшись за руки, они направились к замку, шаги их были тихими, словно они не хотели разрушить магию этой ночи.

***

Том и Нагайна, все еще держась за руки, вошли в комнату, где на кровати лежал Криденс. Увидев их, он слегка повернул голову и с улыбкой поприветствовал: — Приветствую, рад вас видеть! Нагайна, не теряя времени, подошла ближе и аккуратно помогла ему сесть, опираясь спиной на подушку. Она действовала с заботой. Криденс, заметив что-то необычное в их поведении, прищурился и спросил: — А почему вы так на друг друга смотрите? Том, слегка смущенный, коротко рассказал о том, как они оказались под омелой и как это закончилось поцелуем. Криденс, выслушав, вдруг рассмеялся, его смех был неожиданно звонким и заразительным. Нагайна, удивленная его реакцией, спросила: — Что тебя так веселит? С трудом сдерживая смех, Криденс ответил: — Я поспорил с Поппи, когда вы поцелуетесь. Я поставил на ночь с 31 на 1. И выходит, я выиграл спор! Теперь Поппи должна мне ящик сливочного пива. Том и Нагайна, услышав это, тоже не смогли сдержать смех. Комната наполнилась их радостными голосами, и в этот момент все тревоги и сомнения казались такими далекими и несущественными. Нагайна вдруг сказала: — Я сейчас вернусь, — и выбежала из комнаты, оставив Тома и Криденса в легком замешательстве. Они переглянулись, не понимая, что происходит, но не успели даже обсудить это, как Нагайна уже вернулась, неся в руках два аккуратно завернутых подарка. Один из них она нежно положила на колени Криденса, а второй протянула Тому, сказав с улыбкой: — Поздравляю вас с Новым годом и отдельно тебя, Том, с днем рождения. Том, заинтригованный, начал распаковывать свой подарок. Он медленно снял упаковку, и из нее показался красивый дневник с его именем. Когда Том понял, насколько тщательно Нагайна подошла к выбору подарка, он был в настоящем шоке. Притянув ее к себе, Том нежно поцеловал ее в знак благодарности. Криденс, наблюдавший за этой сценой, с улыбкой прокашлялся и сказал: — Я все еще здесь, если что. Том и Нагайна, слегка смутившись, оторвались друг от друга. Нагайна принялась распаковывать подарок для Криденса. Из упаковки показались часы, которые она аккуратно надела на его неподвижную руку. Криденс долго разглядывал их, а затем с благодарностью произнес: — Это потрясающий подарок. Комната наполнилась теплой, праздничной атмосферой, и казалось, что в этот момент ни одна проблема не могла омрачить их радость и близость. Их идиллия внезапно была прервана резким и неожиданным стуком в дверь. Том, Нагайна и Криденс переглянулись, мгновенно почувствовав, как настроение в комнате изменилось. Тишина повисла в воздухе, казалось, что время на мгновение остановилось. Дверь медленно открылась, и в комнату вошел человек, которого они меньше всего ожидали увидеть. Это был Аберфорт Дамблдор — отец Криденса. Его лицо было серьезным, взгляд тяжелым и непреклонным. Он осмотрел всех троих, но взгляд его задержался на Криденсе. Аберфорт шагнул ближе и с твердой уверенностью в голосе произнес: — Я забираю Аурелиуса из Хогвартса. Он возвращается со мной домой. Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Тишина вновь накрыла комнату, но теперь она была наполнена совершенно другим настроением. Том, Нагайна и Криденс смотрели на Аберфорта, не в силах что-либо сказать, и осознавали, что их тихая идиллия была нарушена навсегда. Нагайна, увидев беспокойство Аберфорта, спокойно и уверенно заявила, что Криденс никуда не уедет. Она объяснила, что его текущее состояние не позволяет ему передвигаться, и любые попытки перемещения могут быть опасны. Аберфорт, однако, не согласился с ее мнением и закричал на нее, возмущенный ее вмешательством: — Да кто ты такая?! На это Нагайна ответила с холодной решимостью: — Я целительница Криденса. Том, наблюдавший за конфликтом, не смог оставаться равнодушным. Он резко вмешался и заявил: — Аберфорт, ты не имеешь права повышать голос на Нагайну. Его слова привнесли в ситуацию некоторое напряжение, но также продемонстрировали его поддержку и уважение к Нагайне. Криденс сидел, не выражая никаких эмоций, его взгляд был пустым и отстраненным, когда разгорелся конфликт между Нагайной и Аберфортом. Внезапно он почувствовал, как волна слабости окатила его, и странный звук прервал напряженную тишину. Это были часы на его руке, которые начали издавать тревожный писк. Нагайна сразу же обратила внимание на этот звук и в ужасе повернулась к Криденсу, понимая, что этот сигнал мог означать только одно: сердце Криденса остановилось. Его тело обмякло на подушке, будто утрачивая всю жизнь в одно мгновение. Нагайна с криком бросилась к нему, паника полностью овладела ею. Она отчаянно начала делать ему массаж сердца, ее руки тряслись, но она не прекращала своих действий, пытаясь заставить его сердце снова биться. Ее крик пронзил комнату, когда она в исступлении повторяла: — Криденс, вернись к нам! Вернись, пожалуйста! Слезы ручьями текли по ее лицу, она не могла сдержать своего отчаяния, все ее существо кричало от боли. Она старалась изо всех сил, делая искусственное дыхание, снова и снова нажимая на его грудь, пытаясь вернуть его к жизни. Аберфорт, который мгновение назад был готов сражаться с Нагайной за свое мнение, теперь стоял как вкопанный, осознавая трагичность ситуации. Он ничего не мог сделать, только наблюдать, как Нагайна борется за жизнь Криденса, и его сердце сжималось от чувства беспомощности. Том, стоя в стороне, также был охвачен невыносимой болью. Он видел, как жизнь уходит из тела Криденса, и понимал, что больше ничего не сможет изменить. С отчаянием в глазах он попытался подойти к Нагайне, чтобы успокоить ее, оторвать от мертвого тела Криденса, но она яростно сопротивлялась. Нагайна била Тома по рукам, не желая отпускать Криденса, ее крики превращались в звериные завывания от горя. Ее мир рушился прямо перед ней, и Том осознал, что никакие слова или действия не смогут ее утешить. В этот момент он понял, что все кончено — Криденс мертв, и больше ничего не вернуть.