Дневник

Я переспала с Майком Уилером. Господи. Какой кошмар… Что теперь делать дальше?! Как нам смотреть в такие доверчивые и добрые глаза Хоппер? Оставалось только молчать. И немедленно это всё прекратить. Любой контакт, отрезать, отсечь. Ни взглядов, ни касаний, ни обидных слов, даже если язык нестерпимо чешется. В середине мая меня выписали из больницы, прописав терапию и дав в руки трость для ходьбы, отныне она стала моей верной спутницей. Глубокие шрамы на бёдрах, хромота на левую ногу, частые головные боли и головокружения, постоянная тошнота от новых запахов, упавшее зрение, из-за чего пришлось носить эти уродливые очки, закрывавшие половину лица, всё это были последствия моего глупого поступка. Мой психиатр с подозрением отнёсся к данному событию и очень тщательно читал мой дневник, но прямых мыслей о суициде у меня там не было написано. Психушка миновала, да и не по карману была она нашей семье, мама бы только лишний раз волновалась. Майский понедельник принёс мне много сюрпризов. Например, мэм Белла, наш учитель по литературе выдвинула мою старую ноябрьскую работу, эссэ по теме: «Английская поэзия XVIII века» на городской конкурс. В школьном буфете наконец убрали из меню эти ужасные запечённые баклажаны. А Майк Уилер не замечал меня. Вовсе. Я удивилась, хотела подойти к нему и спросить, что происходит, но он даже не находился рядом со мной больше пяти секунд, сразу вставал, шёл к Джейн, ласково обнимая её за талию и целуя в губы, на переменах и в его подвале он не обращал на меня ни малейшего внимания, говорил о клубе «Адского Пламени», планах на отпуск, они хотели с Хоппер поехать на юг, к океану, даже Джим одобрил эту идею, что меня сильно изумило, ещё говорил о том, что он с Джейн поступят в один колледж, будут вместе учиться и вскоре поженятся. Последнее меня задело. Сильно. Ударило наотмашь. Я знала, что у меня не было никаких прав на Майка Уилера, но то, что зарождалось в моём сердце, я никак не могла вырвать с корнем, задушить, утопить, сжечь. Эта самая настоящая болезнь поглощала мой разум, медленно убивая меня. Ревность, которую я ежечасно испытывала к нему невозможно было ни чем потушить, по ночам я рыдала в подушку, чтобы Билли за соседней стеной не слышал и не стучал в ответ, ему ведь рано вставать. Тоска. Непреодолимая тоска накрыла меня словно невидимым, длинным покрывалом. Я тосковала по всему. По азартным взглядам, колким сарказмам, спорам, случайным касаниям и даже по игре в приставку. Майк больше никогда не предлагал мне в неё с ним рубиться, когда же предложила я, он спокойно, абсолютно равнодушно сказал, что Лукас или Дастин сейчас свободны, и пусть я играю с ними. Каждый такой день я всё больше убеждалась в том, что Майк Уилер ничего ко мне никогда не чувствовал, кроме ненависти, и даже она прошла. Было лишь простое равнодушие, полное молчание. После той ночи в больнице мы проснулись рано и одновременно, было пять утра, медсёстры ещё не работали, Майк молча оделся и ушёл, не оборачиваясь. С этого момента наше бурное общение прекратилось. — С возвращением! — радостно поздоровался Дастин. — Здравствуй, — Макс поправила очки и опираясь на трость вошла в класс. — Кхм, — учитель алгербы поприветствовал учащихся, — сегодня к нам присоединилась давняя ученица, — все тридцать пар глаз, кроме одной карих, их обладатель сидел, упрямо уставившись в конспект, обратили внимание на Макс, — ребята, нам всем стоит заботиться о мисс Мэйфилд, она же почти инвалид. Почти инвалид. Всё. Это было клеймо, даже хуже. И это пресловутое «почти» со временем стёрлось, ко мне стали и правда относиться как к хромой, слепой калеке, кто-то с мерзкой жалостью, за которую хотелось врезать, а кто-то с нескрываемым презрением. Дальше последует травля всей школой, даже некоторые учителя не будут этому припятствовать, пуритански поджимая губы и шепча слово «шлюха». Но всё это