(не) чужие

В их истории никогда не было розовых соплей, парных браслетов – кольца мы не считаем – или грандиозных совместных планов на будущее. Вся драматургия началась уже позже, с малюсенькой задержкой и авторским названием «ты опоздал, а я поспешила». То, что между ними что-то будет, было понятно с самого начала. Во всяком случае, Билану – точно. Можно назвать его экстрасенсом, а можно посмотреть реальности в глаза – он всегда чувствовал женские желания, которые были ему адресованы. История с Пелагеей не должна была отличаться ни от одной другой – а их было немало. Но где-то он всё-таки промахнулся. Сначала невольно влип по уши, а потом самостоятельно себя же и утопил окончательно. Всё закрутилось со второго сезона «Голоса». Выматывающие съёмки, безжалостно потраченные нервы, хроническая усталость, в конце концов. Казалось, предыдущий сезон хорошенько так закалил их, помог влиться в совершенно новую для них суету, но нет. Пелагея постоянно находилась в стрессе, слишком сильно переживала то за одного участника, то за другого. Дима же по большей части переживал за самого себя – мысли о том, что он ещё не настолько хорош, чтобы быть чьим-то наставником, изрядно портили ему настроение. В какой-то момент их болевые точки соприкоснулись, а эти двое прониклись друг другом. Более тёплое общение, встречи вне проекта, постоянные переписки – дружба. Когда перед нокаутами Билан впервые пригласил Пелагею к себе в гости, дабы вместе расслабиться, поделиться мыслями и зарядиться силами на следующие этапы, он, признаться, ни на что и не рассчитывал. Не именно в тот вечер. Но им хватило буквально одной бутылки вина на двоих для того, чтобы утром проснуться в одной постели. Вот так резко и без прелюдий они положили начало истории, которая ещё долгое время будет поперек горла у всех стоять. Кто знал об этом в тот момент? Да никто. — У тебя кофе есть? — это было первое, что он услышал от неё тем утром. — Да, — заторможенно поднимается с кровати и накидывает домашнюю футболку, вовсю стараясь придерживаться той же непосредственности, что и Ханова. — Сейчас организую. Он уходит на кухню, а у неё ни одна ресничка на глазу не дергается – абсолютное спокойствие. В то утро никто так и не нашел в себе смелости обсудить то, что произошло ночью – их первый секс, например. Оба сделали вид, будто всё изначально так и планировалось, а их совместный завтрак – традиционная классика. И не столь важно, кто сглупил больше, важен итог: он задумчиво готовил кофе, а она в полной растерянности одевалась, параллельно вспоминая, куда же скинула вчера блузку.  Горячий напиток неприятно обжигал губы, однако она своим беглым взглядом оставляла ожоги помощнее. Билан знал, что Пелагея хотела что-то сказать, видел это по ней. Но она молчала, потому что он молчал. А он молчал, потому что она молчала. Вот так негласно приняли совместное решение. Пройдёт несколько лет, а он будет каждую ночь вспоминать то утро с привкусом горести и винить себя за то, что уже в тот момент её отпустил. — Всё, опаздываю на репетицию, — она с наигранной легкостью мило улыбается, пробегая в коридор. — До встречи, — чмокает его в щёку, оставляя след от блеска для губ, и нерешительно выходит из квартиры. Это утро – первая его ошибка. А со временем их станет только больше.  Когда они встретятся в перерывах между репетициями, Поля шутливо подмигнет, а он, словно околдованный, едва ей улыбнется и пойдет к своей команде – не обсудят. Когда после позднего собрания, которое организовал Юрий Викторович, они вместе пойдут до парковки, она расскажет ему о случайно сломанном каблуке, после чего спокойно направится в противоположную сторону к своему автомобилю – не обсудят. И когда спустя неделю она приедет к нему ближе к полночи – они, чёрт возьми, опять ничего не обсудят. Зато в дальнейшем у них появится своя личная традиция – спать друг с другом исключительно по средам. Пить горький кофе в ближайшей кофейне, обмениваться двусмысленными взглядами на съемках, переписываться по ночам – в любой день недели, но секс – только по средам, это их правило.   