Волшебники

Хронология 2 мая 1998 — Битва за Хогвартс 26 декабря 2003 — свадьба Гарри и Джинни 21 июня 2004 — избрание Рона главой гильдии магических ремесел 17 июля 2005 — рождение Джеймса Сириуса Поттера 2006 — 4 января: рождение Розы Грейнджер-Уизли, 14 июня: Альбуса Северуса Поттера 2008 — 16 мая: рождение Лили Луны Поттер, 28 июня: Хьюго Грейнджер-Уизли Декабрь 2009 — назначение Гарри главой Аврората 30 июня 2011 — открытие Музея Магии Действия в главе разворачиваются: c 15 по 24 декабря 2011 Вернувшись в Министерство после визита к премьер-министру магглов, Гарри решил навестить бабушку и дедушку Никласа Тимберленда, чтобы сообщить им о принятом решении. Он вызвал Велбелавда в кабинет и кратко рассказал об итогах переговоров ему и Причарду. — Теперь нам предстоит убедить мистера и миссис Спавин отпустить ребенка и принять условия соглашения, — заключил он. Гарри не был уверен, что у супругов хватит мудрости согласиться на совместное воспитание внука. Взгляд в сторону Велбелавда убедил его в том, что он не единственный, кто так думал. Гарри живо представил, как ему придется насильно вырывать ребенка из рук бабушки и дедушки. Приветливо кивнув коллегам, стоявшим на страже, авроры без энтузиазма пересекли сад Спавинов. Мистер Спавин нехотя впустил их в дом и сразу прямо спросил: — Когда вы собираетесь выпустить нас отсюда? — Я как раз собирался обсудить это с вами, — сказал Гарри. — Министерство магии приняло решение, что отец Никласа будет обязан разрешить вам забирать мальчика по выходным и частично на время школьных каникул. Игнатиус посмотрел на жену, сидящую рядом. — Значит, нам все-таки придется отдать его? — Он его отец, — напомнил Гарри. — Никлас должен проводить время с ним. — Вы, должно быть, шутите! — воскликнула бабушка. — Мы ни за что его не отпустим! — Это решение Министерства, — попытался вразумить их Гарри. — Кто же принял это решение? Неужели вы? — спросил мистер Спавин. — Разве вы можете быть настолько бессердечным, чтобы забрать у нас последнее, что осталось от нашей семьи, ребенка нашей единственной дочери? — Нам удалось уговорить Джоффри Тимберленда разрешить вам встречаться с внуком, хотя вы забрали его силой, — заметил Гарри. — Это уже немалое достижение, даже если вы, кажется, этого не осознаёте. Глядя на хмурые лица Спавинов, он почувствовал, как в нём закипает гнев при мысли, что они не делают никаких усилий, чтобы пойти на компромисс, хотя именно их поступки создали очень сложную ситуацию для всего магического сообщества. Но он не мог позволить себе высказать истинные мысли. Он представлял Министерство и должен был проявлять сдержанность. — Понимаю, как вам нелегко, и вижу, что вы делаете все возможное для своего внука. Но Министерство считает, что Никлас должен иметь возможность общаться не только с вами, но и со своим отцом. Я уверен, что вы сможете найти взаимопонимание ради мальчика. — Вы действительно ничего не понимаете! — резко ответил мистер Спавин. — Напротив, я все прекрасно понимаю. Но мы обязаны подчиняться решениям Министерства. — Однако вы умели не подчиняться Министерству, когда его приказы шли вразрез с вашими убеждениями, — заметил Игнатиус. — Есть существенная разница между преследованием половины волшебного мира и тем, чтобы отец мог видеться со своим сыном, — сухо ответил Гарри. — Есть ли у вас какие-то конкретные причины полагать, что ребенок не будет счастлив с Тимберлендом? — вмешался Велбелавд. — Он — маггл! — выплюнула Мальвина. Гарри стиснул зубы, но позволил ответить напарнику: — Ваша дочь сочла его достойным стать отцом своего сына, — возразил Велбелавд. Спавины поджали губы. Очевидно, это их не убедило. — Как бы несправедливо это ни казалось, у вас нет выбора, — сказал Велбелавд. — Почему бы не попробовать? Если увидим, что это идет во вред вашему внуку, поищем другое решение. — Мы должны вернуть Никласа прямо