Прокляни меня

Провести без препаратов несколько часов = просветление. Провести без препаратов сутки = смерть. Ну не смерть конечно, я утрирую, но это невыносимо. После ухода моего ночного гостя я, естественно, не могла уснуть. Когда он рассказывал «сказку» про принцессу, упомянул, что в больнице она провела месяцы. Я помню только первые 2 недели, и то не четко, остальное время провела во сне. Не удивительно, что теперь спать совсем не хочется. Сначала я размышляла о нем. Почему пришел, кто он, что нужно, зачем вытащил катетер? Потом размышляла о неловких биологических процессах организма. Как я ходила в туалет все это время? Как я мылась и мылась ли вообще? Не знаю и знать, если честно, совсем не хочу. С каждым часом сознание становилось яснее, мыслей больше. Появился стыд, страх, отчаянье и ужасающие осознание реальности не заставило себя долго ждать. До конца я так и не определилась, что для меня лучше : впасть в вечный сон или побороть своих внутренних монстров и выйти в реальность. Но незнакомец был прав — такие решения лучше принимать на трезвую голову. Поэтому я решила, пока что временно, но я не буду принимать лекарства. Проблема в том, что вводили мне их внутривенно. Мне необходимо вернуть катетер на место до обхода медсестер. Совершенно несложное дело, пододвинуть капельницу и спрятать катетер под пластырь на руке, для меня было практически невозможным. Как только я начала шевелить ногами, то сразу поняла как мне удавалось ходить в туалет… Подгузник. Это был гребанный подгузник. Ну да не важно. Хотя я и рада, что ко мне приходят только медсестры. Ну по крайней мере в те разы, что я запомнила. Спустя примерно 40 минут мне удалось вернуть катетер на место. Огромное количество передышек и перерывов потребовалось только для того, чтобы опустить ноги на пол. Удержать свой вес стоя на ногах не получалось, частично упиралась руками в койку. Пока я пыталась пододвинуть эту гребанную капельницу, крыла всеми плохими словами, что только могла вспомнить, этого надменного парня. Надеюсь его уши горят, а от бесконечных чихов он взорвался нахрен! Когда же смогла вернуться на место, то меня всю трясло, тело покрылось испариной. В тот момент я была крайне рада, что мне не нужно было втыкать это в вену, иначе точно бы промахнулась и изувечила себя. Засунув иглу под пластырь, аккуратно пригладив его сверху, я наконец-то могла улечься на кровати и перевести дыхание. Не успел пот до конца сойти с меня, как меня уже пришли навестить, благо я уже была с закрытыми глазами. Никто не боялся меня разбудить, поэтому дверь громко хлопнула закрываясь. Повезло, что моя заторможенная реакция не позволила дернуться от громкого звука. Медсестра что-то напевала себе под нос и осматривала приборы. Кажется, катетер привлек ее внимание. Она касалась того места, где он был закреплен и уже начала отклеивать пластырь, когда дверь снова открылась. — Накамура-сан, вас срочно вызывают в 303 кабинет. Там пациент… он говорит, что будет принимать лекарства только из ваших рук. — Мне нужно закончить здесь и я подойду. — Но вас срочно… боюсь меня отчислят, если я вас не приведу. — Оох, — она убрала пальцы от пластыря. Кто бы ты ни был, спасибо что так вовремя ворвался! — Я сама найду кабинет, ты закончи осмотр. Проверь капельницу. Если не хватает раствора, скажешь потом мне и я сама заменю. Последний осмотр был перед отбоем, так что ей, вероятно, нужно поменять подгузник. Справишься? — Да, Накамура-сан! — Ох, понабирают студентов медиков. Не обижай ее! — Конечно, Накамура-сан! Дверь захлопнулась. Мы остались вдвоем, я и студент медик. Студент. Парень. — Конечно же я ее не обижу, — пробормотал он себе под нос. За пару секунд я уже сильно начала жалеть, что не вставила катетер обратно. Я не хочу осознавать и чувствовать как мне меняют этот долбанный подгузник. Парень будто бы и не проверял ничего, а сразу задрал плед и сорочку. Мне хочется плакать, кричать, двинуться, а еще лучше двинуть ему и убежать. Но так будет только хуже. Они поймут, что я в сознании и снова введут меня в забытье. Но разве не этого я хотела всего несколько часов назад? Я не знаю, ничего не понимаю. Сердце бешено колотится, кардиомонитор начинает пищать чаще. — Нашей спящей красавице сниться что-то интересное? Его слова абсолютно не то, что я хотела бы услышать в момент, когда с меня снимают подгузник. Надо успокоиться, это всего лишь врач, всего лишь элементарные процедуры гигиены. Очень быстро я поняла, что