И если первое время Дима ещё хоть как-то переживал за то, что при, казалось бы, максимальной близости между ними по-прежнему остаётся огромная пропасть со знаком вопроса, где-то через месяц его всё же отпустило. Он перестал прокручивать в своей голове «правильные» слова и искать «подходящий» момент. Раньше он не решался на этот разговор, а когда вроде бы решился – было уже как-то странно его начинать. Не мог же он, проснувшись не в первый раз с ней в одной постели, просто сказать: «Поль, нам, наверное, надо обсудить то, что произошло прошлой ночью… и неделю назад, и две недели назад, и три…». Это вторая его ошибка. Он позволил спустить всё на самотек, снял с себя ответственность с такой легкостью, как снимает обычно свой пиджак, который затем вешает на «не свои» плечики и прячет в тёмный шкаф. Жаль, что в тот момент он не осознавал, как ему аукнется вся эта авантюра спустя несколько лет. Тогда, зараза, хорошо было вместе, классно, спокойно. Пелагея никогда не закатывала сцен ревности, не выклянчивала внимания больше, чем он мог ей дать, ничего не требовала, ни о чём не просила – он в этом видел смысл их отношений. Ханова же, которая едва успела отойти от развода, находила смысл в свободе, отсутствии обязательств и каких-либо рамок. Ей нравилось само ощущение жизни, которое она испытывала рядом с ним. В её адрес не кидались фразами: «должна», «нельзя», «потому что так надо», «подумай, что скажут окружающие». Они оба искренне наслаждались тем, что имели. До поры до времени, как говорится. Никто не считал нужным подумать о перспективах, рисках и последствиях.  Спустя какое-то время об их «отношениях» начали узнавать люди из общего окружения. Кто был поумнее – лишних вопросов не задавал, принимал всё как данность; кто чуть поглупее – получал лишь неоднозначные ответы и игривые хихиканья. Как таковой конспирации не было, в этом и заключался секрет успеха. Все всё видели, но с уверенностью сказать, что этих двоих связывает что-то большее, чем дружба, никто не решался, прямых доказательств не было. Самые близкие, конечно, знали, что творится за хлипким занавесом и фальшивыми шутками, но в подробности старались не углубляться. Их воспринимали как пару, а они этому не сопротивлялись. Вероятно, потому что сами в какой-то момент в это поверили. — Что это? — Пелагея развязывает тоненькую ленту, открывает коробочку, которую Билан ей вручил, и с прищуром смотрит на него. — Кольца, — присаживается рядом на диван, достаёт одно из колец и надевает себе на указательный палец. — Заходил за подарком для Добряковой, присмотрел их на витрине и о тебе сразу подумал. Решил, надо брать, — второе кольцо надевает уже на её указательный палец и глупо улыбается – с размером угадал, поаплодируем.  Это была его третья ошибка. Нужно было угадывать размер не указательного пальца – безымянного, придурок. Она ему в ответ неестественно посмеётся, а он этого даже и не заметит, поцелует, дождется из душа и снова окунётся с головой в их тайную жизнь. Для него ничего не изменилось, для неё – внутри что-то щелкнуло. До этого момента Пелагея так серьезно не задумывалась о том, что будет с ними дальше, к чему приведут эти отношения через пару лет. Они ничего не планировали, не загадывали, но где-то на подсознательном уровне будто всё равно было чёткое убеждение – мы вместе. Она наивно рассчитывала на то, что у них всё сложится как-то само собой, что не нужно напрямую говорить о своих желаниях и мыслях, он сам всё рано или поздно поймёт и придёт к этому. И всё вроде бы хорошо, но она смотрит на указательный палец и чувствует, как ком нагло подступает к горлу.  Он собственноручно дал ей почву для размышлений, будто снял розовые очки или разбудил в шесть утра после недельного запоя. Если бы он тогда не купил эти проклятые кольца, если бы не надел их на указательные пальцы… может быть, она бы не зациклилась на этом, может быть, всё бы сложилось по-другому, но это всего лишь «если бы». — Мы когда-нибудь погуляем на твоей свадьбе или нет? — смеётся Билан и слегка толкает именинницу в плечо. — А мы на вашей? — Добрякова пальчиками машет то на него, то на Пелагею, которая сидит напротив, и не догадывается о том, что ещё больше сковырнула ранку, которую подруга только и успевает заклеивать пластырем. — А причем здесь мы? У нас-то точно ничего такого не планируется, — говорит он и мимолетом пропускает то, с каким недоумением на него смотрят зелёные глаза. — А у меня с чего бы?  — Нельзя такой красивой и безумно талантливой женщине по собственному желанию закапывать свою личную жизнь. Скажи ей, Поль. Но она ничего не скажет. За оставшийся вечер вставит лишь пару горьких улыбок и тяжелых вздохов, уедет раньше всех одна такси и полночи проведёт под холодным душем. Ты её за это когда-то и полюбил. Она не станет названивать, писать и пытаться вывести на разговор – просто перестанет приезжать по средам. Сначала ты даже не заостришь на этом своё внимание: много дел, работа, безостановочные съёмки к концу года. И все её отговорки, почему уже какую среду вы проведете раздельно, будут восприниматься как что-то абсолютно разумное и нормальное. Она будет крохотными шагами отдаляться, а ты предпочтешь притворяться слепым и упорно не замечать этого. Четвёртая ошибка. В моменте, когда нужно было хватать её за руку и разворачивать обратно, он был занят совершенно другим. Билан настолько был уверен в ней, настолько привык, что она столько лет рядом, несмотря ни на что, что хотя бы на секунду не забеспокоился о том, что она ускользает прямо сквозь пальцы. Он «проснётся» спустя месяца два, когда приедет домой после гастролей и на столе в гостиной увидит кольцо и записку: «ключи в почтовом ящике».  — Объяснишь? — удивится, когда она ответит на звонок после первого же гудка – ждала, видимо. — Что ты хочешь, чтобы я объяснила? — он отчетливо слышит недовольные нотки в её голосе, но по-прежнему из-за своей тупости сохраняет спокойствие. — Я больше не приеду, я думала, это очевидно. — Почему? — Потому что я хочу чего-то большего, Витя. Я хочу семью, хочу детей… — Я не понимаю, нас же всё утраивало, — перебивает её и чувствует, как на том конце провода терпение подходит к концу. — Хорошо, Поль, подожди. Я тоже хочу семью, детей, да, но мы просто никогда это не обсуждали. — Нет, это не «мы» не обсуждали, это ты не хотел это обсуждать.  Пятая ошибка. Разговор на этом прервался, а он не приложил ни капли усилий, чтобы его продолжить.  Дима отчего-то отказывался воспринимать сложившуюся ситуацию серьезно. Он сделал ставку на то, что Поле, как и любой другой женщине, всего лишь нужно немного времени, чтобы успокоиться, остыть. Всё обязательно разрешится. Когда-нибудь. Беда в том, что Пелагея – не любая другая женщина. Она своенравная и гордая. Будет на стену лезть, слезами заливать весь кафель в ванной, губы до крови кусать, но утром встанет, замаскирует всю боль на лице консилером и пойдёт дальше. Он не учёл этого – зря. В феврале они вместе окажутся на съемках детского «Голоса». Она и виду не подаст, что между ними огромная глыба льда из её обид и неоправданных ожиданий. Он будет шутить – она смеяться. Он будет смотреть на неё – она подмигивать. Он будет обнимать её при встрече – она обнимет в ответ. Никаких разговоров и даже косвенных намёков на то, что что-то произошло – к чему эти глупые формальности, наверное, подумает он. — Привет, — Билан расплывается в нелепой улыбке, когда перед ним открывается входная дверь, и протягивает хозяйке квартиры букет ромашек. — Сегодня среда, ты помнишь? — Какого чёрта, Билан? — Пелагея моментально улавливает запах спиртного и хмурит брови от яркого света в подъезде. — Пелагея, заканчивай обижаться, пауза затянулась, — он делает шаг вперед в надежде зайти внутрь, но блондинка грозно выставляет руку. — Поль, нас внизу ждёт такси, собирайся, поехали. — Я не поеду, — Билан повторно пытается прорваться, но его снова ждёт неудача и столкновение с сердитым взглядом. — Я никуда не поеду. — Ну что ты хочешь, чтобы я сделал? Извинился? Прости меня, да, я бессовестной болван. Какой есть, что поделать, — он хихикает каждый раз, когда язык заплетается, а её это до чёртиков раздражает – ничего так и не понял. — Я люблю тебя, Пелагея Сергеевна. Прощаешь? — Надо же, сказал, — тоскливая ухмылка и откровенное сожаление в глазах – что ж ты так долго этого боялся? — Я скоро выхожу замуж.