сейчас? — дрожащим от волнения голосом спросила Мальвина. — Нет, сначала нам необходимо обсудить с мистером Тимберлендом его обязательства перед вами и убедиться, что он готов их выполнять, — ответил Гарри. Помолчал секунду и решил добавить: — Вы всегда можете обратиться в Министерство, если возникнут проблемы, но вам не разрешено в одностороннем порядке изменять условия соглашения. Если вы нарушите его, то рискуете потерять право видеться с ребёнком. Тимберленд не может самостоятельно попасть в наш мир, а вы не сможете найти его, если он переедет. Поэтому важно придерживаться достигнутых договорённостей — это лучший способ сохранить связь с Никласом. — А что, если Тимберленд решит исчезнуть, как только мы вернём ему Никласа? — обеспокоенно спросила Мальвина. — Премьер-министр магглов заверил нас, что этого не произойдёт, — объяснил Гарри. — У них эффективная полиция, которая сможет гарантировать выполнение соглашения. — Можно оставить Никласа хотя бы на Рождество? — спросил Игнатиус. На дворе было пятнадцатое декабря, и Гарри не сомневался, что отец попросит об этом же, но к счастью решение принимать было не ему. — Не знаю, но я передам вашу просьбу, — это было все, что он мог на это ответить. * * * В следующие несколько дней Гарри не получал никаких новостей по этому делу. Он решил оставить только одного аврора в Абергавенни. Когда наступили выходные, Тедди и Виктуар вернулись из Хогвартса на каникулы. Глядя на семью в полном сборе, Гарри не мог не думать об отце Никласа, который так отчаянно хотел увидеть сына, и о бабушке с дедушкой, боявшихся его потерять. Гарри хотел бы обсудить это с Джинни, но пока в магическом мира было тихо, а это была слишком горячая тема, чтобы делиться ею даже с женой. * * * Во вторник утром Причард встретил Гарри с мрачным видом. — Что случилось? — тут же спросил он. Не говоря ни слова, Причард протянул Гарри экземпляр "Ежедневного Пророка". Заголовок статьи гласил: "Министерство намерено изъять ребенка-волшебника из семьи и передать его под опеку магглов». — Кто, черт возьми, проболтался? — спросил Гарри. — Думаю, Спавины, — с отвращением в голосе ответил Причард. — Интервью с ними на третьей странице. Гарри тут же начал читать статью. Как и ожидалось, мистер и миссис Спавины решительно протестовали против несправедливого решения министра магии передать ребенка-волшебника в семью магглов, которая не в состоянии должным образом справиться со стихийными проявлениями его магических способностей. — Я мог бы спуститься и поговорить с Кингсли, пока он сам меня не вызвал, — мрачно сказал Гарри. В этот момент начало вибрировать его зеркало. — Уже иду! — ответил Гарри, даже не проверив, кто вызывал. В лифте он столкнулся с Джейсоном Аполло из комитета по выработке объяснений для магглов. Тот выглядел встревоженным, и мужчины ехали в напряженном молчании. Когда они вошли в кабинет Кингсли, там уже находились главный редактор "Ежедневного Пророка" Варнава Кафф, Ли и Падма из "АльМага", Ксенофилиус Лавгуд из "Придиры" и Гигас Герц из волшебного радиовещания. Был также Адриан Акерли из Отдела международного магического сотрудничества, которого Гарри немного знал, поскольку тот помогал Джинни в ее зарубежных поездках, когда она собирала экспонаты для музея. Министр пригласил их к круглому столу, установленному в углу кабинета. — Уважаемые журналисты, — начал Кингсли, — я пригласил вас сюда, чтобы дать максимально полное представление о том, что, на мой взгляд, станет горячей темой ближайших недель. «Пророк» уже запустил этот процесс, и теперь слишком поздно осторожничать, как бы мне того не хотелось. Казалось, Кафф хотел что-то сказать, но Кингсли остановил его коротким жестом. — Я не пытаюсь диктовать, что писать в статьях. Я лишь хочу дать вам возможность добросовестно и с полным знанием фактов решать, что можно, а что нельзя публиковать, — пояснил