будет потом. А сейчас надо было сосредоточиться на математических уравнениях, а не на затылке Уилера, он даже пересел от меня на два ряда, больше рядом наши рюкзаки не были. — Макс, — Лукас Синклер отвёл её в сторону перед следующим уроком, — слушай, я хотел извиниться, — в его глазах Макс видела сожаление. — Лукас, дорогой, ты не виноват, правда, — она улыбнулась. — Я долго думал потом над твоим предложением и согласен на него, ну… если оно всё ещё в силе. Давай будем просто дружить и говорить обо всём на свете, — Синклер взял её за руку. В тот момент в моей душе расцвели розы. Я была так счастлива, до тех пор, пока в случайных сплетнях не услышала, что Лукас Синклер сделал это не только из-за чувства вины, но и из-за грёбаной жалости. Мне хотелось рвать и метать, однако я сдержалась и не подавала виду. С Джейн мы всё так же хорошо общались, правда на ночёвки я у неё больше не оставалась, приходил Уилер, когда мистер Хоппер уезжал по работе. И чем они там занимались было понятно каждому. Во всяком случае на тот момент в моей голове была лишь эта версия, да, чёрт возьми, я судила по себе. С Дастином мы гуляли, часто к нам присоединялся и Стив Харрингтон, о нём я узнала много интересного, он будто нянька или многодетная мать-наседка следила за нами, своими цыплятами. Уилл Байерс стал моей лучшей подружкой. Вот этому человеку я могла доверить всё, дневник правда ещё не давала читать и про нас с Уилером не рассказывала, но он догадывался. Байерс очень сильно мне напоминал отца. Глазами и характером, а ещё талантом, он тоже очень красиво писал картины. И стихи. Шла вторая половина мая, у Джейн скоро был день рождения, я пошла в единственный торговый центр в Хоукинсе после школы, мама хотела меня подбросить, но её с Нилом вызвали в издательство, Билли был на подработке, про скейт мне сказали забыть на вечно. Проведя остаток вечера в магазинах, я наконец купила подарок подруге и спокойно вышла из торгового центра, не подозревая, кто меня уже там ждал. — Ой, смотрите, парни, вы видите? — Ротмэр мерзко загоготал, — Маааакс, а мы скучали по тебе, — он подошёл ближе. Макс некуда было бежать, эти сволочи перегородили главный вход с парковки торгового центра, сам магазин уже закрывали на ночь, да и бежать она физически не могла, сжав трость и зубы Макс поправила очки и хромая, пошла мимо них, ничего не отвечая. — Эй, детка, мы с тобой вообще-то говорим, — окликнул её Эндю Макгомари, — это не вежливо так поступать, — вдруг на своём плече Макс почувствовала чью-то тяжёлую руку, её развернули. Компания из шести человек, все они были старшеклассниками-бейсболистами плотно окружила её кольцом. Она даже не могла увидеть что-то за их спинами, потому что была им по грудь. Сердце началось колотиться. — Максин, — начал Дэвид, чуть ли не облизываясь, — что же ты молчишь? И неужели твой сучий нрав так быстро разбился вместе с твоими косточками, когда ты грохнулась с моста? Ну, же? — он хотел, чтобы она ему ответила. Точно так же как она отвечала Уилеру, он пару раз наблюдал эту картину, и в паху начинало приятно покалывать. — Дэвид, пожалуйста, дайте мне пройти, мне нужно домой, — слегка дрожа ответила Макс смотря на асфальт и носы их кроссовок. — Огого! Ты с нами на вы? Ммм, парни, я теперь такой важный дядька, смотрите, — Ротмэр потушил сигарету ботинком и резко схватил Макс за запястье. — Пожалуйста, — Макс дёрнулась, но его толстые, горячие пальцы облипили её кисть, словно ядовитый плющ, — мне надо домой, — Макс не смогла сдежрать первый всхлип. — Нунуну, наша малышка плачет, а как же твои колкие шутки, где же твоя стервозная дерзость? Или ты такая только с задротом-Уилером? Парни, я не похож на вечно лохматого Майка?! — все рассмеялись, — Ах, какая жалость… Обзови меня, давай! — Дэвид сжал её руку сильнее, Макс вскрикнула от боли. — Я… — Макс задыхалась от паники, — не надо, прошу вас, отпустите