Подруга

В Италии, перед началом гран-при, я провела два волшебных дня с Оскаром. Его присутствие словно озарило мой мир, заставив меня забыть о недугах и вновь ощутить радость жизни. Оскар стал для меня источником вдохновения, придавая смысл каждому моменту. Льюис периодически писал, спрашивая, что случилось и почему я так внезапно исчезла. Мне хотелось поделиться с ним тем, о чем не осмелилась рассказать Оскару, но я решила не торопиться. Однако вскоре я заметила, что Оскар ведет себя странно. Он стал чаще удаляться, чтобы говорить по телефону, как будто бы опасался произнести что-то лишнее в моем присутствии. Его манера поведения среди людей изменилась — он стал держаться на расстоянии, не беря меня за руку, что вызывало во мне недоумение. Но когда мы оставались наедине, он с жадностью обнимал меня, словно искал утешение. С приближением медиа-дня Шарль часто заглядывал к нам в номер, и мы смеялись вместе. Я стала добрее с ним, и чувство, что он стремится стать ближе, постепенно улетучивалось. На медиа-день я пришла с Шарлем, облаченная в мерч Феррари. Пока гонщики давали интервью и общались с фанатами, я наслаждалась отдыхом и наблюдала за происходящим со стороны. Неожиданно ко мне подошел Ландо. — Привет, красавица, чего грустишь? — он сел рядом. — Привет, я не грущу, а просто отдыхаю, наслаждаясь тем, как вы общаетесь с фанатами. — Да, это действительно ценное время. Как дела? Оскар был каким-то нервным, все в порядке у вас? — Да. Было небольшое недопонимание, но сейчас все хорошо. — По голосу не скажешь, давай расколись. — Он стал странным, раньше было по-другому. Если ему звонят, он уходит, старается держаться на расстоянии среди людей. Понимаю, что не все личное должно быть публичным, но что-то не так. — Сегодня он весь день не выпускал телефон из рук. Забей, у него сейчас свои дела, не хочет тебя расстраивать. Кстати, твоя помощь мне очень пригодится. — Я наготове. — У тебя есть что-нибудь от растяжения? Не хочу признаваться своим. — Обратился по адресу, — сказала я, доставая мазь. — Но скажи своим, это же не шутки. — Просто это моя вина. Не хочу, чтобы мучили потом. Ладно, не грусти и заходи к нам почаще. — Хорошо. Он ушел. Я вернулась к своим мыслям, слушая, как за окном бурлит атмосфера медиа-дня. Смех фанатов и звук работы камер смешивались с громкими голосами гонщиков. Я задумалась о том, как мало времени осталось до начала сезона и как сильно изменились отношения в команде. Оскар действительно стал более замкнутым, и это беспокоило. Внезапно ко мне подошла одна из журналисток, идущая с фотокамерой. Она спросила, не могу ли я рассказать о своем мнении на счет новых правил Формулы-1. Я немного помедлила, а затем, вспомнив слова Ландо, выдала несколько обтекаемых фраз, стараясь не углубляться в детали. Журналистка кивнула, сочиняя истории на ходу, а я снова углубилась в свои размышления. Не так давно, едва ли успев я отвести взгляд, как за спиной раздались знакомые шаги. Это был Оскар. Он выглядел усталым, однако в его глазах искрилась решимость. Я собиралась произнести что-то ободряющее, когда он, казалось, прочитал мои мысли и заговорил первым. — Долго сидишь? — спросил он, садясь рядом. — Да нет, а ты как? — ответила я, положив свою руку на его. — Выжат, но доволен. Может, сегодня полежим и не будем гулять? — Конечно. Оскар, у тебя все в порядке? — Родная, пока ты рядом, все прекрасно, — произнес он с теплотой. Он обнял меня, и в этот миг мир вокруг нас словно исчез. Мы провели время в тишине, дождались завершения дня, а затем вместе уехали. Гонка уже близилась, и ожидание самого волнующего момента в гран-при витало в воздухе, наполняя нас энергией и азартом.