он. — Все три газеты и радио формируют общественное мнение, на вас лежит большая ответственность. Этот конфликт стал значимым и вышел далеко за рамки простого семейного дела. Мистер Аполло, представитель Комитета по выработке объяснений для магглов, сейчас объяснит почему. Тот подробно поведал о случившемся и раздал журналистам копию текста, написанного Джоффри Тимберлендом. По кивку Кингсли Гарри кратко рассказал о беседах с бабушкой и дедушкой Никласа и о предпринятых мерах. Затем Акерли сообщил о поступивших из-за рубежа тревожных сигналах и о том, какое беспокойство эта история вызвала в магических правительствах других стран. — Как видите, — продолжил Кингсли, — мы связаны Международным Статутом о Секретности, а потому должны серьезно отнестись к тексту, распространенному отцом ребенка. Кроме того, наши хорошие отношения с магглами не позволяют плохо обращаться с этим человеком. Использование заклятия забвения, которое превратит его мозг в желе, учитывая, сколько всего придется стирать, — лишь крайняя мера. Поэтому обеим сторонам придется пойти на компромисс, и мы заставим их сделать это, если потребуется. Последнее, что нам нужно, — это волшебники, требующие принятия радикальных мер. — Несмотря на ваши вроде бы мягкие слова, вы просто критикуете нас за информирование читателей о международном кризисе, — пробурчал Кафф. — С тех пор как я стал министром, «Пророк» стал гораздо свободнее, чем в предыдущие десятилетия, — сухо напомнил Кингсли. — Если бы я хотел ввести цензуру, я бы давно это сделал. Все, о чем я прошу, — не позволять ситуации разрастаться до такой степени, чтобы пострадали все. — Мы тщательно отсматриваем всё, что получаем от читателей, — спокойно напомнил Ли. — Мы не пропускаем ничего, что слишком далеко от нашей редакционной линии или может оттолкнуть аудиторию. Волшебники могут поддержать даже самые радикальные взгляды. — Можем ли мы поговорить о феях, которые, как ходят слухи, меняют детей волшебников на маггловских младенцев в больнице Святого Мунго? — поинтересовался Ксенофилиус. Наступила напряженная тишина. Кафф презрительно смотрел на своего коллегу, а Адриан Акерли, который явно чувствовал себя не в своей тарелке, выглядел встревоженным. В то время как лица Ли, Падмы и Герца выражали благодушное веселье, а Кингсли излучал непроницаемое спокойствие. — Всё, о чём я прошу, — это проверенная информация, которая не призывает к насилию или нарушению закона, — ровно сказал он. — К вашему сведению, — продолжал Аполло, — мы не игнорируем действия Тимберленда. Напротив, мы начали публиковать другие тексты в том же духе, но с вымышленными историями, чтобы заглушить его информацию потоком бессмыслицы. Вчера, например, мы выпустили историю о человеке, который внезапно осознал, что его соседи на самом деле являются инопланетянами. А через несколько дней выйдет история о космической игре, где люди выступают в роли фигур на гигантской шахматной доске. — А мистер Тимберленд не скажет, что он тут ни при чём?- обеспокоенно уточнила Падма. — Маггловский премьер-министр предпринял необходимые меры. Мы можем использовать виртуальную личность Тимберленда, чтобы писать на том же сайте. Если он станет кричать о заговоре, это только подтвердит его ненадёжность. Гарри задался вопросом, а понимал ли Кафф, насколько активно магглы с нами сотрудничают? Скорее всего, нет. — Когда маленький Никлас вернётся домой к отцу? — спросил Гигас Герц. — Чем раньше, тем лучше, — твёрдо ответил Кингсли. — Сегодня или завтра. Гарри оставалось лишь гадать, в какой степени интервью Спавинов лишило их шансов провести с внуком Рождество. — Что, если этот безумец продолжит нам угрожать? — спросил Кафф. — Неужели мы позволим? Что, если он откажется отправить ребёнка в Хогвартс? — Если он станет представлять опасность для Статута, мы, разумеется, предпримем более решительные меры, — ответил