меня, пожалуйста, — кто схватил её за бёдра. Стало мерзко. — Ух, какая жопа, — пробасил Питер Райс, — а что под твоими шортиками, м? — Макс почувствовала как с неё начали стягивать одежду. Адреналин в её крови разыгрался на столько, что она ударила ногой в пах Ротмэра и толкнула ещё одного в живот, разомкнув кольцо, бросив трость, побежала, сильно хромая, стараясь выйти с парковки как можно дальше, но был поздний вечер, и людей нигде не было. — Ну, сука, держись, — Ротмэр словно бешеный бык кинулся ей в след, естественно через минуту он её поймал. — Помогите, помогите, кто-нибудь! — кричала Макс, сил вырываться уже не было, но она продолжала биться в его руках как рыба об лёд. — Завали хлебало, — вдруг на скуле и щеке Макс почувствовала сильный ожог, а в ушах стало звенеть. Он её ударил, очки упали с лица Мэйфилд, и она уже ничего не видела. Голова сильно кружилась, от мерзких касаний этих уродов Макс тошнило, хотелось помыться, оттереть себя жёсткой мочалкой. Я хотела потерять сознание, чтобы ничего не чувствовать. — Руки убрал от неё, Ротмэр, — знакомый прокуренный голос. Дэвид бросил Макс на асфальт, оборачиваясь к стоявшему, запыхавшемуся Уилеру, который упёрся обеими руками в колени. — Ох, ну надо же, Уилер! — скалясь, пропел Ротмэр. — Я чего-то не понял, что он там сморозил? — подходя ближе спросил Брэд Вальмер. — А давайте, народ, мы у нашего ботаника-задрота снова спросим? — гоготал Питер Райс. Компания хулиганов подходила к нему всё ближе и ближе. — Я сказал, руки от неё убрал, долбаёб, и не смей к ней подходить. Никто из вас, скотов, — руки Майка сжались в кулаки, он готовился к драке. — Майк? — Макс сидела на асфальте, искав наощупь очки, перед глазами были лишь какие-то силуэты, она слышала голоса, но не различала их обладателей. Кроме одного, который был готов к избиению за неё. — Ага, Майкл Уилер вписывается за инвалида и будет получать по морде, как благородно! — хлопая в ладоши, сказал Ротмэр. — Он думает, что ему что-то перепадёт! — гадко ржал Питер Райс. — Ммм, так тебя на таких убогих тянет? — Ротмэр резко ударил Уилера поддых. — Съеби, сволочь, — прохрипел Майк, сжав зубы, он устоял на ногах, замахнулся и врезал кулаком по роже Дэвида Ротмэра, тот не ожидал такого сильного удара. — Блять, сукин ты сын, парни, — изо рта Ротмэра хлынула кровь, — он, он… мне зуб выбил! — на потной ладони лежал выпавший, окровавленный передний зуб. — Не потеряй только, потом к дантисту припрёшься чинить, — улыбался Майк. — Тебе конец, Уилер! Ротмэр ударил его ногой в живот, Майк согнулся вдвое, потом подключились и остальные, начав бить Майка по ногам, топча ему кисти рук, он лишь защищал голову и пах, свернувшись в позу эмбриона. — Свалите отсюда, суки! — Макс всё-таки нашла очки, надев их, она доковыляла до упавшей трости, подняв её, девчонка ударила ей по коленным суставам Ротмэра и Райса. — По ходу, нашей девочке всё-таки хочется, — бешенно глядя на Макс, Дэвид Ротмэр подходил к ней. — Только попробуй! — Макс подполз, схватил его за лодыжку, больно щипая и тянув на себя. — Молодые люди, что здесь происходит? — раздался сиплый голос охранника торгового центра, старик шёл, освещая свой путь фонарём. — Ничего, — Ротмэр напоследок снова пнул ботинком лежащего на земле Уилера и кликнув остальных постарался не заметно слиться. — Трусы! — крикнула вдогонку Макс, хромая, она подошла к Майку, помогая тому встать. — Мне стоит вызывать полицию, дети? — спросил охранник. — Думаю, не стоит, сэр, — тихо сказал Майк. — Молодая леди, вы знаете этого человека или он вам? — мужчина их осматривал. — Всё в порядке, спасибо, сэр, да, знаю, — приобнимая его за талию и кладя правую руку Майка себе на плечи, в другой же держав и опираясь на трость, Макс и Майк уходили со злочастной парковки. — Надо было вызвать Хоппера, — идя по пустынным ночным улицам, сказала Макс. — И что бы он сделал? — у