смело верил и мечтал, что всё это не уйдет…

Он вылетит из подъезда, напоследок разбив костяшки об бетонные стены, и всю ночь просидит возле её дома. Неожиданно для себя вдруг осознает, что оказался не готов к такому раскладу реальности. Эмоции будут бить через край, а силы на то, чтобы их хоть куда-то выплеснуть, испарятся. Это его шестая ошибка. Он сдался. В ту же секунду. В тот же вечер.  Билан не воспринимал всерьез всё, что она ему говорила, ровно до тех пор, пока его носом не ткнули и не сказали: «больше не твоё, соблюдай дистанцию». У него было целых три года, чтобы что-то изменить. Она буквально подарила ему это время и всю себя на блюдечке – не оценил. Бумеранг не заставил себя долго ждать: меньше, чем за полгода, пока он думал, что она с ним играется и показывает свою гордыню, она нашла того, кто оценил быстрее.  Примерно через месяц он зайдёт в её гримёрную, чтобы напомнить о том, что их ждёт Аксюта для подведения итогов и обсуждения, где на этот раз они будут отмечать окончание сезона. Она будет сидеть на диванчике, смотреть на экран телефона, прикрывая рот ладонью, и заметно дрожать. — Ты идешь? Ждём только тебя, — встретившись взглядами, почувствует, как её дрожь передается ему, словно какая-нибудь болячка воздушно-капельным путём. — Всё в порядке? — Я беременна, — прошепчет она, подходя ближе, а он краем глаза заметит результат анализов, который она рассматривала всё это время. — Дима, я беременна, — повторяет это уже громче сквозь слёзы и смех, будто он с первого раза не расслышал.

время мчится всё быстрей, но всё не так…

— Прости… — понимает, как глупо сейчас выглядит эта сцена, а желание провалиться сквозь землю резко захлестывает всё изнутри.  — Я очень рад за тебя, — сам того не ожидая, он обнимет её настолько крепко, насколько только позволят её хрупкие плечи. Она это заслужила. Заслужила быть счастливой женой и заботливой матерью – не его ребенка. У Пелагеи было достаточно своих тараканов и каких-то абсурдных убеждений по поводу биологических часиков, которые ей принципиально важно было догнать. Имеет право, не ему судить.  Он всей душой порадуется за неё, но на свадьбу, на которую она его, кстати говоря, всё же пригласила, не придёт. Напьется в этот день, снова начнёт курить и убьёт диван, который она так любила.  Седьмая ошибка, о которой он, скорее всего, не догадывается. Он должен был прийти в тот день. Она ждала.  С этого момента начнутся их дешёвые игры, в которых нет ни правил, ни победителей, ни выигрышей. Они годами будут пытаться делать вид, будто между ними ничего никогда не было, кроме дружбы, разумеется. Да и от дружбы-то следа вскоре не останется. — …я замужняя дама, я не могу больше так с Димой веселиться, потому что люди воспринимают это как… Она видит, с какой болью и, кажется, отвращением он смотрит на неё. Знает, как ему не хочется участвовать в обсуждении этой темы, но с намеченного пути не сходит. Не расставили все точки над «i» между собой, значит, расставят их для всех остальных.

и словами не сказать эту боль мою…

Их история окажется под запретом для всех и вся. Не вспоминать, не упоминать, не обсуждать. Она будет часто приходить к нему во снах, мерещиться в пьяном бреду, а он будет её ненавидеть, как умеет. Периодически ненависть будет сменяться любовью, тоской и сожалениями. Но это его всё равно ни на что не сподвигнет. А потом Пелагея внезапно объявит о разводе. Так же внезапно решит дать их переоцененной «дружбе» второй шанс. И он не сможет от неё отвернуться. Да, потребуется немало времени и сил, чтобы он смог привыкнуть к новым – или старым? – обстоятельствам жизни. Спойлер: так и не привыкнет.  Поэтому так и удивится, когда она всё-таки примет приглашение и приедет на его концерт. Ведь ровно восемь лет назад он её приглашение не принял. Такое судьбоносное совпадение дат получилось.

и не нужно больше лгать, до сих пор люблю…