Кингсли. — Сохранение Статута должно быть нашим высшим приоритетом, и мой маггловский коллега это понимает. Но в данный момент Тимберленд хочет лишь вернуть сына. Мы начнем с этого, обеспечив бабушке и дедушке право на регулярные визиты. Мы были непреклонны в этом вопросе во время переговоров с их премьер-министром. Ребёнок не должен быть оторван от своих магических корней и должен будет посещать нашу школу. — Есть ли в этом соглашении другие условия? — спросил Ли. — Мы договорились о санкциях, которые будут введены, если одна из сторон нарушит соглашение. Они потеряют право видеться с ребёнком. Если отец ещё раз хоть как-то упомянет нас, мы сотрём ему память. Вы можете опубликовать это. Кафф саркастически ухмыльнулся. В сложившейся ситуации Кингсли уже не мог ничего предпринять, чтобы помешать происходящему. — Было бы неплохо, — продолжил министр магии, — предать гласности нашу стратегию. Это даст возможность людям, осведомленным о подлинной природе нашего сообщества, усомниться в том, что мы открыто заявляем о существовании волшебников среди них, не говоря уж о других мнимых разоблачениях. — Согласен, — кивнул Ли. Больше вопросов не последовало, и журналисты удалились. * * * Оставшись наедине с Кингсли, Гарри спросил: — И что же нам теперь делать? — Заберите ребенка от Спавинов и передайте отцу. — Они будут жаловаться в «Пророк», и Варнава Кафф уж точно воспользуются возможностью и не станет рекомендовать им сохранять спокойствие, — предсказал Гарри. — Ущерб уже нанесен, и необходимо принять меры по его устранению. Вчера я провел встречу с министром Хастингом. С его стороны приняты все необходимые меры, чтобы не дать Тимберленду возможности для каких-либо уловок. Мы разработали график посещений для мальчика. Вот информация о Тимберленде и инструкции для курьера, который будет заниматься доставкой ребенка. После этого Гарри отправился в штаб-квартиру авроров и поделился с Велбелавдом итогами встречи. — Полагаю, нам следует для начала выяснить, где проживает отец, — заключил Гарри. — Тогда, забрав Никласа, мы сможем незамедлительно его передать. — Боюсь, Спавины не отдадут ребенка так просто, — предостерег Велбелавд. — И я того же мнения, — признался Гарри. — Бедный мальчик! Его семья явно не облегчает ему жизнь. Что, если мы прихватим с собой и самого Тимберленда? Если его бабушка и дедушка устроят неприятности, ему будет не так страшно возвращаться с отцом, чем просто с двумя незнакомцами. — Не боишься, что это может перерасти в семейный конфликт? Я думал, план состоит как раз в том, чтобы два враждующих клана не пересекались. — Постараемся сделать так, чтобы они не вступали в контакт друг с другом, — решил Гарри. — Для начала свяжемся с самим Тимберлендом. У меня есть номер его мобильного, это у них аналог нашего зеркала, — пояснил он Велбелавду. — Выйдем на улицу и воспользуемся общественной телефонной будкой. Согласно договоренности с маггловскими властями, неподалеку от фальшивой будки, служившей входом в Министерство, находилась рабочая телефонная будка. Гарри с напарником переоделись, взяли несколько маггловских монет и поднялись наверх. — Мистер Джоффри Тимберленд? — спросил Гарри, когда его собеседник ответил на звонок. — Да, это я, — с легкой подозрительностью ответили на другом конце провода. — Меня зовут Гарри Поттер, и я... такой же, как ваша жена, — пояснил Гарри, который даже в приватной беседе предпочитал соблюдать конспирацию. — Где мой сын? — тут же выпалил Тимберленд. — Я хотел бы встретиться с вами, чтобы мы могли вместе отправиться на его поиски. Мы можем приехать к вам домой? — Когда? — Как только вы будете свободны. — Сейчас? — Нам нужно время, чтобы прибыть к вам. — Я буду дома через пятнадцать минут. — Хорошо. Возможно, нам понадобится немного времени. До встречи, мистер Тимберленд. Авроры решили ехать на «Ночном рыцаре», так как в пригороде Лидса, где