Майка кружилась голова, и кажется, завтра будет фингал под левым глазом. — Составил бы протокол, а потом этих мудаков посадили за драку на десять суток, — сгибаясь под весом Уилера, но продолжая упрямо идти вперёд, ответила Макс. — Они бы отсидели в обезьяннике суток пять, потом чей-нибудь папочка одного из этих мажоров похлопотал, и их бы всех выпустили под расписку, но стали бы они только злее от этого и начали бы мстить. — Ты боишься их мести?! — возмущённо спросила Макс. — Мне похуй, по морде невпервые получаю, но вот тебя, эта сука, Ротмэр точно бы подловил потом где-нибудь, заволок бы в мужской туалет. — И что? — И всё, Макс, снова бы терпела боль и унижение, тебе это что? Нравится?! Ты мазохистка? — Надо же, — фыркнула Мэйфилд, — ты первый раз назвал меня по имени с момента выписки из больницы. — Смотри, сильно не привыкай, — ухмыльнулся он. — Почему ты меня игнорировал всё это время? — Потому что нам нельзя общаться, Мэйфилд, — глубоко вздохнул Майк. — Зачем тогда полез спасать? — не унималась Макс. — Потому что у меня есть принципы. Нравственные. Что когда бьют слабых, надо вставать на их защиту. — Ты считаешь меня слабой? — Макс, ты когда-нибудь можешь засунуть свою гордость к себе в задницу?! — Нет, она там не помещается, прости. — Чёрт, твоё лицо, — Майк остановился и осторожно провёл ребром ладони по её скуле, Макс прикрыла глаза на секунду, — будет синяк. Мразь. — Как ты? Ещё болит? — Макс нежно провела пальцем по его правому предплечью. — Нормально всё, жить буду. Пришли, — они были у её дома. — А что ты делал сегодня вечером в торговом центре? — Хотел купить подарок Эл на день рождения, но ничего не смог найти, — Майк смотрел на восходящую, круглую Луну. — Ты её любишь? Я задала этот вопрос ему в лоб, потому что устала, потому меня глодала внутри неопределённость. Майк какое-то время молчал и смотрел куда-то, но только не на меня. — Да, — чёрные глаза уставились в голубые, — сильнее, чем кого бы то ни было на этом свете, — ответил он. — Ясно, спокойной ночи, — Макс пошла к своему дому. Майк дождался, когда она в него зайдёт и пошёл к себе. День рождения Джейн Хоппер прошёл весело, если можно так выразиться. Он у неё был 13-го мая. Ей исполнялось шестнадцать лет. Приготовив торт, подарком же стала заколочка с серебряными цветами, которая ей очень понравилась, я замазала лицо пудрой, огромный синий синяк, который был на щеке и скуле. Родителям тогда я ничего не сказала, нанося косметику даже на ночь, только Билли однажды увидел меня ненакрашенной и спросил лишь короткое: «Кто?» Я прошептала «Ротмэр», он кивнул и ушёл в свою спальню. Мы танцевали и пели всей компанией, я позволила себе немного выпить, Уилер тоже, не заметив, как шоты сменяли друг друга, мы оба напились больше всех, (Лукас принёс водку, а Уилл колу, и Джейн предложила их смешать), потом Дастин хлопнул хлопушку прямо над моей головой, и липкие блёстки покрыли распущенные волосы, в общем поздно вечером я пошла в ванную, решив помыться. Включив душ и взяв шампунь Джейн я начала намыливаться, сидя, ибо стоять ещё могла с очень большим трудом. Трость моя была в её спальне, по дому я передвигалась без неё, держась за стены, очки положила же на раковину рядом с зубной щёткой. У двери не было замка, возможно мистер Хоппер думал, что всю жизнь проживёт один и не нуждался в нём. Шумела горячая вода, я смывала косметику, намылив волосы и вытащив из них особо большие конфети. Вдруг что-то скрипнуло, а потом свет в ванной погас. — Кто здесь? — выключив воду и прижав колени к груди, не выглядывая из-за шторки, спросила Мэйфилд, она была в кромешной темноте. — Твою мать, — ругался знакомый голос, — опять пробки вышибло, даже поссать нормально не выйдет! — Майк, это ты?! — Макс сглотнула. — Мэйфилд? Ты что тут делаешь? — Уилер удивился, его застали в расплох. — Мммоюсь, вообще-то, — ответила девчонка. — Класс. Дома