ошиблась. Этот человек, кем бы он ни был, был явным извращенцем. То с каким усердием он меня подмывал… это было ужасно. Частый писк, вторящий моему сердцебиению, не успокаивался. Я пыталась сконцентрироваться только на нем, а не на ощущениях, но удавалось с трудом. Когда же он наконец закончил и надел на меня новый подгузник, мне стало спокойнее. Студент ушел, а я для себя твердо решила, что испытывать такое снова не хочу. Весь день меня никто не посещал и это было чудесно. Я не знала, какое количество препарата и за какое время должно вводиться в организм, но сочла очень подозрительным то, что со вчерашней ночи его количество не уменьшилось. Не знаю, что мной двигало в тот момент, но я решила попробовать отсоединить трубку от катетера, чтобы жидкость вытекла. Она начала потихоньку выливаться. Ничего умнее не придумав, опустила кончик трубки под кровать на пару минут, а затем, воткнув в катетер, вернула все на место под пластырь. К вечеру мне стало очень плохо. Отрывочные воспоминания о том ужасном вечере постоянно проигрывались в голове. Я слышала крики родителей, голос брата и жуткие звуки, с которыми их тела рвали на куски. Тело начало потряхивать, как при лихорадке, бросало то в жар, то в холод. Легкая тряска постепенно переходило в судорогу то на одной ноге, то на другой. Хотелось пить, но подняться я больше не могла. В этом состоянии я провела пару часов, но по ощущению прошли дни. Перед самым отбоем медсестра заменила препарат и на этом всё. Мне очень повезло, что она не включала свет, иначе меня сразу бы раскрыли и все это пришлось делать заново. И то не факт, что кто-то вытащил бы мне катетер, а сама я вряд ли могу это сделать. Ночью настал апогей ужаса. Моих родных разрывали не в воспоминаниях, а прямо на моих глазах. Снова и снова. И снова. СНОВА! Я не видела как это происходило тогда, но мой мозг дорисовал это в красках. Их крики, боль, как бы мне хотелось забрать это у них, но я не могу. И тогда не могла. — Это все твоя вина! — отец без нижней части тела ползет к койке, весь в крови и хрипло кричит на меня. — Ты знала, что они идут и ничего не сделала! — мама стоит в углу без одной руки и плачет кровавыми слезами. — Просто признайся, ты хотела чтобы мы умерли, — брат сидел совсем рядом на койке. Сначала я видела только его правый профиль. Он выглядел вполне нормально, как в любой другой день до трагедии. Но когда он повернулся полностью… всё мое тело оцепенело. Половины лица просто не было. Его словно распилили чем-то. Я зажимала рот рукой, давясь горькими слезами. Хотелось кричать, звать на помощь и умереть. Вот так выглядит жизнь без седативных? С этим мне придется сталкиваться каждый день? Это та жизнь, полная впечатлений? Я так больше не могу, не хочу с этим жить. Неаккуратно срываю пластырь трясущимися руками и неуверенно хватаю катетер, с намерением попасть в вену. Тремор не дает прицелится. — Черт! Я уже готова воткнуть его куда угодно, лишь бы подействовало, но все тело свело судорогой. Меня словно проткнули струнами и тянули в разные стороны. Страшно, больно. Нормально дышать не получалось, лишь маленькие короткие вдохи - все чем можно было довольствоваться. Сердце пускалось в галоп, все больше наращивая темп. Аппарат у кровати нещадно пищал, нагнетая ситуацию все больше. Голоса родных были все ближе. Они стоят надо мной с истерзанными лицами, капая на меня кровью. — Скоро мы будем вместе. — Так и должно было случиться. — Ты должна была покинуть этот мир с нами. Я не в силах даже моргнуть. Кто-нибудь, пожалуйста, кто угодно, ПОМОГИТЕ!!! В глубине души понимаю, что никто не придет. Я снова в шкафу, слышу страдания своей семьи. Нет мне спасения. Я его не заслужила. Глаза заплывают слезами, которые невозможно сморгнуть. Лица семьи расплываются и я вижу только черноту. Наконец-то. — Аюми? Меня гладят по голове и плечам, не пытаясь распрямить конечности. Знакомый голос, который не угрожает и не винит меня в смерти немного успокаивает. — Аюми, все хорошо. Если ты меня слышишь, постарайся успокоиться. Расслабься, так судорога быстрее пройдёт. Прохладные ладони приятно ощущаются кожей. Теперь понимаю, насколько сильно горит мое тело. Страх чуть-чуть расцепляет свои когти, кардиомонитор реже пищит. — Да, потихоньку успокаивайся. Мы тебе поможем. Судорога отпустила меня так же резко, как и началась. Как только тело расслабилось, я оказалась на руках у ночного незнакомца. — Красивый…голос… Силы окончательно пропали. Я отключилась.