жил отец, не было каминной сети. Через полчаса они добрались до места назначения и, слегка пошатываясь, вышли из автобуса. Дверь им тут же открыл Джоффри Тимберленд. Это был мужчина примерно тридцати лет с каштановыми волосами и обеспокоенным взглядом, он настороженно смотрел на гостей. Он отступил в сторону, чтобы пропустить их в светлую, несколько неопрятную гостиную. Гарри представился и объяснил, как волшебники видят ситуацию: — Мистер Тимберленд, ваш сын вернется к вам сегодня. Однако мы должны четко оговорить условия его возвращения. Для начала вы согласитесь отдавать внука бабушке с дедушкой на те дни, что будут оговорены графиком. И когда ему исполнится одиннадцать лет, вы позволите ему поступить в нашу школу чародейства и волшебства Хогвартс. — Я в курсе, — сухо ответил Тимберленд. — Секретарь с Даунинг-стрит уже объяснил мне это. — Во-вторых, поскольку удалить текст, в котором вы говорите о нас, уже невозможно, вы обязуетесь никогда больше не публиковать его и не опровергать — ни письменно, ни устно — версию, что он является частью сборника фантастических рассказов. Тимберленд промолчал. — Мистер Тимберленд, — Гарри повысил голос, — своими действиями вы подвергаете опасности тысячи людей. Для нас, британских волшебников, было бы очень неприятно, если бы магглы убедились в нашем существовании. Но для тех из нас, кто живет в других странах, это может означать ужасную смерть для любого, кого заподозрят в колдовстве, и у кого нет ни сил, ни подготовки, чтобы спастись от своих мучителей. — Я просто хотел вернуть своего ребенка. — Я понимаю ваши причины, но мне бы хотелось, чтобы вы осознали масштабы своих действий и поняли, почему мы больше не потерпим от вас подобного. — Все, что вам нужно сделать, — это убедиться, что они не заберут у меня сына! — продолжал отец. — Мистер Тимберленд, — твердо сказал Гарри. — Мы обязались перед вами и вашим премьер-министром, что вы будете воспитывать его в рамках, которые я только что объяснил. Но если по какой-то причине ситуация вас не устроит, и вы снова поставите под угрозу нашу тайну, мирного решения не будет. Мы сотрем вам память, и вы больше не вспомните о существовании волшебников, что будет означать безвозвратную потерю вашего сына и последних лет вашей жизни. — Я уже рассказывал другим людям о происхождении своей жены, — предупредил он. — Мы их найдем и сотрем память, — заверил его Гарри. — Прошло триста лет с тех пор, как мы исчезли из памяти магглов. Поверьте, у нас есть способы, чтобы это продолжалось так и дальше. Гари помолчал немного и продолжил: — Сейчас мы отправляемся к Спавинам. Нам не нужны никакие семейные разборки, поэтому вы останетесь в саду, а мы зайдем в дом и заберем Никласа. Без свидетелей. Они собрались аппарировать. Велбелавд тем временем подхватил Тимберленда под руку. С легким хлопком трое мужчин оказались у дома сразу за воротами, которые вели в сад. — Оставайтесь здесь, — приказал Гарри обоим, отводя их за куст, чтобы из дома никого не было видно. Он приветственно махнул Винсу Олдриджу, который стоял на страже, и направился к дому. Дверь открылась прежде, чем он успел постучать. На крыльцо вышел мистер Спавин, направив на него волшебную палочку. Гарри плавным движением выхватил свою и применил легкий Экспеллиармус, чтобы обезоружить противника, но не уложить его на землю,. Все это произошло ещё до того, как старик успел закончить заклинание, что бы там ни предназначалось для него. — Не заставляйте меня оглушать вас, — попросил Гарри. — Это травмирует вашего внука, и ничего не изменит в том, что произойдёт дальше. Попрощайтесь с ним, скоро вы его снова увидите. Игнатиус на мгновение замер, а затем его плечи опустились, словно признавая поражение. Гарри наблюдал за тем, как двое взрослых обнимают ребенка, их глаза наполнились слезами. Под впечатлением Никлас тоже начал плакать, и Гарри пришлось