помыться была не судьба? — У меня в волосах конфети и блёстки, всё липкое и не приятное, я не люблю такое, тем более остаюсь у Эл на ночёвку, что тебе не нравится? Я всегда моюсь перед сном. — Не понял, — с напряжением ответил Уилер, — что за хрень? — он дёргал дверную ручку. — Что случилось? — Дверь не открывается, блин, вот, что случилось. Мы застряли. Сука, как же здорово, а! Куковать с тобой здесь, пока все остальные веселятся! — Не беспокойся, торт будут резать завтра, — удручённо ответила Макс. — Нас кто-то запер, это точно. Потому что на двери нет защёлки, но есть скважина. Руки бы ему оторвать, — Майк присел на край ванны. — Кто это мог быть?! — испугалась Макс, — может злой дух? — Ага, демогорган, — усмехнулся Уилер. — Это кто такой? — Поверь, тебе лучше не знать. — Ясно. Какое-то время мы молчали в абсолютной темноте. — Майк, — Макс ковыряла вслепую плитку пальцем на стене, — ты придёшь на мой день рождения? — Когда он? — 20-го мая, — вода остыла, Макс стало прохладнее. — Вряд ли. У меня будет олимпиада по физике. — Если ты просто не хочешь идти, зачем врать? — Макс, если ты знаешь к чему это всё приведёт, зачем приглашать? — А к чему это приведёт? — Не будь дурой, — психанул он. — А ты идиотом. — С чего вдруг я идиот?! — Ты боишься признаться себе в том, что в тебе растёт. — Во мне, блять, ничего не растёт, я не ботанический сад, поняла? А если ты о чувствах к тебе, то их не было никогда, нет и не будет. — А твои визиты в больницу? — Макс шёпотом спросила, полностью растерявшись, — ты же сильнее врачей хотел поставить меня на ноги, разве это не так? А крыса? Мистер Джингельс? — Боже, Мэйфилд, её я спёр у младшей сестры, а навещал тебя, потому что Лукас попросил, ему твой отчим запретил тебя видеть, сказал, если увидит рядом с тобой, яйца оторвёт. И к тому же, кто отказывается от лёгкого секса в шестнадцать? Я что, дурак? — громко рассмеялся Майк. — Ты кусок говна, а не человек, — от алкоголя в крови Макс развезло быстрее, чем кого-либо из компании, слёзы полились, скатываясь на шею, ключицы, грудь. — А ты шлюха, которая хочет увести парня у лучшей подруги, и что? — он открыл шторку, но видел лишь силуэт её фигуры. — Спасибо, Майк, огромное спасибо. Я никого не хочу уводить и не уводила, и я не та, кем ты меня нарекаешь, и доказывать тебе обратное я не собираюсь, ты этого не достоин. Всё, нахуй, вас всех! — Макс попыталась встать, у неё это получилось не с первого раза. Сжав зубы, она игнорируя рядом сидящего Майка, он всё равно её не видит и видел до этого в таком же костюме Евы, перешагнула бортик ванны. Запах её волос вышиб из Уилера последнюю каплю выдержки. Болезненно кряхтя и цеплясь за кручки с полотенцами, Макс взяла одно и обмоталась им, начав стучать в дверь. — Эй!!! Откройте!!! — кричала она. — Не ори ты, это бесполезно. Они там все пьяные сейчас, Мэйфилд! — Майк нависал над ней. Пространства было очень мало. — Отвали от меня, мудак. Дастин! Лукас! Кто-нибудь!!! — она настойчиво продолжала стучать и кричать. — Блять, Мэйфилд, от тебя башка уже болит! Заткнись! — Майк злился. Макс начала пинать дверь более здоровой ногой. — Что ты творишь?! У тебя же операция была?! — Майк оттолкнул её, заслоняя собой несчастную дверь. — Тебе то что?! Какое тебе дело до порочной и убогой? Ах, да, ты же у нас всех униженных и оскорблённых защищаешь, у тебя принципы, ты же герой! Иди ещё одну медаль себе на грудь повесь! — тирадой высказывала она, поминутно всхлипывая. — На тебя мне плевать десять тысяч раз, просто меня в семье воспитывали иначе, не как тебя. — Что? Что ты сказал? — Макс замерла, не веря своим ушам, — моё воспитание тебя не касается, Уилер. — Согласен, зачем вообще обсуждать эту тему. Но я уверен, что твоему отцу было бы крайне стыдно за свою дочь, от того он от вас и ушёл, наверное, или сам был придурком, раз ты такая уродилась, — выплюнул Майк. Звон. Звон