вмешаться: — Твой папа ждет тебя снаружи, ему не терпится тебя увидеть. Мальчик тут же повернул голову в сторону двери, явно обрадовавшись при мысли снова увидеть отца. Мистер Спавин на это бурно отреагировал: — Вы привели его сюда? — Через каминную сеть, которая доступна для всех, — отрывисто ответил Гарри. — И если вы намерены устроить сцену на глазах у мальчика, то знайте, что помимо прочего я в совершенстве владею Силенцио! Ответом ему были лишь гневные взгляды. Гарри открыл дверь и жестом пригласил ребёнка следовать за ним. Никлас выглянул в сад, увидел, как отец направляется к воротам, и с криком "Папа!" побежал к нему. — Сопроводи их, я задержусь здесь ненадолго, — попросил Гарри Велбелавда. — Встретимся в Министерстве. Он стоял на крыльце, пока троица не скрылась из виду, после чего вернулся в дом. Спавины, держась за руки, сидели на диване, вид у обоих был опустошённый. — Вы снова увидите его в следующий понедельник, двадцать шестого декабря, он останется с вами на целую неделю, — попытался утешить Гарри, положив перед ними лист пергамента с гербом Министерства магии. — Кто-то из Министерства приведет мальчика к вам, а в воскресенье вечером заберёт его и отведет к отцу. Спавины не проронили ни слова. Гарри было жаль их, но он должен был довести дело до конца: — Любая попытка забрать Никласа у отца приведёт к тому, что вы навсегда потеряете возможность видеться с ним. То же самое касается и Тимберленда. Ради ребёнка прошу вас не делать глупостей. — Как вы смеете говорить о его благополучии, когда отправляете его к этому человеку! — воскликнул Игнатиус. Гарри вздохнул и ушёл, ничего не ответив. * * * Как только дети уснули, Джинни вопросительно взглянула на Гарри: — Ты ведь в курсе этой истории про нарушение Статута, да? — Да, — ответил он, все еще сомневаясь, что вообще хочет обсуждать это дело с женой, тем более что он до сих пор был взвинчен из-за событий этого дня. — Мне даже пришлось самому пойти за мальчиком, чтобы вернуть его отцу. — Тому, кто нарушил Статут? Думаешь, это было правильное решение? В голосе Джинни слышались нотки сомнения. — Он же его отец! Не так уж важно, что он — маггл, это не лишает его права воспитывать маленького волшебника, — возразил Гарри. — Но он нарушил Статут! Ты понимаешь, что он сделал? — Джинни, я общался с Кингсли, на которого всю эту неделю Международная конфедерация магов оказывает дикое давление. Конечно, я все понимаю, — раздраженно произнес Гарри. Джинни на мгновение замолчала, а потом спросила: — И тебя это не волнует? — Милая, времена охоты на ведьм в Англии давно прошли, и Министерство прилагает все усилия, чтобы скрыть это происшествие, распространяя ложную информацию в интернете. Завтра об этом напишут в газетах. — Да, сегодня об этом говорили по радио, — согласилась она. — Но факт остается фактом: этот человек, в лучшем случае, безответственен, а в худшем — преступник. Я не думаю, что разумно доверять ему ребенка. Гарри, он нарушил Статут, рассказал об этом в интернете. Теперь весь мир о нас знает! Гарри ощущал, что этот разговор не приносит ему никакого успокоения. — Слушай, если ты не против, давай сменим тему. Я настолько устал от этой истории, что не хочу о ней ничего слышать, тем более, что-то мне подсказывает, что она еще далека от завершения. * * * Ответная реакция последовала незамедлительно: двадцать третьего декабря в «Пророке» вышла статья с заголовком «Ребенка разделили с семьей в канун Рождества». Несколькими страницами позже в колонке «Мнения» представителями МКТ осуждалось решение Министерства магии уступить ультиматуму врага волшебников. «Как мы можем доверить одного из наших детей человеку, который так сильно ненавидит волшебников, человеку, который замышляет вернуть времена гонений?» — говорилось в статье. «Что побудило Министерство столь пренебрежительно отнестись к нашей безопасности? Отчего они немедленно не направили обливиаторов разрешить проблему раз и навсегда? С каких это пор благополучие единственного маггла оказалось превыше выживания сотен тысяч волшебников? Можем ли мы представить, чтобы магглы повели себя столь трусливо, если бы речь зашла о нас? Чтобы они проявили такую же непоследовательность, если бы дело касалось безопасности их собственного народа? Конечно же, нет. Это решение совершенно неразумно, это видно любому. Неужели министр магии не в себе? Неужели он растерял остатки политического чутья? Безусловно. Но это еще не все. Это необдуманное решение было продиктовано навязчивой идеей. Одержимость, которая заставила Министерство забыть о своих обязанностях, в том числе о самых насущных. Я говорю о его маниакальном желании превратить нас в магглов, заставить нас отвергнуть наше наследие, заставить позабыть о нашей гордости быть волшебником. Поэтому юный волшебник должен получить маггловское образование, даже если этот педагог — один из наших врагов. Первостепенной задачей считается забрать его у бабушки и дедушки, которые, как ужасно это ни звучало, могли бы приобщить его к нашей истории и культуре. Пришло время выступить против этой самоубийственной политики. Мы гордимся своей самобытностью! Мы решительно отвергаем принудительное преображение. Волшебники должны сохранять свою неповторимую культуру и уникальные обычаи. Именно мы обязаны вводить магглорожденных волшебников в ряды нашего сообщества, а не они должны отнимать его у нас. Так давайте же поднимем головы и потребуем, чтобы дети волшебников были возвращены в семьи волшебников!» — Ради всего святого, — воскликнул Гарри, обнаружив статью, которую отложил для него Причард, — и стоило просить прессу отнестись к этому делу ответственно? — Ты бы предпочел, чтобы МКТ выражал свое мнение с помощью листовок или организовал подпольную газету? — с легкой усмешкой поинтересовался Причард. — Нравится тебе это или нет, но таково мнение значительной части населения. Гарри понимал, что не стоит углубляться в этот вопрос. Хотя он мог рассчитывать на полную лояльность Причарда, Гарри не ожидал, что заместитель будет полностью разделять его взгляды. Пытаться переубедить его означало бы отказать в праве на независимость мышления или заставить притворяться. Но Гарри не хотел, чтобы их отношения были слишком формально рабочими. Ему важно было знать, что в команде есть хотя бы один человек, который может возразить ему, если он зайдет слишком далеко или совершит ошибку. Кроме того, иметь настоящего друга, чье особое мнение он будет уважать, было бы дополнительным бонусом. Судя по реакции Джинни и тому, что Гарри слышал в коридорах Министерства, преобладающим чувством было потрясение от нарушения секретности, а действия Кингсли подверглись серьезной критике. Не говоря больше ни слова, Гарри поместил газетную вырезку в папку, которую собирал по делу Тимберленда и Спавинов. Тем не менее, легкое беспокойство насчет всей этой ситуации не отпускало его, поэтому он решил зайти к Гермионе, которая работала на одном с ним этаже с момента начала работы в отделе магического правопорядка, и спросил ее мнение по этому поводу. — Это полностью соответствует планам МКТ, — заметила Гермиона. — Они намерены использовать этот инцидент в политических целях, чтобы ослабить позиции Кингсли. Для них эта история — словно зелье удачи. Сиротка, опустошенные горем бабушка и дедушка, маггл, нарушивший Статут… Они бы сильно просчитались, если бы не воспользовались ситуацией. Она посмотрела на свой экземпляр газеты и продолжила: — Вполне логично, что они заняли сторону Спавинов. Однако меня настораживает последнее заявление. — Что в нем такого особенного? — спросил Гарри. — Они поднимают вопрос о положении всех детей-волшебников из маггловских семей. В статье утверждается, что предпочтительным решением было бы изымать их из семей сразу