пощёчины витал ещё около семи секунд. Она его ударила, наградила оплевухой. Ещё несколько секунд они оба стояли и смотрели в темноту, пытаясь осознать происходящее. — Не смей. Говорить. Про. Моего. Отца. Сволочь. — шептала в бешенстве Макс. — Дрянь! — Майк схватил её за предплечье, — на прошлой неделе я получил по морде из-за тебя, а сегодня уже ты, собственной персоной, мне прописываешь леща! Совсем охуела! — Уилер! Ай, ай, ай! — Макс пыталась выдернуть руку, толкая его другой грудь, полотенце как не кстати упало на пол, — отвяжись ты от меня, достал! — Нет уж, — Майк сильнее сжимал её, — теперь твоя очередь терпеть от меня гадость, — случайно коснувшись её талии и поняв, что на ней не было ничего, он зажмурился, будто от солнечного света. А через мгновенье Майк Уилер подхватил её под бедрами, обнял и прислонился к стене, держа Мэйфилд на весу. Он начал целовать её скулы, мягко и аккуратно, помня про синяк на одной из них. Макс обняла его шею, нежно зарываясь пальцами в его волосы. Они не видели лиц, но оба слишком хорошо знали тела друг друга. Аккуратно опуская Макс вниз, Майк начал снимать с себя футболку, Макс же суетно растёгивала его ремень. Вставляя колено между её ног, Уилер целовал её волосы и левый висок, спускаясь к уху. — Майк, Майк, — Макс стонала от тупой боли. — Что такое? — еле отрываясь от её головы с беспокойством спросил он. — Нога… я не могу долго стоять. — Чёрт, я забыл про это совсем, прости, иди сюда, — он снял с крючка два махровых полотенца и постелил их на дно ванны. — Ты здесь не посметишься, — рассмеялась Макс, подходя ближе. — Твои расчёты не верны, Мэйфилд, смотри, — Майк подал ей руку. Мы легли в ванну, Майк был сверху, он целовал мои рёбра, спускаясь к животу, пальцами касаясь моих шрамов, нежно гладя их, не пропуская ни один. Мне было хорошо, я чувствовала себя живой. — Чёрт, — прошептала Макс, когда они оба лежали в ванне и смотрели в темноту потолка, — это опять случилось. — Да, — задумчиво ответил Майк, — но у нас есть одно единственное оправдание — мы напились почти что в хлам. — Нет, Майк, мы просто грёбаные предатели, — с тоской сказала Макс, гладя его позвонки. — Предательство — это когда ты изменяешь с душой, а у нас всего лишь обычный секс, тело к телу, — он лежал на её груди, слушая биение сердца Макс, — да, это безнравственно, но не по любви же? — Уилер будто бы хотел убедить самого себя в той ереси, которую нёс. — Может быть и так. — Вот ты меня любишь? — Нет, — солгала Макс, — и ты меня? — И я тебя, — согласился Майк. — То есть отныне у нас будет просто секс без обязательств? — Макс закрыла глаза, вдыхая его запах. — И чувств, — Майк сделал то же самое. Спустя час Уилл Баейрс проходивший мимо ванной комнаты в доме Джейн Хоппер, когда все уснули, аккуратно вставил ключ в замочную скважину и повернул на 360⁰, открывая дверь, заглянув внутрь, впуская Лунный свет, он увидел голых, спящих в обнимку Уилера и Мэйфилд, Уилл улыбнулся сам себе и положил ключ на раковину рядом с очками Макс и ушёл. На следующее утро, Макс проснулась раньше всех, расталкивая Уилера, она мучаясь от головной боли искала хоть какие-нибудь таблетки. Майк просил её о том же. — Больше никогда не буду пить, — морщаясь, сказала Макс. — Где вся вода? Сушняк дикий, — Майк лазил по шкафчикам. — Вот, — Уилл Байерс стоял с пятилитровой бутылкой. — Ты где её нашёл?! — в один голос спросили подростки. — Ещё вчера с собой принёс, как раз для таких случаев. — Спасибо, друг! — Майк открыл бутылку, наливая в стакан и подавая его Макс. Уилл и Макс с недоразумением посмотрели на него. — Тебе же запить надо? Нет? — Я из-под крана налила, — ответила она, краснея и косясь на Байерса. Свидетель, который что-то подозревает, я это всем нутром чувствовала. Кстати, мы долго ломали головы с Уилером, сопоставляя факты. Ночью во время вечеринки мы застряли, а утром ключ лежал на