после первого магического выброса и воспитывать в семьях волшебников, чтобы они забыли о своем происхождении. Такой подход, направленный на разрыв их связей с корнями, был бы столь же неприемлем, как и отказ в зачислении в Хогвартс из-за нечистой крови. — Дошли уже до такого? — спросил Гарри, снова взглянув на статью. — Нет, пока еще нет, но можешь не сомневаться — совсем скоро эта мысль будет озвучена их устами. Гарри с ужасом на нее уставился. — Не переживай ты так, — успокаивающе произнесла Гермиона. — На данный момент все идет довольно неплохо. Во времена Фаджа мы бы без зазрения совести стерли отцу память. Так что нельзя не признать: мы определенно добились некоторого прогресса, правда ведь? — Полагаю, нам остается лишь смириться с тем, что есть, и надеяться, что ситуация не выйдет из-под контроля, — мрачно сказал Гарри. — Честно говоря, не знаю, кого из них я хочу проклясть больше: тех, кто похитил этого ребенка, или того, кто не нашел лучшего способа заявить о себе, чем рассказать о нас в интернете. Его охватил ужас при мысли о том, какое презрительное отношение придется вынести Никласу, когда он поступит в Хогвартс. — Бедный мальчик, ему придется туго, — вздохнула Гермиона, словно прочитав его мысли. * * * На следующий день Гарри отправился в «Нору», чтобы встретить Рождество в кругу семьи. Вскоре после его прибытия Молли поинтересовалась о деле "бедного маленького Никласа". Однако Гарри решил, что не стоит поднимать эту тему накануне праздника. Молли согласилась, что такой разговор будет неуместен в данных обстоятельствах. Рон и Джордж прибыли заметно позже остальных, ведь их магазин был переполнен посетителями до самого закрытия. На помощь братьям в эти дни вновь пришел Тедди, который проработал с ними всю предрождественскую неделю. Следующую он собирался провести, полностью посвятив отдыху, чтобы вернуться к учебе полным сил. В отличие от магазина приколов, Музей магии было решено закрыть на каникулы. Несмотря на все усилия, которые они приложили для развития дела в течение летнего сезона, в праздничные каникулы посетителей здесь было немного. Люди предпочитали оставаться дома или навещать близких, и за минувшие дни Музей принял лишь небольшое число иностранных волшебников. Первый семестр в Хогвартсе сложился для Виктуар весьма удачно. В письмах родителям она с воодушевлением рассказывала, как прилежно занималась на уроках, внимательно слушала объяснения преподавателей и активно отвечала на их вопросы, зарабатывая баллы для факультета. Особенно ей нравились занятия по заклинаниям и полетам, а вот к зельеварению она испытывала неприязнь «из-за их отвратительных ингредиентов» и не проявляла интереса к гербологии. Трансфигурация давалась ей с трудом, и Гарри заметил, что она немного побаивалась профессора МакГонагалл. С приближением темноты младшие дети становились все более взволнованными, с нетерпением ожидая появления Санта-Клауса. Те, кто смогли дождаться заветного часа, наконец услышали громкий шум в небе. Они тут же бросились в сад, даже не заметив отсутствия Чарли, который традиционно исполнял главную роль в этом рождественском представлении. Дети с изумлением обступили мотоцикл Гарри, который к празднику был выкрашен с помощью магии в красно-белые цвета. Герой торжества громким, немного дребезжащим голосом обратился к "хорошим детям" и вручил им подарки. Фредерику он передал подарки, предназначенные для самых маленьких, чтобы те обнаружили их утром, когда проснутся. Взрослым он также вручил ворох разноцветных коробочек, перевязанных лентами, «чтобы они оставались молодыми, несмотря на годы, хо-хо-хо!» Обняв и поцеловав довольных детей, он напомнил им, что «нужно хорошо относиться к родителям, особенно к дяде Чарли». После чего с громким ревом мотоцикл умчался прочь, а все семейство направилось в дом, чтобы насладиться мелодичным голосом Селестины Уорлок.