раковине, и дверь была приоткрыта. Уилл Баейрс рассказал мне правду спустя долгое время. Торт оказался очень вкусным, но желания есть его не было, хотя бы из-за того, что я наблюдала воркование голубков. Выходные закончились, и началась рутина, а вместе с ней и наш с Уилером договор. Они стали это делать гораздо, гораздно чаще. Абсолютно на разных локациях и в разных позах, ибо оба любили эксперементы. Гормоны, сумасшедшее влечение к друг другу и та химия, которая была между ними, с самого начала, да, Господи, с самой первой встречи, всё это усыпило их бдительность. От них искрило. Сильно. И это стали замечать многие, если не все. Макс и Майк отрицали данный факт до последнего. Страстно споря, кидаясь сарказмами и обидными, колкими шутками на людях, Уилер и Мэйфилд творили такое за закрытыми дверьми, что сдерживали в себе, лишь бы не начать это делать прямо на школьной парте перед охуевшим мистером Бриксом. Например, когда вся компания расходилась по домам, и Макс тоже уходила, Уилер провожал Хоппер до дома, заботливо целуя ту в щёку и нежно обнимая, а после, сразу через сорок минут Макс и Майк встречались в том же подвале. И начиналось. Это было и щемяще-нежно, и ужасно грубо, жёстко, с обидными словами, что слетали с губ в гневном шёпоте, которые разжигали костёр внизу ещё сильнее, и мягко с оборотами–комплиментами, которые можно прочесть лишь в сонетах Уильяма Шекспира. Они не обращали внимания ни на кого, что стало в итоге фатальной ошибкой. Самое ужасное, что никто из них не мог остановиться вовремя. Да и это пресловутое понятие «вовремя» исчезло, умерло. Они шли на поводу своих импульсов, своих желаний. Когда шёл очередной урок физкультуры, Макс, хромая, опираясь на трость, ушла со школьного стадиона. Это был сигнал Уилеру, через двадцать минут, он симулировал боль в животе и последовал за Мэйфилд. Они встретились в женской душевой, забравшись в кабину, сняв всю одежду и включив горячую воду, начали целоваться. — Уилер, мне холодно, — Макс смотрела на него снизу вверх. — Сейчас, погоди, — Майк искал в спортивных штанах презерватив, — Макс, минуту, — руки дрожали, он бесполезно пытался открыть его. На что Макс вздохнула, молча забрала квадратик фольги и по серебристой линии разорвала зубами упаковку. — Ты меня просто убиваешь, — он наблюдал сей процесс, не дыша. — Сам справишься или тоже помочь? — смеялась она. — Обижаешь, — Уилер надел средство контрацепции и поднял Макс под бёдрами. Шёл пар, волосы обоих выпрямились под тяжестью воды. Макс обхватила ногами его талию, тонкими пальцами рисуя узоры на его широких плечах. — Ммайк, чёрт, — она закрыла глаза. — Мэйфилд, — отвечал Майк куда-то в её макушку, — ты невыносимая, но я… Никто из нас до сих пор не сказал этих слов. Потому что у нас сложились определённые правила, между нами был подписан негласный контракт, они, слова, естесвенно куда-то проглатывались, убегали, прогонялись, ибо это было самым запретным, недопустимым и страшным. Тем временем Мерил Джойс, та самая девушка, которой Майк отказал ещё в восьмом классе, шла переодеваться после физры. Мерил Джойс была капитаном женского чирлидинга. Типичная стерва, красивая блондинка, но не далёкого ума и жестокого нутра. Сев на лавку возле шкафчиков и начав расшнуровывать кроссовки, она услышала звуки. Это были стоны. И мужской, и женский. Мерил удивилась, после ухмыльнулась и на цыпочках прошла в душевую. Дверь кабинки не была закрыта, они оба забыли про неё, им было не до этого. В общем была некая щель. Заглянув туда, Джойс увидела следующую картину. Задрав голову, обнажив длинную шею, приоткрыв рот и зажмурив глаза, впиваясь пальцами в смольные пряди Уилера, Макс часто-часто дышала. Майк покрывал поцелуями её розовую грудь, ускоряя темп, он держал её на весу. Они оба были близки к разрядке. — Вот и открылся ваш секретик, крошки, — прошептала Джойс, ядовито ухмыляясь.